Теоретические основы формирования положительного отношения детей 5-6 лет к школьному обучению посредствам сюжетно-ролевой игры

обучение ролевой игра школа.

Проблема формирования положительного отношения детей 5−6 лет к школьному обучению посредствам сюжетно-ролевой игры в современной психолого-педагогической литературе.

Анализ многочисленных научных исследований и направлений показал, что в настоящее время в науке существует довольно большое количество теорий игры, как в отечественной, так и в зарубежной литературе. Нам важно выделить те схожие теоретические направления, которые помогут нам в нашей работе более детально рассмотреть понятие и сущность сюжетно-ролевой игры и ее взаимосвязь с развитием личности ребенка, его становлением в социальном мире и готовности к школьному обучению.

Игра занимает важно место в воспитании, обучении и развитии детей. Игра как феномен была предметом исследования многих зарубежных философов. Первым, кто обратил свое внимание и исследовал игры был Д. Колоцца (1909), уникальность его теории была в поиске взаимосвязи между развитием игры у животных и игры у человека. На основе его исследований была разработана теория игры К. Грооса, она довольно хорошо известна и была широко распространена в первой четверти XX в. Давая своей теории самую общую характеристику, К. Гроос называет ее теорией упражнения или самовоспитания. Основные идеи «теории упражнения» К. Гроос определяет в следующих положениях [17с.60]:

" каждое живое существо обладает унаследованными предрасположениями, которые придают целесообразность его поведению; у самых высших животных к прирожденным особенностям их органической натуры следует отнести и импульсивное стремление к деятельности, проявляющееся с особенной силой в период роста… «.

" у высших живых существ, особенно у человека, прирожденные реакции, как бы необходимы они ни были, являются недостаточными для выполнения сложных жизненных задач… .; «» .

" в жизни каждого высшего существа есть детство, т. е. период развития и роста, когда оно не может самостоятельно поддерживать свою жизнь; эта возможность дается ему при помощи родительского ухода, который, в свою очередь, опирается на прирожденные предрасположения…; «.

" это время детства имеет целью сделать возможным приобретение приспособлений, необходимых для жизни, но не развивающихся непосредственно из прирожденных реакций; поэтому человеку дано особенно длинное детство — ведь, чем совершеннее работа, тем дольше подготовка к ней…; «.

" возможная благодаря детству выработка приспособлений может быть различного рода. Особенно важный и вместе с тем самый естественный путь выработки их состоит в том, что унаследованные реакции в связи с упомянутой импульсивной потребностью в деятельности сами стремятся к проявлению и таким образом сами дают повод к новоприобретениям, так что над прирожденной основой образуются приобретенные навыки — и прежде всего новые привычные реакции…; «.

" этот род выработки приспособлений приводится при помощи тоже прирожденного человеку стремления к подражанию в теснейшую связь с привычками и способностями старшего поколения…; «.

" там, где развивающийся индивидуум в указанной форме из собственного внутреннего побуждения и без всякой внешней цели проявляет, укрепляет и развивает свои наклонности, там мы имеем дело с самыми изначальными явлениями игры" (17 с.70−71).

Резюмируя свои рассуждения о значении игры, К. Гроос пишет: «Если развитие приспособлений для дальнейших жизненных задач составляет главную цель нашего детства, то выдающееся место в этой целесообразной связи явлений принадлежит игре, так что мы вполне можем сказать, употребляя несколько парадоксальную форму, что мы играем не потому, что мы бываем детьми, но нам именно для того и дано детство, чтобы мы могли играть» (там же, с.72).

В теорию игры К. Грооса хотя и вносились самые разнообразные поправки и дополнения, в целом она была принята Э. Клапаредом (в его ранних работах), Р. Гауппом, В. Штерном, К. Бюлером, из русских психологов — Н. Д. Виноградовым, В. П. Вахтеровым и другими.

По мнению В. Штерна, работы К. Грооса достойны внимания и являются очень ценными, включают в себя его концепцию игры в свою персоналистическую систему взглядов: «С точки зрения биологического или, лучше сказать, телеологического исследования, игра есть необходимый член в системе целей личности. Здесь ее определение гласит: игра есть инстинктивное самообразование развивающихся задатков, бессознательное предварительное упражнение будущих серьезных функций» [17,65 с.167]. В другом месте В. Штерн пишет, что игра относится к жизни как маневры к войне. Необходимость игры как предупражнения В. Штерн выводит из преждевременности возникновения внутренних расположений.

Высоко оценивая теорию К. Грооса, К. Бюлер относит возникновение игры в филогенезе как предупражнения к стадии дрессуры. Вместе с тем К. Бюлер считает, что теория К. Грооса, указывая на объективную сторону игры, не объясняет ее, так как оставляет нераскрытой ее субъективную сторону. В раскрытии этой, с точки зрения К. Бюлера, важнейшей стороны игры он исходит из своей теории первичности гедоналогических реакций.

Принимая в целом теорию З. Фрейда, его принцип стремления к наслаждению как основной принцип жизни, К. Бюлер вместе с тем полемизирует с ним. Он упрекает З. Фрейда за то, что последний знает только удовольствие-наслаждение, которое не может быть движущей силой развития и новых приобретений. К. Бюлер считает, что, даваемое З. Фрейдом объяснение игры, не согласуется с фактами и упрекает его в том, что его объяснение устремляет игру в прошлую жизнь ребенка, а не к будущему. В этом отношении он противопоставляет К. Грооса, который видит большую жизненную перспективность детской игры, З. Фрейду, являющемуся теоретиком репродуктивности (К. Buhler, 1933, с. 206).

По мнению Ф. Бойтендайка [1] особенности игры связаны, во-первых, с особенностями динамики поведения в детстве, во-вторых, с особенностями отношений данного вида животных с условиями его жизни, в-третьих, с основными жизненными влечениями. Анализируя особенности динамики поведения, характерные для периода детства, Ф. Бойтендайк сводит ее к четырем основным чертам:

• а) ненаправленность (Unberichtetheit) движений;
• б) двигательная импульсивность (Bewegungstrang), заключающаяся в том, что ребенок, как и молодое животное, постоянно находится в движении, являющемся эффектом спонтанной импульсивности, имевшей внутренние источники. Из этой импульсивности вырастает характерное для детского поведения непостоянство;
• в) «патическое» отношение к действительности (pathischeEinstellung). Под «патическим» Ф. Бойтендайк разумеет отношение, противоположное гностическому, которое может быть характеризовано, как непосредственно аффективная связь с окружающим миром, возникающая как реакция на новизну картины мира, открывающегося перед молодым животным или ребенком. С «патическим» отношением Ф. Бойтендайк связывает рассеянность, внушаемость, тенденцию к имитации и наивность, характеризующие детскость; [1]
• г) наконец, динамика поведения в детстве по отношению к среде характеризуется робостью, боязливостью, застенчивостью (Schuchternheit). Это не страх, ибо, наоборот, дети бесстрашны, а особое амбивалентное отношение, заключающееся в движении к вещи и от нее, в наступлении и отступлении. Такое амбивалентное отношение длится до тех пор, пока не возникнет единство организма и среды. Все эти черты — ненаправленность, двигательная импульсивность, патическое отношение к действительности и робость — при известных условиях приводят молодое животное и ребенка к игре.

Итак, существуют концепции в подходе к феномену игры: а) немецкого философа и психолога К. Грооса. Согласно ей игра есть предварительная подготовка к условиям будущей жизни; б) австрийского психолога К. Бюлера, определяющего игру как деятельность, совершаемую ради получения удовольствия от самого процесса деятельности; в) голландского ученого Ф. Бейтендейка, рассматривающего игру, как форму реализации общих изначальных влечений: к свободе, к слиянию с окружающей средой, к повторению. З. Фрейд считал, что игра замещает вытесненные желания.Г. Спенсер относился к игре как к проявлению избытка жизненных сил.

Иную трактовку игр дает теория «активного отдыха», развитая немецкими психологами Л. Шаллером, М. Лацарусом, Х. Штейнталем. Согласно этой теории, кроме пассивного отдыха, который мы имеем во сне, мы нуждаемся в активном отдыхе, в иной деятельности, свободной от всего угрюмого и тягостного, что связано с работой. Утомление от работы требует не только психофизической разрядки, но и психического, эмоционального отдыха, который может быть реализован только в активности, но эта активность должна развиваться на психическом просторе. Вот отчего человек нуждается в игре даже тогда, когда у него нет неизрасходованного запаса энергии, он должен играть, даже утомляясь, ибо физическое утомление не мешает глубокому психическому отдыху, источнику энергии. Такая трактовка игры, ее целей и функций, впрочем, как и трактовка Спенсера, разумеется, в большей степени свойственная миру взрослых, хотя совершенно ясно, что понятие игры должно охватывать и игру детей и игру взрослых. Причем функции игры у детей и взрослых могут быть совершенно различны.

Одним казалось, что они нашли источник и основу игры в потребности дать выход избыточной жизненной силе. По мнению других, живое существо, играя, подчиняется врожденному инстинкту подражания. Полагают, что игра удовлетворяет потребности в отдыхе и разрядке. Некоторые видят в игре своеобразную предварительную тренировку перед серьезным делом, которого может потребовать жизнь, или рассматривают игру как упражнение в самообладании. Иные опять-таки ищут первоначало во врожденной потребности что-то уметь или что-то совершать либо в стремлении к главенству или соперничеству. Наконец, есть и такие, кто относится к игре как к невинной компенсации вредных побуждений, как к необходимому восполнению монотонной односторонней деятельности или как к удовлетворению в некой фикции невыполнимых в реальной обстановке желаний и тем самым поддержанию чувства личности.

Нидерландский мыслитель и историк культуры Й. Хейзинга, предпринявший фундаментальное исследование игры (Homo ludens, «Человек играющий») усматривает ее сущность в способности приводить в восторг, доставлять радость; он определяет ее как «добровольное действие либо занятие, совершаемое внутри установленных границ места и времени по добровольно принятым, но абсолютно обязательным правилам с целью, заключенной в нем самом, сопровождаемое чувством напряжения и радости, а также сознанием „иного бытия“, нежели „обыденная“ жизнь». Игра, существующая не только в человеческом, но и в животном мире не поддается, по Й. Хейзинге, логической интерпретации, это в самом полном смысле слова некое излишество. Однако, данная точка зрения не мешала видеть философу в игре, как высшем проявлении человеческой сущности, основу культуры, а значит и основу развития.

Отечественные исследования феномена игры разрабатывали такие ученые как Д. Б. Эльконин, А. Н. Леонтьев, Л. С. Выготский, В. А. Сухомлинский [62] и др.

Советский педагог В. А. Сухомлинский подчеркивал, что «игра — это огромное светлое окно, через которое в духовный мир ребенка вливается живительный поток представлений, понятий об окружающем мире. Игра — это искра, зажигающая огонек пытливости и любознательности» [62 стр.154].

В эмпирической психологии игры при изучении игры, так же, как и при анализе других видов деятельности и сознания в целом, долгое время господствовал функционально-аналитический подход. Игра рассматривалась как проявление уже созревшей психической способности. Исследователь К. Д. Ушинский [65] видел в игре проявление воображения или фантазии, приводимые в движение разнообразными эффективными тенденциями.

Игровая деятельность дошкольника достаточно разнопланова. Хотелось бы обсудить связанные с ней проблемы, касающиеся сюжетно-ролевой игры, в которой наиболее ярко проявляется специфика этой деятельности: свобода и самостоятельность играющих добровольно сочетается с выполнением правил, в безоговорочном подчинением им. Но, по мнению Л. С. Выготского [11] добровольно подчинение происходит в том случае, когда правила не навязываются извне, а вытекают из ее содержания и задач, и их выполнение составляет главную прелесть игры. По данным Д. Б. Эльконина и А. П. Усовой [70], дети могут усвоить основные способы игры и начинают пользоваться ими самостоятельно, без прямого воздействия взрослых к 4−5 годам. Тогда игра становится формой детской самостоятельной жизни.

Многими исследователями доказано [2,10,14, 20,43], что игра социальна по своему происхождению, поэтому столь важны сюжетные игры и ее содержание в целом — этическое (прежде всего), интеллектуальное, художественное, а также особенности двигательной активности, при этом существенно значимы характер и содержание взаимоотношений детей как товарищей, членов игрового сообщества.

Типичным для игр, особенно сюжетно-ролевых, является наличие двух видов отношений между детьми; воображаемых, соответствующих сюжету, той или иной роли, взятой на себя ребенком, и реальных отношений детей, как партнеров по совместной деятельности. Исследования [70] и педагогический опыт убедительно показывают, что эти два вида отношений не тождественны. При вполне благополучном или, как говорят, положительном сюжете, могут проявляться (и явно, и скрыто) весьма неблагополучные реальные взаимоотношения [32]. Дети, как бы выходят (временно) из игры, превращаясь в обыкновенных мальчиков и девочек, и действуют не согласно требованиям игры, а проявляют для них отношения, в которых ярко «выступают» уровень воспитанности, общего развития, а также те или иные личностные особенности.

В исследованиях, посвященных сюжетно-ролевой игре, определяется ряд направлений. Представляется важным, особенно в настоящее время, обсудить вопрос о том, что объединяет педагогов-исследователей детской сюжетно-ролевой самостоятельной игры, ибо чаще речь идет о том, что их разъединяет [6,8,28,73].

Понимание того, что игра — это жизнь ребенка, его радость, необходимая для него деятельность.

Представление об игре как социальной деятельности. В игре дошкольник усваивает общественный опыт, но не копирует окружающую жизнь, а выражает свое отношение к увиденному, услышанному, а это связано с развитием творческого воображения.

Понимание специфики сюжетно-ролевых игр состоит в том, что ребенок по-особому самостоятелен в ней: он свободен в выборе темы игры, сюжета, роли; в определенном изменении содержания, направления игры (конечно, при согласовании с партнерами); в выборе товарищей по игре, игровых материалов, определении начала и завершения игры («как будто» не нарушает логики развития игры, логики жизни).

Оценка игры как могущественного средства воспитания, формирования личности ребенка, развития ее разных содержательных сторон.

А.Н. Леонтьев в работе «Психологические основы дошкольной игры» описывает процесс возникновения детской ролевой игры следующим образом: в ходе деятельности ребенка возникает «противоречие между бурным развитием у него потребности в действии с предметами, с одной стороны, и развитием осуществляющих эти действия операций (т.е. способов действия) — с другой. Ребенок хочет сам управлять автомобилем, он сам хочет грести на лодке, но не может осуществить этого действия… потому, что он не владеет и не может овладеть теми операциями, которые требуются реальными предметными условиями данного действия… Это противоречие… может разрешиться у ребенка только в одном-единственном типе деятельности, а именно в игровой деятельности, в игре… Только в игровом действии требуемые операции могут быть заменены другими операциями, а его предметные условия — другими предметными условиями, причем содержание самого действия сохраняется». [43, стр.184].

В своих исследованиях Д. В. Менджерицкая [47] определила в качестве предмета исследования сюжет игры, ее этическое содержание, позволяющее ребенку наиболее ярко выразить ролевое поведение (и помогающие ему в этом). Игра, по ее данным, возникающая на основе нравственного ценного сюжета, воспитывающим образом влияет на детей, их взаимоотношения не только в ходе игры, но и (в значительной мере) в повседневной жизни. Дети по собственному побуждению ориентируются на привлекательный для них игровой образ. Он вызывает у них положительные эмоции, повышает интеллектуальную активность и желание действовать в игре как герой, т. е. дети выражают свое отношение к нему; комбинируют имеющиеся представления, искренне переживают изображаемые события.

Итак, подводя итоги в отечественной и зарубежной литературе, можно говорить о том, что существует и множество подходов к пониманию и сущности теории игры, и для нас важно выделить основным подходом к пониманию феномена игры отечественный подход [11,43,58,61,68].