Типы НАП. 
Несобственно-прямая речь и несобственно-авторское повествование

Подходы к классификации НАП отличаются не только терминологией или принципами типологии, как это представлено в предыдущем параграфе, но и лежащими в их основе определениями понятия. Исследователи подходят к определению НАП с разными мерками, расставляют в них разные акценты, и между ними наблюдаются существенные противоречия. В. Шмид включает НАП в феномен текстовой интерференции и заявляет, что НАП появляется, когда повествовательный текст «местами содержит лексические единицы, оценки, стилистическую окраску, которые характерны не для нарратора, а для персонажа (или для его социальной среды)» [Шмид, 2008:220]. По мнению В. Шмида, НАП четко отличается от прямой номинации тем, что вторая форма представляет собой «редуцированный тип прямой речи», «''вкрапление'' отдельных слов из текста персонажа в повествовательный текст» [Шмид, 2008:206], которое выделяется курсивом или кавычками. Прямая номинация нарочно помечается в повествовательном тексте, в то время как НАП характеризуется скрытостью и завуалированностью. По терминологии Е. В. Падучевой НАП — цитирование — «имеет место в том случае, если «вкрапление» голоса персонажа обнаруживается в высказывании, которое делается в целом от лица повествователя. При цитировании повествователь использует какой-то фрагмент высказывания персонажа «[Падучева, 1996:354]. В сравнении с определением НАП, сделанным Н. А Кожевниковой и В. Шмидом, мы замечаем, что Е. В. Падучева не подчеркивает стилистическую значимость НАП. С точки зрения этого исследователя, читатели могут обнаруживать высказывание персонажа лишь благодаря его ранней представленности в предыдущем контексте. И исходя из этого подхода, Е. В. Падучева отождествляет НАП и прямую номинацию. Примеры, которые Е. В. Падучева привела в работе, доказывают это (в примерах цитирование выделено исследователем курсивом; в авторском тексте выделение отсутствует):

• (1) Когда полицеймейстер вспомнил было о нем[осетре], сказавши: ''А каково вам, господа, покажется вот это произведение природы?'', подошел было к нему с вилкой вместе в другими, то увидел, что от произведения природы оставался всего один хвост («Мертвые души»).
• (2) Я ведь тебе уж и прежде растолковал, что я ее ''не любовью люблю, а жалостью'' («Идиот»).

Исследователь замечает, что в первом примере «это цитата, вставленная в текст повествователя из речи персонажа»; во втором примере персонаж «цитирует самого себя» [Падучева, 1996:354−355], хотя высказывание персонажа во втором примере маркировано кавычками и должно относиться к прямой номинации.

О различении прямой речи, НАП и прямой номинации четко говорит Е. А. Казакова, приводя в качестве примера фрагмент из немецкого романа «Лучшие годы» в своей статье «Несобственно-авторское повествование и прямая номинация в структуре нарратива: теоретические аспекты». В этом фрагменте прямая речь выделяется темным шрифтом, прямая номинациятемным курсивом, а НАПкурсивом:

«Я хочу с тобой состариться», — сказала тогда Лиза и улыбнулась, как будто бы это было объяснение в любви, но это звучало, как угроза. Вначале я не совсем знал, что мне об этом думать. Если бы она пожелала оставаться рядом со мной молодой, я бы ее сразу понял, но «с тобой состариться» звучало не совсем заманчиво. Тем временем я очень наслаждаюсь тем, что рядом с ней я состарился.

Е.А. Казакова замечает, что диегетический нарратор проявляет свое дистанцированное отношение к оценкам Лизы, что показано прямой номинацией в кавычках. «Затем эта дистанция уменьшается, поскольку в последней фразе реплика Лизы трансформируется и является одной из модификаций НАП» [Казакова, 2013].

Нужно отметить также, что Е. В. Падучева различает еще и «цитирование в контексте подчиняющего предиката пропозициональной установки» [Падучева, 1996:355], то есть исследователь рассматривает НАП в структуре с гипотаксисом. Здесь же произведен анализ цитат, приведенных в формах косвенной и прямой речи. Мы в нашей работе не будем включать такие виды цитирования в сферу НАП, существование НАП в речи персонажей неотъемлемо от того, как этот вид повествования определен и какие особенности в нем выявлены.

В [Кожевникова 1971. — С. 97−163] проведена классификация НАП. Автор рассматривает НАП в рамках сказа. Сказ является одним из видов художественного повествования. С чем связано то, что в разговоре о нарратологии, о НПР и НАП, начался разговор о сказе? Прежде чем приведем определения сказа, даваемые словарями, укажем на, с нашей точки зрения, главную характеристику этого жанра: «в сказе на первый план выступает непрерывающееся ощущение „непрофессионального“ рассказа, построенного на „чужом“ и часто внутренне неприемлемом для автора слове». Сделаем акцент на определении «чужое для автора слово». Одно из основных положений нарратологии — проблема «чужого слова», чужого именно для нарратора слова. Именно с этим положением можно связать то, что нарратология обратилась к этому повествовательному жанру.

Большая Советская энциклопедия дает такое определение сказа: «Сказ — 1) вид литературно-художественного повествования, построенного как рассказ лица, позиция и речевая манера которого отличны от точки зрения и стиля самого автора. Столкновение и взаимодействие этих смысловых и речевых позиций лежит в основе художественного эффекта; 2) термин…, обозначающий все жанры устной прозы несказочного характера. «Сказ является сюжетным приемом и не может рассматриваться вне сюжета Сказ мотивирует второе восприятие вещи» [Шкловский 1990: 304, 414]. Именно эти характеристики сказа, данные русскими формалистами во времена поиска русской литературой новых литературных форм, дали основание современным исследователям нарратологии включить понятие сказа в качестве одного из отправных для изучения специфики этой теории повествования. Выражение чужой речи; мотивировка второго восприятия речи, а, значит, и расширение способов описания и восприятия художественного произведения еще более расширили границы функционирования приемов нарратологического повествования.

Новый подход к сказу, появившийся в русской литературе в двадцатые годы двадцатого столетия, позволил объединять в произведении «разностильные и противоречивые элементы, в практической речи несовместимые» [Кожевникова, 1971:103]. Но в атмосфере, когда в литературе происходили серьезные жанровые и стилистические сдвиги, произошло изменение и в подходе к сказу. В атмосфере ломки прежних строгих представлений о структуре художественного произведения; в ситуации, когда сместились акценты в устоявшихся характеристиках разных видов художественного творчества, в литературе исчезла гармония устного рассказа, когда рассказчиком был какой-то один, именно этот рассказчик — в это время уходит «настоящий» сказ и появляется «усеченный» сказ. Этот сказ теряет свою самостоятельность и становится частью авторской речи. Усеченный сказ потерял свою устность и вошел в авторское повествование. «Усеченным сказом» Н. А. Кожевникова называет НАП [Кожевникова, 1971:103] и определяет НАП как передачу чужой точки зрения, переданной через чужую речь. Чем НАП похоже на сказ? НАП — это повествование и описание с точки зрения персонажа; через чужую речь оно передает определенную социальную точку зрения. В сказе все это тоже есть. Но в НАП нет того самого главного, что есть в сказе: в сказе обязателен рассказчик, а персонаж нового произведения, «которому принадлежит точка зрения…, не рассказчик». И в этом случае из этой формы уходит самое главное, что характеризует сказ — устное слово. Поэтому исчезает настоящий, устный сказ и появляется сказ усеченный, который становится частью авторской речи. Сказовое слово перестало быть отдельным и вошло в авторское повествование.

Далее автор отмечает, что в русской литературе двадцатых годов прошлого века можно было увидеть два вида НАП. Если нужно было указать на характерность, тогда главным был «сказовый» вид НАП. Если главным была литературность, тогда главным становился цитатный тип НАП, который приближался к НПР [Кожевникова, 1971:106]. Но, как отмечает автор, и в произведениях, где главным была характерность, можно было встретить НАП, близкий к НПР. Именно такие выводы и замечания Н. А. Кожевниковой, на наш взгляд, указывают на неотчетливость тех типологических признаков, по которым можно с большей точностью выделить сказовость в несобственно-авторском повествовании того или другого произведения.

Большинство ученых рассматривают НАП как одну из разновидностей НПР и исследуют его в рамках НПР. Например, Л. А. Соколова пишет: «Основную нить рассказа ведет автор, но время от времени он позволяет герою сказать свое слово. НПР существует здесь в виде слов, словосочетаний, оборотов, присущих герою, и поэтому ее нельзя отделить от авторской речи, не нарушая при этом связной речи и строя предложение. А поскольку эти слова, словосочетания и обороты, отдельно взятые, не составляют речи (так как являются только частью предложения), то было бы, пожалуй, правильнее назвать их лишь элементами НПР» [Соколова, 1968:28]. В противоположность В. Шмиду, Л. А. Соколова считает, что НАП может оформляться как без шрифтового выделения, так и при помощи кавычек [Соколова, 1968:70].

Как можно убедиться, исследователи, изучающие эти феномены нарратологического повествования, подходя к определению и способам их функционирования, стараются отмечать самые неуловимые нюансы взаимодействия текста автора и текста персонажа. Отсутствие единства в рассмотрении НПР и НАП указывает на то, что изучение этих феноменов будет продолжаться.