Все что было, не забыто

В Победительском поселении сегодня проживает 16 семей репрессированных. (Пр.1).

На основе их воспоминаний было рассмотрено, какими тяжелыми были эти годы, годы террора. Как повлияли они на жизнь, и как сложилась судьба этих людей. Яркий пример этих событий всегда можно найти рядом с собой. В нашем поселении живут семьи, история которых уходит своими корнями в те далекие годы, когда после репрессирования, семьи были сосланы в далекий сибирский край, да так и остались в наших краях. Кто они эти люди?

— Никогда не согласился бы еще раз прожить такую жизнь — начал свой рассказ Дорошенко Федор Моисеевич. Жили мы в Молдавии, Каушанского района, село Фарладаны. Территория Молдавии, на которой проживала наша семья, стала считаться территорией Советского Союза. Тут и начались наши беды. Большевики поставили цель провести коллективизацию в короткий срок, все их действия стали приобретать насильственный характер. Земли под посевы забрали сразу, забрали сельхозтехнику, домашний скот. Всех обложили налогами. Что такое голод наша семья узнала после установки Советской власти. Коллективизация молдавских деревень приняла особенно жесткие формы и имела разрушительные последствия. Это вполне понятно, если учесть относительную зажиточность молдаван. Мой отец и наши соседи вступать в колхоз не хотели. Очень сильны были воспоминания, когда ты сам был хозяином. Большевики поставили цель провести коллективизацию в короткий срок, все их действия стали приобретать насильственный характер. По молдавскому краю прокатился антикрестьянский террор. Арестовывали, увозили неизвестно куда наших земляков. У всех жителей появился страх, страх неизвестности.

Помню один разговор родителей. Мама плакала, боясь будущего. Отец ее успокаивал, говорил, что все будет хорошо, нас пожалеют, план по налогу мы сдали, в 1940 году родилось девочка.

Но однажды на рассвете, под окнами нашего дома заскрипели телеги, загомонили громкие голоса. Все дети прильнули к окошкам. Мама сказала: «Это за нами». Отец сразу осунулся, сгорбился, постарел на несколько лет, нервно закурил, сел на табуретку у порога. С шумом, наглыми улыбками ввалились двое чужих, мужчина и женщина, видно из района, а остальные — наши деревенские. Человек восемь.

• — Поделимся?- ухмыльнулся один, открывая наши сундуки.
• — А зачем им так много? — подхватили другие.

Они стали расхватывать все подряд: вещи из сундуков, верхнюю одежду с вешалок, валенки, которые сушились на печи, тот малый запас продуктов, который у нас был. Наш сосед сдернул с веревки пеленки, снял сапоги и завернул портянки, свои же сбросил тут же на полу. Женщина из района все рассматривала мамины рушники, наволочки, занавески, которые были украшены вышивкой. Все дети стояли в большой кухне, и если трехлетняя Дуся и пятилетний Митя ничего не понимали, то остальные все понимали: ничего хорошего нас не ожидает.

Всю семью погрузили на телеги и повезли на станцию. Маме разрешили взять с собой небольшой запас продуктов и одежды. На станции мы несколько дней ждали, когда с ближайших хуторов, деревень свезут вот таких как мы, чем-то неугодных новой власти.

В наш поезд грузили и грузили все новых пассажиров этого странного маршрута. Конвоиры были нашими земляками, молдаванами, но вообще их трудно было считать нашими соотечественниками, они вроде забыли родной язык, только командовали и матерились. Наш вагон был «разгружен» на станции Кормиловка. Там нас ждали телеги для направления на места жительства. По соседству с нами в селе жили «такие же враги народа»: калмыки, эстонцы, поволжские немцы. И никто из нас не знал, что такого совершила их семья перед страной, за что они попали в опалу. После 1956 года наша семья была реабилитирована за отсутствие состава преступления. (Пр.2) политический репрессия депортация террор

Самой массовой и трагичной оказалась этническая судьба немцев. 28 августа 1941 года, после указа Сталина о депортации всех немцев с фронта, их отправляли на заводы в тыл. Сотни человек ковали победу в тылу с клеймом «враг народа». Среди них были и жители села Спайка. Это — Красикова (Ленерт) Л.А., Рейник И. Е., Цвецих Н. Ф. Они рассказывали, что 28 августа во всех селах всех немцев собрали на сход, зачитывали указ Сталина о депортации немцев в Сибирь или Казахстан. Сразу после схода, не дав времени на сборы, всех грузили на грузовики и везли на станцию. В этот же день эшелон отправлялся. Конвоировали их вооруженные красноармейцы, как будто они какиенибудь воры или убийцы. И вся их вина была в том, что у них одна национальность со страной, начавшей войну с Советским Союзом. Повезло лишь тем семьям, где были смешанные браки, если один из супругов был русский, их оставляли в селе. (Пр.6).

В начале сентября 1941 года их эшелон был «разгружен» на станции Кормиловка. Здесь уже поджидали представители из колхозов и совхозов Кормиловского района. Так они попали в село Спайка.

Трагичны были их судьбы. Многие семьи были разлучены. Так и не нашёл после войны свою семью ЦвецихН.Ф. (Пр.3) Красикова Л. А. рассказывала, что судьба отца им так и неизвестна, в тот день 28 августа 1941 года его не было в селе. Знакомые говорили, что он попал в трудармию. Но след его был потерян. В совхозе «Спайка» её мама пошла работать свинаркой на ферму. Виктор и Володя пошли в школу. Один раз в неделю все репрессированные ходили отмечаться в сельский совет (находился он в деревне Ефимовка) позже сельский совет перенесли в деревню Спайка и отмечались уже в своем селе. За самовольное передвижениеуголовная ответственность- 20 лет каторжных работ. В 1955 году всем немцам разрешено было переезжать в пределах Омской области, но нельзя было вернуться в родные места. Отмечались примерно до 1956 года.

И только в 1972 году вышел Указ, разрешивший возвращение на «родину». Но жизнь сложилась так, что все эти семьи связали свою судьбу с Сибирью. (Пр.5) Сегодня они живут в селе, а их внуки учатся в Победительской школе.

Даже в то жестокое время в душах многих людей жило милосердие к самым незащищенным — детям «врагов народа». Семья Андрич была раскулачена и выслана в Сибирь в 1941 г. М. И. Иванова вспоминает, что не доезжая до Урала, их мама тяжело заболела и ее сняли с поезда. Больше дети мать не видели. Детей привезли в Омск, а потом в Крутинский район Омской области. Время было тяжелое, военное, питание скудное. Давали ребятам по пятьсот граммов хлеба. Каждый кусочек на счету, каждый грамм: 200граммов утром, 100- в обед, потому что в обед еще каша была, и вечером 200 граммов. Детский дом сажал большой огород, овощи, картофель. Все дети детского дома помогали по мере сил всем по уходу за подсобным хозяйством. Для того чтобы выжить, сами выращивали скот, были в детском доме и сенокосные угодья, и огороды. Ни одной лошади у них не было, не было в детском доме даже ни одного мужчины. Работали девчонки и ребята постарше. Сено носили на носилках. Особенно тяжело было зимой. Отопление здания было только печное. Для того чтобы обеспечить все печи дровами, этим же ребятам приходилось за зиму заготавливать около тысячи кубометров дров. И все равно даже этого количества дров не хватало, здания были старые. Дрова старшие воспитанники детского дома вместе с работниками детдома заготавливали на лошадях. Пилить и колоть заготовленный лес приходилось все лето. Многие дети поступали в детский дом еще в младенческом возрасте, из-за царящей неразберихи документы во многих случаях оказывались потерянными. Очень часто в документах, оформленных в детском доме, значилось только «дочь раскулаченных» или «дочь кулака», поэтому многие из детей ничего не знали о своих родителях. По национальному признаку состав детского дома был очень разнообразен. Однако никакого разделения именно по этому признаку не было, не было никакой вражды.

Местное население дружелюбно относилось к детям, помогало продуктами, одеждой. Дети взрослели, и один из братьев оказался в Кормиловском районе, в селе Победитель. Постепенно остальные дети Андрич перебрались в это село. (Пр.4).

В деревнях тогда жили люди разных национальностей. Очень много было репрессированных калмыков, эстонцев, немцев. Из воспоминаний Фурсовой Э. Н. мы узнали, что примерно в 1956 году из Китая в их деревню прибыли депортированные семьи. В деревне жил ссыльный военнопленный из Кореи. Был он офицер корейской армии Пак Суп Де. И слово репрессии тогда им было незнакомо. Использовали осужден. По-разному жила деревня. Были свои радости, были и ссоры. Но никогда никто никого не попрекал, что он «враг народа». Несколько лет она была председателем родительского комитета в Спайковской 8-летней школе и часто семьям репрессированных (уже детям репрессированных) оказывалась помощь. Не было и в школе никогда стычек или драк по этому поводу.

Да и какие могли быть ссоры, если по статье 58 осуждена мать или отец, сосед, тетя или дядя. И кто был застрахован от того, что ты завтра не будешь обвинен. Из воспоминаний старшего поколения она помнит, что они рассказывали, что одну женщину, осудили лишь за то что домой она принесла в кармане горсть зерна. В 1957 году было разрешено возвращение в родные края калмыкам. Но пройдет еще не один год, пока калмыки переедут из Сибири на прежние места жительства. В последующие года из Спайки уехали эстонцы. И только большинство немецкого населения оставались проживать в Сибири. (Пр.7).

Тяжелыми были первые послевоенные годы. О. Н. Носенко рассказывала, что деревни отдали фронту работников, мужчин, нахватало лошадей. Техника была изношена. Хоть и вернулись с фронта оставшиеся в живых мужчины, женщинам от этого не стало легче. Вдовы — это они были основная рабочая сила. Этим женщинам нужно было работать на благо страны, а вечером их дома ждали дети. Дети, которых нужно кормить, дети которые голодали. Это было в нашем совхозе «Спайка». Женщина сорвала в совхозном саду 8 ранеток. Кто донес на нее, осталось в тайне. Но только осудили за это на 5 лет, как расхитительницу государственного имущества. Можно сказать, что они не жили, а выживали, полагаясь только на собственные силы. Всей деревней ждали весны. Из лебеды варили щи. Борщевник, калачики и много другой первой весенней зелени были рады они: дети послевоенных лет. Грибы и ягоды старались заготовить впрок. Занимались этим дети, нашим родителям было некогда, они поднимали страну после такой страшной войны. Прошли года. И часто старшее поколение ругает настоящее время, но были в истории Советского Союза и моменты, которые очень тяжело вспоминать. (Пр. 8).

Таким образом, можно сделать вывод, что политика, проводимая государством в годы репрессий, повлияла на людей разных профессий и разных национальностей, затронула практически каждую семью, и в том числе семьи поселения Победитель. Но не смотря на жестокие меры проводимые государством против народа, люди оставались людьми. Они не озлобились, не ожесточились, а наоборот, только сильнее сжимали кулаки, работали, помогали друг другу в трудные минуты. Просто надо было как-то выживать. Нам же надо сознавать и помнить, что было это не очень давно и что есть ещё люди, которым сегодня нужно наше внимание и забота. Наш долг восстановить историческую справедливость, оправдать честные имена оклеветанных и безвинно репрессированных граждан России.