Школа Фасян. 
Значение памятника "Записки о западных странах Великой Тан" в культуре Китая

Сюань-цзан был последователем направления виджнянавада, изначально известного как йогачара. Из названия следует, что в рамках этого направления ключевая роль отводилась практике йоги, как средству достижения просветления, основной же задачей стало исследование механизмов функционирования сознания и способов его преобразования, что послужило основой для возникновения еще одного названия этого направления — виджнянавада (учение о сознании) (см. подробнее [20, С.95]). И хотя в качестве философской школы китайского буддизма Фасян оформилась благодаря деятельности ученика Сюань-цзана Куй-цзи (кит. їъ"щ, 632−692 гг.), основу для ее развития заложил именно Сюань-цзан. Также именно ему принадлежит заслуга перевода всех необходимых для понимания концепций школы текстов (см. подробнее [19, С. 148]). Во время своего пребывания в Индии Сюань-цзан имел возможность углубить свои знания по йогачаре, приобретенные еще до начала путешествия, обучаясь в Наланде у Шилабхадра, ученика Дхармапалы.

Основная задача этой школы состояла «в рассмотрении взаимоотношений сознания как некоей системы соотнесения с его конкретными состояниями» (см. подробнее [12, С. 9]). Согласно учению китайской йогачары важнейшими видами дхарм Зд.: мгновенных элементарных психофизических состояний (см. подробнее [20, С. 34]).являются те, что относятся к категории сознания; они же формируют три типа виджняны (кит. ИэДЬЧѓ) Упрощ. — сознание.- «различающий воспринимаемое» (кит. БЛѕі, ляо цзин), «размышление» (кит. ЛјБї, сы лян) и «випакальный» (кит. ®ђКм, и шу). К первой категории относятся шесть видов чувственного восприятия, существовавших в буддизме до возникновения йогачары, тогда как второй и третий тип были введены для формирования системы представлений о функционировании сознания: это т.н. манас (кит. Д (c)ДЗЧR, монаши) и алая-виджняна, «сознание-хранилище» (кит. ІШЧR, цзанши). Согласно представлению адептов школы алая-виджняна представляет собой своего рода хранилище, в котором находятся «семена» опыта (кит. · NЧУ, чжунцзы). Эти «семена» есть иллюзии относительно окружающей действительности, полученные посредством чувственного восприятия и искаженные манасом. Манас — «разум», является источником формирования иллюзорного представления о мире и основой несуществующей личности, нашим «я». Параллельно с воприятием протекает процесс проявления дхарм из «семян» (уже содержащихся в алая-виджняне), также опосредованный манасом. Таким образом, восприятие окружающего мира искажено, а задачей адепта йогачары становится пресечение деятельности манаса и очищение «сознания-хранилища» от уже скопившихся там за нынешнюю и предшествующие жизни «семян» (см. подробнее [19, С. 149−150]).

Кроме того, важное место в этой системе занимает представление о «трех уровнях реальности» (кит. ИэЧФПа, сань цзы сян) (см. подробнее [20, С. 103]). Первый уровень соответствует мировосприятию обычного человека, который не задумывается об устройстве сознания Парикалпита, кит. ±йУ‹Лщ€МПа, бяньцзи со чжи сян, «знак привязанности ко всеобщим расчетам»., второй — характеризуется пониманием взаимосвязи и взаимообусловленности дхарм Паратантра, кит. ТАЛыЖрПа, и то ци сян, «знак возникновения с опорой на другое». Оба эти уровня принято считать полными иллюзий и, соответственно, ложными. Истинным является только третий уровень «совершенной реальности сознания Будды» Паринишпанна, кит. €AіЙЊЌПа, юаньчэн ши сян, «знак совершенной истины», в которой дхарм не существует как самостоятельных явлений, но есть понимание, что они суть иллюзии, создаваемые манасом. Обладание знанием приводит к «пониманию Абсолюта как „только сознания“, как основы всех остальных видов сознания» [19, С. 149]. Эта система считается одной из самых проработанных, однако в ней оставались некоторые аспекты, которые не могли до конца прояснить адепты этой школы. Так, учение йогачары объясняло причины возникновения и существования сансары, однако не очень четко разъясняло, как из нее выйти (см. подробнее [20, С. 115]). Кроме того, по мере развития учения возник парадокс, заключавшийся в том, что набор «семян» некоторых субъектов способствовал их обретению просветления, а у других, напротив, делал это невозможным. Тогда, в некотором смысле, в оппозиции этой «классической» логико-эпистемологической йогачаре возникло синкретическое учение, в котором постулаты виджнянавады дополнились учением татхагатагарбхи (кит. ИзЃнІШ, жулай цзан). Согласно этому учению, всякое живое существо содержит в себе частичку Будды, т. е. обладает потенцией достичь просветления. На своей родине в Индии это течение (татхагатагарбха) сначала развивалось самостоятельно, а на определенном этапе было включено в систему йогачаринского учения. В Китае синкретическое учение получило развитие в теории школы Хуаянь (кит. ИA‡АЧЪ), благодаря деятельности ее третьего патриарха Фа-цзана (кит. · ЁІШ, 643−712гг.), некогда входившего в переводческую группу Сюань-цзана. Адепты школы Хуаянь трактовали свое видение мира дхарм с помощью существовавших в китайской философии понятий ли (Ан) и ши (КВ) (см. подробнее [19, С. 156]). В контексте буддийского учения они использовали первое как обозначение истиной природы дхарм, а второе — как бесконечное разнообразие их проявлений, тот самый иллюзорный, по мнению йогачаринов, мир. Кажущаяся оппозиция истинного и ложного снималась за счет того, что в действительности ее не существовало: согласно основным положениям этой школы существовала взаимная беспрепятственность принципа (ли) и феноменов (ши), т. е. истинное (Будда) содержалось во всем видимом, а видимое было сутью истинного. Алая-виджняна йогачары (пассивное хранилище) была заменена татхагатагарбхой — всеобщим истинным сознанием. Такой взгляд на мир дхарм привел к возникновению обвинений со стороны Фа-цзана в адрес адептов виджнянавады. Суть обвинений заключалась в том, что Сюань-цзан и его школа изучают сами феномены, не проникая в суть их истинной природы, тогда как Хуа-янь постигает саму природу феноменов. В результате победы Фа-цзана в ходе дискуссий с Сюань-цзаном, деятельность школы Фасян постепенно пришла в упадок (см. подробнее [19, С. 157]).

Несмотря на то, что детище Сюань-цзана — школа Фасян была лишена существенного влияния, а его деятельность в качестве наставника и пропагандиста буддийского учения не изменила в корне систему приобретения знаний по буддизму в Китае, он действительно является одним из самых выдающихся деятелей китайского буддизма, а его подход к принципам переводческой деятельности и ее результаты заслуживают тщательного изучения.