Анализ клинических случаев

Случай 1. Больной Л., 26 лет, поступил в неврологическое отделение с жалобами на интенсивную боль жгучего характера в нижних конечностях, преимущественно в стопах, нарушавшую сон пациента, слабость при ходьбе в нижних конечностях, головную боль, сухость во рту, жжение языка, периодически возникающую боль в околопупочной и эпигастральной области. Боль в стопах началась 6 нед назад с ощущения онемения и прогрессировала по интенсивности, распространяясь вверх по ногам. При оценке неврологического статуса отмечали явления множественной нейропатии, которая проявлялась парезами разгибателей левой стопы, уменьшением силы в мышцах — разгибателях правой стопы, снижением ахилловых рефлексов (в большей степени справа), гипостезией кожи в зоне иннервации большеберцового нерва справа и малоберцового нерва слева, а также ассиметрией лица. В анамнезе отмечен факт длительной работы (в течение последних 6 мес) пациента в коптильне на одном из мясокомбинатов, где он подвергался воздействию паров свинца, а также случай правостороннего спонтанного пневмоторакса за 1 нед до поступления в неврологическое отделение, который был расценен торакальными хирургами как осложнение буллезной гипоплазии легких в связи с диагностированными буллами в сегментах SІ, SІІІ и SVIII. При объективном исследовании, проведенном при поступлении пациента в отделение, определялись болезненность в эпигастрии, умеренное увеличение печени (нижний край печени выступал и под реберной дуги на 3 см), пальпировались умеренно увеличенные паховые лимфоузлы. При лабораторном исследовании определялись умеренный лейкоцитоз (10· 109/л), относительная лимфоцитопения (6%), ускорение СОЭ (29 мм/ч), незначительная тромбоцитопения (220· 10⁹/л) повышение уровня трансаминаз (АлАТ — 3,90 мммоль/л, АсАТ — 1,98 ммоль/л), двукратно были получены отрицательные результаты исследования на наличие антител к ВИЧ. На этом этапе диагностический поиск был сконцентрирован в двух направлениях: оценка генеза поражения печени и, учитывая наличие абдоминальных симптомов, исключение порфирии как возможной причины нейропатии. При дальнейшем обследовании при ультразвуковом исследовании (УЗИ) отмечались гепатомегалия (переднезадний размер правой доли по правой среднеключичной линии — 175 мм, а левой доли по срединной линии — 120 мм) с некоторым расширением портальной вены (диаметр — 15 мм) и спленомегалия (длина — 165 мм), определены антигены Hbcor и Hbs вируса гепатита В (позднее в сыворотке крови определена ДНК вируса), отмечалось повышение уровня копропорфиринов в моче (210,0 нм/мг при норме до 120 нм/мг), диагностирован эрозивный гастродуоденит, ассоциированный с инфекцией Helicobacter pylori и дуоденита. В связи с этими данными в качестве ведущей стала рассматриваться диагностическая концепция о наличии хронического вирусного гепатита В с умеренной активностью с системными проявлениями в виде вторичной порфирии, приведшей к множественной мононейропатии и абдоминальным симптомам. Однако в течение следующей недели пребывания в стационаре у больного повысилась температура тела до субфебрильных цифр, появилась одышка при ходьбе, отмечались повышение артериального давления (до 160/100 мм рт. ст.), тахикардия (до 110−115/мин), появилась розовая макулоподобная сыпь на коже шеи и плечевого пояса. Пациент был консультирован ревматологом, который также сумел выявить анамнестическое указание на потерю 7−8 кг массы тела за последние 2 мес, систолический шум над всей областью сердца с максимумом над верхушкой, а также болезненность мышц при пальпации. На электрокардиограмме (ЭКГ) выявляли признаки гипертрофии левого желудочка с систолической перегрузкой и ишемией миокарда переднебоковой стенки, а также нагрузки на правое предсердие. При проведении УЗИ сердца определяли умеренную дилатацию левого предсердия (диаметр — 4,5 см) и левого желудочка (конечно-диастолический размер — 5,8 см), подклапанная митральная и трикуспидальная регургитация, концентрическая гипертрофия миокарда левого желудочка с толщиной стенок 1,3−1,4 см, небольшой перикардит (толщина слоя жидкости в перикарде до 6−7 мм) при интактности клапанного аппарата и сохраненной фракции выброса (62%). Также отмечали повышение скорости оседания эритроцитов (СОЭ) до 35 мм/ч и уровня С-реактивного белка (СРБ) — 12 мг/л, снижение значений трансаминаз (АлАТ — до 1,3 ммоль/л), высокий уровень циркулирующих иммунных комплексов (309 ед. при норме до 100 ед.).Учитывая изменение клинической картины заболевания с появлением кожной сыпи, миалгии, артериальной гипертензии, кардита, субфебрилитета на фоне уже существующей множественной мононейропатии было выдвинуто диагностическое суждение о возможности у больного диагноза узелкового полиартериита (УП), больной был переведен в ревматологическое отделение, где проведена биопсия кожно-мышечного лоскута. Состояние пациента прогрессивно ухудшалось: появились озноб и повышение температуры тела до 38,5 °С, диастолическое артериальное давление повысилось до 110 мм рт. ст., появились симптомы застойной сердечной недостаточности (СН), протеинурия (340 мг/сут), отмечали транзиторное повышение мочевины крови до 9,5 ммоль/л, при контрольном УЗИ сердца — снижение фракции выброса до 44%, признаки гипокинезии нескольких зон миокарда левого желудочка, увеличение размеров полостей сердца (левого желудочка — до 6,1 см, левого предсердия — до 4,8 см, правого желудочка — до 2,7 см), накопление жидкости в полости перикарда (толщина слоя жидкости увеличилась до 1,1 см). Также отмечали распространение макулоподобной кожной сыпи на туловище и верхних конечностях, появилась припухлость левых предплечья и кисти с видимым подкожным венозным рисунком (при допплеровском исследовании выявлены признаки тромбоза одной из поверхностных вен). У пациента получены отрицательные результаты ревматологических серологических тестов (ревматоидный фактор, LE-феномен, антинуклеарные антитела, антикардиолипиновые антитела). По данным гистологического исследования не выявлено характерных признаков УП, однако в одном из препаратов определен тромбированный венозный сосуд с явлениями реканализации и перифокальными воспалительными изменениями. Несмотря на противоречивые данные гистологического исследования, у пациента имелись следующие подтвержденные диагностические критерии узелкового периартериита: похудание, артериальная гипертензия, миалгия, множественная мононейропатия, персистенция вируса гепатита В. Сформулирован следующий клинический диагноз: Основное заболевание:

УП, подострое течение, II степени активности, множественная мононеропатия с поражением большеберцового нерва справа и малоберцового нерва слева с парезами разгибателей левой стопы, миокардит, перикардит, синдром абдоминальной ишемии, васкулит сосудов почек, симптоматическая артериальная гипертензия, васкулит сосудов кожи.

Осложнения: СН IIА, транзиторное нарушение функции почек.

Сопутствующие заболевания: Хронический вирусный гепатит В с минимальной активностью без нарушения функций печени. Вторичная порфирия. Буллезная гипоплазия правого легкого, состояние после перенесенного правостороннего пневмоторакса.

Больному была назначена 3-дневная комбинированная пульстерапия метилпреднизолоном (1000 мг/сут) и циклофосфамидом (1000 мг на 2-й день терапии), после которой его состояние значительно улучшилось, что проявлялось улучшением сократимости миокарда, устранением признаков сердечного застоя и перикардита, исчезновением абдоминальной боли, нормализацией мочевины и креатинина, стабилизацией артериального давления, исчезновением кожной сыпи. Назначена поддерживающая терапия метилпреднизолоном в дозе 32 мг/сут.

Таким образом, в данном случае первыми симптомами УП, ассоциированного с хроническим вирусным гепатитом В, были признаки множественного мононеврита в сочетании с абдоминальными симптомами, в то время как признаки васкулита сосудов почек, коронарных артерий и кожи проявились позже, позволив отойти от диагноза «вторичная порфирия» как причины нейропатии и склонить чашу весов в пользу диагноза «системный васкулит».

Случай 2. Больная П., 28 лет, поступила в неврологическое отделение с основными жалобами на приступы кратковременной потери сознания длительностью 20−30 мин, частую головную боль мигренозного характера, шаткость при походке. Впервые приступы «отключения сознания» появились 3 года назад, они обычно сопровождались сжатием рук в кулак, «хаотичными движениями рук и ног, редко — судорогами рук. После приступов больная не помнила, что с ней происходило во время приступа. Пациентка обратилась к невропатологу по месту жительства, была проведена компьютерная магнитно-резонансная томография (МРТ) головного мозга, выявлены множественные очаги демиелинизации (у переднего рога левого бокового желудочка — до 4 мм, у задних рогов — точечные до 1 мм, суправентрикулярно — до 4−5 мм). Был установлен диагноз «эпилепсия» и назначена противосудорожная терапия карбамазепином (100 мг 3 раза в сутки). В течение следующих 2 лет больная стала отмечать возникновение приступов головной боли с тошнотой, слабость в нижних конечностях, шаткость при ходьбе, общую слабость, а также повышение артериального давления до 160/100 мм рт. ст. Вышеуказанные симптомы неуклонно прогрессировали. Перед поступлением в неврологическое отделение нарушение координации движений стало столь выраженным, что пациентка не могла самостоятельно передвигаться, развилась выраженная слабость в правых конечностях, наблюдалась субфебрильная температура тела. Больная была госпитализирована в неврологическое отделение городской больницы по месту жительства. Проведена МРТ: выявлены признаки умеренного расширения наружных ликворных пространств, борозд и желудочков мозга, истончения коры головного мозга, множество гиперинтенсивных зон в белом веществе и коре размерами от 10 до 55 мм, в левой теменной зоне определяется больших размеров клиновидный участок повышенного МР-сигнала, субкортикально и перивентрикулярно определены очаги размерами от 3 до 7 мм. На основании особенностей МР-сигнала в указанных очагах, множественности и локализации врач-радиолог в своем заключении предположил воспалительный процесс сосудов головного мозга. Однако, учитывая характер изменений неврологического статуса, больной был установлен диагноз «рассеяный энцефаломиелит, церебральная форма, прогредиентное течение, стойкий цефалгический и вестибулоатаксический синдромы, правосторонняя пирамидная недостаточность». Пациентка была направлена для уточнения диагноза в Республиканскую клинику. При объективном исследовании: больная астенизирована, кожные покровы бледные, на бедрах, предплечьях и плечах выявлены древовидные подкожные розово-синеватые элементы, мышцы атоничные (больше в правых конечностях), периферические лимфоузлы не увеличены, пульс аритмичный, определяются единичные экстрасистолы (2−3 в минуту), одинаковый на обеих руках, 83 уд./мин, удоветворительного напряжения и наполнения. Артериальное давление — 150/100 мм рт. ст. Грудная клетка обычной формы, дыхание везикулярное, шумов нет. При аускультации сердца определяли ослабление I тона и систолический шум на верхушке. Живот мягкий, безболезненный. Печень и селезенка не увеличены. При оценке неврологического статуса определяли: эмоциональная лабильность, снижение критики к своему состоянию при правильной ориентации в месте, времени и собственной личности, положительный симптом Брунса с тошнотой, болезненность в верхних точках Керерра с обеих сторон, мелкоразмашистый горизонтальный нистагм при взгляде в стороны, невозможность полного отведения правого глазного яблока кнаружи, правосторонний гемипарез с высокими сухожильными рефлексами, статическая и динамическая атаксия. В данных лабораторного исследований отмечены следующие изменения: анемия (гемоглобин — 112 г/л, эритроциты — 3,6· 1012/л) без признаков гипохромии эритроцитов (цветовой показатель — 0,93) и микроцитоза (при морфологическом исследовании), ретикулоцитоз (2,8%), незначительная тромбоцитопения (200· 109/л), повышение СОЭ (20 мм/ч), повышение уровня мочевины (10,0 ммоль/л) при уровне креатинина 118 мкмоль/л и отсутствии патологии осадка мочи. На ЭКГ регистрировали одиночные левожелудочковые экстрасистолы при отсутствии других изменений ритма, положения электрической оси, зубцов и интервалов. При электроэнцефалографии выраженных диффузных изменений электроактивности головного мозга регистрировали эпилептиформную активность фокального типа преимущественно лобной локализации. Больая была проконсультирована ревматологом, который обратил внимание на клинические признаки синдрома Рейно, сетчатое ливедо, периодически возникающую боль и припухлость голеностопных и коленных суставов и ложноположительную реакцию Вассермана, также удалось при изучении амбулаторной карты выявить эпизоды тромбоцитопении до 150· 109/л. У пациентки в анамнезе не было указаний на случаи прерывания беременности (1 беременность и 1 роды 7 лет назад) и периферические артериальные и венозные тромбозы. Возникло предположение о наличии у больной антифосфолипидного синдрома (АФС). При дальнейшем обследовании больной определяли повышение титра антикардиолипиновых антител (суммарные IgG и IgM — 6,3 при норме до 1,0), незначительное повышение титра криоглобулинов при отрицательных результатах исследования на антинуклеарные антитела и ревматоидный фактор, при реовазографии определяли повышение сосудистого тонуса и снижение кровонаполнения сосудов верхних и нижних конечностей, на УЗИ органов брюшной полости и почек не выявлено каких-либо патологических именений, а при оценке данных УЗИ сердца оказалось, что причиной выслушиваемого над верхушкой сердца систолического шума и ослабления первого тона была регургитация крови I-II степени на митральном клапане, которая ассоциировалась с уплотнением створок митрального клапана и наличием кальцината размером 8×5 мм на передней створке. Лабораторные тесты на наличие некоторых инфекционных процессов (антитела к ВИЧ, антистрептококковые, антитела к вирусу Эпштейна — Барр, цитомегаловирусу) были отрицательные. Принимая во внимание некоторое несоответствие клинических данных, которые во многом были характерны для рассеянного энцефаломиелита и данными последней МРТ, продемонстрировавшее возможность васкулита сосудов головного мозга, было проведена дополнительная компьютерная томография, на которой ранее наблюдавшаяся в заднем отделе левой теменной области зона затемнения была определена как гиподенсивная (12 ед. Н) зона размерами 27×56 мм с четкими контурами, однородной структуры, что позволило радиологу охарактеризовать ее как постинсультную кисту. Следует отметить, что повторное определение уровня антикардиолипиновых антител спустя 3 мес также продемонстрировало повышение их титров (5,3 ед.). Таким образом, в клинической картине данного заболевания выявлены следующие клинические критерии АФС (Miyakis S. et al., 2006): артериальный тромбоз в левой теменной области, вызвавший развитие правостороннего гемипареза и нарушение координации движений, и более чем пятикратное повышение уровня антифосфолипидных антител при ложноположительной реакции Вассермана. С диагнозом АФС также согласовались другие клинические проявления: эпилептиформный синдром. Совместно с невропатологами был установлен следующий клинический диагноз: первичный АФС, хроническое течение, активность первой степени, энцефалопатия с повторными ишемическими инсультами, спастический тетрапарез, более выраженный в правых конечностях, мозжечковая атаксия с умеренно выраженными нарушением двигательной функции конечностей и ходьбы, симптоматическая эпилепсия с частыми сложными парциальными припадками частотой 2−3 раза в неделю, умеренные когнитивные нарушения, мигренеподобые пароксизмы, сетчатое ливедо, синдром Рейно, клапанная болезнь сердца с формированием недостаточности митрального клапана, симптоматическая артериальная гипертензия, преходящая тромбоцитопения. Вторичная анемия. Желудочковая экстрасистолия СН I. Особенностью данного случая является доминирование неврологических симптомов АФС, которые возникли задолго до по появления явления диагностических критериев заболевания. В течение 3 лет больная страдала от мигренозной боли и эпилептиформных припадков, и только спустя некоторое время появились признаки гемипареза и нарушения координации, связанные с перенесенным артериальным тромбозом в задней левой теменной области. При этом в клинической картине заболевания отсутствовали явные указания на артериальные и венозные тромбозы за пределами центральной нервной системы и случаи прерывания беременности. Диагноз стал возможен только после появления других клинических проявлений АФС, не являющихся диагностическими критериями, таких как поражение почек, клапанная болезнь сердца и сетчатое ливедо. В этой связи вызывают интерес наблюдения о сцепленности васкулита почечных артерий, поражения клапанов сердца и неврологических симптомов при АФС, которые могут свидетельствовать о существовании подобного особого субтипа заболевания. С другой стороны, АФС у наблюдаемой больной длительное время маскировался клиническими проявлениями, схожими с рассеянным энцефаломиелитом, основой клинической симптоматики которого также являются признаки неврологического дефицита в результате возникающих очагов демиелинизации ткани головного мозга, явления нарушенной координации движений, интенционного тремора, а также снижение когнитивных функций. Отметим, что повышенные титры антикардиолипиновых антител возможны в 8−33% случаях и при хронических воспалительных демиелинизирующих заболеваниях. Согласно данным двух обширных исследований не выявлено особенностей клинической симптоматики рассеянного склероза у больных с выявленными антифосфолипидными антителами. В нашем случае исключить диагнозы «рассеянный энцефаломиелит» и «рассеянный склероз» невропатологам позволило превалирование в клинической картине заболевания эпилептиформных приступов и мигрени, что чаще свидетельствует о сосудистом генезе неврологических симптомов, отсутствие данных о поражении спинного мозга и нарушений зрения, а также преобладание двигательных нарушений над сенсорными при оценке особенностей тетрапареза у данной больной .

Случай 3. Больная Т., 42 года, заболела остро, через неделю после перенесенной острой верхней респираторной инфекции повторно значительно повысилась температура тела до 39,5 °С, в анализах мочи определялась значительная лейкоцитурия и умеренная протеинурия. Больная была госпитализирована в урологическое отделение городской больницы с диагнозом «острый пиелонефрит». В течение 2 нед пребывания в урологическом отделении больная приняла 2 курса комбинированной антибиотикотерапии, однако состояние ее здоровья ухудшалось: лихорадка и лейкоцитурия сохранялись, появились лейкопения и слабо выраженные менингеальные симптомы. Больную перевели в инфекционное отделение, где были исключены острые и хронические вирусные и бактериальные инфекционные процессы, включая цитомегаловирусную, герпетическую, ВИЧ-инфекцию, инфекцию вирусом Эпштейна — Барр, купированы симптомы интоксикации. В связи с сохраняющейся лихорадкой, лейкопенией, лейкоцитурией с преобладанием лимфоцитов в осадке мочи, появившейся артралгией, было заподозрено системное заболевание соединительной ткани и назначены глюкортикоиды (дексаметазон 8 мг 3 раза в сутки внутривенно капельно), применение которых обусловило снижение температуры тела до субфебрильных цифр. Больная была переведена в ревматологическое отделение. При осмотре пациентки прежде всего отмечали выраженную слабость и заторможенность. Больная с трудом, «через силу» вступала в контакт с врачами, отвечала медленно, долго обдумывала вопросы, отвечала односложно и очень коротко, хотя и правильно, она была абсолютно критична к своему состоянию, но совершенно апатична и безынициативна. Пациентка с трудом передвигалась по палате, однако при исследовании силы мышц верхних и нижних конечностей не получено данных о ее явном снижении. Кожные покровы были бледные, чистые, периферические лимфоузлы не увеличены. Больную беспокоили диффузная миалгия, хотя мышцы при пальпации были безболезненными. Температура тела в утреннее время была на уровне 37,0−37,5 °С, а по вечерам повышалась до 38 °C. Больную беспокоила боль в коленных, голеностопных, лучезапястных суставах, но пассивные и активные движения в них были в полном объеме, болезненность и припухлость при их пальпации не определялись. Выявлена тахикардия (95−100 уд./мин), артериальная гипотензия (артериальное давление — 90/60 мм рт. ст.). Грудная клетка обычной формы. Дыхание везикулярное, хрипов нет. Тоны сердца приглушены, соотношение тонов сохранено, мягкий систолический шум на верхушке. Отмечалась олигоурия (300−500 мл мочи в сутки). Живот мягкий, болезненный в эпигастральной области, печень и селезенка не увеличены, при пальпации сегментов толстой кишки патологические изменения не определялись. При лабораторном исследовании определялись снижение уровня гемоглобина (92 г/л) и эритроцитов (2,90· 1012/л) при нормальном цветовом показателе (0,93) и слабовыраженной гипохромии эритроцитов; повышение уровня ретикулоцитов (2,5%); снижении содержания тромбоцитов (104· 109/л) и лейкоцитов (2,7· 109/л); выраженный палочкоядерный сдвиг влево (метамиелоциты — 1%, палочкоядерные нейтрофильные гранулоциты — 32%, сегментоядерные нейтрофильные гранулоциты — 45%); значительное повышение СОЭ позитивный тест на антинуклеарные антитела при отсутствии LE-феномена; лейкоцитурия (до 50 в поле зрения), эритроцитурия (10−12 в поле зрения), протеинурия (экскреция белка — 490 мг/сут), единичная цилиндроурия (гиалиновые цилиндры); гипоальбуминемия (29,4 г/л), гаммаглоболуниемия (26%), повышение АлАТ (1,2 ммоль/л) при нормальных значениях креатинифосфокиназы, креатинина, мочевины, клубочковой фильтрации и железа в сыворотке крови. Посев крови на стерильность и посевы мочи не выявили бактериального роста. При проведении ЭКГ регистрировали диффузные нарушения в виде синдрома ранней реполяризации желудочков, при эхокардиографии — минимальный перикардит с толщиной столба жидкости в перикарде до 5 мм, при фиброэзофагогастроскопии выявлена Helicobacter pyloriнегативная язва препилорической зоны 1,2 см на фоне эритематозного гастрита, носившая медикаментозно обусловленный характер. По данным ретгенологического исследование легких, экскреторной урографии, УЗИ органов брюшной полости, почек, органов малого таза и щитовидной железы, компьютерной томографии легких, органов средостения и головного мозга не выявлено патологических изменений. При оценке результатов электроэнцефалографии отмечали диффузные изменения электрической активности головного мозга. Больную неоднократно в динамике осматривали невропатологи, отмечая выраженную астенизацию, гипобрадикинезию, гнусавость и нечеткость речи, замедленность походки, установочный нистагмоид с затруднением полного отведения глазных яблок кнаружи, ослабление конвергенции, ассиметрию оскала, дизартрию, положительные симптомы подкоркового асигматизма, интенционный тремор при отсутствии нарушений чувствительности и изменений сухожильных рефлексов. Была проведена люмбальная пункция, при микроскопическом исследовании спинномозговая жидкость бесцветная, прозрачная, цитоза нет, белок — 0,066 г/л, сахар — 4,0 ммоль/л, кислотоустойчивые бактерии не выявлены. При посеве ликвор стерилен. Больную осматривали многие узкие специалисты, в том числе гастроэнтеролог, фтизиатр, инфекционист, фтизионевролог и фтизиоуролог. Учитывая явления нефрита, позитивный тест на антинуклеарные антитела, лейкопению, анемию, лихорадку, выраженное повышение СОЭ, неэффективность антибактериальной терапии, исключение инфекционных и онкологических процессов, в качестве рабочего диагноза был уставлен: вероятная системная красная волчанка, острое течение, нефрит с мочевым синдромом, панцитопения. Оставался неясным генез неврологической симптоматики больной. Клинические данные склоняли в пользу наличия люпусэнцефалита, однако не было получено данных компьютерной томографии и анализа спинномозговой жидкости, подтверждающих это. С учетом наличия препилорической язвы в условиях анемии решено было временно воздержаться от пульс-терапии, больной были назначены внутривенные инфузии дексаметазона в дозе 12 мг/сут и метилпреднизолон 32 мг/сут перорально в сочетании с фторхинолоновыми антибиотиками и комбинированной противоязвенной терапией. Состояние больной стало улучшаться: нормализовалась температура тела и показатели гемодинамики, устранилась артралгия, снизилось СОЭ до 28 мм/ч, повысилось содержание лейкоцитов до 3,8· 10⁹/л, тромбоцитов до 220· 10⁹/л, гемоглобина до 10⁷ г/л. В то же время неврологическая симптоматика ухудшалась, нарастала адинамия и слабость, заторможенность, больная практически не вступала в контакт с врачами и медицинским персоналом, появилось нарушение координации движений. Была проведена МРТ головного мозга, по данным которой удалось выявить проявления лейкоэнцефалопатии в виде обширных зон патологического гипоинтенсивного МР-сигнала. Учитывая неспецифический характер этих изменений и отрицательную динамику на фоне глюкокортикоидной терапии, больная повторно консультирована фтизионеврологом, инфекционистом, было предложено повторить люмбальную пункцию, от которой пациентка и ее родственники категорически отказались. После получения позитивных результатов исследования сыворотки крови на наличие антител к нативной ДНК и проведение контрольной фиброгастроскопии, свидетельствовавшей о значительном уменьшении язвенного дефекта до 0,4 см, решено было провести пульс-терапию метилпреднизолоном по 800 мг в течение 3 дней и циклофосфамидом 800 мг во2-й день терапии. После ее проведения отмечали улучшение мозговой симптоматики: исчезновение лейкоцитурии и протеинурии, снижение СОЭ до 18 мм/ч, в дальнейшем больной были назначены метилпреднизолон в дозе 32 мг/сут в сочетании с азатиоприном100 мг/сут. Больная была выписана с клиническим улучшением со следующим диагнозом: системная красная волчанка, подострое течение, активность II-III степени, люпус-лейкоэнцефалит, люпус-нефрит с мочевым синдромом, миокардит, перикардит, артралгия. Вторичная анемия. СН I. ХПН 0. Через 1 мес больная была госпитализирована в отделение для плановой пульс-терапии, во время которой была проведена повторная МРТ, продемонстрировавшая уменьшение размеров очагов патологического МР-сигнала Следует отметить, что ведущим клиническим синдромом в дебюте заболевания этой пациентки также было поражение центральной нервной системы. Диагностированная с помощью МРТ многоочаговая лейкоэнцефалопатия в клиническом плане представляет собой мультиэтиологическое состояние. Наиболее часто в основе прогрессирующей лейкоэнцефалопатии лежит опосредованный вирусами воспалительный процесс у пациентов с депрессией клеточного иммунитета при ВИЧ-инфекции и длительном применении цитотоксических препаратов, при лечении внутривенными иммуноглобулинами, б-интерфероном, после трансплантации почек и печени, при саркоидозе, туберкулезе, миелопролиферативных процессах) Также подобная картина на томограммах головного мозга возможна при гипертензивной энцефалопатии и хронической почечной недостаточности. Проявлением аутоиммунных заболеваний, в частности СКВ и системного васкулита, лейкоэнцефалопатия может быть очень редко. Так, согласно данным неврологов клиники внутренней медицины Генуэзского универсистета, клинико-инструментальные данные лейкоэнцефалопатии только в 0,1% случаев были связаны с активным течением системных заболеваний соединительной ткани. Чаще проявления лейкоэнцефалопатии отмечают у больных ревматологического профиля как последствия избыточной иммуносупрессии (3−7%). Уникальной особенностью представленного нами случая было развитие лейкоэнцефалопатии в дебюте СКВ, до применения агрессивной иммуносупрессивной терапии, при умеренной общей активности заболевания, которое проявлялось лишь нефритом с мочевым синдромом и умеренным перикардитом. В то же время применение дексаметазона в низких дозах оказалось неэффективным в лечении люпус-энцефалита, редукцию которого отмечали только после применения пульс-терапии, что свидетельствовало об избирательно высокой степени активности иммуновоспалительного волчаночного процесса, протекавшего в центральной нервной системе.