Советское общество в 30-е годы

Серьезные трудности, с которыми в конце 20-х годов столкнулась страна, привели Сталина и его окружение к выводу, что неэквивалентный обмен и рынок несовместимы, что НЭП исчерпал себя и нужны новые решения, выходящие за рамки нэповской системы. На вооружение берется программа форсированного развития (форсированный вариант модернизации), в основе которой лежат выбор одного приоритетного направления в развитии экономики (тяжелой индустрии) и концентрация всех ресурсов страны на этом магистральном направлении путем максимального напряжения всей хозяйственной системы. Усиленная перекачка средств из сельскохозяйственного сектора в индустриальный становится, в представлении сталинского руководства, не только оправданной, но и необходимой. Механизм же перекачки видится в крупных хозяйствах — колхозах и совхозах, которые одновременно решат и проблему снабжения страны хлебом. Эта концепция строится на признании обострения классовой борьбы по мере продвижения к социализму, на признании возможности использования административного насилия как главного средства решения противоречий общественного развития.

Концентрация всех усилий страны на создании тяжелой индустрии сулила, по мнению правящего руководства, возможность в короткий срок создать мощный индустриальный потенциал (индустриальное общество). Он должен был обеспечить реорганизацию всех отраслей экономики, преобразование социальной структуры общества, быта людей, что и обеспечило бы построение социализма, прорыв к более высокому уровню цивилизации.

Отказ от НЭПа, смена стратегии развития практически означали возврат к старой военно-коммунистической модели построения социализма, модели, для которой характерно резкое усиление государственного вмешательства в жизнь общества, использование административно-командных рычагов управления, государственное принуждение.

Выбрав индустриальный сектор в качестве приоритетного направления народного хозяйства и сосредоточив все усилия страны на его развитии, сталинское руководство без должного экономического обоснования начало осуществлять политику «подхлестывания» страны. В результате: начали значительно повышаться важнейшие плановые показатели уже принятого первого пятилетнего плана развития народного хозяйства (1928/29−1932/33 гг.); годовые планы приобретали ярко выраженный форсированный характер; перед трудящимися выдвигалась задача любой ценой перекрывать и так уже чрезмерно завышенные плановые задания; центральное место в прессе заняли призывы досрочного выполнения заданий пятилетки. Для реализации политики форсированного развития любой ценой складывался и соответствующий хозяйственный механизм, опирающийся не на экономические, а на административно-приказные методы хозяйствования. Усилилось централизованное планирование, ужесточился контроль за выполнением заданий, была резко ограничена сфера действия товарно-денежных отношений, жестко осуществлялось распределение ресурсов и продукции, предприятия практически лишались всякой самостоятельности. Ориентация уже на апробированные методы стимулирования трудовых усилий с упором на массовое соревнование, ударничество, внедрение передового опыта, насаждение новых починов оказалось недостаточным. Форсированная индустриализация осуществлялась в основном путем штурмовщины, администрирования, ужесточения трудового законодательства, использования принудительного труда. Однако попытки достичь предельно высоких темпов оборачивались дезорганизацией производства. Убедившись в том, что возможности стратегии форсированного развития далеко не безграничны, а эффективность администрирования далеко не универсальна, руководство страны вынуждено было несколько уменьшить гонку за темпом в годы второй пятилетки (1933;1937 гг.).

Форсированная индустриализация сопровождалась усилением темпов коллективизации. В соответствии с провозглашенным летом 1929 г. курсом на сплошную коллективизацию крестьянских хозяйств целых округов, руководством страны принимаются решения: о полном завершении коллективизации в зерновых районах страны не позднее весны 1932 г.; об осуществлении политики ликвидации кулачества как класса в этих районах. Эти решения ориентировали местные власти на безудержное развязывание насилия над крестьянами. В результатепринудительное объединение в колхозы, конфискация средств производства у зажиточных крестьян, трагедия миллионов раскулаченных, оказавшихся в тюрьмах, концентрационных лагерях, спецпоселках. Характерно, что сталинская система вела в деревне борьбу не только против крестьянства вообще, но и против колхозного крестьянства. Чрезмерное изъятие хлеба у колхозов зерновых районов в целях осуществления промышленного рывка породило страшный голод 1932;1933 гг., охвативший Северный Кавказ, Поволжье, Украину, Казахстан.

Осуществление форсированной индустриализации дало определенный эффект.

К концу 30-х годов наша страна сумела преодолеть технико-экономическую отсталость, превратилась в независимую экономическую страну, по структуре промышленного производства вышла на уровень развитых стран, а по объему его в абсолютном измерении уступала только США. Однако цена созданного в предвоенный период промышленного потенциала была чрезмерно высокой. Форсированный индустриальный рывок был достигнут ценой величайшего перенапряжения сил, он породил глубинные перекосы и деформации в экономике, в жертву этому рывку были принесены практически все элементы социального организма.

Сплошная коллективизация крестьянских хозяйств, которую трактовали как путь к социалистическому переустройству деревни, как осуществление ленинского кооперативного плана, оказала катастрофическое воздействие на развитие аграрного сектора. В короткий срок крестьяне были отчуждены и от средств производства, и от результатов своего труда (раскрестьянивание деревни). Падение производительности труда, сокращение валовой продукции сельского хозяйства, сопровождавшие сплошную коллективизацию, побуждали руководство страны еще больше форсировать процесс создания коллективных хозяйств, чтобы поставить деревню под жесткий административный контроль, обеспечить внедрение разветвленной системы принудительного труда и таким образом прекратить падение сельскохозяйственного производства. Все это еще больше усиливало дезорганизацию в деревне. Однако в сталинской стратегии форсированной индустриализации все отрасли народного хозяйства, все силы, не считаясь с потерями, бросались на нужды промышленного роста, и в этом плане сплошная коллективизация позволила создать систему перекачки финансовых, материальных, трудовых ресурсов из аграрного сектора в индустриальный.

Противоречивыми итогами обернулась стратегия форсированного развития и в социальной сфере: ликвидация безработицы в СССР; провозглашение широкого спектра социальных прав; перемены в здравоохранении, обеспечивающие всеобщую доступность и бесплатность медицинских учреждений; осуществление общеобразовательной революции — все это свидетельствовало о поступательных шагах в области социального развития. Но параллельно с этим в стране, осуществляющей индустриальный рывок путем жесткой экономии, утверждался остаточный принцип подхода к проблемам социальной сферы и уровня жизни людей. Благосостояние работающих зависело не столько от результатов их труда, сколько от распределительной политики государства. Провозглашенные в стране социальные гарантии коснулись только рабочих и служащих. Осуществляемая общеобразовательная революция сопровождалась ломкой многих культурных традиций. Достижения и издержки переплетались друг с другом, образуя разные проявления одних и тех же процессов.

Противоречивым было и отношение к действительности: с одной стороны, для общества 30-х гг. характерен энтузиазм и трудовой героизм советских людей, иллюзорно ощущающих себя хозяевами своей страны и творцами нового общества; с другой стороны, — рост социальной и психологической напряженности в результате падения жизненного уровня, мощного миграционного процесса, сопровождающегося ломкой привычного образа жизни огромных масс людей. В этих условиях для усмирения и устрашения общества, нейтрализации социально-психологической напряженности, направления энергии масс на решение ключевых проблем развития нужен был жесткий политический и идеологический нажим. Таким образом, переход к форсированному варианту развития с явным преобладанием насильственных методов усилил потребность в использовании административно-командных форм политической организации, привел к реставрации тоталитаризма военно-коммунистического образца. Существует представление о тоталитаризме не только как о следствии, но и как о форме модернизации в ее догоняющем варианте. Какова же сущность тоталитарного режима 30-х годов? Монополия большевистской партии в политической сфере привела к полному срастанию партии и государства. Усиливался процесс тотального огосударствления всех сторон общественной жизни. Этот процесс сопровождался сращиванием партийного, хозяйственного и государственного аппарата, что привело к созданию единого политического руководства страны, управлявшего всеми сторонами жизни общества, сосредоточившего в своих руках огромную власть. Оправдывая все свои действия интересами партии и народа, это руководство менее всего считалось с их реальными интересами. Оно оказалось и над законом, и над моралью. Разбухший, проникающий во все области жизнедеятельности общества партийно-государственный бюрократический аппарат был построен по иерархическому принципу, представляя собой своеобразную пирамиду. Нижестоящие звенья этой управленческой пирамиды полностью подчинялись вышестоящим, абсолютная же власть концентрировалась на ее верху — в руках узкого круга людей, а затем одного Сталина. Такая система порождала культ личности вождя. Создавался режим неограниченной личной диктатуры Сталина. Создание и сохранение неограниченной диктатуры Сталина, проведение политики, основанной на принуждении в отношении значительной части населения страны, могло осуществляться только путем террора. Этим объясняется резкое возрастание роли органов государственного принуждения в 30-е годы. Опорой сталинского режима стали репрессивные органы (ОГПУ-НКВД), составной частью которых являлись исправительно-трудовые лагеря и исправительно-трудовые колонии, объединенные системой ГУЛАГ (главное управление лагерей НКВД). Лагеря, существование которых тщательно скрывалось как от внутреннего, так и мирового общественного мнения, стали необходимы из-за масштаба репрессий, обрушившихся на страну в 30-е годы; они служили для изоляции и постепенного уничтожения реальных и даже потенциальных противников режима, одновременно обеспечивая возможность эксплуатации принудительного труда в огромных размерах.

Одним из отличительных признаков сложившегося в стране тоталитарного режима была его идеологизированность. В силу того что за идеологией признавалось право на универсальное истолкование реальности, она становилась основой для определения политики, которая в свою очередь доминировала над экономикой. Политическое руководство страны, установив монополию на идеологию, распространило свой контроль не только на политическую и экономическую, но и на духовную жизнь общества, проявило стремление к унификации людей. Что же представляла собой идеология 30-х годов, именуемая сталинизмом? При несомненной связи сталинизма с наследием Маркса и Ленина полное отождествление их едва ли правомерно. Сталинизм — это прежде всего догматизация марксизма, абсолютизация многих выводов, которые были сделаны еще в середине XIX в. Канонизация марксистских положений сопровождалась их вульгаризацией, схематизацией, часто просто извращением, выхолащиванием их гуманистической и демократической сущности. В результате марксизм в сталинской интерпретации из научной теории, методологии познания исторического процесса превратился в разновидность религиозного учения. (Своеобразным катехизисом этой религии стал изданный в 1938 г. «Краткий курс истории ВКП (б)»). Стремясь к всеохватывающему контролю над духовной жизнью общества, властные структуры превратили систему образования, науку, литературу, искусство, все средства политической пропаганды в каналы внедрения сталинизма в сознание людей, в инструментарий, с помощью которого создавался миф о сбывающихся идеалах революции. В результате формировалось иллюзорное общественное сознание, создавалось общество людей в большинстве своем с урезанным и однобоким мировосприятием, запрограммированным на революционный оптимизм. Для поддержания любой авторитарной политической системы нужна своеобразная «подсистема страха», без которой невозможно подавить думающих людей. Если же приходится обеспечивать поддержание системы с такой необъятной и неограниченной властью, какая сосредоточилась в руках Сталина и его окружения, то эта подсистема должна действовать с огромным размахом. Именно этим объясняется тотальность террора 30-х годов. Репрессии обрушились на партийный, советский, комсомольский аппараты, командный состав армии, дипломатический корпус, широкий слой хозяйственников, научную и творческую интеллигенцию, став одним из главных средств решения хозяйственных, политических, культурных проблем. Самыми громкими проявлениями волны террора, прокатившейся по стране, стали сфабрикованные в середине 30-х годов политические процессы. И все же, несмотря на масштабы устрашения, сталинское руководство не смогло добиться абсолютного контроля над обществом, искоренить всякую оппозицию.

Чрезвычайно сложное и противоречивое общество, которое сформировалось к концу 30-х годов, было объявлено Сталиным обществом построенного, в основном, социализма. Однако то, что в представлении Сталина было социализмом, на самом деле означало грубое извращение его сути. В научном понимании социализм — это прежде всего общественная собственность на средства производства, развитие экономики в интересах всего общества. Социализм — это народовластие, это общество, обеспечивающее развитие личности. Что же было в реальной жизни? Обобществление собственности превратилось в огосударствление экономики, владельцем же так называемой общественной собственности стала партийно-государственная бюрократия, что лишало всех членов общества экономической свободы, в принципе исключало возможность демократизации экономики.

Строжайшая централизация и этатизация политической системы общества, установление государственного террора привели к отчуждению народа от политики и власти. Все формы политического самовыражения, кроме официального, были поставлены вне закона. Для этого периода характерно все большее превращение человека из высшей ценности и цели общественного развития в орудие для решения тех или иных экономических и политических задач, полное попрание прав человеческой личности. В результате облик общества, созданного к концу 30-х годов, не соответствовал критериям «социалистичности», которые были приняты в научном обороте даже в те годы. Сложившаяся система может быть названа государственным, казарменным социализмом.