Авторский замысел и его осуществление

Постановка вопроса о творческой неудаче зависит от точки зрения ее обсуждения: ее можно анализировать или с точки зрения отношения «автор—текст», или с точки зрения отношения «текст— реципиент, субъект (читатель, зритель, слушатель, воспринимающий адресованное ему сообщение)».

Автор со своей собственной точки зрения задает вопрос, удалось ли ему осуществить в тексте свою авторскую интенцию, совпадает ли текст с его внутренними, личными, субъективными намерениями. С этой точки зрения творческую неудачу можно понимать как неосуществление художественного замысла, который сам перед собой поставил автор. Но этот авторский анализ обыкновенно остается скрытым для других воспринимающих текст лиц. Решающим фактором приведенной точки зрения является субъективная авторская точка зрения и его личное восприятие текста. На основе авторского подхода произведение оценивается совпадением личных намерений с текстом, их воплощением в тексте. Но сразу же возникает вопрос, что именно подразумевается под авторским замыслом. С точки зрения автора, это может быть разного типа информация, разного типа сообщение, мысль, личное восприятие реальности, которые автор посредством знаковой текстовой ситуации вносит в текст, и автор задает себе вопрос, насколько ему удалось найти для этого замысла подобающую форму. Но, с другой стороны, автор в художественном произведении работает с образной системой переносных значений, результатом которой будет не какое-то определенное понятие, а ряд значений — многозначность. Таким образом, если автор задает себе вопрос о творческой удаче или неудаче, то он может иметь в виду совпадение какого-то определенного и заранее принятого художественного намерения с его успешной реализацией в тексте. Но на фоне приведенного художественного (c)Пехал 3., 2015.

намерения могут развиваться значения, которые возникают независимо от определенной авторской интенции и осуществляются благодаря художественной знаковой образной ситуации.

Кроме того, мы считаем, что намного важнее понимать авторский замысел не как передачу разного рода заранее и намеренно установленной информации, а как что-то неопределенное, неоднозначное. В этом смысле можно авторской интенцией считать попытку выразить посредством художественного произведения авторское понимание действительности как чего-то очень неопределенного, смутно ощущаемого, что постоянно выходит за рамки предлагаемых значений, что постоянно движется, подвергается метаморфозам и своей неопределенностью расплывается в глазах. Другими словами, можно сказать, что в понимании авторской удачи/неудачи как совпадения текста с художественным замыслом заключается вопрос о ценностях текста. Чем больше автор ставит своей целью передать посредством текста что-то заранее предопределенное, установленное, удержать произведение под его рациональным контролем, тем меньше будет в произведении свободной смысловой игры и художественной инвенции. В конце концов предопределенное значение могло бы быть передано воспринимающему и посредством нехудожественного текста. И наоборот, чем меньше автор вносит в текст какие-то априорные задачи, предвзятые схемы, тем больше текст становится свободным и, уже независимо от желаний автора, идет своим путем и свободно развертывает свой потенциальный смысл.

С точки зрения реципиента/воспринимающего, ситуация выглядит иначе. Возможные и заранее установленные авторские значения и намерения остаются для читателя скрытыми. Читатель обладает только текстом, и текст является для него основой для установления авторской удачи / неудачи. Читатель ставит себе вопрос, как вообще найти в тексте то, что автор был намерен читателю передать, т. е. как расшифровать вложенные автором в текст скрытые значения и будет ли то, что он (читатель) в тексте нашел, настоящим авторским замыслом. Или же воспринимающий видит текст, не пытаясь установить авторский замысел, и его интересует прежде всего то, что текст передает благодаря своей связной структуре, которая своим потенциалом переходит за рамки возможных, заранее установленных значений в виде прямой информации и прямолинейных понятий. В приведенной ситуации можно поставить вопрос о взаимоотношении значений, которые в текст намеренно вложил автор, — значений, которые вытекают из текста благодаря связной текстовой структуре независимо от априорно установленных намерений автора, а также значений, которые в тексте находит реципиент благодаря своему эстетическому опыту, знаниям художественного текста и системе ожиданий.

Хотя мы и считаем поиски заранее установленного и явного авторского замысла сомнительными, нельзя полностью исключать этот аспект из наших рассуждений. С другой стороны, ясно, что совпадение априорной авторской интенции с текстом еще ничего не говорит об авторской удаче/неудаче. Решающим фактором следует считать момент возможности реализации потенциала намеренно или ненамеренно в тексте существующих значений в сознании воспринимающего. Текст, написанный автором, обладает рядом потенциальных значений, которые независимо от воли автора находят свое осуществление в течение рецепции художественного произведения. Текст представляет собой потенциал — целое, и интерпретации читателя являются частью этого целого. Творческой удачей можно считать факт, что читатель способен на основе связной текстовой структуры вскрыть область эстетических возможностей текста и потенциальных значений и может постоянно находить свои частичные отношения к этому целостному потенциалу значений.

Будем понимать текст как комплексное явление, в котором можно увидеть также авторскую эстетическую концепцию, которая обнаруживается посредством текста как намеренно эксплицитно выраженные сообщения или как смыслы, которые воспроизводит текст сам по себе, благодаря своей связной структуре и независимо от замысла автора. Нас будет прежде всего интересовать то, что выражает текст как результат комплексного творческого усилия автора, несмотря на разным образом выраженную авторскую интенцию. Будем считать существенным для установления авторской удачи/неудачи или вообще для поисков автора и его замысла прежде всего текст сам по себе, то, что он сам по себе, благодаря своей внутренней структурной связности и образной системе, содержит и способен выразить, независимо от разнообразных стремлений автора. Вопрос в том, насколько эстетика текста наглядна для воспринимающего лица и насколько авторская эстетика является пространством игры смысла, в которой участвуют отдельные рождающиеся значения, постоянно ищущие во время интерпретации свое отношение к потенциальному целостному смыслу.

Творец создает с помощью текста собственную комплексную интенцию, которая осуществляется в течение интерпретации текста. Мы исходим из мысли, что каждое произведение создает свой скрытый идеал, который вытекает из сравнения произведения с его усовершенствованным видом (как бы оно выглядело в его идеальном виде), как это вытекает из эстетического контекста, свойственного данному произведению. С точки зрения творческой удачи нас будет прежде всего интересовать совершенство художественного произведения по сравнению с его внутренним идеалом, который произведение создало.