Обновленческий раскол в Русской Православной Церкви в XX веке

Введение

История обновленческого раскола в Русской Православной Церкви в XX столетии не случайно привлекает сегодня повышенное внимание исследователей. И дело не столько в том, что существенно расширились источниковая основа и горизонты исторических исследований, сколько важно то, что послереволюционные потрясения и кардинальные социально-политические перемены в обществе совпали с процессами активного реформирования внутрицерковной жизни. Эти реформы и сами реформаторы оказались под сильным воздействием как новых массовых настроений и социальных идеалов, так и политических манёвров новой власти. Даже добросовестные реформаторы невольно вступали в «зону риска», где они незаметно для самих себя могли оказаться орудием далеко идущих политических игр партийно-государственного аппарата.

Актуальность темы

исследования. Выяснение аспектов взаимодействия власти, церковных реформаторов и ревнителей церковных традиций позволит более взвешенно и объективно разобраться в условиях возникновения и развития обновленческого раскола в Русской Православной Церкви в XX веке. Это актуально и сегодня, в начале XXI века, в связи с тем, что линия выстраивания государственно-церковных отношений в современной России вовсе не завершена, а внутри Русской Православной Церкви возобновились обновленческо-реформаторские процессы.

Степень изученности темы и историография. Касаясь разработанности темы дипломной работы, нужно отметить, что разные аспекты темы имеют различную степень изученности. Так острую и чёткую каноническую оценку обновленческому расколу дал в своём труде современник событий известный канонист профессор С. В. Троицкий (Троицкий С.В. проф. Что такое «Живая Церковь»?), его работа впервые вышла в свет в 1927 году, но не потеряла своего значения до сих пор.

Советские историки изучали вопрос с «классовых позиций». Их задача сводилась к доказательству «антинародной сущности» всякой религии и всякого течения в православной Церкви, в том числе и обновленческого раскола. Единственной официальной, значительной по объёму работой советского времени, специально посвящённой истории обновленческого раскола, является книга А. А. Шишкина (Шишкин А. А. Сущность и критическая оценка «обновленческого» раскола Русской Православной Церкви). Автор рассматривает историю обновленческого раскола как приспособленческого движения к новым социально-политическим условиям, порождённым октябрьской революцией. Шишкин проделал большую работу по ознакомлению с источниками и сделал несколько оригинальных выводов, но в целом работа сохраняет отпечаток негативного официального отношения к религии.

Значимое место занимает неофициальный труд того периода А. И. Кузнецова (Кузнецов А. И. Обновленческий раскол в Русской Православной Церкви), написанный по «горячим следам», он содержит богатые фактологические сведения. Фактически это воспоминания автора, которые отражают личное отношение к обновленческому движению. Сочинение носит ярко выраженный полемический характер, и это часто отражается на объективности автора, вследствие чего самостоятельное осмысление обновленчества как церковного феномена в работе отсутствует.

Монументальная по объёму работа об обновленческом расколе А.Э. Левитина-Краснова и В. М. Шаврова (Левитин-Краснов А., Шавров В. Очерки по истории русской церковной смуты) была написана на свободе в эмиграции, во многом, поэтому эти авторы ближе других подходят к освящению истинной картины происходящего. Их труд достаточно подробное и богатое фактическими данными исследование, но в силу недоступности для них архивных документов, он не может претендовать на обобщающий научный труд.

С начала 1990;х годов историки получили доступ к некоторым архивам. Появились публикации документов, раскрывающих истинные причины образования обновленческого раскола. Назовём некоторые доступные нам в данный момент сборники: Патриарх Тихон и история русской церковной смуты. Сост. и автор комментариев М. Е. Губонин. Кн. 1. — СПб., 1994. 352с.; Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России, позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве высшей церковной власти, 1917 — 1943/ Сост. М. Е. Губонин. — М., 1994. — 1064с.; Русская Православная Церковь в советское время (1917 — 1991): Материалы и документы по истории отношений между государством и Церковью: В 2 кн./ Сост. Г. Штриккер. Кн. 1. — М., 1995. — 400с.; Русская Православная Церковь и коммунистическое государство. 1917 — 1941: Документы и фотоматериалы. — М., 1996. — 352с.

Рассмотрев основные источники по данной теме, мы можем сделать вывод, что фактическая сторона вопроса достаточно хорошо изучена, но требует дальнейшего осмысления. По-прежнему острую полемику в научной литературе вызывает проблема возникновения и сущности обновленческого раскола 1922 года и его корней в предшествующий период. Дискуссионными остаются проблемы, связанные с изучением внутренних противоречий обновленческого движения. Всё это говорит о необходимости дальнейшего исследования, попыткой которого является данная работа.

Целью исследования является изучение неясных моментов в истории обновленческого раскола в Русской Православной Церкви в XX веке. Исходя из этого, представляется важным решить следующие исследовательские задачи:

разобраться в спорных вопросах предыстории обновленческого раскола;

установить движущую силу возникновения раскола;

показать группы и течения внутри обновленческого движения;

рассмотреть решения обновленческих лжесоборов 1923 — 1925 годов;

выяснить насколько затронули антирелигиозные гонения 1930;х годов клириков обновленческого движения;

указать причины прекращения обновленческого раскола.

Объектом исследования стал обновленческий раскол в Русской Православной Церкви в XX веке.

Предметом исследования явились аспекты обновленческого раскола: предыстория, возникновение, развитие и угасание.

Глава 1. Предыстория обновленческого раскола в Русской Православной Церкви в XX столетии

1.1 Движение за церковное обновление до 1917 года Церковная реформа императора Петра I упразднила институт Патриаршества и фактически превратила Русскую Церковь в придаток государства, призванный без рассуждения выполнять государственные задачи. «Если до XVIII столетия, — отмечает протопресвитер Александр Шмеман, — Церковь всё же была отличной от государства, не зависела от него в своём бытии: нарушения „симфонии“ всегда оставались именно нарушениями, поскольку государство признавало над собой высший закон — христианскую истину. Со времён Петра I Церковь стала мыслиться религиозной проекцией самого государства…» Шмеман Александр, протопресвитер. Исторический путь Православия. М., 1993.С. 379−380.. То есть религия стала рассматриваться как нравственное основание государственного порядка. Церковь становится составной частью государственного аппарата, посредником проведения в жизнь признанных государством нравственных принципов. На приходское духовенство возложили полицейские функции по выявлению инакомыслия, а церковные таинства стали своеобразной пробой на благонадёжность. От самостоятельности и инициативности Церкви ничего не осталось. Важнейшие вопросы церковной жизни и церковного управления решались при непосредственном вмешательстве и даже под давлением власти. Следствием антиканоничной реформы Петра I стало падение авторитета Церкви, сначала среди образованной части общества, далее и среди простого народа.

В начале XX века в российском обществе широко развернулась дискуссия о путях развития взаимоотношений Церкви и государства, в связи с новыми политическими реалиями в России. Для большинства церковных и общественных деятелей именно в это время становится очевидным, что синодальная система церковного управления нуждается в реформировании, а накопившиеся за 200 лет проблемы требуют скорейшего рассмотрения и решения. Насколько актуальна была тема реформ во внутрицерковной среде, показали отзывы епархиальных архиереев о положении Церкви и необходимых, по их мнению, преобразованиях, присылаемые в Святейший Синод в 1905 — 1906 гг. Главные рекомендации епископов сводились к следующему:

Почти все архиереи высказались за реформы, которые освободили бы Церковь от государственной зависимости. Большинство из них склонялось к восстановлению патриаршества. Для проведения этих реформ почти все епископы высказывались за созыв собора, и затем установление периодичности соборов.

О составе поместных соборов мнения разделились: шесть архиереев были против участия приходского духовенства и мирян в соборах. Двадцать три иерарха были за соборы епископов, приходского духовенства и мирян с равными голосами. Остальные были за ограниченное участие белого духовенства и мирян.

Большинство архиереев склонялись к разделению церкви на самоуправляемые митрополичьи округа ввиду огромных размеров страны. Так же большинство предлагало восстановить самостоятельность местного епископа и пожизненность его назначения.

Предлагалось восстановить автономию и самоуправление прихода.

Предполагалось расширить участие Церкви в общественной жизни страны.

Епископы высказались за реформирование церковного суда и школьного дела.

Архиереи выражали обеспокоенность тем, что миряне в основном не понимают богослужения. В связи с этим предлагались литургические реформы и меры по просвещению мирян в этой области. Немногие епископы склонялись к переводу богослужения на живой русский язык.

Незадолго до отзывов епархиальных архиереев в марте 1905 г. появилась записка, впоследствии получившая название «Записка тридцати двух». Она была написана петербургскими священниками, имена которых не указывались. Вскоре они назвали своё движение Союз церковного обновления. Собственно, записок этой группы, подававшихся митрополиту Антонию Петербургскому, было несколько. Если говорить об их содержании, то, как замечает профессор Д. В. Поспеловский: «Записки эти мало чем, кроме своего резкого и категорического тона, отличаются от наиболее прогрессивных рекомендаций епископата, за исключением отрицания монашеского епископата… В основном эти записки опираются строго на каноны ранних соборов» Поспеловский Д. В. Русская Православная Церковь в XX веке. М., 1995. С. 27−28.. Но некоторые историки высказывают другое мнение. Например, доктор церковной истории протоиерей Владислав Цыпин крайне негативно характеризует первую записку 32-х, давая ей такое описание: «На имя митрополита Антония была подана записка от лица петербургских священников… составленная в духе расплывчатого церковного либерализма, с развязной критикой прошлого и настоящего положения Русской Церкви, с демагогическим лозунгом всестороннего обновления, с призывом к духовенству сосредоточить внимание на проблемах земной жизни, с требованием ввести в Церкви выборное начало на всех уровнях» Цыпин Владислав, прот. История Русской Православной Церкви. Синодальный период (1700 — 1917) Новейший период (1917 — 2000). М., 2004. С. 307.. На основании такого толкования он делает вывод, что авторы этих записок и были те первые обновленцы, идейными продолжателями которых явились деятели обновленческого раскола 1920;х годов: «Сразу же после Февраля возобновляет свою деятельность памятная по 1905 году группа 32-х священников, назвавшаяся потом „Союзом церковного обновления“. По инициативе священников И. Егорова, Д. Попова, А. Введенского в Петрограде учреждается „Всероссийский союз демократического духовенства и мирян“, председателем которого выбирают протоиерея Димитрия Попова… Организовавшись, союз сразу берёт курс на захват церковной власти. Выплеснувшиеся при покровительстве Временного правительства на поверхность церковной жизни, такие либеральные группировки и вызвали несколько лет спустя предательский обновленческий раскол» Цыпин Владислав, протоиерей. Русская Церковь (1917 — 1925). М., 1996. С. 4.. Отвечая на такую точку зрения, авторский коллектив монографии «История Русской Православной Церкви. Новый Патриарший период» пишет об обновленческом расколе 1922 г.: «При упрощённом и поверхностном подходе к проблеме может создаться впечатление, что этот раскол является прямым историческим продолжением движения за Церковное обновление, получившим распространение в начале нашего века… Следует иметь в виду, что начало XX-го столетия было временем активизации Церковного сознания, временем критической оценки многими церковными деятелями себя самих и своей деятельности. Поэтому само обновление… явилось вполне закономерной реакцией на те нездоровые явления внутрицерковной жизни, избавиться от которых, поднять резко падающий авторитет Церкви… и было его первоначальной целью. Однако при советской власти руководящую роль в движении заняли люди, более заботящиеся о своём честолюбии, нежели о церковном благе или решении церковных трудностей и извратившие первоначальные идеи, дискредитировав их в самой основе» История Русской Православной Церкви. Новый Патриарший период. СПб., 1997. — Т. 1. — С. 224.

По мнению авторов названной монографии, советское обновленчество использовало идеи дореволюционного движения за церковное обновление только как демагогические лозунги, на деле преследуя совсем другие цели.

Действительно, сопоставляя главные программные требования дореволюционных участников движения за церковное обновление с программой послереволюционных обновленцев, мы видим некоторые совпадения. Профессор Д. В. Поспеловский признаёт, что в программах «группы 32-х столичных священников» в философии христианского социализма, в платформах различных социал-христианских союзов, появившихся после 1917 года «…и, наконец, в программных концепциях обновленческого церковного раскола, взорвавшего Церковь в 1922 г. — было весьма и весьма много общего» Поспеловский Д. В. Указ. соч. С. 66. Но, рассматривая практические действия послереволюционных обновленцев, мы видим, что лидер обновленческого раскола А. И. Введенский, на словах обличая зависимость церковных властей дореволюционной России от самодержавного государства, сам в то же время вместе со своими единомышленниками сделал обновленческую церковь марионеткой в руках богоборческого государства. В этом худшем альянсе было узаконено церковно-административное насилие и попраны канонические устои церковной жизни. До революции же мы встречаем стремление к восстановлению канонов, протест против архиерейского произвола, бесправия священников и мирян. То есть у обновленцев нормой стало то, против чего выступали и боролись в своё время представители дореволюционного движения за церковное обновление. Сергей Фирсов в своём исследовании приходит к такому же выводу и говорит, что «…существовавшее в Русской Церкви до 1917 года движение за церковное обновление не имеет к названному (обновленческому расколу) прямого отношения, хотя некоторые видные обновленцы 1920;х годов и любили возводить свою историю к дореволюционным событиям» Фирсов С. Л. Русская Церковь накануне перемен (конец 1890-х — 1918 гг.). М., 2002. С. 318.. Подводя итог выше сказанному, приведём слова кандидата исторических наук И. В. Соловьёва: «„Реформы“, проводимые на первых порах „обновленческими“ руководителями, отражали узкосословные интересы части белого клира, а также были воплощением в жизнь указаний советской власти. Именно поэтому мы можем со всей определённостью утверждать, что „советское обновленчество“ никогда не было продолжением идей дореволюционного движения за церковное обновление и видимые совпадения (вроде участия отдельных представителей группы „32-х столичных священников“ в „обновленческом“ расколе советского времени или демагогические лозунги обновленческих главарей 1920 — 1940 гг., поначалу кое в чём совпадавшие с программами дореволюционных обновленцев) не доказывают обратного» Соловьёв И. В. Краткая история т. н. «обновленческого раскола» в Православной Российской Церкви в свете новых опубликованных исторических документов// «Обновленческий» раскол: (материалы для церковно-исторической и канонической характеристики)/ Сост. И. В. Соловьёв. М., 2002. С. 22−23. .

Суммируя вышерассмотренное об обновленческом движении до 1917 г., мы можем утверждать, что большинство церковных и общественных деятелей выступали за реформы в Церкви. Английский исследователь Каннингем, конкретизируя, говорит о священнослужителях того времени: «В огромном большинстве русские священники — это преданные Богу люди, глубоко озабоченные оживлением своей Церкви и преобразованием её. Их Церковь должна быть на уровне эпохи и отвечать всем требованиям в духовной, социальной и политической областях» Каннингем ДЖ. В. С надеждой на Собор. Русское религиозное пробуждение начала века. London, 1990. С. 306−307.

При этом известно, что до революции в российском православии нередким явлением был христианский радикализм, в том числе и христианский социализм различных оттенков и направлений. Так, близки были к такой позиции в то время и такие мыслители, как С. Булгаков — он вынашивал идею создать нечто вроде Христианского политического союза — и Н. Бердяев. Присутствовали отдельные радикалы социалистического направления и в группе «32-х», именно им она обязана своей недоброй репутацией. Но они всё же были исключением и их действия группа «32-х» однозначно осудила. Следует сказать, что радикальные явления были частными моментами религиозной жизни дореволюционной России, и только после февраля 1917 г. они получают организационное оформление.

1.2 Обновленческие группы после революции 1917 года После февральской революции 1917 г. наступает всеобщее опьянение свободой. Общество стремительно политизируется. В этой обстановке каждый день десятками стали расти, как грибы после дождя, различные союзы, группы, партии. Не стала исключением в этом отношении и церковная среда. Образуются более радикальные, чем до революции, обновленческие объединения с весомой политической составляющей, в основном социалистической направленности. Так, в Петрограде возникает Всероссийский «Союз демократического духовенства и мирян». В него вошли несколько десятков молодых либеральных столичных батюшек, большей частью с академическими значками. Председателем избрали протоиерея А. Рождественского, секретарём — А. Введенского. Политическая и общественная платформа Союза была солидарна с программой социалистов-революционеров, только дополнительно выдвигалось требование осуществления церковной реформы. Наиболее активными членами Союза показали себя фактические его организаторы: Введенский, Егоров и Боярский — их деятельность состояла главным образом в бесконечных выступлениях на митингах, собраниях, конференциях и т. д. Эти три священника, являясь сторонниками вовлечения духовенства в политику на стороне социализма, некоторое время безрезультатно пытались создать христианско-социалистическую партию. Тут требуется пояснить, что такое социализм в понимании этих священников. Для них это научно обоснованная, самая справедливая теория, которая позволяет решить веками не решавшиеся в мире проблемы социальной несправедливости и создать совершенные условия для человеческой жизни. Действовали они и печатным словом, изредка помещая свои статьи в популярно-богословском журнале «Церковно-общественный вестник», который станет центральным органом будущего обновленчества, редактором журнала являлся активный сторонник Союза профессор Петроградской Духовной Академии Б. В. Титлинов.

Вскоре в Москве открылся Поместный Собор 1917; 1918 гг. Во время пленарных заседаний и работы его отделов была предпринята попытка дать в соборных определениях ответы на те вопросы, которые ставились во время дискуссии вокруг церковной реформы в дореволюционной России. В соответствии с этими соборными постановлениями, было восстановлено Патриаршество, и Церковь многое пересмотрела в своей практике, отзываясь на проблемы современной жизни, но при этом все изменения происходили в соответствии с канонами и вероучительными началами Церкви. На Соборе современные модернисты оказались в меньшинстве, и их голос не смог повлиять на соборные решения. Это значит, что Поместный Собор 1917;1918 гг. стал своеобразным водоразделом, отделившим ревнителей церковного обновления дореволюционной России от обновленцев.

После октябрьской революции Всероссийский «Союз демократического духовенства и мирян», по сути, прекратил свою деятельность, хотя священники Введенский, Боярский и Егоров какое-то время продолжали активно выступать на митингах и собраниях. В это время начинают формироваться обновленческие группы вокруг отдельных священнослужителей, которые были, не вполне удовлетворены решениями Поместного Собора и выступали за дальнейшее реформирование Церкви.

В 1919 г. священник Иван Егоров основывает особое течение «Религия в сочетании с жизнью», которое просуществовало до 1927 г. Впрочем, отец Иоанн скончался в 1920 г. и в обновленческом расколе себя не проявил. Созданная же им группа после его смерти отделилась от Православной Церкви.

Священник Александр Боярский в Колпине под Петроградом образует «кружок друзей церковной реформации». Отец Александр весьма примечательная личность, он имел большое влияние на рабочую паству, окормляемую им с дореволюционных времён. Популярность же священника в рабочей среде начала XX в. — факт удивительный, поэтому необходимо подробнее рассмотреть жизнь этого человека.

Александр Иванович Боярский родился 17 мая 1885 г. в селе Копытово Холмской губернии в семье псаломщика. В 1906 г. окончил Волынскую семинарию, а в 1911 г. — столичную Духовную академию. Служил в западных губерниях, затем с началом Первой мировой войны, состоял полковым священником, эвакуировался в 1915 г. в Петроград, священствовал в пригороде столицы, в Колпино, с 1918 г. стал настоятелем, а через три года возведён в сан протоиерея. По свидетельству историка обновленчества А. Левитина, Боярский, ещё будучи студентом, проявлял горячий интерес к рабочему вопросу, посещая Спасо-Петровскую мануфактуру: «Народник, человек практической смётки, хорошо знающий жизнь, умевший и любивший просто и понятно говорить о самых сложных вещах, Боярский пользовался огромным уважением в рабочей среде» Левитин А. Очерки обновленческого движения в Русской Православной Церкви. Б. и., 1960. — Ч. 1. — С.13. — Машинопись.. Он хотел помогать людям — это было нормой его жизни, хотел просвещать светом христианства трудовой народ. Служа на приходе Троицкой церкви в Колпино, отец Александр развил бурную деятельность, как отмечает профессор С. Л. Фирсов: «…за короткое время его усилиями была налажена не только «неформальная» религиозная жизнь (ночные моления, всеобщее причащение, лекции на церковно-общественные темы), но и деятельная социальная работа (в приходе появилась бесплатная столовая, была организована благотворительная деятельность, приходской кооператив, огород и пасека и т. д.) Фирсов С. Л. «Рабочий батюшка» // Вестник ПСТГУ., 2005. № 4. С. 74.. Продолжением его деятельности на колпинском приходе явилась активная общественная деятельность. Боярский был убеждённым сторонником ориентации Церкви на рабочий класс и приверженцем церковных реформ, и ещё до 1917 г. примыкал к крайним радикалам. Тогда же перед революцией он познакомился со священником Александром Введенским, и между ними завязалась «идейная и личная дружба» Левитин А. Указ. соч. — Ч. 1. — С. 13. И, как мы уже знаем, после революции Боярский принимает деятельное участие во Всероссийском «Союзе демократического духовенства и мирян». Но в то время он ни о каком церковном расколе и не помышлял.

В Москве в это время действует ещё один из лидеров будущего обновленческого раскола, находящийся на покое епископ Антонин (Грановский). Митрополит Евлогий (Георгиевский), лично знавший Антонина в бытность его преподавателем Холмской Семинарии, даёт ему такую характеристику: «…Фигура — мрачная, жуткая, всех отталкивающая, — иеромонах Антонин. Что-то в этом человеке было роковое, демоническое, нравственно-преступное с юных лет» Евлогий (Георгиевский), митр. Путь моей жизни: Воспоминания. М., 1994. С. 99.. Родился Антонин (в миру Александр Андреевич Грановский) в 1860 г. на Украине в семье клирика, учился в семинарии, после её окончания бродяжничал, изучая восточные языки. Неожиданно Грановский поступает в Киевскую Духовную Академию, которую заканчивает в 1891 году сразу со званием магистранта, и его оставляют помощником инспектора и преподавателем. Он принимает монашество и становится иеромонахом. И вот тут начинаются странности. Часто, забросив клобук и рясу в окно своей кельи, он направляется в Киев, где пьянствует и дерётся. После Антонин возвращается, кается и работает неделями в библиотеке, а потом снова срывается. В результате его отправили в глубинку на исправление.

В 1899 г. Антонина переводят в Петербург, где он получает сан архимандрита. В 1902 г. он защищает свою магистерскую диссертацию, которая производит значительный эффект в мировой библеистике. В 1903 г., по протекции митрополита Антония (Вадковского), Антонин становится епископом Нарвским. Он активно вступает в политические дискуссии, после 9 января отказывается поминать государя за богослужением, за что его увольняют на покой. В 1913 г. его назначают правящим архиереем во Владикавказ, но вскоре вновь уволили. Жил он на покое в Москве в Заиконоспасском монастыре, где в 1921 г., поработав над древними последованиями литургии (сирийским и коптским), составил свой чин литургии, по которому стал служить у себя в храме. При этом престол был вынесен на середину храма, а служба совершалась на русском языке. В дальнейшем, отстаивая свои идеи, он показал себя принципиальным и искренним человеком, но искренне можно исповедовать и ложные идеи.

В 1921 г. протоиерей Александр Введенский создаёт «Петроградскую группу прогрессивного духовенства». Стоит рассказать об организаторе этой группы, который без преувеличения станет центральной фигурой обновленческого раскола.

Александр Иванович Введенский родился в 1889 г. в Витебске. Отец его был директором гимназии, а дед псаломщиком из крещёных евреев. Александр, ещё учась в гимназии, проявил себя человеком глубоко религиозным, правда, его религиозность носила чересчур эмоциональный характер. В 1911 г. он окончил Санкт-Петербургский университет. У него появляется тяга к священству, хотя в это время он вращается в кругах деятелей «серебряного века», весьма далёких от официальной Церкви. С целью стать священником он посещает многих архиереев, предлагая свою кандидатуру, но везде ему отказывают. Тогда Александр решает получить духовное образование, и «в 1914 году А. И. Введенский, сдав в течение полутора месяцев весь курс Петербургской Духовной Академии, получил диплом об её окончании» Левитин А. Указ. соч. — Ч. 1. — С. 11.. Но и академический значок мало бы ему помог, если бы не встреча с протопресвитером военно-морского ведомства Г. Шавельским, по протекции которого Александра рукоположили в военные священники в июле 1914 г. Два года он пробыл полковым священником, затем в 1916 г. его перевели в Петроград священником церкви Николаевского кавалерийского училища. В 1919 г. эта церковь была закрыта, и Введенский остался без места. Несколько месяцев он жил случайным заработком. Но и это время отец Александр проводит с пользой, он сдаёт экстерном курс в ряде высших учебных заведений и прибавляет к уже имевшимся двум ещё шесть дипломов. Вскоре он получает место настоятеля Захарие-Елизаветинской церкви, и его приближает к себе митрополит Петроградский Вениамин. Сопровождая владыку в поездках по епархии, Введенский на митрополичьих богослужениях повсюду произносил проповеди. В 1921 г. его возводят в сан протоиерея. Что касается его убеждений, то Введенский являлся христианским социалистом, сторонником радикальных преобразований церковной жизни и был уверен, что именно ему надлежит внести в Церковь свежую струю. Введенский в политике — циник, но в то же время человек определённо верующий, блестящий оратор, борец за веру. Он полагал, что в основе массового распространения неверия лежат два факта: кажущееся противоречие религиозных догматов науке и глубокая испорченность духовенства. Отсюда два направления его деятельности: примирение религии и науки и обновление Церкви. В созданную Введенским группу «прогрессивного духовенства» входят и другие сторонники реформирования Церкви и лояльного отношения к советской власти, но одновременно в их среде появляется человек совершенно далёкий от идейного обновленчества, священник Владимир Красницкий, который вскоре становится одной из главных фигур в этой организации.

Владимир Дмитриевич Красницкий родился в 1880 г. на Украине в семье священника. В 1900 г. он оканчивает семинарию и поступает в Петербургскую Академию. Ещё студентом он вступает в «Союз русского народа», а по окончании становится священником в церкви этой организации в Петербурге. Отец Владимир активно обличает социализм, указывая на его дьявольское происхождение. В 1917 г. он уходит из политики и пребывает где-то на периферии церковной жизни. Служа священником, Красницкий одновременно поступает работать бухгалтером, видимо, чтобы подготовить себе запасные позиции. Вот такой человек появляется среди священников, придерживающихся социалистических взглядов, ставящих себе цель примирить обновлённую Церковь с советским государством. Протоиерей Георгий Митрофанов даёт такую характеристику священнику Красницкому: «Перед нами, конечно же, прагматик, карьерист, циничный человек без принципов и без идей, но, вместе с тем, человек, по-своему верующий в Бога, до конца своих дней остающийся в храме, хотя в храме, конечно же, обновленческом» Митрофанов Георгий, прот. История Русской Православной Церкви 1900;1927. СПб., 2002. С. 243−244.. Но не столько личные качества двигали Красницким, сколько глубоко укоренившаяся идея, что Церковь не может существовать без поддержки государства.

Нужно отметить, что в недалёком будущем эти радикально настроенные обновленческие группы во главе с их руководителями станут послушным орудием советской власти в деле воплощения в жизнь государственной политики, направленной на полное разрушение Церкви. Глава 2. Обновленческий раскол в Русской Православной Церкви в XX веке С первых дней октябрьского переворота стал завязываться трагический конфликт Церкви с советской властью. Различные эксцессы, в том числе и по отношению к духовенству, не способствовали установлению лояльных отношений между ними. Почти сразу же они начали осложняться, и основная вина за это падает на советское правительство, так как церковная политика новой власти основывалась на двух предпосылках: мировоззренческой несовместимости марксизма с религиозной верой и отношение к Православной Церкви как союзнице царизма, стороннице эксплуататорского строя, который, безусловно, подлежит ликвидации. Поэтому советская власть с первых своих мероприятий начинает проводить антиклерикальную политику, активно вытесняя Церковь из политической, экономической и культурной жизни страны. Принимаемые правительством декреты, всё меньше оставляли надежд на нормализацию отношений. Ряд пунктов декрета «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» заложил основы бесправного положения Церкви, так 12-й и 13-й пункты гласили: «Никакие церковные и религиозные общества не имеют права владеть собственностью. Прав юридического лица они не имеют. Все имущества существующих в России церковных и религиозных обществ объявляются народным достоянием» Цит. по: Николин Алексей, священник. Церковь и государство (история правовых отношений). М., 1997. С. 370.. Началась опись церковного имущества, были закрыты домовые церкви и все духовно-учебные заведения. 10 июля 1918 г. V Всероссийский съезд Советов принял Конституцию РСФСР, которая вводила ограничение политических прав в отношении духовенства, в то же время продолжались и физические расправы над священнослужителями. С конца 1918 г. стали закрывать обители. Всего до 1921 г. было национализировано больше половины имевшихся в России монастырских комплексов — 722. С 1919 г. приобрела широкомасштабный характер кампания по ликвидации святых мощей. Эта кампания расценивалась как действенное средство антирелигиозной пропаганды. Но подрыв материальной базы и административные гонения не приблизили большевиков к поставленной цели — полному отмиранию Церкви и религии. Большинство населения страны, несмотря на все попытки большевиков оторвать людей от Церкви, продолжало оставаться верующими. Русская Православная Церковь вышла из гражданской войны в своей основе несокрушённой.

Руководство коммунистической партии убедилось, что уничтожить Русскую Церковь сразу и всю целиком не удастся, отсюда пришло понимание необходимости изменения тактики борьбы с Церковью, прекращение грубых нападок в лоб. Вместо этого акценты в борьбе начали смещаться в плоскость активизации пропагандистских усилий среди населения. По партийной линии была проведена централизация соответствующей работы. С августа 1920 г. начал функционировать отдел пропаганды и агитации ЦК РКП (б). 12 ноября 1920 г. Совнарком принял декрет о создании Главного политико-просветительского комитета Республики. При губкомах партии появились антирелигиозные семинары для подготовки квалифицированных пропагандистов. Но главная роль в борьбе с религиозными предрассудками отводилась карательным органам. Так, заведующий секретным отделом ВЧК Т. П. Самсонов в письме Ф. Е. Дзержинскому от 4 декабря 1920 г. пишет: «Тов. Лацис глубоко прав, когда говорит, что Коммунизм и Религия взаимно исключаются, а также глубоко прав и в том, что религию разрушить не может никакой другой аппарат, кроме аппарата ВЧК» История Отечества в документах 1917;1993 гг. / Сост. Л. И. Ларина. В 4 ч. М., 1994. — Ч. 2. 1921;1939 гг. — С. 25.. Далее он приводит план действий: «…приняв во внимание то, что низшее молодое белое духовенство, правда, в незначительной своей части, безусловно, прогрессивно, реформаторски и даже революционно настроено по отношению к перестройке церкви, СОВЧК за последнее время в своих планах по разложению церкви сосредоточивает всё своё внимание именно на поповскую массу, и что только через неё мы сможем путём долгой, напряжённой и кропотливой работы разрушить и разложить церковь до конца… кроме того, непосредственно работая в верующей массе, низшие попы, проводя нашу линию, разложение будут вносить в самую гущу верующих, а это — всё» История Отечества в документах 1917;1993 гг. / Сост. Л. И. Ларина. В 4 ч. М., 1994. — Ч. 2. 1921;1939 гг. — С. 26.. Л. Д. Троцкий в докладной записке от 30 марта 1922 г., без возражений утверждённой Политбюро, сформулировал программу действий по отношению к обновленческому духовенству и провоцированию раскола в Русской Церкви: «Если бы медленно определяющееся буржуазно-соглашательское сменовеховское крыло церкви развилось и укрепилось, то оно стало бы для социалистической революции гораздо опаснее церкви в её нынешнем виде… Поэтому сменовеховское духовенство надлежит рассматривать, как опаснейшего врага завтрашнего дня. Сегодня же надо повалить контрреволюционную часть церковников, в руках коих фактическое управление церковью. В этой борьбе мы должны опереться на сменовеховское духовенство, не ангажируясь политически, а тем более принципиально… Мы должны, во-первых, заставить сменовеховских попов целиком и открыто связать свою судьбу с вопросом об изъятии ценностей; во-вторых, заставить довести их эту кампанию внутри церкви до полного организационного разрыва с черносотенной иерархией, до собственного нового собора и новых выборов иерархии… Попутно расправляемся чекистскими способами с контрреволюционными попами… К моменту собора нам надо подготовить теоретическую пропагандистскую кампанию против обновлённой церкви. Просто перескочить через буржуазную реформацию церкви не удастся. Надо, стало быть, превратить её в выкидыш…» Цит. по: Шкаровский М. В. Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущёве. М., 2000. С. 80−81.. Практическое проведение в жизнь плана Троцкого было возложено на 6-е отделение секретного отдела ГПУ, возглавляемое Е. А. Тучковым. Во многом именно благодаря его усилиям появится обновленческий раскол. Таким образом, мы видим, что власти изначально планировали, используя реформаторски настроенное духовенство спровоцировать раскол в Русской Православной Церкви и разгромить ту часть Церкви, которая поддержала бы Патриарха Тихона. После же избавиться и от самих обновленцев.

Поводом для наступления на Церковь послужил один из самых страшных за всю российскую историю голод, случившийся летом 1921 г. Следует отметить, что Церковь практически сразу приняла посильное участие в помощи голодающим. Патриарх Тихон обращается с воззванием «К народам мира и к православному человечеству» по поводу голода в России, вот его слова, полные сострадания и мольбы о помощи: «К тебе, человек, к вам, народы вселенной, простираю я голос свой: Помогите … Не до слуха вашего только, но до глубины сердца вашего пусть донесёт голос Мой болезненный стон обречённых на голодную смерть миллионов людей и возложит его на вашу совесть, на совесть всего человечества. На помощь немедля! На щедрую, широкую, нераздельную помощь!» Акты Святейшего Патриарха Тихона и позднейшие документы о преемстве высшей церковной власти 1917;1943/ Сост. М. Е. Губонин. М., 1994. С. 176−177.. Уже в начале августа 1921 г. был создан Всероссийский церковный комитет для оказания помощи голодающим. За короткий срок была собрана крупная денежная сумма. Но такая помощь значительно поднимала авторитет Церкви в глазах общества. Это никак не соответствовало планам советской власти. Решением правительства 27 августа 1921 г. церковный комитет был закрыт, собранные средства реквизированы. Вместо него была образована Центральная Комиссия помощи голодающим. В декабре 1921 г. эта комиссия обратилась к Патриарху с настоятельным призывом к пожертвованию. Патриарх откликнулся и 19 февраля 1922 г. выпустил послание, в котором приходским советам разрешалось «жертвовать не богослужебные предметы» Регельсон Л. Трагедия Русской Церкви 1917;1945. М., 1996. С. 278−279.. В печати, однако, стали появляться статьи с обвинением церковной власти в глухоте к народному бедствию. 23 февраля ВЦИК издал декрет о немедленном изъятии церковных ценностей на нужды голодающих.

28 февраля Патриарх отреагировал на декрет новым посланием к пастве, в котором возбранял передачу священных предметов, а насильственное изъятие называл святотатством. Мнения духовенства по поводу изъятия церковных ценностей разделились: одна часть священнослужителей высказывалась за безоговорочную передачу всех ценностей, другая часть, хотя и не отрицала необходимость помощи голодающим, отказывалась отдавать священные предметы в руки атеистической власти и вообще не хотела, чтобы помощь голодающим шла через советское правительство. Советская власть, стремясь расколоть Церковь, взяла лояльное духовенство под своё покровительство. Об этом свидетельствуют секретные директивы из центра на места, вот, к примеру, телеграмма В. М. Молотова от 23 марта 1922 г. в Уралбюро: «Агитации придать характер чуждый всякой борьбы с религией и церковью, а целиком направленный на помощь голодающим. Одновременно с этим внести раскол в духовенство поощряя в этом отношении решительную инициативу и взяв под защиту государственной власти тех священников, которые открыто выступают в пользу изъятия» Сосуд избранный. История российских духовных школ/ Сост. М. Склярова. СПб., 1994. С. 309.. Так, в Петрограде А. Введенский с бешеной энергией начинает вести агитацию в пользу передачи ценностей. Вскоре в «Красной газете» печатают его письмо о помощи голодающим. 15 марта 1922 г. в «Известиях» помещают призывы о помощи голодающим архиепископа Костромского Серафима (Руженцова) и московского священника Иоанна Борисова. 28 марта появляются аналогичные воззвания архиепископа Тихона Воронежского и епископа Антонина (Грановского). 29 марта в «Известиях» появляется декларация о помощи голодающим «Петроградской группы прогрессивного духовенства», за подписью уже известных нам священников: Боярского, Введенского, Красницкого и др. В декларации они призывали всемерно придти на помощь голодным, в том числе и церковными ценностями, а если потребуется, отдать «даже самые священные сосуды» Левитин-Краснов А., Шавров В. Очерки по истории русской церковной смуты. М., 1996. С. 57.. Группа развила энергичную деятельность, Введенский и Боярский почти каждый день выступали с докладами, призывая отдать ценности. В. Д. Красницкий ни с какими докладами не выступал. Он становится главным организатором в группе, завязывая связи с различными учреждениями, в частности, с ГПУ и за короткое время выдвигается на руководящую роль в движении.

Между тем большевики по всей стране начали кампанию по изъятию церковных ценностей. Эта кампания вызвала возмущение верующих, иногда переходившее в ожесточённые столкновения с членами комиссий по изъятию, оканчивавшиеся арестами и расстрелами верующих красноармейцами, сопровождавшими комиссии. Но этого и добивались организаторы кампании, как замечает кандидат богословия протодиакон Сергий Голубцов: «В марте 1922 года атеистическое Правительство во главе с Лениным начало яростную борьбу с Церковью, с каковой целью был издан декрет об изъятии церковных ценностей под предлогом оказания помощи голодающим Поволжья. Кампания по изъятию имела целью спровоцировать народ и духовенство на оказание сопротивления, что давало бы повод применять к ним статьи Уголовного кодекса о сопротивлении властям и контрреволюции» Голубцов Сергий, протодиакон. Московское духовенство в преддверии и начале гонений 1917;1922 гг. М., 1999. С. 87.. Первые же спровоцированные столкновения при конфискации ценностей власть расценила, как удобный момент для того, чтобы перейти в наступление на Церковь. В. И. Ленин в своём письме В. М. Молотову для членов Политбюро 19марта 1922 г. писал: «…данный момент представляет из себя не только исключительно благоприятный, но и вообще единственный момент, когда мы можем 99-ю из 100 шансов на полный успех разбить неприятеля наголову… Именно теперь и только теперь, когда в голодных местностях едят людей… мы можем (и поэтому должны) провести изъятие церковных ценностей с самой беспощадной энергией и не останавливаясь перед подавлением какого угодно сопротивления… Сейчас победа над реакционным духовенством обеспечена полностью» Русская Православная Церковь в советское время (1917;1991)/ Сост. Герд Штриккер. М., 1995. — Кн. 1. — С. 154−155.. Выполняя указания В. И. Ленина, власти организовали 1-й Московский процесс по делу «церковников», который проходил с 26 апреля по 8 мая 1922 г. К суду привлекли группу священнослужителей, они обвинялись в призывах к противодействию Декрету об изъятии церковных ценностей и распространении Послания Святейшего Патриарха Тихона. Процесс завершился вынесением одиннадцати смертных приговоров. Патриарха Тихона, проходившего свидетелем по этому делу, решено было привлечь к судебной ответственности и 6 мая его подвергли домашнему аресту.

2.1 Начало раскола

12 мая 1922 г. никем не уполномоченная, но санкционированная властями группа петроградского духовенства, состоящая из священников А. Введенского, В. Красницкого, Е. Белкова с псаломщиком С. Стаднюком, явилась в Троицкое подворье к Патриарху Тихону. Этих клириков сопровождали два сотрудника ГПУ. Прибывшее духовенство потребовало от Святейшего оставить Патриарший Престол, в связи с тем, что он, якобы, своим посланием от 28 февраля 1922 г. вовлёк Церковь в контрреволюционную политику, приведшую к кровавым эксцессам. В частности, петроградские священники возложили на Патриарха моральную ответственность за 11-ть смертных приговоров, вынесенных на Московском процессе по делу о сопротивлении изъятию ценностей. Они заявили, что теперь Церкви очень сложно нормализовать отношения с большевиками, и что только они смогут как-то смягчить это противостояние и восстановить нормальные отношения между Церковью и государством. Прямо посетившие Патриарха священники на власть не претендовали, они просили Патриарха заявить о своём уходе на покой и благословить созыв Поместного Собора, на котором были бы решены все спорные вопросы. Святейший согласия на созыв Собора не даёт, как не даёт согласия на свой уход. Но ввиду трудностей в церковном управлении, из-за привлечения его к гражданскому суду, Патриарх Тихон соглашается временно передать церковное управление митрополиту Ярославскому Агафангелу. В общем, посетители не получили того, на что они рассчитывали, но впоследствии день 12 мая был официально признан днём рождения обновленческого раскола.

13 мая появляется в газетах воззвание «Верующим сынам Православной Церкви России», в котором обновленцы, прямо не называя имени Патриарха, обвиняют Святейшего в неправильной церковной политике, ставят ему в вину то, что он благословил неучастие Церкви в помощи голодающим, что он несёт за это заслуженное наказание, а далее требуют немедленного созыва Поместного Собора для суда над виновниками церковной разрухи. Этот документ стал программным для «Живой Церкви», как обновленцы решили назвать своё новое движение, когда узнали, что в ближайшее время выйдет из печати первый номер журнала «Живая Церковь», основанного Калиновским.

Как обновленцы сумели получить доступ к арестованному Патриарху, почему так быстро получили возможность выступить в печати?

Рассмотрев выше приведённые документы и действия «прогрессивного духовенства» из них вытекающие, мы можем определённо сказать, что фактическим организатором обновленческого раскола в Русской Православной Церкви в XX веке стала советская власть в лице Л. Д. Троцкого, который, действуя через органы госбезопасности, организовал и руководил этой обновленческой кампанией, точно так же, как кампанией по изъятию церковных ценностей. Приведём выдержки из ещё одного государственного документа. Этот документ — письмо всё того же Л. Д. Троцкого членам Политбюро ЦК РКП (б), в котором он писал, что обновленческое движение нуждается в дальнейшей поддержке, и разъяснял какие главные пропагандистские задачи стоят перед прессой в отношении Церкви: «По поводу воззвания лояльной группы духовенства, во главе с епископом Антонином, в „Правде“ напечатана небольшая заметка, в „Известиях“ нет ничего. Опасаюсь, что пресса не обратит должного внимания на этот документ, который будет иметь, однако, огромные последствия, в смысле полного раскола между демократической сменовеховской частью церкви и её монархически контрреволюционными элементами. Сейчас мы, разумеется, полностью и целиком заинтересованы в том, чтобы поддержать сменовеховскую церковную группу против монархической… Сейчас, однако, главная политическая задача состоит в том, чтобы сменовеховское духовенство не оказалось терроризированным старой церковной иерархией… Одна из задач печати в этом вопросе в настоящее время состоит именно в том, чтобы поднять дух лояльного духовенства, внушить ему уверенность в том, что в пределах его бесспорных прав государство его в обиду не даст…» Русская Православная Церковь в советское время (1917;1991)/ Сост. Герд Штриккер. М., 1995. — Кн. 1. — С. 188−189. .

15 мая 1922 г. обновленцев принимает М. И. Калинин, указавший, что правительство РСФСР принимает к сведению заявление Патриарха о его временном самоустранении. 17 мая появляется обращение «прогрессивного» духовенства к Калинину, в котором обновленцы просят отменить смертные приговоры, вынесенные на Московском процессе. Чтобы нарождающееся обновленческое движение укрепило свои позиции и завоевало хотя бы минимальный авторитет, власти, якобы идя навстречу ходатайству «прогрессивного духовенства», помиловали шестерых приговорённых к смерти из одиннадцати.

Следует заметить, что приговор по делу московских «церковников», датируемый 8 мая 1922 г., содержит в своём роде уникальное юридическое определение по отношению к Русской Православной Церкви. Московский Ревтрибунал установил незаконность существования организации, называемой «Православная иерархия», в частности, за организацию столкновений верующих с комиссиями по изъятию церковных ценностей. Хотя Ревтрибуналу было известно, что «противодействие носило, по существу, массовый характер, но оно было стихийным. Никакого заговора „контрреволюционной организации“, называемой „Православная иерархия“, в чём обвинялось духовенство и сам Святейший Патриарх, не существовало» Изъятие церковных ценностей в Москве в 1922 году. Сборник документов из фонда Реввоенсовета Республики. М., 2006. С. 21−22.. Забегая несколько вперёд, отметим, что в результате такого решения Ревтрибунала, как пишет протоиерей Владислав Ципин: «…ситуация была такой: хотя канонические патриаршие приходы существовали легально, но в качестве органов управления власти признавали обновленческие епархиальные управления и обновленческий синод, прежнее Высшее Церковное Управление; именно они и были легализованы, зарегистрированы, а епархиальные органы патриаршей канонической Церкви и центральные её органы такой легализации не имели» Цыпин Владислав, прот. О ситуации в церковной жизни 1920;30-х годов// Альфа и Омега. — 2002. — № 3 (33). — С. 109−110. .

17 мая Красницкий выехал в Ярославль для переговоров с митрополитом Агафангелом. Красницкий поставил законному патриаршему заместителю ряд условий, которые должны были поставить его, в случае их принятия, в полную зависимость от обновленцев. Митрополит Агафангел заявил, что он не будет выполнять указания обновленцев и что он немедленно выезжает в Москву. Стало ясно, что договориться им не удастся. Власти, помогая обновленцам, запретили митрополиту Агафангелу покидать Ярославль.

18 мая состоялась ещё одна встреча обновленцев с Патриархом Тихоном, во время которой Введенский, Белков и Калиновский передали Святейшему прошение о благословении открытия канцелярии для управления церковными делами, до приезда заместителя Патриарха, так как по их уверениям выходило, что фактически сейчас Церковь осталась без всякого управления. Патриарх на документе наложил резолюцию, согласно которой протоиерею Введенскому, священникам Белкову и Калиновскому поручалось принять и передать митрополиту Агафангелу (Преображенскому) по приезде в Москву синодские дела, а по Московской епархии — епископу Клинскому Иннокентию, до его прибытия — епископу Верненскому Леониду.

В тот же день резолюцию Патриарха о передаче канцелярии обновленцы объявили актом передачи им церковной власти и, сговорившись с епископом Верненским Леонидом, а также с заштатным епископом Антонином (Грановским), заявили об образовании Высшего Церковного Управления. 19 мая 1922 г. Патриарх Тихон был переведён в Донской монастырь, а вместо него на Троицком подворье водворилось обновленческое ВЦУ с епископом Антонином во главе. Заместителями председателя были назначены протоиереи Введенский и Красницкий. Членами ВЦУ стали епископ Леонид и священники Калиновский и Белков, чуть позже к ним присоединился, по настоянию Красницкого, протоиерей Поликарпов. Так начал функционировать высший орган Русской Церкви, который, как мы видим, не имел никаких канонических оснований для своего возникновения. Сразу после этих событий обновленцы обратились с посланием во все епархии, призывая признать ВЦУ и выполнять его указания, предлагалось также вступать в «Живую Церковь». Вскоре обновленцам стало ясно, что духовенство Москвы категорически отказалось поддержать ВЦУ. Тогда, стремясь подчинить духовенство, заместитель председателя ВЦУ протоиерей В. Красницкий выработал своеобразную тактику борьбы с противниками новой церковной власти, впоследствии эта тактика в разных вариациях использовалась обновленцами повсеместно. Обычно Красницкий действовал так: выступал на собрании духовенства того или иного благочиния. В своём выступлении он излагал историю возникновения ВЦУ, его структуру и его задачи, свою речь иллюстрировал документами, «подтверждающими» каноничность обновленческого органа власти. После его выступления начинались прения, и предлагалась резолюция; главные оппоненты Красницкого через несколько дней после собрания обычно арестовывались и высылались из Москвы. При этом Красницкий не скрывал, что пишет на своих идейных противников политические доносы, даже часто открыто угрожал во время собраний своим оппонентам, что об их контрреволюционной деятельности будет сообщено властям. Надо сказать, что обновленцы борьбу со своими противниками подавали, как борьбу с церковной контрреволюцией. Так что практика политических доносов и беззастенчивое сотрудничество с карательными органами с самого начала активной деятельности обновленцев становится характерной чертой всего обновленческого движения. Как отмечает в своей работе иерей Александр Мазырин: «При содействии обновленцев были репрессированы наиболее достойные представители духовенства во главе со святым Патриархом Тихоном. С ролью доносчиков, провокаторов и сподручников преступной власти обновленцы справлялись очень хорошо» Мазырин А., иерей. Высшие иерархи о преемстве власти в Русской Православной Церкви в 1920;х-1930;х/ Науч. ред. прот. Владимир Воробьёв. М., 2006. С. 10. В результате такой деятельности Красницкого из более чем четырёхсот Московских церквей в подчинении у Патриарха Тихона остались только четыре.