Стратегия индустриально-инновационного развития Республики Казахстан

Глобальный кризис мировой экономики создал качественно новые условия инвестиционной деятельности — в том числе, и для Казахстана. Как видно из доклада Всемирного Банка (ВБ), опубликованного в начале 2012 года, общее снижение эффективности методов управления рисками в условиях кризиса повлекло за собой значительные перемены в поведении розничных инвесторов и изменение стратегий большинства инвестиционных институтов.

На фоне этих изменений в глобальном инвестиционном климате стали особенно заметными:

1. Отсутствие в экономической науке единства взглядов на природу экономических кризисов и методы антикризисного регулирования.

Нет не только экономических теорий, позволяющих на практике проводить научно обоснованную экономическую политику, но и международного опыта эффективного антикризисного регулирования экономики. В ХХ веке финансовые и экономические кризисы стали явлением привычным и даже обыденным. Только в 1975 — 1997 гг. МВФ зарегистрировал более 150 валютных и 54 долговых и банковских кризисов в более чем 50 странах. Кажется, и времени, и побудительных причин для их разработки было вполне достаточно. Тем не менее, «экономическая наука пока не содержит в себе полностью законченных теорий, которые объяснили бы абсолютный и крайне простой эмпирический факт нестабильности рыночного способа производства». Особенно ярко в условиях кризиса проявилась «неадекватность неоклассической парадигмы реальным процессам экономического развития и иллюзорность лежащих в её основе аксиом — начиная от обладающего абсолютным знанием homoeconomicus и заканчивая совершенной конкуренцией».

2. Качественно новый уровень глобализации мировой экономики, который повлёк за собой возникновение качественно новых инвестиционных рисков. Анализ структур капитала и управления 43 тысяч крупных международных компаний, работающих в реальной экономике, проведённый швейцарскими математиками, привёл их к выводу: большинство финансовых цепочек идут в направлении группы из 147 компаний, активы которых пересекаются друг с другом, фактически являясь общей собственностью. Фактически сегодня это одна гигантская корпорация — куда более влиятельная, чем подавляющее большинство национальных правительств. Причем речь более не идет об американской (и вообще о западной) — а о качественно новой «корпоратократии», которой глубоко чужды национальные интересы, для которой «одержимость национальной конкурентоспособностью является одновременно ошибочной и опасной».

Финансово-политическая олигархия стран Запада, интересы которой ранее на протяжении многих десятилетий воплощались в геополитике США, к настоящему времени полностью интегрировалась с лидерами китайских диаспор и правящей верхушкой многих нефтегазодобывающих стран арабского мира. Несмотря на различия в политике, культуре, ценностях, они превратились в единую глубоко интегрированную систему. Об этом, как об «упущенных возможностях», с тревогой пишет один из главных идеологов и архитекторов глобализации З. Бжезинский в своей последней книге: «Подходит к концу 500-летняя эпоха мирового доминирования атлантических морских держав и возникает качественно иной мировой порядок — многополярный мир, в котором США больше не сможет, как это было раньше, диктовать свою волю, не можем быть устрашающим глобальным игроком, который регулирует все международные дела в мире».

3. Непоследовательность, отсутствие стратегического подхода, и, в конечном счёте, крайне низкая эффективность антикризисного регулирования национальных экономик.

Практически во всех странах мира возник «новый политический класс, который нечувствителен к растущему социальному неравенству и который думает только о собственном обогащении». Для него «краткосрочные задачи политического выживания оказываются гораздо важнее, чем задачи развития страны; налицо кризис государств, весело и легко практиковавших покупку голосов избирателей за счет взятых в долг денежных средств — задолженности, которую будут выплачивать следующие поколения». Мир переживает период огромных изменений и масштабного урегулирования, когда все государства стоят перед лицом небывалых возможностей развития и серьезных вызовов. Но планирует и воплощает в жизнь антикризисное регулирование национальных экономик представители «элиты глобального проекта», которой глубоко чужды интересы «каких-то» государств. Именно поэтому правительства подавляющего большинства стран мира не умеют (а, скорее, не хотят и не могут) найти адекватный ответ на эти вызовы.

4. Углубление поляризации общества: на глобальном уровне — между богатыми и бедными странами; на национальном уровне — между кредиторами и должниками. Рост диспропорций в экономике — прежде всего, между финансовым сектором и реальной экономикой.

По словам Н. А. Назарбаева, «в вековой борьбе за политическую демократию человечество проглядело факт создания мировой тоталитарной валютно-финансовой системы, абсолютно лишенной минимальных признаков демократии». Сегодня «и государства и индивиды пытаются справиться с долгами, уровень которых превышает всякую разумную возможность когда-либо их выплатить: обслуживание долга поглощает большую часть экономического излишка: корпоративные прибыли, ренту за недвижимое имущество, личный доход выше базовых потребностей и даже государственные доходы выше минимально необходимого уровня социальных расходов».

Однако, несмотря на неизбежное влияние всех этих факторов, которые стали причиной качественного изменения подходов к инвестированию во всём мире, за последние пять лет в экономику Казахстана было вложено свыше $ 137 млрд. (в то время как расходы государства на антикризисные меры составили немногим более $ 14 млрд.). И в 2011 году, и в 2012 году в рейтинге ВБ «Doingbusiness» Казахстан занимал 47-е место. По данным опроса, проведенного в 2011 г. компанией «Эрнст энд Янг», большинство профессиональных инвесторов, вложивших средства в казахстанские предприятия, «в значительной степени удовлетворены своими инвестиционными решениями».

При этом, конечно же, нельзя забывать, что львиная доля иностранных инвестиций пошла в сырьевой сектор. Экономика Казахстана базируется на опережающих темпах роста экспорта над импортом; причём рост внешнеторгового оборота обеспечивается у нас, с одной стороны, за счет экспорта углеводородов и других сырьевых товаров, с другой — импортом практически всех товаров, необходимых для обеспечения населения страны.

В то же время доля же обрабатывающей промышленности в ВВП остается низкой. Численность работников машиностроительной отрасли за годы независимости сократилась с 350 тыс. до 17 тыс. человек. Доля продукции машиностроения в объеме всего промышленного производства — с 15% до 3,5%. Казахстанские промышленные предприятия характеризуются крайне низким уровнем производительности труда — в три-четыре раза ниже показателей развитых стран; износ средств производства достигает 70%.

Серьёзные диспропорции наблюдаются не только в отраслевой структуре инвестиций, не только между сырьевым и обрабатывающим секторами экономики Казахстана, но и между крупным, средним и малым бизнесом.

1. Если в развитых странах Запада основная доля занятых в малом и среднем бизнесе, как правило, приходится на промышленность, строительство и сферу услуг, то в Казахстане эти отрасли заняты предприятиями крупного бизнеса; хозяйствующие субъекты малого бизнеса представлены в основном организациями сферы услуг, торговли и сельскохозяйственного производства. По данным опросов, примерно половина казахстанских предпринимателей в казахстанском малом и среднем бизнесе (МСБ) балансируют на грани выживания; вынужденно пришли в малый бизнес более 40%; более двух третей охотно поменяли бы предпринимательскую деятельность на «достойно оплачиваемую наемную работу». В целом, по данным Агентства РК по статистике, доля населения, занятого в МСБ, составляет около 25% трудоспособного населения Казахстана (в то время как, например, в странах Западной Европы этот показатель составляет от 50 до 80%). Многие представители малого бизнеса в Казахстане относятся органами статистики к категории «самозанятых» — их около 40%, причем на юге страны это основная часть, большинство трудоспособного населения. Они не платят налоги и пенсионные отчисления, их деятельность учитывается органами статистики «оценочно» и относится к «теневой экономике». Т. е. на самом деле в казахстанском МСБ занято куда больше, чем 25% трудоспособного населения — но государство почему-то не может сделать их полноправными участниками экономической деятельности.

Еще в 2005 году Президентом РК была поставлена задача по доведению вклада среднего и малого бизнеса в общий объем ВВП республики к 2012 году до 40%. Однако до настоящего времени эта задача так и не была не выполнена. В 2011 году Глава государства снова поставил эту же задачу — теперь уже к 2020 году. Его настойчивость в постановке этой задачи обусловлена тем, что, как показывает опыт многих стран, именно предприятия МСБ способны наиболее быстро реагировать на изменения конкурентной среды. И это весомый и стабильный источник налогов: в некоторых регионах и городах мира доля налогов предприятий МСБ доходит до 80% от их общего объема. Залогом стабильности этих налоговых поступлений является непрерывный процесс самообновления МСБ: на место «неудачников» постоянно приходят новые предприниматели — работает механизм естественного отбора наиболее востребованных и конкурентоспособных предприятий. (Так, феномен экономического роста Китая основывается, прежде всего, высокими темпами обновления предпринимательской среды: в КНР около 12 миллионов предприятий, из которых ежегодно примерно 1 миллион закрывается и 1 миллион создаётся вновь; доля владельцев предприятий, существующих не более 3,5 лет самая высокая среди всех стран мира — 24%).

2. Доля крупного бизнеса в структуре ВВП Казахстана, напротив, стабильно высока; причём наиболее весомая часть таких предприятий принадлежит нерезидентам. Подавляющее большинство крупнейших компаний горнодобывающей промышленности и металлургии, создающих в совокупности более 22% ВВП, являются или подразделениями транснациональных корпораций, или находятся в долгосрочной концессии у нерезидентов, или контрольный пакет акций принадлежит гражданам зарубежных государств. И именно эти крупные компании привлекают иностранные инвестиции. Об этом, в частности, свидетельствуют размеры и динамика роста валового внешнего долга казахстанских корпораций (без банков). Для Казахстана характерна «локализация центров принятия экономических решений за пределами страны».

Остается значительной и доля государственных предприятий в экономике Казахстана, которые, по утверждению одного из разработчиков программы «Производительность-2020», президента Казахстанского института развития индустрии М. З. Кажыкен «как правило, малоэффективны и низкорентабельны».

3. Большинство казахстанских средних компаний, имеющих потенциал роста, не обладают доступом на публичные рынки капитала, испытывают серьезные трудности в финансировании. По данным Казахстанской фондовой биржи (KASE), число компаний, соответствующих листинговым требованиям, не превышает 15−20% от всех средних и крупных компаний; в 2008 году листинговых компаний было 144, а на начало мая 2011 года их было 108 (всего с нелистинговыми — 116 компаний); на лондонской бирже котируется в общей сложности 41 компания. Акции компаний, которые находятся в листинге «В» Казахстанской фондовой биржи (KASE), считаются неликвидными. Главным образом, из-за непрозрачности бизнеса: ни один внешний инвестор не будет покупать непредсказуемость. (Показательно, что за первое полугодие 2012 года объем инвестиций казахстанских предприятий в основной капитал составил более 2 триллионов тенге — на 3,1% больше, чем за этот же период прошлого года; однако при этом казахстанские предприятия существенно увеличили долю собственных инвестиций в основной капитал (с 46% до 56%) — а вот внешние инвестиции, напротив, сократились).

Диспропорции между сырьевым и обрабатывающим секторами экономики и между крупным, средним и малым бизнесом, «сложная, но открывающая возможности деловая среда» сделали весьма проблематичной совершенствование инвестиционной деятельности в Казахстане. За годы независимости было разработано и профинансировано, в общей сложности, около ста различных государственных инвестиционных программ. Достаточно вспомнить «Стратегию индустриально-инновационного развития Республики Казахстан на 2003;2015 годы», «Формирование и развитие кластеров в условиях индустриально-инновационного развития Республики Казахстан», «30 корпоративных лидеров Казахстана»… Только «Государственной Программой форсированного индустриально-инновационного развития Казахстана на 2010;2014 годы» (ГПФИИР) было «прекращено финансирование 52 принятых ранее государственных программ». Инвестиционные проекты, реализуемые в рамках приоритетов ГПФИИР, были объединены в так называемой «Карте индустриализации». В ее рамках в 2010 г. в эксплуатацию были введены 227 объектов, в которые было инвестировано 914 млрд. тенге ($ 6,2 млрд.). И, в свою очередь, ГПФИИР также получила негативную оценку. В частности, потому, что из 31 проекта, составляющих 90% всех инвестиций по «Карте индустриализации» только 5 были связаны с производством готовой продукции. А вклад завершенных инвестиционных проектов «Карты индустриализации» в прирост ВВП, например, в 2010 г. не превысил 0,1 процентных пункта, доля их добавленных стоимостей в объеме ВВП едва достигла 0,004. Получается, что для достижения основной цели программы — увеличения реального ВВП на 50% от уровня 2008 г. — надо было бы реализовать более 6 тыс. аналогичных инвестиционных проектов на общую сумму 35−40 трлн. тенге (или $ 250 млрд.). По мнению, высказанному М. З. Кажыкен, главная причина фактического провала инвестиционной деятельности в обрабатывающих отраслях экономики состояла в том, что ГПФИИР, «как и все предшествующие программы, разрабатывалась без научно обоснованной методики, без концептуального видения перспектив развития отраслей как подсистемы глобальной производственной системы». Соглашаясь в целом с такой оценкой, мы считаем однако, что причины провала инвестиционной деятельности, как и проблемы казахстанской промышленной политики, несколько иные.

Инвестиционная и промышленная политика государства отнюдь не являются результатом согласованных «совместных усилий ученых, практиков, государственных управленцев и бизнес-сообщества"[25]. По определению, потому что это политика, политический феномен. Ученые-экономисты только предлагают различные сценарии и программы и разрабатывают идеологическое обоснование принимаемых политических решений. Бизнес-сообщество голосует за или против проводимой политики ростом или падением инвестиционной активности. Предназначение любой политики — в том числе, экономической, инвестиционной — регулирование отношений между отдельными группами национальной элиты. Т. е. поддержание баланса интересов а) национального олигархического бизнеса, который извлекает сверхприбыли за счёт своего монопольного положения, природной и административной ренты, б) национальной политической элиты, которая не заинтересована в том, чтобы брать на себя ответственность за реализацию проектов модернизации экономики и в) международной политико-финансовой «элиты глобального проекта». Поэтому выбор стратегии, приоритетов и методов инвестиционной деятельности — это не «наука», а «искусство достижения возможного», компромисс, возникающий в результате многофакторной оптимизации разнонаправленных интересов и усилий различных групп политической и финансовой элиты. Ключевая проблема — как нейтрализовать или, по крайней мере, ослабить в обществе и государственном аппарате влияние «элиты глобального проекта» и её сторонников.

За последние два года в Казахстане был принят целый ряд мер по совершенствованию инвестиционной деятельности, таких как:

• — Концепция развития финансового сектора Республики Казахстан и Закон РК «О внесении изменений и дополнений в некоторые законодательные акты Республики Казахстан по вопросам регулирования банковской деятельности и финансовых организаций в части минимизации рисков». инвестиционный экономика предпринимательский промышленный
• — Программа «Производительность труда 2020», в рамках которой был проведен технический аудит 200 промышленных предприятий и выделены гранты на разработку бизнес-планов модернизации и технического перевооружения.
• — Национальный план по привлечению инвестиций, предусматривающий значительные процедурные послабления, создание условий для инвесторов, в том числе в регионах, поддержку и сопровождение инвесторов на всех уровнях.
• — Программа по развитию государственно-частного партнерства (ГЧП), в рамках которой разработан комплекс мер государственной поддержки ГЧП в Казахстане и проект Закона «О внесении изменений и дополнений в некоторые законодательные акты Республики Казахстан по внедрению новых форм государственно-частного партнерства и расширению сфер их применения». В казахстанской практике появятся такие контракты, как Build-Operate-Transfer, Build-Operate-Lease-Transfer, Operations&Maintenance, ManagementContract, Design-Build-Finance-Operate и ряд других общепринятых в мировой практике форм, которые должны обеспечить распределение рисков при инвестировании в капиталоемкие объекты.
• — Программа «Народное IPO», которая позволит многим казахстанцам стать инвесторами крупнейших национальных компаний. Предприятия — участники «Народного IPO» — входят в группу АО «Фонд национального благосостояния «Самрук-Казына». Организаторы программы учли международный опыт проведения таких мероприятий. Граждане РК имеют приоритетное право на покупку акций; во вторую очередь, ценные бумаги смогут приобрести накопительные пенсионные фонды страны. Чтобы избежать концентрации бумаг в руках небольшой группы лиц, Программа предполагает ограничения на максимальное количество приобретаемых акций в «одни руки», а также использование сети АО «Казпочта» для максимального охвата населения. Программой предусмотрено выставить на IPO 10−15-процентные пакеты акций. В 2012 году в первичном публичном размещении акций будет участвовать компания «КазТрансОйл», в 2013 году — компании KEGOC, «Эйр Астана», «КазТрансГаз», «Самрук-Энерго», «НМСК «Казтрансморфлот», в 2014 году — «Казахстан темиржолы», «Казтемиртранс», в 2015 году — «Казатомпром», «КазМунайГаз».

Исходя из нового видения приоритетов антикризисной экономической политики, сформулированного Президентом РК в сентябре 2012 года, мы полагаем, что дальнейшее совершенствование инвестиционной деятельности предполагает не только — и не столько — дальнейшее совершенствование инвестиционного климата, направленное на привлечения прямых иностранных инвестиций. В первую очередь, необходимо направить максимум усилий на развитие инвестиционной и предпринимательской активности населения Казахстана, идеи которого положены в основу «Программы по развитию ГЧП» и «Народного IPO».

Мы не будем рассматривать здесь проблемы активизации предпринимательской активности населения — это целый комплекс вопросов, требующий отдельного исследования. Говоря о развитии инвестиционной активности населения, отметим, что на частных вкладах в банках сейчас почти три триллиона (2974 млрд.) тенге. Пенсионных — тоже примерно три триллиона (2806 млрд.) тенге. Итого — по состоянию на май 2012 г это около $ 40 млрд. Для Казахстана это громадный инвестиционный потенциал, который, заметим, по размеру вполне сопоставим с объемом иностранных инвестиций, привлечённых в экономику Казахстана за последние годы. И особенно значимый в силу того, что население Казахстана — это такой инвестор, которому, в отличие от международной финансово-политической элиты, отнюдь не безразличны национальные интересы.

Для инвестиционной активности населения нам представляется необходимым, в рамках мероприятий по совершенствованию инвестиционной деятельности в Республике Казахстан, проведение комплексного исследования существующей системы защиты интересов «неквалифицированных» (розничных) инвесторов и сформулировать рекомендации по ее совершенствованию.