«Братство» и «дружба» в сношениях Исмаила и Ивана IV

Посольские связи с Ногайской Ордой демонстрируют работу русской дипломатической службы в условиях сношений с державой, строящейся на традиционной для кочевников иерархии, с ее клановой системой. Ногайский князь Муса в грамоте 1489 г. писал Ивану III: «при наших при предних при отцех и при дядях с вашими предними с отцы и з дядями в доброй дружбе и в братстве будучи» Посольская книга по связям с Ногайской Ордой 1489 — 1508 гг. М., 1984. С. 18. В словах Мусы звучит так называемый горизонтальный обычай наследования престола: от правителя к его старшему брату, являвшемуся дядей сыну прошлого правителя. Бий Муса и его младший брат Ямгурчи согласно обычаю предлагали Ивану III дружбу и братство, приметами которым должны были стать определенные поступки. Для российского государя «братство» в кое-чем отличалось, в ответ на послания Мусы он писал: «Ивак царь (грамота также была послана от царя Ибака — отмечено мной, П.Т.) приказал к нам о дружбе и братстве, а мырзы к нам писали о дружбе жо», а также: «похочет с нами Ивак царь дружбы и братства, а мырзы с нами дружбы похотят» Там же. С. 21. Братство заключается с царем, а не с ногайскими князьями, переданными в русском переводе как мурзы. Иван III описывал иерархию государей в своем понимании, не обращая внимания на некоторую понятийную несогласованность. Не обращали внимания на это и Мангыты. В. В. Трепавлов пишет, что «В 1501 г. Ямгурчи по отношению к Ивану III сохранил обращение „дядя“, признавая тем самым свое неравенство с московским государем» Трепавлов В. В. «Орда самовольная». С. 37. Мне представляется, что в данном случае так понимал дело русский государь, но не Мангытский князь. Обратимся к формуляру посольских документов.

Мирные договоры с Гиреями и Мангытами представляли собой шертные грамоты, их принципиальной особенностью было то, что шерть была аналогом вечного мира. Ни разу за рассматриваемый мною период договоры с татарами и ногаями не были заключены на определенное время. Договоры с ними не предполагали перемирия, хотя на практике оказывались таковыми. Необходимым условием мира был не одноразвый размен послами, а постоянный посольский обмен, постоянное подтверждение «правды» — ранее оговоренных в договоре условий. В сентябре 1558 г. царский посланник Елизар Мальцов в Ногайскую Орду, к бию Исмаилу, докладывал Грозному о посольстве и с радостью доложил: «Дай Бог, ты, государь, здоров был на многие лета. Смаиль князь тебе, государю, холоп со всеми нагаи». Мальцов сообщил как этого добился: «А Исмаиля, государь, князя о грамотах есми уговорил и навел, как ему писати тебе, государю». Мальцову, по его словам, помог ногайский посол Байтерек сказав своему государю: «не соромся деи князь Смаил, пиши „государем“, немцы деи посилнее тебя да и все деи у них государь городы поимал» Посольские книги по связям России с Ногайской Ордой (1551 — 1561 гг.). Казань, 2006. С. 277. С удовольствием Мальцов продолжил: «Да Смаиль же, государь, говорит уже ж деи, даст Бог, и крымской царь царя и великого князя „государем“ же назовет», а младший сын Исмаила Урус «правду, государь, мне на том учинил, что тебе ему везде холопом быти» Там же. С. 277. 14 сентября ногайские послы на Москве отдали грамоту Исмаила царским казначеем. В ней бий обращался к Грозному «Государю нашему царю и великому князю» Там же. С. 279. В ответ Иван IV послал грамоту со слов: «От царя и великого князя Ивана Васильевича всеа Русии Исмаилю князю слово то» Там же. С. 281. Раньше Грозный именовал Исмаила «другом», сейчас же попытался поставить его на уровень фактически своего служилого князя. Но, видимо, эта формулировка осталась дипломатическим маневром Исмаила. 29 ноября того же года он со своим гонцом писал царю: «Всево хрестьянства государю белому царю от брата твоего Исмаиля князя многом много поклон… После слово то. С тобою есмя побратилися были, молвя, что един Бог, а и рота и шерть нам с тобою была. Поверил есмя тебе по братству твоему и не хотел есми отступити от тебя» Там же. С. 283. В ответной грамоте Грозный вновь назвал бия по обычаю «другом» О понятии «дружбы» в русской политической культуре см.: Филюшкин А. И. Титулы русских государей. С. 220−238.. Иван Грозный всегда и до этого и после именовал правителя ногаев «другом», например: «Другу моему Исмаилю князю слово то» Грамота Ивана IV Исмаилу от 25 октября 1561 г. / Посольские книги по связям России с Ногайской Ордой (1551 — 1561 гг.). С. 330. Игра в иерархии разыграна и восстановлена без шума на страницах посольских материалов. Интересно другое.

В ноябре 1561 г. к царю пришли грамоты от Исмаила, от его сыновей: Магмета и Уруса. В них не только князь, но и его сыновья именуют Грозного «братом» Там же. С. 324−327. Царь не протестовал против этого. При этом до 1558 г. ни Исмаил, ни кто из них «братом» Грозного не называл. Исмаилом. В 1561 г. Урус писал царю: «Наперед нас отец наш и дяди наши нашли тебя в братстве» Там же. С. 327. Исмаил тогда же сообщил царю: «Умру яз и в мое место будет сын мой Магмед мирза. Почтишь меня, назовешь себе братом, и ты к нему пришли те поминки, что еси присылал ко мне, коли был яз в мирзах и в нурадынех» Там же. С. 326. В 1560 Исмаил писал Грозному: «И ныне Волга у тебя, как у нас же, потому что есмя в братстве. А братен живот з братом вопче бывает» Там же. С. 296. Такая риторика продолжалась и после смерти Исмаила. «Братство» для ногаев в отличие от российской политической иерархии в данном случае являлось плодом «побратимства» с царем, заявленного в 1558 г. Социальный смысл братства для ногаев приобретал смысл псевдородственный. События в шатре Исмаила в 1558 г. нам известны только из русского текста, переданного русским посланником. По всей видимости, Исмаил попытался игрой в «братство» пволиять позицию царя в отношении ногайско-астраханских связей О роли Астрахани в жизни ногаев см.: Трепавлов В. В. «Орда самовольная». Кочевая империя ногаев XV — XVI веков. С. 149 — 172. Как бы то ни было, обе стороны в дипломатии с общего молчаливого согласия оперировали разными смыслами.