Военное образование в Российской империи в конце XVIII–начале XIX вв

Военное образование в Российской империи в конце XVIII — начале XIX вв.

В статье характеризуется система военного образования Российской империи на рубеже XVIII—XIX вв. Автор описывает смену социокультурной парадигмы и переход от гуманной педагогики, основанной на идеях века Просвещения, к жестокой муштре, показывает достоинства и недостатки обеих моделей воспитания.

1812 год, «великий год России», стал испытанием не только для русского народа и русской армии, но и для выпускников военно-учебных заведений. Бывших кадет — участников Отечественной войны — можно условно разделить на две больших группы. Первая — те, кто окончил курс до 1800 г. Это свидетели «золотого века» корпусов, руководимых генералами-философами, приверженцами идей эпохи Просвещения. Вторая — офицеры новой формации, прошедшие суровую школу при генералах-«секунах».

Кадеты екатерининского времени к 1812 г. находились уже в полковничьих и даже генеральских чинах. Это были энциклопедически образованные, утонченные люди, в совершенстве владевшие несколькими иностранными языками, способные быть (и бывшие!) не только командирами, но и дипломатами, учеными, писателями. Такими они стали благодаря педагогической парадигме И. И. Бецкого, Ф.-Е. Ангальта и П. И. Мелиссино.

Во второй половине XVIII в. Устав Бецкого предусматривал изучение кадетами Сухопутного Шляхетного кадетского корпуса логики, красноречия, физики, истории, географии, мифологии, хронологии, механики, права, государственной экономии, астрономии, гравирования, изваяния статуй, музыки и многих других наук и художеств [1].

Кроме «морального» и «художественного» воспитания, существовало и гимнастическое. В конце XVIII в. кадет Сухопутного Шляхетного кадетского корпуса учили вольтижировать, ездить верхом, фехтовать и танцевать [2].

Знаменитая «говорящая стена» в саду Сухопутного шляхетного корпуса, свободный доступ к книгам, географическим картам, физическим приборам, просвещенные и гуманные наставники, отсутствие телесных наказаний — все это способствовало формированию самостоятельного мышления, высокому уровню интеллектуального развития кадет, выработке у них понятий о гражданском долге, об обязанностях дворянина перед Отечеством. Из стен корпуса выходили прекрасно образованные, высоконравственные люди, полные благих намерений и горевшие желанием воплотить их в жизнь.

П.И. Мелиссино, занимавший пост директора Артиллерийского и инженерного шляхетного корпуса с 1783 г., «в короткое время, по всем частям управления… успел сравнять его с Императорским Шляхетным Кадетским Корпусом, что, по всей справедливости, должно считать заслугою немаловажною, потому что Сухопутный Корпус, в то время, едва ли не был лучшим военно-учебным заведением в целой Европе» [3]. Тактика в корпусе преподавалась на немецком и французском языках, артиллерия и фортификация на немецком, естественная история на французском. За успехи в учебе кадеты награждались серебряными позолоченными медалями, дававшими им право бывать без приглашения на собраниях у директора.

Благотворное влияние Мелиссино распространялось и на Гимназию (с 1792 г. — Корпус) чужестранных единоверцев, основанную при Артиллерийском и инженерном шляхетном корпусе в 1775 г. Воспитанники гимназии изучали итальянский, французский, немецкий языки, государственные законы Российской империи, общеобразовательные предметы (историю, географию, геометрию, алгебру, физику, литературу), военные науки и теорию морского дела (артиллерию, фортификацию, кораблестроение, навигацию, устройство корабля и управление им, фехтование и т. п.) [4]. Мелиссино придавал большое значение не только умственному, но и нравственному воспитанию гимназистов: «Наиприлежнейшее учение может почесться несовершенным, если нравы останутся неисправными и если при просвещении разума не будет приложено старания о исправлении сердца. Всякое училище, желающее доставить Отечеству граждан полезных, должно их сделать и добродетельными».

Мелиссино для достижения поставленных воспитательных целей рекомендовал педагогам и наставникам-офицерам постоянно проводить «полезное и приятное упражнение воспитанников», считая при этом, что «молодой человек, провождающий время свое в праздности, гораздо менее достоин осуждения, нежели ментор его, который не разумеет обратить его способности к предметам, достойным внимания» [5].

Университетский характер носило и образование пажей. В программу Пажеского корпуса с 1785 г. входили следующие предметы: Закон Божий, русский и иностранный языки, латынь, чистописание, рисование, арифметика, этика, геометрия, история, география, законоведение, а также танцы, верховая езда, и (по желанию) музыка. Предусматривалось преподавание ряда дисциплин на иностранных языках — тех, в которых были сильны учащиеся [6].

Частное благотворительное учебное заведение в Шклове, открытое на средства генерала С. Г. Зорича в 1778 г., было рассчитано на 250 детей бедных дворян. Воспитанники изучали полный курс наук, в том числе красноречие, теорию стихосложения, военную и гражданскую архитектуру, артиллерию, занимались фехтованием, танцами, верховой ездой и т. д. Усилиями Зорича в училище была собрана отличная библиотека. Она насчитывала 178 русских, 743 французских, 70 немецких, 12 польских и 27 латинских книг. При подготовке к занятиям использовались такие издания, как «Французские и немецкие разговоры» Краммера, «Риторика» М. В. Ломоносова, «Геометрия» Г. В. Крафта, «Сферическая тригонометрия» Э. Безу, «Физика» П. Мушенбрука, «Инженерное искусство» Белидора, «Фортификация» С. Вобана и «Гражданская архитектура» А. Палладио [7].

Выпускники могли идти как на гражданскую, так и на военную службу. С 1785 г. прямо по выпуску многие из них производились в офицеры. В ноябре 1799 года Шкловское благородное училище было названо кадетским корпусом и переведено вскоре в Гродно [8].

Безусловно, принципы энциклопедизма и гуманизма, на которых зижделась система отечественного военного воспитания в последней трети XVIII в., нельзя не признать правильными и полезными. Однако к суровым условиям военной службы питомцы Ангальта и Мелиссино не были приспособлены. По словам выпускника Сухопутного шляхетного корпуса Ф. Н. Глинки, «метода Ангальта превращала корпус в какую-то нравственную оранжерею. Отделенные своею стеною от мира гражданского, питомцы науки и теории оставались за этою стеною безвыходно около двух десятилетий… Эти молодые растения слишком разнеживались в их искусственном климате и становились малоспособными к перенесению стужи внешнего быта общества, в которое должны же были, наконец, вступить после долговременного затворничества…».

Нарекания вызывала и чрезмерная «энциклопедичность» учебных курсов. По словам С. Р. Воронцова, «стремление быть универсальным и знать все приводит к тому, что не знают ничего… Офицеры, выходившие из нашего старого кадетского корпуса (50-х гг. XVIII в. — А.Г.), были хорошие военные и только, воспитанные же Бецким, играли комедии, писали стихи, знали, словом, все, кроме того, что должен знать офицер».

Перелом в правительственной политике в отношении системы военного образования, во многом определивший новый облик военных учебных заведений, произошел при Павле I и в первые годы правления Александра I. Решено было сократить учебные программы, изгнав «отвлеченные» дисциплины и оставив лишь практические, а также ужесточить режим.

В 1800 г. Императорский Сухопутный шляхетный кадетский корпус был переименован в Первый кадетский. Тем самым было продекларировано его превращение из «Рыцарской академии» в узкопрофильное училище, готовившее офицеров для войск.

От идеального офицера, по мнению нового директора корпуса, Ф. И. Клингера, требовались владение иностранными языками, некоторые начальные знания, отличная строевая выправка и безукоризненная дисциплина. военный образование муштра воспитание Широкая образованность для офицера была нежелательным качеством не только в глазах Клингера, но и в глазах самого императора Александра I. Занятия науками сменились строевыми упражнениями, а телесные наказания стали явлением обыкновенным. Клингер, известный немецкий писатель, знавший по-русски лишь фразу «На турма его», любил приговаривать: «Русских надо менее учить, а более бить».

Второй кадетский корпус (бывший Артиллерийский и инженерный) был перестроен по образу и подобию Первого. На этот раз была скопирована репрессивная система. Директором был назначен А. А. Клейнмихель — мрачный, наводивший ужас на кадет великан.

В 1807 г. при Втором кадетском корпусе было основано новое учебное заведение — Дворянский полк. В первые годы своего существования в нем легче всего было получить чин армейского прапорщика, ибо умственное образование сводилось к обучению русской грамоте и четырем правилам арифметики; большую часть времени дворяне занимались строевой подготовкой. Контингент воспитанников изначально был откровенно слаб. Прием в Дворянский полк не был ограничен комплектом; принимали в него без экзаменов. На кадетском жаргоне питомцев полка именовали «тюками» — из дальних губерний они прибывали пешком, с котомкой за спиной.

В начале XIX в., когда изменился статус Пажеского корпуса (он был причислен к военным учебным заведениям), изменилась и программа, однако далеко не в лучшую сторону. Образование пажей было поверхностным, преподавание наук велось отрывочно и вообще слабо.

Кадеты александровского времени, почти не читавшие книг, зато слишком хорошо знакомые с розгами, сильно отличались от своих отцов и старших братьев — кадет «золотого века». Далекие от возвышенных идей, они покорно тянули нелегкую свою лямку и не впадали в отчаяние после знакомства с житейской грязью. Уже на школьной скамье они познавали суровую армейскую жизнь, к которой были предназначены. Грубость и строгость начальства, суровые бытовые условия закаляли кадет. Слабые и изнеженные не выдерживали и уходили, зато оставшиеся были готовы к любым испытаниям. Они стояли ближе к солдатам, лучше понимали их и пользовались в их глазах авторитетом.

Вклад бывших кадет в победу над Наполеоном неоценим. Выпускники кадетских корпусов накануне 1812 г. составляли 68,8% офицерского состава артиллерийских бригад и 20% офицеров пионерных полков. В основном это были бывшие питомцы Второго кадетского корпуса [9]. Воспитанником этого же заведения был сам М. И. Кутузов. Среди генералов 1812 г. было 15 выпускников Сухопутного шляхетного — Первого кадетского корпуса, 18 выпускников Артиллерийского инженерного — Второго кадетского корпуса, 14 питомцев Пажеского корпуса, 3 выпускника Корпуса чужестранных единоверцев, 1 выпускник Морского корпуса и еще 1 — Гродненского кадетского корпуса. Дворянский полк в 1807—1811 гг. дал России 2665 прапорщиков, а в 1812 г., сделав 17 (! — А.Г.) выпусков, отправил в действующую армию 1139 офицеров [10]. Ф. Н. Глинка, прибыв в армию в июле 1812 г. и объехав несколько полков, везде находил своих товарищей по Сухопутному шляхетному корпусу. И утонченные питомцы Ангальта и Мелиссино, и полуграмотные бурбонистые «тюки» с боями прошли от Немана до Москвы, а затем гнали и били французов до самого Парижа.