Портретная живопись антропова а.п. (1716-1795)

Творения портретистов середины XVIII века свидетельствуют о том что эпоха больше не давала им благодатного материала, каким располагал их предшественник Никитин. Однако зоркая и добросовестная фиксация всех особенностей облика изображаемых приводила к тому, что отдельна портреты приобретали подлинно обличительную силу. Это особенно относится к творчеству Алексея Петровича Антропова (1716 — 1795).

Выходец из мастерового люда, ученик А. М. Матвеева, он окончательно сформировался в «живописной команде» Канцелярии от строений, ведавшей техническими и художественными работами на многочисленных придворных постройках. Его произведения остались для середины XVIII века документом времени, подобно творениям Никитина для первой четверти столетия. Он исполнил портреты А. М. Измайловой (1754), Петра III (1762) и другие полотна, в которых самобытность творческой манеры автора и традиции народно-прикладного искусства, проявляющиеся в декоративности; сочетания ярких пятен чистого (локального) цвета, сплавлены воедино.

В «Портрете Петра III» эта декоративность цвета заставляет сразу же уловить несоответствие между пышностью дворцовой обстановки и запечатленным на ее фоне человеком. Маленькая головка, узенькие плечики и несоразмерно длинные ноги усиливают это впечатление. Глядя на портрет, невольно веришь рассказам жены Петра III, будущей императрицы Екатерины II. В «записках» она сообщает, что супруг обожал детскую игру в солдатики (кстати, Петр III изображен в военном мундире, с фельдмаршальским жезлом, а в глубине картины представлена батальная сцена).

Деятельность Антропова охватывает, кроме середины, и всю вторую половину XVIII века. Тем не менее целесообразно разбором его творчества завершать рассмотрение истории искусства первой половины XVIII века ибо в дальнейшем развитии перед русской художественной культурой обозначились иные задачи, при решении, которых изображение человека в неповторимости его индивидуального облика служило не более чем отправной точкой.

Подобно многим талантливым художникам середины XVIII века, Алексей Антропов учился живописи не в академических стенах, а по старой средневековой системе — у известных мастеров. С 1732 года он обучался у Л. Каравака и А. Матвеева, но дольше всего, с 1733 по 1739 год, — у товарища Матвеева по итальянскому пенсионерству Михаила Захарова.

В 1739 году, после смерти Матвеева и Захарова, Антропов был определен в штат живописной команды Канцелярии от строений к только что назначенному мастером И. Я. Вишнякову. Здесь он оставался до 1758 года, а в 1761 году, после смерти Ивана Зарудного, был переведен на службу в Синод надзирателем за живописцами и иконописцами.

Служа в живописной команде Канцелярии, Антропов участвовал в монументальных росписях Зимнего (1744—1745), Летнего (1748), Царскосельского (1749), Петергофского, Аничкова (1750) и других дворцов. В 1750 году он пишет декорации для Оперного дома в Петербурге под смотрением итальянских художников Дж. Валериани и А. Перезинотти. На 1752—1755 годы приходятся весьма значимые для формирования индивидуального стиля Антропова работы над росписями и образами Андреевского собора в Киеве.

Пребывание в Киеве, соприкосновение с жизнерадостным искусством украинского барокко, с распространенной в это время на Украине парсунной портретной живописью не могло не оказать на Антропова благотворного влияния, тем более органичного, что и сам он тяготел к народным традициям.

После окончания работ в Киеве Антропову «с командой» поручается выполнение ответственного заказа: по эскизам художников П. Градицци и С. Н. Горяинова расписать плафоны в московском Головинском дворце, что стоял на реке Яузе. Дворец был знаменит тем, что в нем нередко останавливалась сама императрица. К сожалению, росписи не сохранились, как и сам дворец, сгоревший еще в XVIII веке.

В 1758 году художник возвратился в Петербург. Новый период его творчества связан с выдающимися достижениями в области портрета. В середине XVIII века в России работало немало талантливых русских портретистов. аргунов антропов вишняков живопись художник Однако по выучке и внешнему блеску они уступали иностранцам. В 1756 году в Петербург прибыли итальянец П. Ротари и француз Л. Токе, чьи произведения выделялись совершенством исполнения. Столичная знать наперебой заказывала портреты у европейских знаменитостей. Антропов, испытывая настоятельную потребность в совершенствовании мастерства, решает брать уроки у Ротари. Он учится у итальянца «на своем коште» два года. По окончании обучения в качестве итоговой работы был представлен «Портрет статс-дамы А. М. Измайловой» (1759) — одно из лучших, классических произведений художника. Портрет подписан автором, как почти все работы Антропова.

У художника сложилась собственная, абсолютно оригинальная манера письма. Его образам не присущи психологическая глубина, сложность и богатство внутреннего мира. Человека он воспринимает прямо и просто — на уровне физической природы.

В портрете А. М. Измайловой с материальной осязаемостью написано обрюзгшее, нарумяненное лицо стареющей пятидесятилетней женщины. В молодости Измайлова слыла красавицей и до конца жизни сохраняла гордую и властную осанку. Принадлежавшая к высшей российской знати, она по европейским меркам была простоватой, не знала языков, однако отличалась любезным обхождением и хлебосольством.

У Антропова этот классический тип русской барыни нашел органичное соответствие изобразительной системе, опирающейся на мировосприятие, родственное народному искусству. Здесь тот же прямой, открытый взгляд на мир, пластически определенная трактовка формы, использование насыщенной, контрастной цветовой гаммы. Очевидно, в этом и заключается секрет обаяния произведения, его успех у современников. Действительно, таких портретов до Антропова русское искусство не знало.

Изображение Измайловой открывает целое направление в творчестве Антропова, связанное с созданием галереи камерных портретов его современников. Именно эти работы обеспечили художнику почетное место в русском искусстве середины XVIII века.

Первая большая группа камерных портретов была выполнена Антроповым в начале 1760-х годов. Особенно плодотворным оказался для художника 1761 год, которым датируются портреты Т. А. Трубецкой, графа Иосифа Лобковича — австрийского посла в Петербурге, великого князя Павла Петровича в детстве, грузинского царя Теймураза Николаевича, графини А. М. Воронцовой и другие.

Настоящий шедевр, не уступающий по выразительности «Портрету статс-дамы А. М. Измайловой», художник создал, изображая героя Семилетней войны казачьего атамана Федора Ивановича Краснощекова (1761). Как и в других портретах начала 1760-х годов, здесь Антропов использует схему, знакомую по портрету Измайловой, и ту же изобразительную систему: подчеркнуто объемную пластическую лепку головы, статичную постановку плотно написанной фигуры, колорит, построенный на отношениях контрастных цветовых плоскостей.

Камерные портреты Антропов продолжал писать до конца жизни. Особенно результативной после 1760—1761 годов оказалась середина 1760-х. В это время художник создал около десятка превосходных произведений. Это парные портреты двух поколений семьи Бутурлиных (1763), владельцев знаменитого села Палех — центра старинной иконописи; портрет графини М. А. Румянцевой (1764), статс-дамы, интимной приятельницы Петра Великого, матери прославленного полководца П. А. Румянцева-Задунайского. По колоритности созданного художником образа портрет Румянцевой стоит в одном ряду с изображениями А. М. Измайловой и атамана Ф. И. Краснощекова. Серединой же 1760-х годов датированы не совсем обычные для Антропова портреты, в большей степени, чем другие его работы, связанные со стилистикой портретов Ротари. Это изображение неизвестной в голубом костюме, украшенном алыми бантами, и овальный портрет женщины в белоснежном рюшевом чепце. В «Портрете А. И. Колычевой» (1768), парном к портрету ее простоватого мужа — П. А. Колычева (1767), появляется претензия на светскость, выраженная с провинциальной откровенностью. Наконец, тогда же, в 1768 году, Антропов изображает родственника Елизаветы Петровны — генерал-аншефа И. С. Гендрикова, малообразованного, но прямого и честного человека. Именно такие простые и цельные характеры лучше всего удавались Антропову.

Наряду с портретами светских лиц художник неоднократно изображал высокопоставленное духовенство. Лучшие из этих работ — репрезентативные портреты члена Синода, петербургского архиепископа С. Кулябки (1760) и духовника Елизаветы Петровны протоиерея Ф. Я. Дубянского (1761). От зоркого глаза художника не укрылись полярно противоположные личности изображенных. Ярый враг М. В. Ломоносова, писавший на него доносы императрице, гонитель «коперниковой системы», Кулябка предстает на портрете неподвижной темной глыбой на темном же фоне.

Колоритной фигуре Кулябки противостоит образ Дубянского, человека широких взглядов, большой терпимости и редкой для своего времени учености. В соответствии с личностью Дубянского художник решает его портрет в духе светского изображения.

Неоднократно писал Антропов и портреты царствующих особ. Копировать такие портреты ему приходилось уже в ранний период творчества, что входило в обязанности живописцев Канцелярии от строений. Вместе с тем у художника есть произведения вполне самостоятельные, позволяющие говорить об Антропове как авторе сложных, больших по размерам парадных картин-портретов. Несомненно, лучшими в этой группе работ являются портреты Петра III и Екатерины II.

Из документов явствует, что в феврале 1762 года Антропов был занят писанием портрета императора, предназначавшегося для Синода (теперь — в Русском музее). Большое полотно изображает Петра III в условном дворцовом интерьере. На дальнем плане сквозь проем в стене художник намечает баталию.

Известно, что император, почитавший своим кумиром прусского короля Фридриха II, увлекался военным делом, любил устраивать смотры и парады. При этом полководческим талантом не отличался. И все же, очевидно по его желанию, Петр III изображен опирающимся правой рукой на маршальский жезл. Не случайно и то, что жезл соседствует с лежащими на специальной подушечке алого бархата символами государственной власти — короной, скипетром и державой. Слева от императора изображено тронное кресло с брошенной на него горностаевой мантией.

Заключенная между фетишами верховной власти фигурка подбоченившегося, «танцующего» императора вносит в портрет ощущение маскарада, нереальности, несоответствия человека роли, которую он вынужден играть, обстановке, которая его окружает, костюму, в который он облачен. Мастерство Антропова сказалось в безупречном композиционном, пластическом и цветовом решении полотна, последовательно выдержанного в русле барочной стилистики. Существует несколько авторских повторений этого портрета.

Царствование Петра III было коротким и завершилось бесславно. Свергнувшая его супруга, будущая императрица Екатерина II, осенью 1762 года пышно короновалась в Москве на российский престол. Для выполнения живописных работ в первопрестольную была отправлена большая группа «казенных мастеров», в которой оказались Антропов и его талантливый подмастерье Дмитрий Левицкий. Вместе с ним Антропов выполнил портреты императрицы для всех четырех триумфальных ворот, поставленных в разных местах Москвы.

После коронации, по старому русскому обычаю, императрица со всем двором отправилась на богомолье в Троице-Сергиеву лавру. Для украшения внутренних покоев лавры Антропов пишет портрет Екатерины II, представляющий собой поясное повторение фигуры, взятой крупным планом, из коронационного изображения. В дальнейшем Антропов неоднократно писал портреты императрицы и копировал изображения ее и престолонаследника, выполненные другими художниками. Так, 1764-м и 1766-м годами датируются копии портрета Ф. С. Рокотова, несомненно уступающие оригиналу. В 1766 году был завершен значительный по размерам вариант коронационного портрета с работы итальянца С. Торелли. Антропов изменил фон, иначе расположил драпировку. Работу русского мастера отличают тяжеловатая манера письма и насыщенный сочный колорит.

В завершающий период творчества (1770—1790-е годы) Антропов по-прежнему много работал. Среди поздних его произведений нет шедевров. Постепенно слабела рука. Зато с годами приходили мудрость и проницательность, сказавшиеся в более глубоких, чем прежде, характеристиках изображенных.

Алексей Петрович Антропов умер 12 июня 1795 года, завещав Санкт-Петербургскому приказу Общественного призрения «дом свой в каменном и деревянном строении… для содержания частного Училища». Это народное Рождественское училище, открытое в 1790 году, еще при жизни Антропова, просуществовало долгое время и после его смерти. Оно стало лучшим памятником большому национальному художнику.