Американский контекст. 
Особенности американского самосознания

«Shall we put an end to the human race; or shall mankind renounce war?» («Должны мы уничтожить человеческий род, или человечество откажется от войн?» из анти-военного манифеста Рассела-Эйнштейна 1955 г.) Russel-Einstein Manifesto (Манифест Рассела-Эйнштейна, 1955). [Электронный ресурс]. URL: http://www.ppu.org.uk/learn/texts/doc_russelleinstein_manif.html (дата обращения 09.05. 2015).

Важно заметить, что для американцев, как и для представителей других национальностей, история и её катаклизмы пропускались и пропускаются через призму истории своей страны, её внешней и внутренней политики, именно тех событий, которые, так или иначе, коснулись национального самосознания. Будучи страной изоляционистской, Штаты долгое время оказывались в стороне от творившейся мировой истории. Активное участие в военных операциях и влияние на ход Второй мировой войны, повлекли за собой неминуемое изменение и усиление важных для национального самосознания идей о собственной исключительности, изоляционизме и неприкосновенности. Лишённые опыта мировой войны, концлагерей на своей территории, американцы стали свидетелями ужасов фашизма, увидели их не изнутри, а снаружи, дав более резкую и отстранённую оценку произошедшему.

Тем не менее, одним из главных событий Второй Мировой войны, как для США, так и для всего мира, стала атомная бомбардировка Хиросимы и Нагасаки и последовавшая после войны гонка вооружений с СССР. Мир после взрыва бомб можно назвать «постъядерным». Именно этот вариант развития событий впоследствии стал самым популярным в американских произведениях о постапокалипсисе и фильмах-катастрофах.

На послевоенный период и приходится «первая волна» идеологической востребованности американской культуры в теме постапокалипсиса и последнего человека, каким якобы рисковал оказаться каждый. Послевоенное время в США (1950;1960е годы) — маккартизм (McCarthyism, 1950;1954), Холодная война (1946;1989) — особенно отличалось повышением уровня паранойи и страха перед внешним врагом. Врагами на тот момент оказались коммунисты, евреи и государство СССР в целом. Атомная бомба, межконтинентальные ракеты и пр. в комплексе вооружения другой сильнейшей на тот момент державы-противника, означали бессмысленность эскалации конфликта; требовались особые меры при возможной трагической развязке: гарантия выживания как минимум группы специалистов. Показателен и хорошо известен факт о главном стратегическом укрытии — так называемом «Бункере Судного дня» в горе Шайенн, штат Колорадо — подземном комплексе, функционировавшем и просуществовавшем в течение всей Холодной войны и ставшем элементом американской массовой культуры того времени. Рядовые американцы изобретали стратегии выживания в условиях атомной войны, экологического или финансового кризиса. К 60-м годам около 200 тыс. американских граждан обзавелись убежищами под лозунги президента Дуайта Эйзенхауэра о том, что «рано или поздно эти проклятые коммунисты забросают Америку ядерными бомбами».

Многими исследователями был отмечен факт апокалиптичности американского самосознания, проявляющегося, в том числе, на уровне внешней политики. К примеру, современный исследователь Айра Чернас в книге «Менеджмент Апокалипсиса» («Apocalypse Management» Chernus I. Apocalypse management: Eisenhower and the Discourse of National Insecurity. Stanford: Stanford University Press, 2008. — 328 p.), акцентирует внимание именно на политике Дуайта Эйзенхауэра (1953;1961) как одного из «авторов» апокалипсической политики. В годы Холодной войны, считает Чернас, президент создал ту самую идею борьбы с непримиримым врагом и, как следствие, постоянное состояние национальной «небезопасности» («national insecurity»). Этот внешний враг — всегда инициатор противостояния и его главная цель (по каким-либо причинам) — во что бы то ни было уничтожить США. Таким образом, Холодная война — это, во многом, идеологическая борьба, в ходе которой правительством была сконструирована мифологема постоянной апокалиптической угрозы. «Так называемый мир, к которому стремился Эйзенхауэр, был всего лишь бесконечным процессом менеджмента апокалиптических угроз» Ibid. — Chernus I. Apocalypse management: Eisenhower and the Discourse of National Insecurity. Stanford: Stanford University Press, 2008. — P. 143.,? считает Чарнас. Подобную линию ведения политики впоследствии продолжили главы государства Р. Никсон (1969;1974) и Р. Рейган (1981;1989), также обещавшие нынешним поколениям американцев увидеть Армагеддон. Необходимость в фигуре сильного внешнего врага сохранилась в политике штатов и в настоящее время. Чернас называет это «невротической потребностью Америки к тотальному контролю в реальности» Ibid. — P. 51., которая оказывается неосуществима; поэтому Апокалипсис всегда присутствует в программе внешнеполитических прогнозов как один из возможных вариантов развития событий.

Крупнейшими событиями в ходе Холодной войны стали Кубинский кризис Подробнее о влиянии кризиса на мировую историю и катастрофичность сознания в статье Ноама Хомского: Chomsky N. Cuban missile crisis: How the US played Russian roulette with nuclear war. [Электронный ресурс]. URL: http://www.theguardian.com/commentisfree/2012/oct/15/cuban-missile-crisis-russian-roulette (дата обращения 25.04. 2015). (представивший собой первую явную ядерную угрозу в отношении США), война во Вьетнаме и взрыв на атомной станции Чернобыль в 1986 году (напрямую с противостоянием держав, конечно, несвязанный). Заброшенные пустынные пейзажи Припяти до сих пор являются одними из самых ярких и одновременно мрачных иллюстраций результатов развития технического прогресса. И, если Кубинский кризис представил собой высшую точку напряжения конфликта, грозившего обернуться мировой катастрофой, то Вьетнамская война подорвала веру многих граждан США в идею уготованного им «светлого будущего» Шестаков В. П. США: псевдокультура или завтрашний день Европы? // Ридерз дайджест по американской культуре. — М.: Изд. ЛКИ, 2012. — С. 30. .

Главным же современным событием, потрясшим веру американцев в идеалы либеральной демократии, стал взрыв Башен Близнецов (11.09.2001). Прежний внешний враг, после распада СССР, перестал существовать, но на смену ему довольно скоро «поспешил» новый: непонятный и малознакомый исламский мир, огромная террористическая угроза. Башни Близнецы означили собой не только национальную катастрофу и трагедию, но и реализацию того, что ожидалось в эпоху Холодной войны: попрание идей неприкосновенности и защищённости. Пал один из символов самой Америки и части её культуры — небоскрёб. Исследователь А. Венкова считает, что «Катастрофа 11 сентября определила параметры опыта мира, в котором катастрофичность стала и метафорой и сутью нового образа жизни» Венкова А. В. «Катастрофическое сознание» в культурном опыте современности (к характеристике межпарадигмальной ситуации культуры «после постмодерна») // Диалог культур 2005: горизонты гуманитарного знания. Материалы научно-практической конференции. 21.04. 2005 г. — СПб: Астерион, 2005. — С.39. Такое событие не могло не отобразиться на национальной культуре, и последние десятилетия развития постапокалиптической темы в американской культуре можно назвать и более параноидальными, и более пессимистическими, и более мрачными, чем предыдущие.

По поводу необходимости сохранения фигуры внешнего врага, авторитетный американский арт-критик Роберт Хьюз в фундаментальном исследовании истории американского искусства «Образы Америки» («American Visions») отметил, что после Холодной войны, Америка по ряду причин не почувствовала себя лучше без павшего коммунизма: «В течение сорока лет американцы жили в манихейском мире, разделяя между правым (они сами) и неправым (Россия). Теперь такой сценарий утратил смысл. Но структура подобного мышления сохранилась, потому что Америка среди всех западных стран выделяется сильной фундаменталистcкой и апокалиптической религией. С гибелью коммунизма внутри страны должны быть найдены новые антихристы или более мелкие бесы» Hughes R. American Visions: The Epic History of Art in America. — New York: Alfred A. Knopf, 1999. — P. 619. (перевод В. П. Шестакова Шестаков В. П. — США: псевдокультура или завтрашний день Европы? // Ридерз дайджест по американской культуре. — М.: Изд. ЛКИ, 2012. — С. 47.).

Действительно, во множестве значимых исследований об особенностях американского самосознания указание на роль религии является одним из важнейших во всём комплексе (мы опирались на исследования В. В. Согрина, К. С. Гаджиева, У. Паррингтона и др.). Согласно проведённому в 2014 году социологическому опросу Pew Research Center. Religion and Public Life. [Электронный ресурс] / URL: http://www.pewforum.org/religious-landscape-study/ (дата обращения: 23.03.2016)., около 70% американского населения являются членами той или иной христианской общины (самая многочисленная — евангелистская — около 25%), лишь 3% и 4% соответственно считают себя атеистами и агностиками, и 8% не причисляют себя ни к какой религии, вследствие собственной незаинтересованности. Это наиболее высокий показатель религиозности среди развитых западных стран, который, несомненно, свидетельствует о важных особенностях американского мироощущения, состояния практически всеобщей «воцерковленности» (несмотря на этническое разнообразие). Показателен, к примеру, тот факт, что в юридически секуляризованной стране с 1956 года лозунг «In God we trust» («Мы доверяем Богу») становится общенациональным. О своём вероисповедании заявляют все президенты США, что в некоторой степени определяет линию ведения ими политики. «Религиозность встроена в рамки политической жизни» США, — заявляет исследователь В. Крашенинникова Крашенинникова В. Россия-Америка: холодная война культур. Как американские ценности преломляют видение России. — М.: Изд. Европа, 2007. — С. 7., и с этим утверждением нельзя не согласиться. Также исследовательница считает, что дух протестантизма проник не только в политику, но и во все сферы общества в США в целом Там же. — Крашенинникова В. Россия-Америка: холодная война культур. Как американские ценности преломляют видение России. — М.: Изд. Европа, 2007. — С. 40−41.. На основе приведённого социологического опроса, можно заключить, что различные ответвления протестантизма сейчас являются наиболее актуальными в США. Однако, несмотря на то, что сейчас «главенствующую» позицию занимает Евангелистская Церковь (наиболее фундаменталистское консервативное направление), безусловно, при формировании американского самосознания ключевую роль сыграло мировоззрение пуритан-кальвинистов, покинувших Англию XVII века. Удачно залегшие на американской почве протестантские идеи, создали фундамент национальной идентичности. Такие национальные мифы как «manifest destiny» («предопределенная судьба», термин впервые появился в 1840-е, автор — журналист Дж. О’Салливэн), концепция «Нового Адама» (New Adam Concept) об избранности и мессианской роли американского народа отсылают к установкам первых колонистов. К примеру, Джон Уинтроп (Winthrop, 1587−1649), будущий губернатор колонии пуритан в Массачусетсе, произнёс, ставшей знаменитой, показательную речь: «Мы будем городом на Холме, и тогда взоры всех народов обратятся на нас; если мы плохо распорядимся в нашем предприятии помощью, оказываемой нам Богом, он больше не будет покровительствовать нам, а мы станем притчей во языцех всего мира» Шестаков В. П. — США: псевдокультура или завтрашний день Европы? // Ридерз дайджест по американской культуре. — М.: Изд. ЛКИ, 2012. — С. 43. В высказывании содержится не только мифологизировавшееся заявление на богоизбранность, но и апокалипсическая установка: в случае неудачи, неоправданности надежд, Бог «больше не будет покровительствовать нам»: произойдёт очередное изгнание из новообретённого рая.

Данные установки явным образом имеют фундаменталистский, сектантский характер. Если российский исследователь-политолог К. С. Гаджиев в одном из своих трудов подчеркнул сектантский характер первых поселений: «Секта, как правило, настаивает на своей исключительности и придерживается эсхатологического подхода к объяснению мира» Гаджиев К. С. Сравнительный анализ национальной идентичности США и России. — М.: Логос, 2015. — С. 273., то французский философ Жан Бодрийяр о современной религиозности американцев достаточно критично писал так: «Существование множества разных сект не должно вводить нас в заблуждение: ведь в Америке моральные устои, потребность в вечном блаженстве, реальная отдача, неизменное стремление к самооправданию и, возможно, психоз и неистовая восторженность сектанства затрагивают всю страну целиком» Бодрийяр Ж. Америка / пер. с франц. Д. Калугин. — СПб.: Владимир Даль, 2000. — С. 100.. Именно с настроениями в обществе, общественно-политической ситуацией, связано общее усиление фундаментализма в 1970;80е годы и в нулевые. Мироощущение фундаменталистов эпохи Холодной войны характеризовалось «ожиданием апокалипсической войны между США и СССР» Hadden J.K., Swann C. Prime time preachers. Reading. — Boston: Addison-Wesley Pub. Co., 1981. — P.4., буквальным пониманием мифа о богоизбранности американцев и их высокой миссии, оправдывающей ведение войн (именно евангелисты, к примеру, впоследствии поддержали агрессивную внешнюю политику Джорджа Буша в Ираке (2003;2011)).

Если же обратиться к самому началу образования американской государственности (т.е. не самому заселению пуританами, а обретению политической автономии), то можно сказать, что и Декларация независимости была представлена её создателями (и прочтена — гражданами) как Слово Божие, а образование государства в Новом Свете — как осуществление Божественного замысла. «Свобода человечества и слава человеческой природы в руках избранного американского народа. Божественное провидение предначертало Америке стать той ареной, где человек проявит свои истинные способности…» Гаджиев К. С. — Сравнительный анализ национальной идентичности США и России. — М.: Логос, 2015. -С. 277. Эти слова были произнесены Джоном Адамсом (1735−1826), вторым президентом США, ещё у самых истоков образования государства. А уже Вудро Вильсоном (1913;1921), после первого крупного выхода США на мировую арену (участие в Первой Мировой войне), Америка была провозглашена как реализовавшая «безмерную привилегию воплощения своей судьбы и спасения мира» Kissinger H. Diplomacy. New York: Simon and Shuster, 1994. — P. 33.. Данные постулаты стали фундаментом идей об американской исключительности, избранности и мессианской роли в мировой истории.

Таким образом, религия в Америке оказалась применена «практически», а само создание нового государства и препятствия, вставшие на этом пути (тяжёлые материальные и природные условия, борьба с индейцами, освоение Запада и др.) мифологизировались до патетического уровня. Концепции «предопределённой судьбы», фронтира Тернер Ф. Д. Фронтир в американской истории / пер. А. И. Петренко. — М.: Весь мир, 2009. — 304 с., «нового Адама» оказались фундаментом американского национализма, а также апокалиптичности и утопичности американского самосознания. Они предполагают, во-первых, мессианский характер американской государственности, постоянную борьбу, оппозицию со злом подробнее: Miller P. The American Puritans. — New York: Columbia University Press. — 1982. — P. 314. (крайнюю детерминированность): «Образ города на холме как воплощения идеала подразумевает зло вовне его, то есть необходимость внешнего врага» Крашенинникова В. Россия-Америка: холодная война культур. Как американские ценности преломляют видение России. — М.: Изд. Европа, 2007. — С. 140.. Во-вторых, относятся к линейному взгляду на ход истории (т.е., если существует «Новый Адам», новый первый человек, то рано или поздно возникнет концепция последнего человека). Эти образы — основа чувства ответственности американцев за их будущее и настоящее.

Также одной из важнейших особенностей американской идентичности является индивидуализм. Впервые данное понятие наряду с понятием американской «исключительности» применил великий исследователь американского устройства жизни А. де Токвиль (1805−1859), ещё в 1840 году, в своём основополагающем труде «О демократии в Америке» Токвиль А. О демократии в Америке. — М.: Весь мир. — 2001. — 557 с.. В данном исследовании явление индивидуализма интересно и важно с точки зрения персонажной системы в американской культуре в принципе и, в частности, в постапокалиптике. Индивидуалистическое мироощущение американцев было сформировано при комплексе факторов: религиозном, историческом, экономико-идеологическом (идеология морального капитализма, фольклор успеха Б. Франклина и др.). Индивидуализм предполагает не столько эгоизм, сколько свободу выражения и поступков и личную ответственность, связанную с этой свободой. Понимание общественной пользы при этом также крайне важно.

Американский индивидуализм также тесно связан с уже упомянутым изоляционизмом. Традиционно понятие «изоляционизм» используется при характерной внешней политике, отличающейся невмешательством в политические события вне своих границ. Нас в данном исследовании интересует, какое влияние, принятый на длительный период стиль внешней политики, оказал на внутреннее мироощущение американцев в целом. На наш взгляд, изоляционизм во внешней политике углубил ощущение внутреннего одиночества американцев перед целым миром, усугубил чувство отдаленности, автономности. В то же время, изоляционизм здесь сочетается с моральным универсализмом — каждый является потенциальным американцем, а, следовательно, Америка — это утопия, которая способна удовлетворить запросы каждого и объемлет всеобщие проблемы.

Ещё один важный элемент американского самосознания — это отношение к правительству, иерархизации власти и т. п. В данном случае, можно заключить, что дискурс американской идеологии и культуры вмещает в себя опять-таки противоположные точки зрения — четко выработанную систему управления и контроля и одновременно идеи о первенстве человеческих прав, государстве как необходимом зле. Одновременно с либеральными идеями Д. Локка здесь сосуществует политическая сатира Т. Гоббса о государстве-Левиафане, о «войне всех против всех» Гоббс Т. Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского. — М.: Мысль, 2001. — 480 с.

И, наконец, отдельным моментом данного исследования должно быть рассмотрение эссе французского философа постмодерниста Жана Бодрийяра (Jean Baudrillad) «Америка» (Amerique, 1986), созданное им на основе путешествия по Америке и связанными с этим впечатлениями. Важно отметить, что в данной работе французский мыслитель опирался на свои предыдущие разработки идей о симулякре, представив и Америку, таким образом, как симуляционное пространство. Несмотря на якобы осуществившийся проект идеального общества, Америка, по мнению Бодрийяра, чересчур уязвима и неустойчива в своей внутренней сущности: «Что делать, когда всё доступно: секс, цветы, стереотипы жизни и смерти?»? «Возникает предчувствие угрозы: … изобилие вызывает галлюцинацию возвращения недостатка и дефицита». Увеличение комфорта превращает нас в выживающих; «упорное желание выжить (а не жить)» Бодрийяр Ж. Америка / пер. с франц. Д. Калугин. — СПб.: Владимир Даль, 2000. — С. 57.? такие уязвимые точки американского общества находит Бодрийяр.

По мнению философа, опасность в себе таят не только и не столько внешние угрозы, враги, сколько «новые опасные вирусы» внутри системы, «перед которыми бессильны люди, вскормленные искусственной пищей» Там же. — Бодрийяр Ж. Америка / пер. с франц. Д. Калугин. — СПб.: Владимир Даль, 2000. — С. 2. Оппозиция искусственное-естественное здесь указывает на то, что американская нация, созданная фактически искусственным путём, оказывается бессильна перед внутренними силами человеческой природы и природы в целом (отсюда можно объяснить и столь тиражируемое чувство страха — страха вирусов, природных катастроф, войн — всего того, что обладает стихийным характером). Здесь также важно вспомнить о последних крупных природных катастрофах, произошедших в Америке — к примеру, об урагане Катрина (2005), унесшем жизни многих людей, продемонстрировавших непредсказуемость и буйство стихии на американском континенте Существуют также конспирологические теории от ЦРУ о том, что «русские» пагубно влияют на климат США. Действительно, климатическое оружие (climate weapon) находится в арсенале обеих стран, но каждое его использование может быть раскрыто. .

· Пространство Исследование Бодрийяра особенно интересно тем, что свои идеи он транслирует через описание пространств Америки («там пространство — это само мышление» Бодрийяр Ж. Америка / пер. с франц. Д. Калугин. — СПб.: Владимир Даль, 2000. — С. 49., таким образом, уже в самом окружающем ландшафте (как урбанистическом, так и натуральном), обнаруживая так называемую предопределённость, предвосхищение и признаки общества после своего конца. К примеру, нам крайне важны его частые описания пустынности американского пейзажа, пустоты: «природа, оставленная богами»; «сама культура здесь — пустыня» Там же. — Бодрийяр Ж. Америка / пер. с франц. Д. Калугин. — СПб.: Владимир Даль, 2000. — С. 122. Небоскрёбы являются для Бодрийяра иллюстрацией общества будущего. Пространство оказывается буквально смыслообразующим компонентом американского самосознания.

· Утопия Мобильность американцев интерпретируется Бодрийяром как попытка победить пустоту, «ощутить своё существование», «дойти до конца самих себя» Там же. — С. 52.. Тяга к соревновательному аспекту в любом деле, будь то высадка на Луну или покорение вершин, ведёт к постоянному исчерпанию самого проекта,? считает философ.

Крайне важны замечания Бодрийяра о социальном устройстве Америки, которую он описывает как пространство осуществившейся и осуществляющейся утопии — это, по его мнению, первое первобытное общество будущего, общество без прошлого, «вселенная Blade Runner „Blade Runner“ („Бегущий по лезвию“, 1982)? х? ф Р. Скотта в жанре киберпанк с Х. Фордом в главной роли, основанный на произведении Ф. Дика „Мечтают ли андроиды об электроовцах?“ (Do Dream Androids About Electro Sheep?, 1968)., вселенная после катастрофы» Бодрийяр Ж. Америка / пер. с франц. Д. Калугин. — СПб.: Владимир Даль, 2000. — С. 63. Воплощённость и постоянное стремление к воплощению утопии — это двойной парадокс, которым живёт США.

· Роль религии И, наконец, как и многие другие, вышеупомянутые нами исследователи, Жан Бодрийяр трактует американское стремление к утопии, в первую, очередь, через религиозную основу исторического прошлого: «Всё устройство американского общества основывается, с одной стороны, на утверждении морального закона в сознании людей, на радикализаии утопических требований, всегда носивших сектантский характер, а с другой стороны — на непосредственной материализации этой утопии в труде, нравах и образе жизни вообще» Там же. — Бодрийяр Ж. Америка / пер. с франц. Д. Калугин. — СПб.: Владимир Даль, 2000. — С. 83.. Здесь философ отсылает ещё к концепции А. де Токвиля, давшему жизнь понятию «религия образа жизни» или «религия повседневности» американцев. Консервация воззрений объясняется территориальным расположением, изолированностью и защищённостью океаном. Изоляция позволила законсервировать и сохранить утопическую и «утопическую и моральную перспективу мыслителей XVIII века или даже пуританских сект XVII века, трансплантированную и укрытую в надёжном месте от всех исторических перипетий» Там же. — С. 100. От пуританских сект в то же время американцы унаследовали «универсальную научную строгость техники спасения» Там же. — С. 66.. Прагматизм, утопизм ведет к реализации замыслов, к их материализации.

· Страна будущего Об отсутствии исторического прошлого Америки писал ещё Г. Гегель в «Истории философии». Это достаточно распространённое мнение транслирует и Бодрийяр, называя США страной будущего без прошлого, страной, которая лишь восстанавливает и воспроизводит историю и культуру, которая им не принадлежала. В этом случае позволим себе заметить, что данное утверждение Бодрийяра и спорно, и слишком критично, и отрицание существования американской культуры нам представляется долей провокации автора (хотя данная точка зрения имеет место быть, но опять-таки лишь на спекулятивном уровне). В то же время, сам взгляд американцев на историю и отношение к ней, крайняя заинтересованность американцев темой будущего, важны нам при анализе постапокалипсиса, если также трактовать его как попытку переписать историю.

· Кинематографичность И, наконец, один из важнейших аспектов, со стороны которого Бодрийяр рассматривает американское общество и культуру — это симуляционное поле кино, стремление к спецэффектам в реальности, смешение понятий реального и виртуального. По мнению мыслителя, Америка своим пространством и устройством сама представляет пространство кино Там же. — С. 77. Конечно, в связи с подобной трактовкой мыслитель также обращается к своей теории о симулякре, представляя Америку примером такового: «Точно так же, хотя американская реальность появилась раньше кино, её сегодняшний облик наводит на мысль, что она создавалась под его влиянием, что она отражение гигантского экрана…» Там же. — С. 75.

Данные замечания кажутся нам ценными и важными в связи с кинематографичностью постапокалиптической темы и со стремлением американской массовой культуры зафиксировать, словно опередив, наступивший конец.

Таким образом, мы попытались осмыслить причины зарождения и «активизации» в культуре такого явления как постапокалиптика, дав краткую характеристику западного социокультурного и философского контекста второй половины XX века. Американский контекст является яркой иллюстрацией причин массового распространения сюжета в культуре: важными оказались как исторический контекст современности и идеология, так и мифология американской культуры и самосознания. Проблему апокалиптичности характера американского самосознания анализировали многие исследователи, как с точки зрения внешней политики, так и с точки зрения влияния идеологии на внутреннее мироощущение американцев и отражение его в культуре.