Натурфилософия и идеи космологии Джордано Бруно

В творчестве итальянского философа, ученого и поэта Джордано Бруно (1548−1600) впечатляющие и глубокие результаты получила натурфилософия эпохи Возрождения.

Основным источником натурфилософской доктрины Джордано Бруно стала гелиоцентрическая астрономия Николая Коперника. Её он прежде всего и защищал — как подлинную реальность — в своих многочисленных диспутах и спорах со сторонниками традиционной системы мира. Космологическая доктрина — одна из главных компонент натурфилософии Бруно.

Бруно утверждает, что «природа есть Бог в вещах» (Deus in rebus, Dio nelle cose), божественная сила, скрытая в них же. Природа в понимании Бруно фактически приобретает полную самостоятельность, а Бог мыслится как синоним ее единства. Соответственно вещи и явления природы — не символы «сокрытого Бога», из которого соткано покрывало таинственности, окутывающее ее, несмотря на все успехи познающего человека, а самостоятельные и полноценные реальности, в мире которых он живет и действует. Максимальное приближение Бога к миру природы и человека толкало Бруно к их отождествлению во множестве конкретных случаев. Именно многочисленность таких отождествлений Бога то с природой, то с ее различными вещами и процессами, а иногда прямо с материей делает пантеизм Бруно не только натуралистическим, но и материалистическим. Особенно показательны в этом плане заключительные главы его поэмы «О безмерном и неисчислимых» .

Материя, рассматриваемая в ее единстве с формой, отождествляется с природой. Бруно постоянно развивает ренессансное понимание ее как многокачественной, живой, непрерывно изменяющейся — воззрение, в общем преобладавшее и в античности. Подобно другим ренессансным (как и античным) натурфилософам он исходит из идеи тождества микрои макрокосмоса, человека и универсума, вселенной. «Все вещи находятся во вселенной и вселенная во всех вещах: мы — в ней, она — в нас» , — пишет Бруно.

Трактовка природы в произведениях Бруно почти всегда органистическая — чувственные и интеллектуальные свойства микрокосмоса переносятся на всю природу. «Мир одушевлен вместе со всеми его членами», а душа — «ближайшая формирующая причина, внутренняя сила, свойственная всякой вещи». Вместе с тем она выступает и в качестве всеобъемлющей духовной субстанции — мировой души, к понятию которой многократно обращались многие средневековые философы. В произведении Бруно «О причине, начале и едином» понятие мировой души фактически подменяет понятие самого Богa[6].

Гармония и красота природы могут быть объяснены, согласно Бруно, лишь тем, что всеобщий ум выступает как «художественный интеллект», что природа полна бессознательного творчества, а человеческое — только уподобление ей.

Материалистическая суть учения Бруно становится особенно очевидной, если с онтологического уровня спуститься на уровень собственно натурфилософский, непосредственно связанный с истолкованием природы. Таково, например, его положение, согласно которому материальный субстрат в принципе остается неизменным, сколько бы изменений и переходов ни осуществлялось в конкретных природных изменениях и превращениях. Натурфилософский материализм заключен в традиционных воззрениях, шедших с глубокой древности, относительно главных стихий, или элементов, образующих, так сказать, тело природы. Это качественное воззрение античной физики было воспринято как схоластическими трактовками природы, так и ренессансной натурфилософией. У Джордано Бруно оно стало первостепенным элементом его космологических воззрений.

Бруно сделал радикальные выводы из гелиоцентризма, включив его в свою общефилософскую систему натуралистического пантеизма. Открытие Коперника послужило для него отправной точкой для разработки космологии бесконечной Вселенной.

На довод схоластов относительно неправдоподобности движения Земли, «раз она середина и центр Вселенной, в которой занимает место фиксированной постоянной основы всякого движения», Бруно отвечает, что фиксированному центру нет места в бесконечной Вселенной, где пространство бесконечно, а движение относительно.

Земля может обладать собственным движением, подобным движению иных небесных тел, потому что существует физическая однородность Вселенной, нет деления на тленный — «элементарный», подлунный мир и квинтэссенцию нетленной, высшей, небесной материи. Все небесные тела, к которым относится Солнце, и наша Земля, и планеты, и звезды, «состоят из одних и тех же элементов, имеют ту же форму, тот же вид движения и изменения, место и расположение» .

Признание естественного характера движения и Земли, и других небесных тел означало отказ от внешних по отношению к движущемуся телу двигателей. «Миры движутся вследствие внутреннего начала, которое есть их собственная душа… и вследствие этого напрасно разыскивать их внешний двигатель». Бруно высказывает мысль о внутреннем источнике движения, принципе самодвижения материи. Движение от внешнего двигателя есть насильственное движение, чуждое природе. Вся суть в самодвижении, в «достаточном внутреннем начале» — мировой душе, проникающей в каждое светило, каждую планету, образующей ее внутренний деятельный принцип[3].

Таким образом, в новой космологии, исходящей из относительности пространства в бесконечной Вселенной, нет места для фиксированного центра мира. Таким центром не может быть ни Земля, ни Солнце: «Нет никакого основания, чтобы бесцельно и без крайней причины неисчислимые звезды, являющиеся многочисленными мирами, даже большими, чем наш, имели бы столь незначительную связь единственно с нашим миром» .

Говоря о строении солнечной системы, Джордано Бруно высказал оправдавшуюся впоследствии гипотезу о существовании в ней планет, не известных тогдашним астрономам: «Не противоречит разуму также, чтобы вокруг этого Солнца кружились еще другие земли, которые незаметны для нас»: их недоступность земному наблюдению Бруно объяснял их большой отдаленностью, сравнительно небольшой величиной, отсутствием водных поверхностей, отражающих свет, и несовпадением во времени их обращенности к Земле и освещенности Солнцем.

Более того, творческая фантазия Бруно привела его и еще к более смелому утверждению, что не только наше Солнце имеет сопутствующие ему планеты, но и звезды как далекие Солнца также имеют своих спутников — воззрение, подтвержденное астрономией только в XX столетии! Эти и другие астрономические идеи Бруно представляют пример плодотворного влияния философии на астрономию.

Космология Бруно, таким образом, уравнивала Землю со всеми другими планетами Солнечной системы, а последнюю — со всеми бесчисленными звездными системами. Натурфилософской основой такого уравнивания стало убеждение Бруно в том, что земля, вода, воздух и огонь образуют не только наш земной мир, но и все остальные планеты Солнечной системы, как и все звезды с их спутниками[5].

Одним из следствий учения о единстве Вселенной явилось важное убеждение Бруно о существовании разных форм жизни во Вселенной, отличных от тех, которые имеют место на Земле, в том числе и разумной жизни на других небесных телах.

Главнейшим положением космологии Бруно было учение о бесконечности: «Вселенная есть бесконечная субстанция, бесконечное тело в бесконечном пространстве, т. е. пустой и в то же время наполненной бесконечности. Поэтому Вселенная (universum) — одна, миры же бесчисленны. Хотя отдельные тела обладают конечной величиной, численность их бесконечна» , — писал Бруно.

Джордано Бруно — и в этом заключено то принципиально новое, что вносит он в космологию бесконечности, — отвергает деление мира на «здешний», материальный и конечный, и иной, запредельный и нематериальный.

Учение и бескомпромиссная жизнь Бруно получили множество откликов в философии и литературе последующих веков. Наибольшую роль для прогресса натуралистического мировоззрения сыграло положение его натурфилософии о принципиальном единстве земного и небесного миров. Весьма важно и положение о бесчисленности миров в универсуме и о населенности их. Подтверждение последнего ищет и астрономия наших дней.