Изменения в социальной структуре России. 
Формирование промышленного пролетариата

Под влиянием развивающегося капитализма произошли значительные изменения в социальной структуре русского общества.

Дворянство продолжало оставаться господствующим классом, но оно уже не было столь однородным, как прежде, и в экономическом, и в политическом отношении. Многие помещики не сумели приспособиться к новым условиям, быстро прожили выкупные суммы, распродали или заложили свои земли и усадьбы. С 1877 по 1905 г., по данным земельных переписей, площадь дворянского землевладения сократилась на 25%; особенно быстро этот процесс развивался во время аграрного кризиса конца XIX в. Одновременно росли помещичьи хозяйства капиталистического типа и сохраняли свое доминирующее положение в центральных районах полукрепостнические латифундии. Владельцы латифундий являлись наиболее реакционной силой. Из их среды выходили крупнейшие представители царской администрации-губернаторы и генерал-губернаторы, пользовавшиеся огромной властью на местах, высшие военные чины, министры. Титулованная знать и верхушка служилой бюрократии входили в Государственный совет — совещательный орган при царе, сохранившийся в неприкосновенности от крепостной эпохи. Помещики нового, капиталистического типа представляли значительно менее влиятельную в политическом отношении группу. Их опорой были созданные реформой 60-х годов земства, функции которых ограничивались узким кругом вопросов местного благоустройства, здравоохранения и просвещения. Дворяне-земцы играли ведущую роль в либерально-оппозиционном движении, пытаясь путем соглашения с правящей верхушкой добиться дальнейшего развития буржуазных реформ и создания в рамках самодержавного строя представительных учреждений для господствующих классов.

Русская буржуазия начала складываться еще в крепостную эпоху. В пореформенные десятилетия этот процесс ускорился. Вчерашние купцы, откупщики, хлеботорговцы, разбогатевшие деревенские кулаки и ростовщики превращаются в железнодорожных, промышленных, банковских воротил. Экономической силе торгово-промышленной буржуазии не соответствовали ее крайне слабый политический вес и отсутствие какой-либо классовой организации. Возникшие в 60−70-х годах общества и съезды промышленников (Совет съезда горнопромышленников юга России, Постоянная совещательная контора железозаводчиков, Совет съезда бакинских нефтепромышленников и др.) представляли узкие, своекорыстные интересы отдельных групп и слоев крупной буржуазии. Русская буржуазия не была революционным классом; в пореформенное время, перед лицом надвигавшихся социальных потрясений она стремилась обеспечить себе покровительство со стороны царизма с его полицией, армией, бюрократией.

В свою очередь царизм, оставаясь диктатурой дворян-помещиков, вынужден был учитывать во все большей мере потребности капиталистического развития страны. Без крупной промышленности и железных дорог царская Россия не могла сохраниться как великая держава, не могла участвовать в обостряющейся борьбе капиталистических государств за раздел мира. Содержание армии и полицейско-бюрократического аппарата требовало огромных средств. Старые источники доходов, унаследованные от крепостного времени, приходилось дополнять новыми. Быстро росли косвенные налоги — акцизы на сахар, табак, керосин и др., связанные с развитием промышленности. Однако этот рост налогов, разорявший широкие массы населения, не поспевал за непрерывным увеличением расходов. Выход искали во внешних займах. Задолженность России ее иностранным кредиторам выросла с 537 млн руб. в 1861 г. до 3 966 млн руб. в 1900 г. Царизм все больше зависел от европейских бирж: в 60−70-х годах — главным образом берлинской, а с середины 80-х годов — парижской, значение которой для России быстро возрастало по мере ухудшения русско-германских отношений. Превращение Франции в банкира царизма ускоряло в свою очередь оформление внешнеполитического союза обеих стран. Династические узы и монархические симпатии, традиционно связывавшие русский двор с прусско-германским, должны были отступить перед неумолимыми требованиями экономической и политической борьбы.

С этими требованиями приходилось считаться и внутри страны. Направляя львиную долю денежных ресурсов России на военные и административные расходы и субсидирование помещиков (для чего в 80-х годах был учрежден, в частности, специальный Дворянский банк), царское правительство стремилось одновременно ускорить промышленное развитие страны с помощью иностранных капиталов. Такова была одна из основ финансово-экономической политики пореформенной монархии, с особенной настойчивостью проводившейся в жизнь С. Ю. Витте (министр финансов в 1892—1903 гг.). Интересам русских и обосновавшихся в России иностранных капиталистов отвечали введение высоких таможенных пошлин, денежная реформа 90-х годов (переход к золотому обращению), экспортные премии, государственные гарантии доходов частных железнодорожных обществ, щедро оплачивавшиеся казенные заказы и т. д. В этой политике «воспособления» капиталу немалую роль играли и корыстные интересы царских сановников и титулованных аристократов, участвовавших в операциях акционерных обществ и банков.

В. И. Ленин так характеризовал социально-политический строй России к концу XIX — началу XX вв.: «…Царь является главой господствующего класса, именно класса крупных землевладельцев, которые уже тысячью нитей связаны с крупной буржуазией и готовы защищать всеми средствами насилия свою монополию, привилегии и барыши».

В несколько ином положении находились имущие классы в национальных районах России. Правда, и здесь были свои местные отличия. Так, прибалтийские бароны издавна поддерживались царизмом, были близки ко двору и пополняли собой высшую администрацию. Тесно был связан с самодержавием ряд польских земельных магнатов — владельцев латифундий на Украине, грузинских князей и др. Но в целом помещичье-буржуазная верхушка угнетенных наций чувствовала себя ущемленной. Рост капитализма на окраинах, формирование и развитие наций создавали основу для возникновения национальных движений. На начальном этапе ведущая роль в большинстве этих движений принадлежала буржуазии. Претендуя на роль представительницы «общенародных» интересов, буржуазия стремилась потеснить со своего рынка русских и иностранных конкурентов, устранить преграды развитию национального языка, школы, культуры, упразднить некоторые, наиболее отжившие феодально-сословные институты, добиться политических прав и известных привилегий для себя. Такой характер носили, например, движение «младолатышей» в Прибалтике, направленное в первую очередь против засилья немецких баронов и капиталистов; деятельность культурно-просветительных обществ, так называемых громад, среди украинской интеллигенции; просветительное движение в Грузии, Армении, Азербайджане и т. д. Все эти движения были весьма неоднородны по своему составу: наряду с умеренно-либеральными элементами в них участвовали и элементы демократические. В дальнейшем в зависимости от конкретных условий, уровня экономического и политического развития отдельных национальных районов, а главное от степени активности народных масс, происходило идейно-политическое размежевание, причем большинство национальной буржуазии вступало в блок с феодально-клерикальными слоями и искало соглашения с царизмом.

Самым важным явлением социальной жизни пореформенной России было формирование и рост нового класса — пролетариата.

Еще при проведении реформы 1861 г. подверглись обезземеливанию по крайней мере 4 млн. крестьян. В дальнейшем неуклонно росло число безлошадных дворов, семей, лишенных собственного инвентаря и вовсе забросивших хозяйство. Создавалось искусственное аграрное перенаселение. Миллионы крестьян вынуждены были уходить из деревни в поисках заработка. Отчасти они поглощались капитализирующимся сельским хозяйством в качестве батраков. В 80-х годах XIX в. в Европейской России насчитывалось не менее 3,5 млн. сельскохозяйственных рабочих. Но в большинстве случаев резервы рабочей силы, накоплявшиеся в результате пролетаризации деревни, направлялись в промышленность. В состав пролетариата влилась и значительная часть рабочих дореформенного периода, разорившихся кустарей, ремесленников и выходцев из городской мелкой буржуазии.

Формирование промышленного пролетариата в России происходило в обстановке быстрого развития машинной индустрии. В связи с этим и концентрация рабочих на крупных и крупнейших предприятиях в России была выше, чем в ряде старых капиталистических стран Европы.

К 1890 г. три четверти всех рабочих, занятых в фабрично-заводской и горной промышленности России, были сосредоточены на предприятиях, имевших 100 и более рабочих, и почти половина — на предприятиях с числом рабочих 500 и больше. В горнозаводской промышленности крупнейшие предприятия (с числом рабочих свыше 1000 человек) составляли 10% всех промышленных предприятий России, но сосредоточивали 46% общего числа рабочих.

Завершение перехода от мануфактуры к фабрике явилось, таким образом, решающим рубежом в складывании пролетариата. Старый мануфактурный рабочий, тесно связанный с мелкой собственностью, сменялся потомственным пролетарием, для которого единственным источником существования становилась продажа рабочей силы. В металлообрабатывающей, машиностроительной промышленности уже в 80-x годах абсолютное большинство рабочих составляли пролетарии, часто лишь по сословному признаку продолжавшие числиться крестьянами. Однако этот процесс задерживался сохранением остатков крепостничества. Характерная особенность капиталистического развития России — быстрый рост фабричных центров, расположенных в сельских местностях, ближе к источникам дешевой рабочей силы, — также затрудняла разрыв связи с землей даже у кадровых рабочих (прежде всего в таких отраслях, как текстильная, обработка сельскохозяйственного сырья). Но это же явление имело и другую сторону: оно вело к тесному сближению крестьянской массы с пролетариатом.

Складывание промышленного пролетариата происходило как общероссийский процесс. При этом пролетариат Украины формировался как из украинского, так и из русского населения; значительным был процент русских рабочих и в рядах пролетариата Прибалтики, Белоруссии, Закавказья, Средней Азии. Так создавалась и крепла объективная основа сплочения рабочих разных национальностей и развития среди них идей пролетарской солидарности.

Переплетение экономического и политического гнета делало положение рабочего в России особенно тяжелым. Никаких законодательных ограничений рабочего дня не существовало, пока в 90-х годах рабочие своей борьбой не принудили к этому царизм. В 60−80-х годах рабочий день измерялся, как правило, 12−14 часами тяжелого труда, а во многих случаях превышал и 14 часов. На сибирских золотых приисках, на плантациях сахарных заводов он продолжался «от утренней зари до вечерней». Женщины и дети работали столько же, сколько мужчины. Реальный заработок рабочих был значительно меньше номинального. Предприниматели заставляли покупать продукты в фабричной лавке по грабительским ценам, взыскивали высокую плату за место в тесных и грязных бараках, взимали штрафы, доходившие подчас до половины заработка.

Любое проявление протеста рабочих против невыносимых условий труда и быта представители царской администрации расценивали как «бунт» и «беспорядок», всегда становясь на сторону капиталистов.