Ускорение. 
Экономические и политические преобразования в эпоху перестройки

На апрельском 1985 года Пленуме ЦК КПСС Горбачев выступил «как автор» стратегии ускорения, суть которой была изложена Генеральным секретарем по всем правилам партийно-бюрократического стиля: «Широко используя достижения научно-технической революции, приведя форму социалистического хозяйствования в соответствие с современными условиями и потребностями, мы должны добиться существенного ускорения социально-экономического прогресса». Об «ускорении» Горбачев говорил и на 27-ом съезде КПСС в феврале 86 года.

Уже к началу 70-го года специалистам стало ясно, что экономика СССР в целом не выдерживает соревнования с экономикой «капиталистического мира»: США, Западной Европы, Японии. 14 мая 75-го года в первом Главному правлении КГБ (внешняя разведка) выступил с большим докладом директор экономико-математического института академии наук СССР академик Н. В. Федоренко. Он заявил ошеломленным офицерам разведки, что нормальное развитие экономики возможно только в том случае, если две трети прироста годового производства происходит за счет научно-технического прогресса, а одна треть за счет других факторов (денежные вложения — инвестиции, дисциплина труда, и так далее), тогда как в СССР дело обстоит наоборот. Были приведены и другие печальные цифры: ручной труд в промышленности составляет 60%, в сельском хозяйстве — 80%, на транспорте — 50%. Эта статистика мало изменилась и к началу 80-х. годов. Зато в остальном мире начали происходить глобальные перемены. Политолог Ф. М. Бурлацкий, один из идеологов перестройки, писал: «Думается, мы все еще не достаточно глубоко проникаемся сознанием, того величественного (а быть может грозного) процесса, который, подобно океанским волнам, прокатывается по земному шару. Речь идет о технологическом перевороте, а точнее — новой технологической революции». Знаток и теоретик технологической революции, американский ученый О. Тоффлер, следующим образом оценивал начавшийся в мире глобальный переворот: «В период „первой волны“ сельскохозяйственной цивилизациейсамой главной формой собственности была земля. Во время „второй волны“ самой главной собственностью является уже не земля. Это здания, заводы, машины, средства промышленного производства. Основной собственностью в период „третьей волны“ является информация. Поэтому нет ничего более вредного, чем контроль, цензура, чрезмерная секретность. Поэтому свобода информации впервые становится не просто политическим или философским вопросом, а конкретно экономическим вопросом: Информация становится центральной проблемой экономического развития. Это заставляет пересмотреть нас нашу идеологию — как буржуазную, так и марксистскую».

Однако никто из лидеров СССР марксистскую идеологию пересматривать не собирался. Отставание экономики беспокоило их потому, что это не могло не отразиться на боеспособности армии и военно-морского флота. По мнению самих американцев, США вели «одновременно две войны: в области вооружений — с Советским Союзом, в области промышленности — с Японией». Итак, важнейшая задача — ускорить экономическое развитие за счет научно-технической революции — была поставлена. Члены Политбюро и Совета Министров начали размышлять, как воплотить ее в жизнь: «…где начинать прогресс? В химии? В авиации? В металлургии?». Решено было начать с машиностроения. В эту действительно важную отрасль стали усиленно вкладывать деньги из бюджета, усилили контроль за качеством производимой продукции (была создана так называемая «Госприемка») — но ничего не помогало. Экономика и наука по-прежнему не находили общего языка. Поскольку между предприятиями государственной экономики совершенно отсутствовала конкуренция, их руководство просто не имели стимула внедрять на своих конвейерах новейшие технологии — деньги-то исправно поступали из казны, не зависимо от того, как работали фабрики и заводы. «Ускорение» так и не произошло.