Астрономия. 
Наука и техника Европы и Византии в Средние века

К XIV в. Ученые усвоили многие идеи античности. Но они трактовали их излишне прямолинейно, считая, что Вселенная создана неизменной и совершенной, а Земля находится в ее центре.

Жан Буридан (1300−1385), преподаватель парижского университета, принял античную «теорию толчка». Согласно этой теории, Бог создал планеты и звезды, но движутся они вокруг Земли самостоятельно и с постоянной скоростью. Буридан опасался публиковать свой труд, т. К. он противоречил учению Аристотеля о том, что планетами движет воля Бога.

Николя Орезм (1320−1382) родился в Нормандии. С 1340 года он учился в Париже, у Буридана и пошел гораздо дальше своего учителя в критике трудов Аристотеля. Орезм утверждал, что Земля не неподвижна, а каждый день совершает оборот вокруг своей оси. Для расчета движения он пользовался математическими выкладками. Идеи Орезма позже помогли ученым сформулировать новые представления о строении Вселенной. Это позволило в XVII в. Галилею и другим ученым отвергнуть систему Аристотеля.

Отношение к науке в средневековье

Отношение христианства к науке двойственно. С одной стороны, поскольку истинный христианин должен избегать всего, что может помешать ему направлять свои помыслы к богу, поскольку изучение этого преходящего, суетного и порочного мира не может представлять особого интереса. Поэтому многие христианские писатели, особенно представляющие мистическую традицию, невысоко ставят исследование причин и порядка явлений, не очень лестно отзываясь о людях, занимающихся такими исследованиями. «Они наказывают себя, — пишет знаменитый мистик XII в. Бернар Клеровский, — любознательными; мы же правильнее назовем их любопытными и суетными. среди них, по его мнению, «есть такие, которые хотят знать, чтобы продавать свое знание за деньги и почести, а этонедостойное стяжание». Но не только стремящиеся к знанию из корысти или честолюбивых побуждений заслуживают осуждения. Знание ради знания, ради удовлетворения любознательности, возникающее в результате бескорыстного интереса к предмету познания, также порицается Бернаром как отвлекающее христианина от выполнения его главной жизненной задачи.

Но с другой стороны, христианская церковь не отвергает познавательной деятельности, более того, покровительствует учености и заботится о ее распространении. Главное место при этом отводится, правда, не познанию мира как такового, а обращению к неизменным основаниям всего существующего, к непреходящим причинам изменчивых явлений. Но не осуждается и познание природного мира: ведь онтворение бога.

И, тем не менее, в уставе францисканцев, принятого в начале существования ордена, рекомендуется, не стремится к учености, к приобретению знаний. «Пусть не учатся грамоте не знающие ее». Ведь ни словесное рассуждение, ни рациональное знание о пути, по которому надлежит идти человеку, еще не означают прохождения этого пути, но могут как бы подменить собою реальное прохождение. Поэтому «охраним себя от мудрости века сего и от разума плоти. Дух плоти много стремится к обладанию словами и мало к деятельности…».

Однако рациональное знание отвергается не потому, что оно плохо. «Всякое знание хорошо , — пишет Бернар Клеровский , — если основано на истине. Но время, данное человеку, кратко, и потому он больше должен заботиться о том знании, которое ближе к спасению. Есть такие, которые хотят знать, чтобы назидать других, — это любовь, и такие, которые хотят знать для собственного назидания, а этомудрость. Только последние два разряда людей не злоупотребляют знанием». Стремление к знанию ради «собственного назидания», которое Бернар называет мудростью, неотделимо от устремления человека к Богу; такое знаниевысшее знание для христианина.

Но есть другая, столь же высоко оцениваемая задача, для исполнения которой также необходимо знание , — это «назидание ближнего», т. е. проповедь. В отличие от первой она непременно предполагает общение людей, и именно такое, в котором один уже прежде приобрел знание, которое он должен передать другому или другим.

Проповедник должен выступить как наставник, который собственным своим примером, собственными делами указывает путь новообращенному. Этот путь всегда индивидуален; поэтому наставник должен проникнуться внутренним миром подвизающегося, как бы перевоплотиться в него.

Такой тип общения наставника с его подопечным неосуществим при условии массовой проповеди. Но даже и при наибольшей близости к идеальному типу проповеди проповедник не может обойтись без словесного выражения, более или менее точно передающего смысл того, что он ясно видит, не может не опираться на уже имеющиеся свидетельства, устное предание, писание.

Обращение же к слову плодотворно только в том случае, если оно будет понято; слово предполагает истолкование. Проповеднику, по словам апостола Павла, необходим дар истолкования, чтобы слово его было в назидание другим.

С ростом церкви, когда общины верующих становятся все более многочисленными, в деятельности проповедников все большее место должна занимать словесная проповедь, опирающаяся не на личную духовную связь с другим человеком, а на текст. Истолкование его для непосвященных должно основываться только на апелляции к понятной и доступной картине мира. В первые века христианства проповедь осуществляется в сфере языческого мира античности, и естественно, что именно рациональные конструкции античных мыслителей используются для этой цели. Образованность, т. е. обширность познаний, ум, воспитанный на философских предметах, владение искусством убеждения, для чего очень полезны риторика и логика , — все это теперь неотъемлемые достоинства проповедника.

Апологетическая и проповедническая деятельность, которая только расширяется, когда христианская религия становится господствующей, как это было в средневековом обществе, диктует определенные черты системы образования и научно-философской культуры средневековья. Весьма влиятельными становятся дисциплины логического цикла: грамматика, риторика и диалектика. Очень важны также практические науки: этика, экономика и политика. А центральное место принадлежит теологии, доктрине, трактующей основания христианского мировоззрения. Формирование этой доктрины, содержащей связную и обозримую картину мира, осуществляется трудами писателей патристического периода, и это идет одновременно с артикулированным выражением ее принципов в христианской догматике. В этой деятельности неизбежно использование античной философии.

С ростом влияния христианской церкви в жизни средневекового общества ее деятельность не ограничивается распространением христианских воззрений. Церковь активно вмешивается в мирскую жизнь, стремясь поставить под свой контроль все ее существенные проявления, и потому она сталкивается с необходимостью признать значимость и светского знания, включая естественнонаучное, хотя при этом ему отводится служебная роль при главенстве теологии.

Итак, задача массовой религиозной проповеди продиктовала необходимость обращения к рациональному знанию и опоры на него. Это вынуждало церковь заботиться о создании слоя образованных людей в составе клира, или, точнее, составляющих клир, а значит, о расширении и укреплении системы образования. Но у всего этого была и другая сторона.

Принципиальной установкой массовой религиозной проповеди является неизменность главных элементов мировоззрения, которая гарантировала бы единство церковной общины. Вот эта установка как раз и вступает в противоречие с ситуацией, характерной для всякого рационального знания, во-первых, постоянно пересматривающего свои основания и, во-вторых, допускающего множество объяснительных схем.

Общеизвестное противоречие догматизма и свободы научного и философского исследования коренится именно в этом. Многочисленные осуждения положений, не согласующихся с христианскими догматами, запреты сочинений, содержащих такого рода положения, которыми ознаменовалось развитие научного мышления в средние века , — проявление этого внутреннего противоречия.