Проблема манипулирования сознанием в современном мире

Проблема манипулирования сознанием в современном мире

Слово «манипулирование», или «манипуляция» ведет свое происхождение от латинского слова manipulare, в своем первоначальном содержании означает в совершенно позитивном смысле «управлять», «управлять со знанием дела», «оказывать помощь» и т. п. В современном языке под манипуляцией, или манипулированием, понимается искусство управлять поведением с помощью целеустремленного воздействия на общественную психологию, на сознание и инстинкты человека. В отличии от пропаганды, манипуляция осуществляется скрытно и ставит своей задачей изменение мнений, побуждений, желаний и целей людей в нужном манипулятору направлении. Манипуляторы используют различные методики воздействия на психику индивида с целью порабощения его сознания, и, посредством подчинения воли, выполнения чуждых индивиду требований, санкционированных желанием манипулятора навязать свою власть, свою волю, реализовать свою выгоду. Причем угроза подобного рода воздействия всегда скрыта мнимым добродушным поведением манипулятора. Если вас открыто принуждают что-то сделать — это уже будет не манипуляции, а насилие. Манипулятор же действует искусно. Ему главное вторгнуться в ваше сознание и (или) в ваше подсознание. При манипуляции лицо (или учреждение), осуществляющее манипулятивное воздействие, постоянно стремится к тому, чтобы индивидуум, являющийся объектом воздействия, сам счел бы тот или иной внушаемый ему поступок единственно правильным для себя. Здесь источник воздействия также находится вне подвергающегося воздействию человека. Однако этот факт от него тщательно стараются скрыть, пытаются убедить его, будто он самостоятельно принимает решение о том, как ему поступить. Чтобы достичь этого, манипулятор прибегает не к средствам принуждения, а к средствам убеждения, основанного на предумышленном обмане или, еще лучше, внушении. Он должен создать в сознании своих жертв двойную иллюзию: во-первых, что действительность именно такова, какой он ее изображает, и, во-вторых, что реакция на эту действительность зависит от усмотрения самого человека, являющегося объектом манипуляции. Почвой для манипулирования служат психологические и биологические особенности человека; одним из этих свойств, определяющих поведение человека, является подражание. Подражание, вытекающее из отсутствия собственных убеждений и неспособности современного «массового человека» мыслить критически и действовать рационально, превращает человека в объект, на который легко оказывать воздействие. Первое (и, вероятно, главное) условие успешной манипуляции заключается в том, что в подавляющем большинстве случаев подавляющее большинство граждан не желает тратить ни душевных и умственных сил, ни времени на то, чтобы просто усомниться в какой-либо информации, сообщениях. Во многом это происходит потому, что пассивно окунуться в поток информации гораздо легче, чем критически перерабатывать каждый сигнал. На это никаких сил не хватит, если человек не овладел, до автоматизма, некоторым набором контролирующих «умственных инструментов», которые как бы сами собой, без усилий сознания и воли, анализируют информацию по одному признаку: есть ли в ней симптомы манипуляции его сознанием.

На Россию с начала 1990;х годов вся современная технология манипуляции сознанием обрушена революционным способом, как обвал, с гротескными и кричащими результатами. Это, конечно, вызвало шок, но в то же время создало и важнейшее условие для попытки осмысления, а затем сопротивления. В других частях мира обволакивание человека «культурой манипуляции» было медленным, постепенным. Там не было шока и таких страданий, как у нас. Там возникло привыкание без всякой надежды на резкие, творческие попытки освобождения. Лягушка, брошенная в кипяток, выпрыгивает, хотя и с травмами. Лягушка, погруженная в теплую воду, с наслаждением плавает в кастрюле. Она не замечает, что кастрюлю поставили на огонь, и вода становится все теплее. Она так и наслаждается, пока не сварится. Не случайно многие представители прогрессивной интеллигенции Запада и США характеризуют атмосферу жизни западных стран как «господство суфлерства», опасность которого возрастает еще и оттого, что это «суфлерство» многими людьми даже не осознается.

Современный французский философ С. Московичи видит главное отличие государства западного типа от восточного в том, что оно опирается на контроль не над средствами производства, а над средствами информации и использует их как нервную систему: «Они простирают свои ответвления повсюду, где люди собираются, встречаются и работают. Они проникают в закоулки каждого квартала, каждого дома, чтобы запереть людей в клетку заданных сверху образов и внушить им общую для всех картину действительности. Восточный деспотизм отвечает экономической необходимости, ирригации и освоению трудовых мощностей. Западный же деспотизм отвечает прежде всего политической необходимости. Он предполагает захват орудий влияния или внушения, каковыми являются школа, пресса, радио и т. п… Все происходит так, как если бы шло развитие от одного к другому: внешнее подчинение уступает место внутреннему подчинению масс, видимое господство подменяется духовным, незримым господством, от которого невозможно защититься».

Основатель учения о манипуляции сознанием массы Г. Ле Бон писал: «Массы никогда не впечатляются логикой речи, но их впечатляют чувственные образы, которые рождают определенные слова и ассоциации слов». Чувственная ступень отражения стоит ближе к внешнему миру, чем мышление, и реагирует быстрее, непосредственнее. Кроме того, в области чувств легче создать «цепную реакцию» — заражение, эпидемию чувств. Ле Бон много писал о податливости внушению как общем свойстве толпы: «Первое формулированное внушение тотчас же передается вследствие заразительности всем умам, и немедленно возникает соответствующее настроение». Здесь издавна известны явления, которых нет в индивидуальной психике — подражание, стихийное распространение массового чувства. Уже в средние века были подробно описаны возникавшие стихийно эпидемии массового чувства, доходившего до уровня истерии или мании. Так, в 1266 г. Италию охватила эпидемия самобичевания, по большой части Европы в 1370 г. распространилась «танцевальная» эпидемия, позже во Франции — мания конвульсионеров, а в Голландии — мания тюльпанов (за луковицу хорошего тюльпана отдавали богатый дом или корабль). Массовые эпидемии чувств наблюдались в годы установления власти фашизма в Германии.

Одним из главных источников манипуляции в повседневной жизни современного человека является реклама, воздействие которой часто направлено именно на сферу чувств. Реклама с момента появления может относиться к величайшим в мире манипуляторам. Реклама не просто подает сведения о товаре или компании. Она непосредственно их навязывает. Потребитель, того не замечая, начинает прислушиваться к рекламе, делая покупки по ее советам. И способность манипулировать в данном отношении оказывается великой силой. Манипулировать потребителем способна любая реклама. При этом не важно, где она располагается и какие сведения предоставляет. Умеет реклама манипулировать не каждым потребителем. Для этого при ее создании рекламодатель очерчивает радиус интересной для него аудитории. Именно с ней и начинается манипуляторская работа рекламы. Особенно хорошо у рекламы получается манипулировать детьми. Видя яркие картинки или «сладкие» обещания, дети непременно начнут требовать это у родителей. Так реклама, управляя детскими желаниями, добирается со своими манипуляциями и до взрослых. Так действует именно телереклама. Она в действительности лишена той безобидности, которую за ней признают. «…Обнаруживается, что от льстивого, просящего и требующего голоса рекламы исходит мягкое, спокойное давление, давление, которое бывает тем действеннее, чем оно менее ощутимо. Оно не только побуждает человека, находящегося под таким воздействием, делать то, что желают другие, но заставляет его хотеть это сделать!» Как отделить честную рекламу, которая информирует, от бесчестной, которая просто заставляет покупать? Признаков у «нечестной рекламы» очень много. В такой телерекламе нет прямого призыва покупать, а демонстрируется процесс непрерывного потребления. Усиленно внушается, что простое обладание каким-то банальным товаром якобы сделает вашу жизнь счастливой и беспроблемной, создаст ощущение праздника — в противоположность серым повседневным будням тех, кто не купил этот товар. Так же акцентирование внимания на том, что обладание рекламируемым товаром якобы дает какое-либо социальное преимущество над другими людьми в самых разнообразных жизненных ситуациях, а также на том, что отсутствие этих товаров дает обратный эффект (эксплуатируется принцип социального сравнения) В тексте такой рекламы имеются трюизмы — «все знают, что…», «всем известно, что…», «все родители любят своих детей…», «все женщины покупают это…» Используется много «хитрых» слов, искажающих реальное положение вещей: «Всего лишь…», «Только…», «Просто…» Фальсификация доказательств популярности тех или иных продуктов — одна из любимых уловок телерекламы. Серии рекламных роликов с якобы «неподготовленными заранее интервью», в которых профессиональные актеры играют роль обычных покупателей, простых людей «с улицы». Разыгрывание сценок в супермаркетах, где толпы покупателей буквально «разметают» выставленный на полках товар и т. п. (эксплуатация эффекта социального подражания) Телереклама активно эксплуатирует иллюзию убедительности. Демонстрация каких-то графиков, выдумывание различных коэффициентов, применение «особых добавок», ссылки на всевозможные «Академии» и «Профессиональные ассоциации стоматологов-гинекологов», которые «объективно» подтверждают превосходство рекламируемого товара над изделиями конкурентов. Все эти «Профессиональные ассоциации» и «Академии» либо являются плодом фантазии рекламистов, либо создаются и финансируются самими производителями данного товара.

Отгородиться от рекламы крайне сложно. Для этого придется закрыть для себя почти все источники информации. Или же научится игнорировать сведения, навязанные медиа. Ведь манипуляция маскируется под потребности, закрывается заботой о человеке.

Политическая манипуляция в первую очередь касается технологий освещения политических процессов в СМИ. В настоящее время мы наблюдаем подмену того, что раньше понималось под политикой. Теперь место дискуссий, политических решений все чаще занимают некие символические действия. Эта символическая политика появляется там, где власть ничего не может, или не хочет менять, где ожидания, которые они побуждают у населения своими предвыборными обещаниями, не могут быть удовлетворены. Мы часто видим, слышим, читаем псевдособытия, которые происходят лишь постольку, поскольку о них рассказывают. Эти псевдособытия закрывают дорогу к действительно важным для общества событиям и критическим мыслям. Конкурентная борьба за аудиторию и тираж все чаще вынуждает журналистов преувеличивать важность события, замечать необычность там, где ее нет, выискивать мнимые сенсации или даже создавать их. С точки зрения руководства по психологическим операциям, политическое сообщение должно быть «комбинацией развлекательной, информационной и убеждающей составляющих». Где под развлечением понимается любое средство возбуждения интереса к сообщению: шок, удивление, эстетическое удовольствие от визуальной или звуковой информации. Примерно об этом же пишет И. Засурский: «…в большинстве стран, где судьба государственных постов решается на выборах, успех тех или иных политических сил зависит не от того, насколько убедительная и грамотная идеологическая программа будет ими предложена, а от того, насколько эффективно им удастся организовать шоу в средствах массовой информации и насколько яркая персона станет центром медиа-кампании». Говоря об освещении политических событий в СМИ, следует упомянуть о таком явлении как информационная асимметрия. Информационная асимметрия базируется на возможности освещения события, исходя из различных его аспектов, создавая различные виды новостей. Например, война может интерпретироваться или с патриотических, или с домашних, семейных позиций. В первом случае будут сильнее официальные источники, во втором — неофициальные. Поэтому как раз асимметричность разрешает если не побеждать сильнейшего, то наносить ему серьезный вред, ибо всегда находит слабые места в «обороне» неприятеля. Ассиметрия освещения событий заключается так же в том, что не все политические события получают одинаковое освещение в масс-медиа. Действия одни получают полное освещение, действия другие замалчиваются. И политики, и деятели современной прессы часто заявляют, что пресса не использует прямой лжи — это и дорого, и опасно. В разных вариантах повторяется такой афоризм: «Какой смысл лгать, если того же результата можно добиться, тщательно дозируя правду?». Сюда же можно отнести попытки исключительно положительного или исключительно отрицательного освещения того или иного политического события, что особенно обостряется в период предвыборной борьбы. Стремление заручиться поддержкой широких слоев народа обусловливает в первую очередь общую стратегию скрытого и косвенного манипулирования общественным мнением, короче говоря, стратегию обмана. Глубина изменений и современного общества, и типа власти видна из того, что из общественной жизни была устранена сама проблема политического выбора через столкновение идей. Если раньше политика предполагала наличие программы, постановку проблем, изложение альтернатив их решения и обращение к интересам и разуму граждан, то теперь все это заменено конкуренцией образов, имиджей политиков, причем эти имиджи создаются по законам рекламного бизнеса. Формула такова: «если ты не принимаешь меня таким, каков я есть на самом деле, я стану таким, каким ты хочешь меня видеть».

Литература

полна описаниями того, как политики, желающие охватить разнородные и даже противостоящие группы избирателей, готовят несколько рекламных роликов с совершенно различными, несовместимыми имиджами. В обществе, где господствующие классы умышленно используют средства массового воздействия для обмана народа, стремясь затормозить развитие духовного мира людей, отвлечь их сознание от насущных социальных проблем, подчинить их поведение целям власти, иначе и не может быть. Это вынуждены признать и западные социологи. Так, Г. Франке пишет, что средства массовых коммуникаций «в руках могущественной группы людей становятся опасными средствами влияния». Г. Шишков также признает, что силы, осуществляющие процесс «управляемого омассовления», чаще всего «определяются экономическими интересами союзов, в которых, кроме того, являются весьма влиятельными также партийно-политические интересы, так что аппарат управляемого омассовления в конечном счете служит не пропаганде восприятия оценок, идей и целеустановок, а скрытым за ними материальным интересам». Огромные возможности влияния на широкие слои народа возникли благодаря средствам массовых коммуникаций, прогрессу современной техники. Пресса, радио, кино, телевидение, реклама воздействуют на самые разнообразные слои населения; эта возросшая техническая мощь средств информации и использует как определенный канал управления обществом, манипуляции сознанием и поведением, тем более что в современном обществе эти средства массового воздействия в подавляющем большинстве принадлежат влиятельным корпорациям и власти. Причем концентрация и централизация прессы в руках монополистов во всех странах продолжают неуклонно возрастать. Современные средства массовых коммуникаций дают господствующему классу мощное оружие воздействия. С помощью их стало возможным одновременное влияние на людей, которые даже не соприкасаются друг с другом. Кроме того, для управления массой сейчас вовсе нет необходимости в вожаках, в «предводителе на улице». Средства массовых коммуникаций незаметно, тайно выполняют эту роль, и в этом их решающее преимущество перед «вождями». «Когда появились радио и телевидение, техника управляемого омассовления достигла триумфа», — заявляет Г. Шишков. Как только «большая или маленькая группа людей окажется захваченной внушающей силой слов, картин, образов, распространяемых массовыми медиумами, — продолжает он, — в ней уменьшатся индивидуальные умственные способности и начнется сближение и унификация интересов, чувств, аффектов и способов суждений». То есть Г. Шишков описывает то, что в современном мире получило название «глобализация». Важную черту современного общества составляет театрализация. Она также охватывает многие области жизни. Практически все сколько-нибудь существенные события принимают форму яркого и эффектного спектакля или шоу. Театрализация пронизывает политическую жизнь. Политика при этом перестает быть местом активной и серьезной деятельности человека-гражданина, но все больше превращается в шумное зрелище, становится местом эмоциональной разрядки. Политические баталии постмодерна не ведут к революции, поскольку для этого у них нет должной глубины, необходимой остроты противоречий, достаточной энергии и страстности. В политике постмодерна уже не встает вопрос о жизни или смерти. Она все больше наполняется игровым началом, спортивным азартом, хотя ее роль в жизни общества не уменьшается и даже возрастает.

Телевидение и другие средства массовой информации стали главным инструментом для распространения сообщений, воздействующих на общественное сознание. А. Моль пишет о СМИ: «Они фактически контролируют всю нашу культуру, пропуская ее через свои фильтры, выделяют отдельные элементы из общей массы культурных явлений и придают им особый вес, повышают ценность одной идеи, обесценивают другую, поляризуют таким образом все поле культуры. То, что не попало в каналы массовой коммуникации, в наше время почти не оказывает влияния на развитие общества». Таким образом, современный человек не может уклониться от воздействия СМИ. Телевидение сыграло важнейшую роль в процессе «толпообразования» в западном обществе. Человек массы, продукт мозаичной культуры, был в значительной степени создан телевидением. Само телевидение быстро стало объектом изучения в социодинамике культуры, и вскоре были обнаружены и даже математически выражены связи между простотой сообщения и его восприятием. Телевидение, в отличие от высокой культуры, предназначены именно для массы. Поэтому в нем были установлены жесткие ограничения на сложность и оригинальность сообщений (даже на длину слов). В общем, давно было сформулировано такое правило: «Сообщение всегда должно иметь уровень понятности, соответствующий коэффициенту интеллектуальности примерно на 10 пунктов ниже среднего коэффициента того социального слоя, на который рассчитано сообщение» (А. Моль). Итак, господство телевидения над человеком является, по мнению большинства идеологов, альфой и омегой духовной манипуляции людьми в современную эпоху. «Телевидение радикально изменило повседневное существование человека… поставило образ жизни и общество на новый путь… Дух, ум сосредоточились лишь на созерцании определенных образов, картинок. Индивидуум становится безличным, бездумным относительно своего жизненного существования». Он приспосабливается к навязываемому образу жизни, к обществу; он живет в маске и «меняет маски в соответствии с ситуацией и людьми, с которыми он имеет дело… Человек живет телевидением, слушая сообщения и смотря картины, повсюду и со всем машинально соглашаясь» — пишет К. Ясперс в книге «О происхождении и цели истории». Мир телевидения, утверждает он, более всего благоприятствует внушению, «ибо в обществе, лишенном надежды, всегда возникает потребность в иллюзии, в пустыне личного существования — потребность в сенсации, в слабости — потребности преодоления слабости и подавления слабейшего. Век изобретает теорию того, что он делает». Та аномальная сила внушения, которой обладает телевидение, может послужить симптомом для обнаружения более фундаментальной проблемы — изменения типа сознания и мышления при переходе человечества к новому способу получения информации, не с листа, а с экрана. Независимо от типа культуры, все развитые общества Нового времени принадлежат к цивилизации книги. Точнее, к цивилизации чтения текста, изданного типографским способом. Именно чтение напечатанного на бумаге текста задает ритм и структуру мыслительного процесса в культурном слое всех стран и соединяет всех в связанную этими сходными структурами мышления цивилизацию. Чтение и соответствующий ему тип мышления — не простой продукт биологической эволюции мозга. Они появились только на заре Нового времени в результате появления книгопечатания и широкого распространения печатного текста. Возник новый способ чтения — чеpез диалог читателя и текста. Сегодня главным носителем текста стал экpан — ТВ или компьютеpа. Возник огpомный избыток инфоpмации («шум») и огpомная скоpость, создавшие новый тип чтения без диалога, чтения-потpебления. Текст на экране построен как поток «микpособытий», и это пpивело к кpизису «макpотекста», объясняющего миp и общество. Быстро набирающий силу Интернет помимо распространения экранных текстов восстанавливает и прямое общение людей, но пока что в общении через Интернет преобладает «демократия шума» с малой дозой рефлексии и диалога. Кроме того, вопреки ожиданиям самих разработчиков сетей, общение через Интернет не уменьшает, а усиливает отчуждение людей.

Опасный характер средств массовых информаций заключается еще и в том, что они фактически превратились в высокоразвитую отрасль промышленности, которую в свое время западногерманский поэт Г. М. Энценсбергер удачно назвал «индустрией сознания». От других отраслей промышленности «индустрия сознания» отличается только непосредственным идеологическим значением своей продукции. Она поставляет миллионам людей соответствующие чувства, мысли и мнения об окружающем их мире; она информирует их не для того, чтобы способствовать развитию их мышления и свободному формированию их суждений, а принуждает к мышлению в определенном направлении, распространяя уже готовые суждения. В этих условиях у человека возникает чувство беспомощности, появляется представление о себе как о «маленьком человеке». «Маленький человек» только тогда обретает уверенность, когда поверит в добродетель сил, им манипулирующих. И эту компенсацию чувству беспомощности приносят средства массовой информации. Они сообщают человеку, кем он является, и дают ему ощущение тождества с предлагаемыми образцами; они сообщают ему, чего он хочет, они дают ему желания; они рекомендуют ему, как добиться того, чего он хочет. Массовые средства общения «втискивают» человека в рамки твердых шаблонов и создают у него ощущение уверенности и надежности. Но одновременно в людях, захваченных внушающей силой этих медиумов, уменьшаются индивидуальные умственные способности, унифицируются интересы, чувства и мышление, что в еще большей степени увеличивает возможность манипулирования их сознанием и поведением. Наряду со СМИ, массовая культура оказывает такое же мощное манипулятивное воздействие, особенно на молодежь, фактически формируя сознание индивида и масс, моделируя поведение, что в итоге оказывает в иных случаях воздействие и на жизненный путь индивида в целом, и на выбор какого-то отдельного отрезка этого пути в частности. Например, рассматривая популярную музыку как способ (скорее — результат) манипуляции, мы должны говорить о том, что в большинстве случаев от индивида (масс) как будто и действительно мало что зависит, а их психика оказывается бессильной перед сочетанием слов, наложенных на музыкальную основу. Этот симбиоз в подобном случае действует почти практически наверняка, безошибочно подчиняя психику находящихся под подобным воздействием индивидов. Причем, при объединение в массы (например на концертах), эффект подобного воздействия многократно усиливается. Происходит подобное по ряду причин, начиная от того что при нахождении в массах, как замечал Лебон, в психике индивида исчезает какая-либо сознательность. «…каковы бы ни были индивиды, составляющие ее, каков бы ни был их образ жизни, занятия, их характер или ум, одного их превращения в толпу достаточно для того, чтобы у них образовался род коллективной души, заставляющей их чувствовать, думать и действовать совершенно иначе, чем думал бы, действовал и чувствовал каждый из них в отдельности». Обладая высокими техническими возможностями, масс-культура выносит на рынок очень соблазнительный продукт, идеологическое содержание которого целенаправленно принижает человека, делает его мышление инфантильным и сильно повышает восприимчивость к внушению.

Аморальность «расположена» в той части масс-культуры, где ставятся под сомнение или отвергаются установленные общей этикой ценности, где устраняется традиция и «расковывается» мышление так, что оно готовится к тому, чтобы оправдать любое действие. Человек с подорванной моралью легко манипулируем. Разрушение традиционной морали и перманентная «сексуальная революция» — важнейшее условие устранения психологических защит против манипуляция сознанием. Можно утверждать, что этим разрушением и занимается так называемая «массовая культура». Как и вообще по отношению к ценностям, главное в снятии защиты против манипуляция — не замена одной системы ценностей другой, столь же целостной, а именно разрушение системы, разрушение ценностей. Лишение человека нравственных ориентиров, той системы координат, в которой он мог бы различать добро и зло. манипуляция скрытый воздействие психология Для создания такого положения запускаются два взаимосвязанные процесса, которые затем переходят в самовоспроизводящийся режим — поощряют в обществе «спрос на аморальность» и в то же время искусственно, политическими и экономическими средствами склоняют к аморальности прессу и особенно телевидение. Возникает «индустрия аморальности», создающая и одновременно удовлетворяющая «спрос». Массовое потребление аморальности, предлагаемое масскультурой, представляет собой лишь особый срез общества потребления.

Таким образом можно утверждать, что современная массовая культура наряду с выполнением своей главной роли — развлечения, еще и дает модель поведения, преподносит образцы для подражания, формирует взгляд на мир.

Часто с целью нарушить строй языка, лишить его благотворной для осмысления и понимания силы создаются заведомо неприемлемые для русского языка конструкции. Создание искусственного языка идет по двум направлениям. Выбираются слова, в диапазоне смыслов которого имеется и такая, что может быть притянута к обозначению данного явления. Пусть даже это один из многих смыслов слова, третьестепенный и малоупотребительный. Но он существует, и не является прямой ложью его использование. Умиротворение и война где-то чуть-чуть перекрываются, так вместо слова война берется умиротворение.

Что бы вызвать у народа положительные эмоции в отношении военной операции, из языка на время убираются все слова, вызывающие отрицательные ассоциации: война, наступление, оружие по уничтожению живой силы. Вместо них вводятся слова нейтральные: конфликт, операция, устройство. Замена русских слов, составляющих большие однокорневые гнезда и имевших устоявшиеся коннотации, на иностранные или изобретенные слова приняла на радио и телевидении России такой размах, что вполне можно говорить о словесном терроре. Киллер вместо наемного убийцы, спикер вместо председателя, лидер вместо руководителя, электорат вместо избиратели и т. д. Все это лишает текст понятного смысла и глубины, не дает слушателю мысленно проводить прямые ассоциации, которые вызывают понятные и привычные слова.

Сегодня ни один человек не может прожить без «автоматизмов» в восприятии и мышлении — обдумывать заново каждую ситуацию у него не хватит ни психических сил, ни времени. Таким образом, «автоматизмы», или стереотипы, как необходимый человеку инструмент восприятия и мышления, обладают устойчивостью, могут быть выявлены, изучены и использованы как мишени для манипуляции. На магической силе стереотипов основана коммерческая реклама и торговые марки. Частое повторение слов и образов создает стереотипное представление о высоком качестве какого-то товара и загоняет это представление в подсознание. Если удается подтолкнуть крупные массы людей видеть какое-то общественное явление через нужный манипулятору стереотип, то несогласным становится очень трудно воззвать людей к здравому смыслу, убедить их остановиться, подумать, не принимать скоропалительных опасных решений. Не смотря на обилие научных работ, посвященных проблеме формирования стереотипов, она остается одной из самых малоизученных в психологии журналистики. Понятие «стереотип» впервые введено в оборот известным американским журналистом Уолтером Липпманом в 1922 г. в книге «Общественное мнение», где он определяет стереотип как упрощенное, заранее принятое представление, не вытекающее из собственного опыта человека. Он возникает на основе опосредованного восприятия объекта: «Нам говорят о мире до того, как познаем его на опыте». Стереотип однозначен; он делит мир на две категории — на «знакомое» и «незнакомое». Знакомое становится синонимом «хорошо», а незнакомое — синонимом «плохо»". Стереотип содержит в себе оценочный элемент. Стереотип — не просто упрощение. Он «в высшей степени заряжен чувствами». Оценочный элемент стереотипа (установка) всегда сознательно детерминирован, поскольку стереотип, выражая чувства личности, ее систему ценностей, всегда соотнесен с групповыми чувствами и групповыми действиями. Стереотип формируется под воздействием различных факторов: бессознательной коллективной переработки и индивидуально-социокультурной среды, и конечно при целенаправленном идеологическом воздействии с помощью СМИ. Среди условий первого порядка выделяют уровень образования, интеллект, личный опыт, а также нормы, привычки, социальные роли, среду обитания. Необходимость обеспечения оперативности и максимального воздействия на аудиторию приводят к тому, что журналисты отдают предпочтение зрелищным или сенсационным событиям, «вырывают» их из широкого контекста. Люди, получающие сообщения, вынуждены трактовать их с учетом привычных механизмов политических решений. Таким образом, они получают «готовый способ упаковки потребления духовной пищи». «Спектакль, который разыгрывается средствами массовой информации, тонко подводит индивида к пассивному восприятию скрытой системы идеологического господства. Проблемы часто рассматриваются схематично и неисторично, делается все тот же упор на стереотипы. Нередко при построении информации используется дихотомия: «законный» — «незаконный». В сообщениях при квалификации действий противника используются выражения: «банды наемников», «боевики», «экстремисты», «мятежники», «насилие», «волнение». Оппозиция ассоциируется с понятием «незаконный». Используются различные виды апелляций к общественным потребностям, нормам, идеалам. Любые акции объясняются желанием народа: «все от имени народа», «все для народа». Такая упрощенная система мешает выработке более тонких позиций. Так, например, если раньше в официальной прессе насаждался стереотип социалистического государства как гаранта материального положения людей и имели хождение стереотипы политической системы как идеи тоталитарного равенства и незыблемости идеологической формулы «социалистический выбор» (в обыденном сознании с помощью СМИ закреплялись понятия «планово-рыночная экономика», «социалистический рынок», «капитализм — неуверенность и нестабильность»), то сегодня насаждается стереотип «альтернативы капитализму нет», «частная собственность — гарант процветания общества», «колхозы — социалистический рудимент». Внедряя стереотипы из области экономики (банкротство — стимулятор, оживитель экономических процессов; смена собственника — благо, гарант процветания предприятия и т. п.), СМИ притупляют чувство опасности и дискомфорта. Люди становятся заложниками политических решений. Таким образом официальная пресса реализует функцию поддержания социальных структур с помощью стереотипов.

Так же одним из главных оружий манипуляторов можно назвать разрушение исторической памяти. Всякая история мифологизирована, но человек может опираться на нее, если она связана единой «цепью времен». Чтобы разрушить сознание человека (или народа), самое главное — рассыпать историю, ввести в нее абсурдные, ни с чем не сообразные эпизоды. В наше время все летописи, раскрытие архивов, формирование учебников истории — это не просто наука, а реальный инструмент управления обществом. По мощности воздействия на судьбу общества исторический приоритет несомненен. Реально управляет тот, кто имеет возможность сформировать информацию летописного характера, изменить и переписать заново фактологию прошлых исторических событий, оценку с позиций хорошо или плохо как самих событий, так и тех исторических деятелей, которые вершили эти события. Наше время имеет ту особенность, что многократное переписывание истории производится за время жизни одного поколения. Одно и то же прошлое изображается для нас то розовым, то серым, то чёрным; это и есть проявления манёвров концептуальной власти. Наиболее метко значимость и алгоритмы работы исторического приоритета охарактеризовал Джордж Оруэлл «Кто контролирует прошлое, тот контролирует будущее. А тот, кто контролирует настоящее, тот всевластен над прошлым».

Именно в этом механизме сокрыты истоки многократного переписывания истории, оценок политический условий, событий. Любые исторические заключения, оценки, выполняемые на базе, в том числе и достоверного фактического материала, имеют субъективное начало и всегда соответствуют нравственности и миропониманию авторов-историков, тем обстоятельствам, в которых они пребывают. Но всё-таки это лишь первая часть правды, поскольку еще присутствует роль заказчика, роль методологического управления со стороны власти. Большими кассовыми тиражами могут издаваться лишь те исторические издания, которые при всём их многообразии не выходят за установленные на данный момент идеологические рамки.

Кроме отображения избранных исторических фактов, часто достаточно мифологизированных, большое распространение получают и целенаправленно и искусственно созданные мифы. Так например распространенный на Западе миф о «пpавильной» смене общественных фоpмаций подкpепляется важным мифом эволюционизма. Своими коpнями этот миф уходит в истоpию воспpиятия вpемени в евpопейской культуpе, в истоpию пеpехода от циклического вpемени агpаpной цивилизации к идее бесконечного, линейного, направленного в будущее вpемени («стpела вpемени»). Новое восприятие времени создало почву для появления идеи пpогpесса, которая стала метафизической, почти pелигиозной основой идеологий индустриализма. Идея эволюционизма пpиобpела статус фундаментального мифа после тpиумфального успеха даpвинизма. Этот тpиумф биологической теоpии был пpедопpеделен остpой потpебностью в научном обосновании того, что уже вошло в культуpу и социальную пpактику. В пpиложении к обществу, культуpе и цивилизации эволюционизм дал идею pазвития и естественного отбоpа. Общества pазделились на pазвитые и слабоpазвитые (или pазвивающиеся), в обыденное сознание пpочно вошла мысль, что отставшие в своем pазвитии общества или погибают в ходе конкуpенции или становятся зависимыми и эксплуатиpуемыми, и что это — естественный закон жизни. Согласно этому мифу, Западу повезло в том, что он с самого начала попал на «столбовую доpогу» миpовой цивилизации, а дpугие запутались и выбиpаются на эту доpогу с опозданием — за что вынуждены платить Западу как более удачливому конкуpенту. Сопpотивляться этому якобы бесполезно, ибо это — закон пpиpоды. Но антpопологи знают, что в пpиложении к культуpе и обществу эволюционизм является идеологической спекуляцией и не имеет никакого научного обоснования.

Вопрос выживания «личности» в человеке был актуален всегда. И всегда были силы, стремившиеся ее подавить, и силы, нуждавшиеся в ней. К сожалению, личность для власти, и личность для искусства — совсем разные понятия. И только один вопрос остался неразрешенным — была ли нужна личность самому человеку? Или он согласен быть лишь формой для личности, которую можно заполнить идеями, представлениями, памятью. А Он исполнитель этих идей, хранитель этой памяти.

Говоря о причинах и происхождении манипулирования сознанием и поведением людей, исследователи зачастую придерживаются различных взглядов. Одни утверждают, что манипулирование так же старо, как и сам человек, что оно является выражением инстинктивной потребности человека в стабильности окружающего мира. Другие авторы, в частности X. Ортега-и-Гассет, выводят феномен «манипулирования» из фатальной необходимости духовной диктатуры во все эпохи истории. «Большинство людей, — заявляет он, — не имеет мнения». Народ, по Ортега-и-Гассету, не обладает теоретическим пониманием бытия вещей, ему присущи только оценочные суждения. Народ никогда не имел идей о чем-нибудь, а лишь веру, эмпирический опыт, предания, поговорки. Неприспособленность к теоретическому мышлению мешает народу принимать разумные решения и составлять правильные мнения. Но без мнения человеческое общество было бы хаосом, даже более — «историческим ничто». Поэтому мнения «следует втиснуть в людей под давлением извне». Это навязывание общественного мнения облегчается, по Ортега-и-Гассету, тем, что массе в целом присущи врожденная психическая функция подражания, инстинкт послушания и стремление к некоторому образцу. Конечно, признает он, это навязанное общественное мнение — насилие, благодаря которому в человеческом обществе возникает господство. Но без духовной власти, без кого-нибудь, кто повелевает, без манипулирования мнением и людьми в обществе водворилась бы анархия, которая привела бы к его распаду. Тем более манипуляция необходима в современную эпоху демократии, когда масса претендует на руководство обществом. Современный «массовый человек» не умеет мыслить, заявляет Ортега-и-Гассет. Поэтому формирование общественного мнения, — делает он вывод, — является всеобщим законом тяготения политической истории".

Подобного же образа мыслей придерживается и А. Мейер, использующий для обозначения процессов манипуляции слова «социализация» и «легитимация». Процесс социализации, считает он, неизбежно происходит в условиях любой общественно-политической системы, ибо «никогда еще не существовало такого общественного или политического строя, при котором люди могли бы действовать и добиваться успеха, следуя только своим врожденным инстинктам и побуждениям, не подрывая при этом общественной и политической структуры». Именно социализация, по мнению А. Мейера, превращает индивидуума «в полезного и преуспевающего члена общества путем воспитания его в духе господствующих норм поведения и в духе той роли, которую ему отводят». Социализация тесно связана с легитимацией. Под последней А. Мейер понимает процесс, направленный на то, чтобы «заставить индивидуума принять соответствующий строй таким, каков он есть, чтобы выработать у него положительное, одобрительное отношение к существующей системе и к ее институтам, к ее руководителям и к методам, с помощью которых они избираются на свои высокие посты».

Однако большинство философов, психологов и социологов считает манипулирование явлением, присущим только нашему времени, так как оно исходит из природы современного «массового общества». В этом отношении весьма типичны рассуждения Г. Шишкова в книге «Управляемое омассовление». Становление «массового общества», процесс омассовления, начавшийся в XIX в. с развитием индустриализации, достигает, по его мнению, своего апогея в условиях современного технического века. Господство техники, охватившее все сферы общественной жизни, привело к возникновению массы постоянно существующей. А в такой массе любой индивидуум окончательно утрачивает свою способность к рациональному мышлению, действует неосознанно, подчиняясь только своим низменным инстинктам. В этих условиях, утверждает Г. Шишков, потребность в манипулировании, в «преднамеренном управлении социальными процессами» становится еще более неизбежной; манипулирование необходимо теперь в целях «подавления массовой души и ее диких порывов». При этом, по мнению Г. Шишкова, современная масса «безлично живущих людей» является самым благодатным материалом для манипулирования ею, ибо в массе, потерявшей способность к критическому мышлению, человек легко поддается различным внушениям и верит всему, что распространяют манипуляторы. «Отупленные, некомпетентные люди желают как раз того, чего хочет „общественное мнение“, кажущееся им мнением массы как целого, которое формирует вкусы относительно всякого рода вещей и мероприятий таким образом, чтобы это могло казаться собственным выбором и решением».

Итак, точка зрения многих теоретиков состоит в утверждении, что современный «массовый человек» не способен к рациональному мышлению, а следовательно, его сознание должна формировать духовная элита общества, внушая ему соответствующие идеи, суждения, нормы поведения. Причем манипуляция сознанием «массового человека» не только неизбежна, не только необходима, но как система методов «легкого, незаметного» давления является-де «гуманным», «законным» средством «для навязывания человеку определенного поведения, ибо в противном случае пришлось бы прибегать к насилию.

Суть рассуждений теоретиков примерно такова: прогресс техники и разделение труда привели к разложению производства на простые операции, в результате которых отдельный рабочий стал использоваться для выполнения отдельных функций. Превратившись в придаток машины, в простой винтик сложного механизма, человек утрачивает контакт с конечным продуктом труда, лишается способности контролировать свои действия, так как не знает, сопутствует ли им в конечном счете успех или неуспех. Сводятся на нет все его творческие навыки, зато в высшей степени развивается конформизм, являющийся выражением необходимости быстрого и точного приспособления к машине; неспособный обозреть целое, человек привыкает реагировать только на определенные возбуждения, касающиеся непосредственного выполнения его функций. Эта ограниченность человека (поскольку он определяется как элемент, как функция машины) и конформизм (стремление приспособиться к этой машине) являются той базой, на которой вырастает манипуляция сознанием и поведением людей. Манипуляция лишь приспосабливает человека к «пустоте», которую порождает индустриальная система.

Американский социолог М. Чукас пишет, что социальная почва, на которой возникает и получает широкое распространение манипуляция, — это борьба, которая неизменно ведется между группами, преследующими свои особые интересы и отстаивающими свое существование или добивающимися укрепления своих позиций. Перед этими группами возникает необходимость преподнести общественности свои особые узкие цели как цели, якобы отвечающие общим интересам. Как видим, М. Чукас совершенно определенно отмечает, что основной причиной манипулирования в современном мире является не прогресс техники и средств массовых коммуникаций, а столкновение интересов социальных групп.

Знание об инструментах и приемах манипуляции сознанием должно стать доступным для достаточно большого числа людей. Тогда возможны и совместные акции сопротивления и приемы защиты против манипуляции каждого человека. Конечно, манипуляторы будут изобретать новые инструменты и новые приемы. Но это уже будет нелегкая и дорогостоящая борьба, а не подавление безоружного и беззащитного населения. Борьба ничтожного меньшинства (хотя и обладающего деньгами и организацией) против огромной массы творчески и здраво мыслящих, изобретательных личностей, способных анализировать и оценивать любые образы и любую информацию. Сам переход к борьбе будет означать важный поворот в судьбе нашего народа и всего человечества.

Источники

• 1. Б. Н. Бессонов. Идеология духовного подавления — М., МГУ, 1978.
• 2.С. Кара-Мурза. Манипуляция сознанием — М., Эксмо, 2009.
• 3.Е. Л. Доценко. Психология манипуляции — М., Речь, 2003
• 4.С. А. Зелинский. Манипуляции массами и психоанализ — СПб.: Скифия, 2008
• 5. Г. Шишков. Управляемое омассовление — М., Слово, 1999
• 6. В. Бритков, С. Дубовский. Информационные технологии в национальном мировом развитии. — Общественные науки и современность. № 1, 2000.
• 7. С. Смирнов, С. Кара-Мурза. Манипуляция сознанием — 2 — М., Эксмо, 2009

Сайты:

http://psyfactor.org.

http:// www. kara-murza.ru.

http://www.analysisclub.ru.