Гонка ядерных вооружений в 1970-80-х годах

Разработка систем противоракетной обороны в США

Понимание грозной опасности, исходящей от ракетно-ядерного оружия, в то же время не обеспечило поиска и нахождения политических решений на пути преодоления противоречий между СССР и США, решения возникающих проблем мирным путем. Обе страны стали искать вы ход из опасности создавшегося ядерного противостояния на пути создания систем защиты от взаимной ракетно-ядерной угрозы. Период «холодной войны» характерен не только безудержным ростом ракетно-ядерных потенциалов двух стран, но и активной деятельностью по созданию средств противоракетной обороны. Работы в этом направлении были развернуты в обеих странах еще в начале 1950;х годов и продолжаются поныне. Однако постепенно становилась все более очевидной бесперспективность дальнейшей гонки вооружений и необходимость поиска взаимоприемлемых договоренностей о путях ее прекращения.

В этих условиях в конце 1960;х годов были начаты советско-американские переговоры об ограничении стратегических наступательных и оборонительных вооружений. Предпринятые усилия двух сторон увенчались успехом, и 26 мая 1972 года были подписаны Временное соглашение об ограничении стратегических наступательных вооружений (ОСВ-1) и Договор об ограничении систем противоракетной обороны (Договор по ПРО).

Подписание Договора по ПРО, который до сих пор фигурирует в официальных документах и в заявлениях политических лидеров как «краеугольный камень стратеги ческой стабильности», было призвано укрепить сдерживающую функцию ядерного оружия, обеспечить гарантированную возможность нанесения агрессору неприемлемого для него ущерба в ответных действиях. На практике это означало: «Кто стреляет первым, тот умирает вторым». Договор официально зафиксировал глубокую диалектическую взаимосвязь между стратегическими наступательными и оборонительными вооружениями, образующими единую систему стратегического оружия. Это означало, что усиление одного из компонентов этой системы переводило бы всю систему на новый качественный уровень, нарушало сложившийся баланс сил.

В то время соглашение по ПРО имело гораздо большее политическое, чем военное значение, однако оно облегчало решение задачи по дальнейшему ограничению и сокращению стратегических наступательных вооружений. Но уже тогда было ясно, что по мере развития противоракетных технологий и сокращений арсеналов СНВ роль Договора по ПРО будет неуклонно возрастать.

Начало милитаризации космоса путем создания информационно-разведывательных систем было положено выводом Соединенными Штатами на околоземные орбиты спутников военного назначения. При этом приоритет в области военного использования космического пространства был отдан добыванию разведывательной информации. Одно временно с ракетами-носителями и самими спутниками усиленно создавалась разнообразная разведывательная аппаратура для наблюдения из космоса за территорией СССР. Получаемая информация «перерабатывалась» в недрах ЦРУ и использовалась высшим руководством США для принятия военно-политических решений.

По убеждению американских военных специалистов, разведывательные спутники, не признающие государственных границ, обладают такими уникальными возможностями, которые в условиях ядерного противостояния делают их незаменимым средством легальной разведки. При этом высшие чины Пентагона не скрывали, что их особенно интересуют ведущиеся в СССР работы по созданию, испытанию и размещению стратегических систем оружия.

Первый «противоракетный бум» разыгрался в США еще в конце 1950;х годов. В «мозговых центрах» Пентагона детально изучалась возможная структура и боевые возможности различных систем обороны: объектовой, зональной и даже континентальной. Наиболее привлекательным вариантом военные специалисты США признали проект континентальной ПРО, которая была бы в состоянии обеспечить защиту от боеголовок противника всего Североамериканского континента.

Однако, несмотря на казалось бы явные преимущества системы ПРО, в Вашингтоне не было единства мнений по вопросу принятия ее на вооружение. Некоторые деятели администрации доказывали, что такая система ПРО также не обеспечивает гарантированной защиты и речь может идти лишь об ограничении ущерба, наносимого противником. Исходя из этого, они настаивали на том, чтобы добиваться решающего стратегического превосходства за счет всемерного усиления наступательных вооружений. Конец 1960;х годов ознаменовался ожесточенной полемикой сторонни ков оборонительных и наступательных систем оружия, поддерживавшихся различными группировками военно-промышленного комплекса.

В условиях непрекращающейся борьбы за дележ военных ассигнований в США развернулся третий этап создания противоракетной обороны. Новый проект, предусматривавший зональную оборону крупных административно-промышленных центров страны и районов базирования межконтинентальных ракет, получил громкое название «Сентинел» («Часовой»). На первых порах в состав ПРО должны были войти 1000 антиракет «Спартан» и «Спринт». Основ ной единицей системы являлась батарея в составе 10 ракет.

Для размещения батарей намечались районы на северных границах США и Канады, а также вокруг Вашингтона, Нью-Йорка, Чикаго, Бостона и ряда других городов. Предполагалось завершить работы в течение 5−6 лет и в начале 1970;х годов принять эту систему ПРО на вооружение.

В ходе доработки проекта было признано целесообразным разместить ракеты «Спартан» вокруг крупных промышленных центров, а ракеты «Спринт» сосредоточить главным образом для прикрытия баз баллистических ракет «Минитмен». Построение такой двухэшелонной системы ПРО, по мнению американских специалистов, должно было также обеспечить отражение возможного в будущем ракетно-ядерного удара со стороны Китая. Как известно, КНР к этому времени уже имела на вооружении ядерное оружие и усиленно создавала ракеты.

Известный реализм правящих кругов США, проявленный в начале 1970;х годов в отношениях с Советским Со юзом, определялся отнюдь не миролюбием, вдруг обуявшим политическую элиту, а целым рядом внутренних и внешних причин. Главной из них было установление военно-стратегического паритета между двумя великими державами. Такое положение требовало пересмотра основных стратегических концепций, в том числе и в области создания противоракетной обороны. Учитывая развернувшуюся критику в адрес системы «Сентинел», продолжавшееся противоборство сторонников оборонительных и наступательных вооружений, президент Ричард Никсон не стал брать на себя чужие грехи и принял решение о прекращении работ. Однако это вовсе не означало отказа от ПРО, и взамен «Сентинел» была выдвинута новая программа под названием «Сейфгард» («Страж»). В этой программе рассматривалась более скромная, но более важная для Пентагона за дача по надежному прикрытию от ракетно-ядерных ударов баз МБР, стратегической авиации, атомных подводных ракетоносцев. В отношении остальной территории США предусматривалась защита лишь от случайного пуска ракет вероятного противника.

Планом строительства этой системы ПРО предусматривался поэтапный ввод в строй отдельных комплексов, первые из которых к 1973 году должны были прикрывать крупнейшие базы ВВС в районе Гранд-Форкс и Малмстром. Всего намечалось создать 12 комплексов. На каждом из них должны были размещаться 30−40 антиракет «Спартак» и 10−75 антиракет «Спринт», а также станции обнаружения, слежения и наведения антиракет, вычислительный центр. Для практической отработки системы предусматривалась обширная программа испытаний по перехвату головных частей ракет. С этой целью предполагалось провести около 180 запусков ракет «Минитмен», «Атлас» и «Поларис».

Конгресс на цели ПРО выделял многомиллиардные ассигнования. Однако сторонников гонки оборонительных вооружений вскоре постигло горькое разочарование. Полномасштабное развертывание противоракетной системы «Сейфгард» было приостановлено подписанием в 1972 году Договора между СССР и США об ограничении систем противоракетной обороны.

Начиная с первых проектов ПРО и до начала 1980;х годов основным, реальным средством уничтожения боеголовок противника американские военные специалисты счи тали мощные ядерные заряды, устанавливаемые на анти ракетах. Проведенные ядерные испытания показали, что характер поражающего действия ядерного взрыва во многом зависит от его высоты. В плотных слоях атмосферы основное поражение боеголовкам наносится ударной вол ной, в космическом пространстве поражение будет наноситься мягким рентгеновским, а также гамма-нейтронным излучением.

Поиски новых средств уничтожения боеголовок привели американских специалистов, к идее создания так называемых «спектральных» зарядов. По замыслу их создателей, такой заряд при взрыве большую долю энергии выделит в виде рентгеновского излучения широкого спектра. Жесткое рентгеновское излучение проникнет внутрь бое головки и вызовет поражение радиоэлектронной аппаратуры. Мягкое рентгеновское излучение, обладающее боль шей длиной волны, будет поглощаться в поверхностном слое обшивки боеголовки, испаряя и разрушая ее.

По мере прогресса в создании нейтронных зарядов американские специалисты стали рассматривать возможность их использования в качестве оружия противоракетной обороны. Они рассчитывали на то, что нейтроны, обладающие высокой энергией, проникнут сквозь обшивку боеголовок противника и выведут из строя электронную аппаратуру, обеспечивающую подрыв ядерного заряда. Кроме того, нейтроны спровоцируют реакции деления в атомном детонаторе из урана или плутония, вызовут его нагревание и в конечном счете разрушение. К 1975 году несколько десятков противоракет «Спринт» системы «Сейфгард», прикрывающих крупнейшую ракетную базу США Гранд-Форкс, были оснащены нейтронными боеголовками.

Еще в 1960;х годах среди американских ученых стали все чаще высказываться предположения об использовании космического пространства в целях создания ПРО. Были проведены обширные исследования, на основании которых было сделано предположение, что к концу 1970;х годов США, видимо, будут в состоянии создать надежную противоракетную оборону космического базирования. Подтверждая принципиальную возможность создания такой ПРО, ученые утверждали, что, хотя техническая реализация подобных планов пока еще невозможна, работы в этом направлении не обходимо развернуть не мешкая. По мере освоения космического пространства, повышения надежности спутников, их удешевления шансы на создание глобальной ПРО принципиально нового типа будут непрерывно возрастать.

В этот период среди специалистов в области вооружений стало преобладать мнение, что путь создания надеж ной ПРО проходит через разработку принципиально новых систем оружия, основанных на иных, чем используемые ныне, физических принципах. В качестве основного средства поражения из космоса стали делать ставку на лазерное оружие. Оно приобретало приоритет в системах оружия будущего, и ему был открыт «зеленый свет». Еще в 1959 году военно-воздушным силам был передан разработанный одним из военно-промышленных концернов химический инфракрасный лазер. Он обладал сравнительно небольшой мощностью и не мог быть использован для поражения целей, однако являлся своего рода прототипом, который мог использоваться для экспериментов.

На фоне единодушного ликования по поводу принятия новых военных программ, развертывания новых систем вооружений, которое было характерным для военно-политических кругов США, резким диссонансом звучали голо са политических и общественных деятелей, встревоженных милитаристским курсом администрации. В их заявлениях указывалось на бесперспективность гонки вооружений, ее отрицательное влияние на состояние международной и национальной безопасности, содержался призыв добиваться политического решения международных проблем.

В общем хоре милитаристских призывов в США нередко высказывались довольно трезвые и реалистичные взгляды на перспективы создания противоракетного «зонтика». Начальник управления научных исследований и разработок Пентагона Джон Фостер, занимавший до этого пост директора Ливерморской национальной ядерной лаборатории, предупреждал, что, несмотря на высокие темпы раз вития оборонительного оружия, даже в обозримом будущем не удастся создать надежную ПРО, которая могла бы обеспечить безопасность США. Это тем более справедливо, что потенциальный противник не будет сидеть сложа руки, а сделает все возможное для совершенствования своего наступательного оружия. При этом, по убеждению Фостера, Советский Союз, узнав о планах создания американской ПРО, будет вынужден срочно предпринять контр меры.

Наиболее здравомыслящие политики Запада, даже из числа явных недругов СССР, отдавали себе отчет в том, что Советскому Союзу военное равновесие с Соединенными Штатами досталось дорогой ценой. Оно является для него гарантом сдерживания возможной агрессии, и СССР никогда не допустит, чтобы баланс в области стратегических вооружений был нарушен.

В этих условиях и началась серия переговоров об ограничении стратегических вооружений.

Заключение

между СССР и США Временного соглашения об ограничении стратегических наступательных вооружений, Договора об ограничении систем ПРО (1972 год) и протокола к нему (1974 год) послужило смягчению международной напряженности, стало серьезным препятствием на пути милитаризации космоса, необходимым условием поддержания стратегической стабильности. Потепление в советско-американских отношениях вызвало расширение и укрепление сотрудничества между двумя странами в мирном освоении космического пространства. 26 мая 1972 года Леонид Брежнев и Ричард Никсон подписали в Кремле не только Временное соглашение и Договор по ПРО, но и Соглашение между СССР и США о сотрудничестве в исследовании и использовании космического пространства в мирных целях. Соглашение положило начало совместным исследованиям в области космической метеорологии, околоземного космического пространства, Луны и планет, космической медицины, в постановке различных научных экспериментов. Венцом этого мирного сотрудничества двух великих государств в освоении космичес кого пространства явился совместный полет космических кораблей «Союз» и «Аполлон» в июле 1975 года.

Однако такое развитие советско-американских отношений не устраивало определенные политические силы Америки. Заправилы военно-промышленного комплекса США рассматривали Договор об ограничении систем ПРО и другие соглашения как досадное недоразумение на пути осуществления своих планов и поставили себе целью взорвать их или обойти. Наиболее реакционные круги США были полны решимости взять реванш и перейти в наступление на политику разрядки.

Особенно чувствительно способствовали процессу раз рядки ликвидация военно-силового дисбаланса двух сторон и установление военно-стратегического паритета между США и СССР, между блоком НАТО и странами Варшавского договора, что явилось серьезным достижением Советского Союза. С тех пор военные возможности США и их союзников были резко ограничены, и они осознали бессмысленность попыток достижения политических целей с помощью военной силы. Как реквием по утрачен ным надеждам звучало признание этой исторической реальности в устах президента Ричарда Никсона в его обращении к стране в феврале 1971 года: «Сегодня ни Соединенные Штаты, ни Советский Союз не имеют четкого ядерного преимущества». Нелегко далось это признание американскому президенту, но он отдавал себе отчет в том, что Советский Союз, предприняв большие усилия, ликвидировал существовавшее до этого на протяжении всех послевоенных лет ядерное превосходство США, добился паритета и уже никогда не допустит впредь, чтобы он был нарушен. После вынужденного признания Никсона стала еще более очевидной бесперспективность развязывания ядерной войны.

Предпринятое в 1970;х годах мирное наступление Советского Союза встретило в некоторых вопросах более реалистичное понимание со стороны официальных кругов Вашингтона. Считаясь с необходимостью поисков разумной альтернативы всеобщей ядерной катастрофе, они пошли на заключение ряда соглашений с Советским Со юзом по ограничению стратегических наступательных и оборонительных вооружений, по укреплению взаимного доверия и принятию реальных шагов по предотвращению военного конфликта между двумя ведущими держа вами мира. Все это привело к определенному снижению напряженности в международных делах, к более актив ному формированию отношений государств с различным общественным строем на принципах мирного сосуществования, породило у народов мира надежду на устранение угрозы войны, на успешное решение глобальных проблем, стоящих перед человечеством. Французское слово «detente» — «разрядка» в ту пору стало одним из наиболее популярных в лексиконе политических деятелей разных стран.

Однако наиболее консервативные круги Соединенных Штатов не могли примириться с таким развитием событий. Учитывая неблагоприятные для них условия 1970;х годов, они перегруппировывали силы, меняли тактику борьбы, оставляя прежними стратегические задачи — сокрушение Советского Союза, установление мирового диктата Соединенных Штатов.

Из сейфов Пентагона были вытащены почившие, казалось бы, в стратегии «массированного возмездия» и «гибкого реагирования», слегка подреставрированы, сведены воедино и получили более современный вид. Эта пластическая операция привела к появлению на свет военной доктрины «прямого противоборства», которая, наследуя основные концепции своих предшественниц, отличалась более откровенной ставкой на военную силу.

Успехи в создании новых высокоточных систем доставки ядерных зарядов к цели стимулировали стремление к нанесению превентивного «хирургического» ядерного удара, направленного на достижение «скорейшего прекращения войны на условиях, приемлемых для США и их союзников, пока ее масштабы максимально ограничены».

Если раньше основной упор в использовании стратегических систем оружия как средства «устрашения» делался на уничтожение экономического потенциала противника путем нанесения «контрценностного» удара, то теперь в качестве основной задачи выдвигалось поражение пусковых установок и командных пунктов стратегических ядерных сил, систем связи и управления, главных административно-политических центров противника. По сообщениям, появившимся в иностранной печати, после подписания директивы более половины боеголовок американских стратегических сил были перенацелены на боевые средства и центры управления вероятного противника.

Подобное перенацеливание стратегических ядерных сил, по своим масштабам не имевшее прецедента в прошлом, особенно отчетливо указывало на крайне агрессивный характер новой доктрины, подчеркивало намерение США обеспечить себе способность к нанесению внезапного первого удара по стратегическим ядерным средствам противника (ведь в ответном ударе по пустым ракетным шахтам никто бить не станет). Почти одно временно с этой доктриной «дуэт» президента Картера и его помощника по вопросам национальной безопасности Збигнева Бжезинского подготовил и утвердил еще четыре директивы, касающиеся практической подготовки к ядерной войне.

Приход в Белый дом ставленника военно-промышленного комплекса Рональда Рейгана, известного своими край не воинственными и антикоммунистическими взглядами, означал победу во внутренней политике правых, наиболее консервативных сил страны. При Рейгане с процессом раз рядки было покончено, а на острие внешней политики оказался откровенный антисоветизм, нарастающая гонка вооружений и подготовка к войне против Советского Со юза — основного препятствия на пути глобальных устремлений США.

Сохраняя основные стратегические концепции, унаследованные от прежней администрации, «калифорнийская команда» Рейгана на этом не остановилась. Одним из высших достижений стратегической мысли новых творцов политики США явилось «Руководство в области обороны на 1984;1988 финансовые годы», само на звание которого подчеркивало неразрывную связь политики с военным бизнесом. В этом документе, одобренном президентом Рейганом, содержался план под готовки к ведению «затяжной» ядерной войны против Советского Союза. Для реализации этого плана были сразу же предприняты практические шаги по выделению многомиллиардных ассигнований на создание стратегических резервов, на совершенствование системы связи и управления на случай «затяжной» войны, на создание запасов оружия и военной техники для вооруженных сил США и их союзников в условиях «чрезвычайных обстоятельств».

При президенте Рейгане был принят целый ряд новых военных программ, призванных вернуть военное превосходство Соединенным Штатам. Дебютировал Рейган в области военных программ принятием 6 августа 1981 года, в день 36-й годовщины атомной бомбардировки Хиросимы, решения о широкомасштабном производстве нейтронного оружия. Затем замелькали, словно в калейдоскопе, одна за другой программы принятия на вооружение ядерных ракет первого удара MX, стратегических бомбардировщиков В-1, подводных лодок типа «Огайо», вооруженных новыми ракетами «Трайдент», атомных авианосцев типа «Нимиц», крылатых ракет большой дальности с ядерными боеголовками, бинарных химических боеприпасов и многих других видов оружия. Стремительное наращивание стратегических наступательных сил привело к тому, что в 1983 году в их составе насчитывалось 1053 пусковые установки межконтинентальных баллистических ракет, 656 пусковых установок баллистических ракет на 40 подводных лодках, 570 тяжелых и 65 средних бомбардировщиков.

Министр обороны Каспар Уайнбергер, о котором говорили, что «из всех ястребов рейгановской администрации у него самые острые когти», в одном из своих выступлений выразил точку зрения военно-промышленного комплекса на деятельность сорокового президента страны: «Программа развития стратегических сил президента Рейгана даст нам самый крупный прирост современных и наиболее мощных стратегических вооружений из всех планировавшихся и финансировавшихся любым президентом США».

По авторитетной оценке советского Генерального штаба, стратегические ядерные силы США в тот период могли поднять в одном пуске-вылете 12 тысяч зарядов общей мощностью 3400 мегатонн, что в 170 тысяч раз больше мощности атомной бомбы, сброшенной на Хиросиму. Тем не менее число ядерных зарядов на стратегических носителях продолжало неуклонно наращиваться, и к 1990 году намечалось их количество довести до 20 тысяч. При этом многие иностранные специалисты обращали внимание на то, что большие изменения в американских стратегических силах происходили не только в количественном, но и в качественном отношении. Эти изменения привели к рез кому увеличению числа боеголовок на каждом носителе, значительному возрастанию точности их наведения на цель, мощности заряда, маневренности, оперативности и скрытности подготовки к боевому применению. Так, по оценкам специалистов, одна подводная лодка типа «Огайо», вооруженная ракетами «Трайдент», по своим боевым возможностям превосходит 10 лодок типа «Лафайет» с ракетами «Поларис». Ракета MX превосходит ракету «Минитмен-3» по количеству боеголовок более чем в 3 раза, по мощности каждой боеголовки — почти в 2 раза, по точности стрельбы — в 2 раза.

Бомбардировщик В-52, составлявший в то время основу стратегической бомбардировочной авиации США, нес 12 крылатых ракет дальнего действия. После дополнительных доработок он может обеспечить запуск 20 таких ракет. Новый бомбардировщик В-1 В, поступивший в то время на вооружение, способен нести до 30 крылатых ракет воздушного базирования с дальностью полета 2600 километров и головной частью мощностью 200 килотонн каждая.

В этой широкомасштабной программе военных приготовлений политическое руководство США особую роль отводило размещению ядерных ракет средней дальности на территории Западной Европы. Эти ракеты, размещаемые вблизи границ Советского Союза, должны были обеспечить поражение важнейших целей на европейской части его территории вплоть до Урала. С другой стороны, они должны были сыграть роль своеобразного громоотвода и отвести, или хотя бы ослабить, ответный удар советских стратегических сил по территории самих США.

Вывод ракет с территории Западной Европы во второй половине 1960;х годов с лихвой компенсировался наращиванием ядерного потенциала за счет бомбардировщиков, подводных ракетоносцев, атомной артиллерии, а также оснащением вооруженных сил Англии и Франции собственными ядерными боеприпасами.

В 1970;х годах в Европе установилось состояние паритета между двумя противостоящими группировками, которое сохранялось до начала 1980;х годов. К этому времени у блока НАТО имелось 162 ракеты средней дальности и 695 бомбардировщиков, всего 857 носителей ядерного оружия. Советский Союз имел на вооружении 465 бомбардировщиков и 473 ракеты, всего 938 носителей средней дальности. Некоторое превосходство СССР в носителях с из бытком компенсировалось превосходством НАТО в коли честве ядерных зарядов, размещенных на них (3056 против 2153).

В декабре 1979 года на сессии Совета НАТО Соединенные Штаты оказали массированное давление на своих европейских союзников и добились принятия решения о размещении на их территории 108 баллистических ракет «Першинг-2» (дальность полета 2500 километров, мощность заряда 400 килотонн) и 464 крылатых ракет наземного базирования (дальность полета 2500 километров, мощность боеголовки 200 килотонн). Значительное сокращение подлетного времени «евроракет» по сравнению с МБР, с 25−30 минут до 6−8 минут, создавало для НАТО в случае военного конфликта весьма заманчивую перспективу нанесения этими средствами первого, «контрсилового» удара по важнейшим целям на территории Советского Союза.

Стратеги Вашингтона отчетливо сознавали, что ядерное оружие средней дальности, даже при его полном количественно-качественном равенстве у двух сторон в силу различий их геостратегического положения, создает значительный перевес в пользу Соединенных Штатов. Это объяснялось тем, что советское оружие такого типа не может нанести удар по территории США, в то время как аналогичные американские системы прямо предназначались для поражения важнейших целей в европейской части СССР.

Президент Рейган в своей речи, произнесенной в ноябре 1981 года и транслировавшейся по телевидению на Европу, провозгласил меру, рассчитанную, прежде всего на европейцев, предложив так называемый «нулевой» вариант. На самом же деле он был «нулевым» только для Советского Союза, который должен был ликвидировать свои ракеты средней дальности не только в Европе, но и за Уралом. Соединенные Штаты в этих условиях обещали воздерживаться от размещения своих ракет в Европе. В результате выполнения этого плана западные страны, с учетом ядерного оружия Англии и Франции, получили бы двойное преимущество над Советским Союзом по числу носителей и тройное — по боеголовкам. Начав в ноябре 1983 года размещение своих ракет на территории Англии, ФРГ и Италии, руководство США тем самым торпедировало проходившие в то время женевские пере говоры с СССР о сокращении ядерных средств средней дальности. По сути, выдвижение «нулевого» варианта было рассчитано на то, что Советский Союз его отверг нет (что советский лидер Юрий Андропов и сделал в 1984 году), а «евроракеты» так или иначе останутся в Европе.

Позднее, на переговорах с Михаилом Горбачевым в Рейкьявике, президент Рейган попытался любыми способами сохранить американские ракеты в Европе и даже по пробовал отказаться от своего же «нулевого» варианта. После возвращения из Исландии в октябре 1986 года он сделал попытку отойти от достигнутых на переговорах позиций и вместе с некоторыми союзниками по НАТО стал выступать за сохранение американских ядерных ракет в Европе.