Классификация видов одиночества в современной психологии

В современной психологии существует несколько классификаций состояния одиночества. Мы остановимся на подробном описании одной из них. личность одиночество клинический отчуждающий Первый вид состояния одиночества связан с преимущественным действием механизмов обособления в психологической структуре личности, крайней формой которых выступает отчуждение: от других людей, норм, ценностей, определенной группы, мира в целом. В данном случае процессы идентификации действуют в пределах своего «Я», человек осознает свое состояние и часто понимает, чем оно обусловлено. Этот вид состояния получил название отчуждающее одиночество.

Второй вид обусловлен преимущественным действием механизмов идентификации. В результате человек, привыкая отождествлять себя с другими людьми, группой, постепенно теряет свое «Я», которое становится чуждым, непонятным и пугающим. Так как доминирование одной тенденции не означает полную блокировку другой, то механизмы обособления все же проявляют себя, но диапазон их действия крайне узок и определяется размытыми, нечеткими границами собственного «Я». Вследствие того, что данный вид состояния одиночества обусловлен субъективной потерей собственного «Я», его растворением в социуме, обезличенностью общения, отчуждением от себя самого, он получил номинацию — диффузное (от лат. diffusio — распространение, растекание).

С точки зрения нормативности оба этих вида могут иметь ту самую протяженность, континуум от нормы до пограничности в зависимости от глубины переживаний и длительности состояния. Здесь есть прямая закономерность: чем дольше наблюдается неравновесие тенденции, тем глубже состояние одиночества, которое при диффузном варианте может быть и неосознаваемым. Определяющим фактором в обоих случаях выступает отчуждение: в первом — от других, во втором — от себя.

Следующий вид одиночества — диссоциированное (от лат. dissociatio — разъединение), которое представляет собой наиболее сложное состояние, как по переживаниям, так и по происхождению й проявлениям. Генезис его определяется ярко выраженными процессами идентификации и отчуждения и резкой их сменой по отношению даже к одним и тем же людям. Сначала человек отождествляет себя с другим, принимая его образ жизни и следуя ему, безгранично доверяет «как самому себе». Именно это «как самому себе» составляет основу для понимания психологического генезиса данного состояния. После полной идентификации следует резкое отчуждение от того же объекта, что отражает истинное отношение человека к самому себе: Одни стороны своей личности принимаются человеком, другие категорически отвергаются. Как только проекция этих отверженных качеств находит свое отражение в объекте идентификации, последний сразу же отвергается весь целиком, то есть происходит резкое и безоговорочное отчуждение. Чувство одиночества при этом острое, четкое, осознаваемое, болезненное. Данный вид одиночества относится к разряду пограничных состояний, нормального проявления он не имеет.

Субъективно позитивный вид одиночества — управляемое, или уединенность, представляет собой вариант переживания психологической отдельности, осознания собственной индивидуальности, автономности, самости. В контексте личностного генезиса этот вид обусловлен оптимальным соотношением результатов процессов идентификации и обособления! Это динамическое равновесие можно рассматривать как одно из проявлений психологической устойчивости личности относительно воздействий социума, механизмами которой выступают способность к саморегуляции и рефлексия. Это нормальное состояния нормального одиночества.

Следует отметить, что при отсутствии психологической и психотерапевтической помощи отчуждающее, диффузное и диссоциированное одиночество могут переходить в клиническую форму, которая оценивается психотерапевтами и психиатрами как патология и, соответственно, требует медицинского вмешательства.

Каждый из представленных видов состояния одиночества имеет свои особенности и закономерности с точки зрения генезиса и проявлений в поведении и жизни человека.

Отчуждающее одиночество.

Само слово «отчуждающее», по сравнению со словом «отчужденное», предполагает протяженность процесса и состояния во времени. Этот термин как бы подчеркивает динамику процесса отчуждения, то есть не просто констатирует вид одиночества, но и предполагает его углубление. Кроме того, здесь подразумевается двусторонний характер действия механизма отчуждения: со стороны субъекта и со стороны объекта, что непременно увеличивает психологическую дистанцию между ними. Чем больше отчужденных объектов в жизни человека, тем вероятнее переживание одиночества. Конечно, здесь имеется в виду не отчуждение от аморальной или безнравственной среды, а отчуждение от тех объектов, которые ранее были близки, нужны, симпатичны.

Крайняя степень отчуждения от мира всегда вызывает остро переживаемое чувство одиночества. Выраженное отчуждение приводит к потере эмоциональной связи с другими людьми, знакомыми местами, дорогими прежде воспоминаниями, ситуациями и переживаниями, которые становятся чуждыми для индивида, а взаимоотношения с ними — бессмысленными. Постепенно происходит накопление в сознании отчужденных объектов, действие механизма отчуждения становится все шире, глубже, и субъект уже начинает как бы терять связь с окружающим миром. Осознавая физическую реальность объектов, он не допускает возможности психологической близости с ними, всегда соблюдая им же установленную дистанцию. В зависимости от индивидуальных особенностей это может проявляться в высокой тревожности, страхе, агрессивности, недоброжелательности, скепсисе, потерянности и т. д.

Следует иметь в виду, что при прогрессирующем отчуждении и собственное «Я» представляется человеку странным и чуждым. Нельзя сказать, что человек потерял свое «Я», скорее он потерял принадлежность этого «Я» самому себе. «Я» реально существует, человек знает его особенности и характеристики, но оно постепенно переходит в разряд объектов, подлежащих, как и все прочие, отчуждению. Жизнь становится бессмысленной и пустой. Взаимодействие с каким-либо новым объектом может заинтересовать лишь с целью «смазывания колес» механизма отчуждения. Когнитивная сфера задействована как инструмент познающий то, от чего предстоит отстраниться.

Когда объекты отчуждения — другие люди — все реже идут на контакт, перестают предлагать субъекту свое участие, он начинает чувствовать «смутную тоску», беспокойство без причин, тревогу (так определяли свое состояние многие наши клиенты). Объекты отчуждения — это близкие люди, друзья, родные, знакомые. Они вполне хорошо знают характер, привычки, образ жизни субъекта одиночества и могут испытывать душевную боль, психологический дискомфорт от его прогрессирующей отчужденности и далекости. Поэтому нет ничего удивительного в том, что когда-нибудь они начинают платить ему той же монетой — с помощью тех же психодинамических механизмов они также способны отчуждаться.

Длительное по времени, настойчивое и однозначное отчуждение неизбежно вызовет взаимное отчуждение со стороны своих объектов в лице живых людей. Когда субъект отчуждения — человек, переживающий одиночество, становится объектом отчуждения близких ему людей, он начинает испытывать еще более острые приступы этого состояния. Конечно, такие люди вызывают сочувствие, как и другие, переживающие одиночество, но помочь им сложнее, так как отлаженный и двусторонний механизм отчуждения препятствует взаимному открытию и принятию. Здесь необходимо использование специальных психотехник, чтобы выйти на должный для помощи уровень межличностного взаимодействия с клиентом.

При отсутствии психологической помощи отчуждающее одиночество может перейти в клиническую форму. С другой стороны, мы имеем экспериментально подтвержденные случаи трансформации отчуждающего одиночества в уединенность, за чем стояла соответствующая психологическая и психотерапевтическая работа.

Диффузное одиночество Диффузное одиночество возникает при преобладании у субъекта тенденции идентифицировать себя с другими людьми, социальными группами, идеями и т. д.

Впервые понятие «идентификация» было введено 3. Фрейдом для интерпретации явлений патологической депрессии. Это дает основание считать крайние формы идентификации одной из причин возникновения пограничных психических состояний и расстройств. Почему же такое происходит? Что лежит в основе этого?

Понятно, что человек, идентифицирующий себя с другим, отказывается от проявлений своих собственных истинных особенностей, стремлений, интересов. Он не просто подражает другому, он «вживается» в него. Человек начинает жить не «от себя», а от объекта своей идентификации. Что здесь первично: потеря «Я» или преобладание идентификации?

На самом деле — это замкнутый круг: одно ведет за собой другое, и не просто ведет, но и усиливает. Пусковым моментом здесь является недовольство собой, неудовлетворенность собственной жизнью. Непринятие себя побуждает человека либо искать пути самосовершенствования, либо копировать того (тех), кто кажется успешным или просто довольным жизнью.

Процесс самосовершенствования достаточно сложный, требующий не только времени, но и волевых и интеллектуальных усилий, выработки эмоциональной устойчивости и много другого? Кроме того, здесь абсолютно необходимо глубокое самопознание, а именно это вызывает дискомфорт, приносит боль, потому что познавать-то, по сути, нечего. Нечего — в смысле ничего хорошего — человек не знает в себе, не находит в виду закрытости, нереализованного светлого потенциала, а от плохого в себе он хочет спрятаться, укрыться под маской другой личности, якобы успешной или просто хорошей. Поэтому чаще всего человек, избавляясь от боли осознания собственного несовершенства, уходит от себя, заполняя образовавшийся вакуум чужой экзистенцией. А это всегда трагично. Возможно, что ничего более трагичного для человеческой души и нет. Человек и в костюме чужом чувствует себя неуютно.

Диффузное одиночество, связанное с одной или множественными попытками идентификации с другим человеком или людьми, все дальше уводит субъекта от собственной экзистенции, что неизбежно выражается не только в переживании одиночества, но и в огромном страхе перед ним.

Итак, потребность в идентификации с другим естественным образом связана с потерей человеком собственного «Я», что приводит к чувству глубокого экзистенциального одиночества, затерянности в мире и боязни этого мира. Подобное описано Д. Рисменом в книге «Одинокая толпа»: утрата собственной индивидуальности либо неосознанность таковой делает человека одиноким. Формальное объединение таких людей создает «одинокую толпу», которая функционирует согласно законам толпы, а не сознательной группы или общества. Бытие индивидов, составляющих «одинокую толпу», характеризуется переизбытком формального общения, активным поиском интимности и приватности, острой потребностью в единении с другим человеком и, что самое страшное, невозможностью последнего.

Единение одного человека с другим возможно лишь на основе сопричастности двух индивидуальностей идее взаимного разделенного бытия. Единение — это прерогатива развитых личностей, это осознанный выбор самосознающих субъектов. Единение недоступно для тех, кто недостаточно осознает себя, а тем более потерял собственное «Я».

Таким образом, напрашивается вывод: развитие самопознания и самосознания — естественный процесс психологически здоровой личности, а значит, диффузное одиночество ей свойственно быть не может и является показателем обратного, то есть психологического неблагополучия — нездоровья.

В состоянии диффузного одиночества человек стремится к другим людям, надеясь найти в общении с ними подтверждение своего бытия в мире, собственной значимости. Когда это не удается сделать, все более растет тревожащее чувство потери собственного «Я». А не удается это сделать, как минимум, по двум причинам. Во-первых, субъекту диффузного одиночества, если можно так выразиться, нечем общаться. Ведь общение — это деятельность, предполагающая своего субъекта, то есть того, кто осуществляет эту деятельность своей личностью и сознанием. Если человек идентифицирует себя с другим, значит, он отказывается от себя, принимая и примеряя при этом чужую личность и чужое сознание.

Диссоциированное одиночество.

Этот вид одиночества особенно выделяется из трех деструктивных его форм. Во-первых, оно обусловлено максимальной степенью выраженности идентификации — обособления вообще, а часто — по отношению к одному и тому же объекту. Во-вторых, смена двух тенденций происходит скачкообразно — от максимума до максимума. Конечно, это истощает человеческую психику очень быстро.

Замечено, что данный вид одиночества свойственен людям с экспрессивной психикой. Их эмоции проявляются ярко, порой бурно, а способность к саморегуляции значительно снижена. Легко догадаться, как непросто таким людям общаться, тем более дружить или любить. Пословица «От любви до ненависти один шаг» имеет к ним прямое отношение. Мы не утверждаем, что эта пословица только про них, но что про них в том числе — безусловно.

Одной из причин данного состояния выступает обнаружение в объекте идентификации тех личностных черт, которые хотя и имеются у самого субъекта, но не только не осознаются им, но и резко отвергаются. Человек, испытывающий такое одиночество, смотрится в другого, как в зеркало. Он не просто идентифицируется с ним, как случае диффузного одиночества, а ищет в другом СВОЕ отражение, ищет себя самого через другого. Поэтому вернее будет сказать, что он не столько сам идентифицируется с другим, сколько требует идентификации с собой. Он как будто собственным примером показывает, как нужно с ним обходиться.

Начальную стадию такого процесса можно условно назвать показательной идентификацией. Человек показывает, что ему нужно от другого, но не объясняет, зачем, даже самому себе. Эта показательная идентификация является как бы авансированной платой за идентификацию с собой. Человек в диссоциированном одиночестве как бы покупает у объекта предстоящую его слитность с самим собой. Примечательным является то, что он не спрашивает согласия, а просто действует как покупатель на рынке. Поэтому весьма вероятный отказ объекта от такого слияния воспринимается покупателем как нарушение договора и, конечно, осуждается.

В диссоциированном одиночестве люди ищут тех, кто готов им служить зеркалом, а не партнером. Причем не простым зеркалом, а кривым, отражающим только то, что ему приказывается отразить, независимо от действительного наличия этого в личности. Найти таких людейзеркал не всегда удается, поэтому переживания одиночества не только вероятны, но и отличаются сложностью, неоднозначностью и особой остротой. Кроме того, даже если удается найти человека-зеркало, он все равно не сможет сколько-нибудь длительное время устраивать того, кто его искал.

Весьма интересны те люди, которые соглашаются на такую нелепую «лепку», то есть объекты идентификации. Такая черта, как готовность отражать все положительное, якобы присутствующее в субъектах диссоциированного одиночества, — обязательное условие для объекта идентификации. Поэтому выбор этих объектов не так богат и не так интересен, как у людей, испытывающих диффузное одиночество. При диффузном одиночестве для идентификации важны не столько характеристики объекта, сколько его состояние (далекое от нормального, спокойного), а при диссоциированном — определяющим становятся личностные особенности того, с кем предполагается идентификация. Эти особенности могут иметь определенный диапазон, но главным является подчиняемость, покладистость, покорность, отсутствие эгоистических, агрессивных и авторитарных тенденций, неконфликтность — все то, что в обиходе называется мягкотелостью или мягким характером.

Одной из определяющих характеристик данного вида одиночества является то, что в таком состоянии появляется как бы призрак диссоциации: человек внутренне почти разделен, но не на отдельные личности, как в случае с психическими расстройствами, а на «хорошего себя» и «плохого себя». При этом «хороший Я» осознается и награждается «незаслуженными медалями», то есть наделяется самыми прекрасными чертами, которых в действительно либо нет совсем, либо присутствуют их зерна, но даже не ростки. Поэтому образ «Я хорошего» всегда искажен, неадекватен. У всех в разной степени, но искажен обязательно. Здесь можно было бы предположить завышенную самооценку, но это не так. Самооценка скачет точно так же, как и «маятник» испытуемого, — от неадекватно завышенной, до неадекватно заниженной. Поэтому субъект диссоциированного одиночества, глядя в другого как в зеркало, потенциально может увидеть две картинки: прекрасную и ужасную. Если прекрасное отражение себя действует на человека в целом благотворно, то ужасное, уродливое, конечно же, отталкивает. Нетрудно понять, что, когда такой человек видит в другом свой приукрашенный (самим же!) образ, он охотно и полно идентифицируется с этим другим, находя и в нем «в знак благодарности» хорошие качества. Но когда вдруг на фоне, конечно же, выдуманного, не истинного благополучия он обнаруживает в зеркале негативный облик самого себя, происходит резкое и безоговорочное отчуждение, которое сопровождается еще и чувством предательства.

В этом состоянии особенно остро переживается чувство покинутости и непонятости тем, кто раньше был рядом и понимал. Понятно, что те, кто был рядом раньше, остались рядом и сейчас, причем в том же качестве. Но для субъектов диссоциированного одиночества искаженным видится не только свой образ, но и отношение к нему других людей. Как только кто-либо из близких позволит хотя бы намекнуть на некоторые его неблаговидные поступки, диктуемые неблаговидными чертами характера или социально неприемлемыми личностными особенностями, происходит резкое отчуждение от них. Раны, нанесенные таким полным отчуждением, обычно бывают очень болезненны, и не только для того, кто отчуждается, но и для тех, от кого отчуждаются. Другими словами, человек, переживающий диссоциированное одиночество, вследствие особенностей этого состояния очень больно и глубоко травмирует близких ему людей.

Человек, переживающий диссоциированное одиночество, ревнует свое «зеркало» — оно должно принадлежать только ему. И лишь с особого разрешения, «под очень чутким руководством» и очень редко кому-то позволяется заглянуть ненадолго в это несчастное «зеркало». Редко и ненадолго, потому что самое оберегаемое от зеркала — это знания мира, жизни, других людей. Возможно, что диссоциированное одиночество настигает тех, у кого чувство собственничества затмевают личность.

Возможен и другой вариант: чувство собственничества развивается как следствие этого вида одиночества. Этот вопрос требует изучения. В любом случае те, кто переживает такое одиночество, обычно оказываются выраженными ревнивцами и собственниками.

Вопрос о том, что первично — личностные особенности или вид переживаемого одиночества, задается весьма часто. Чтобы ответить на него, необходимы лонгигюдные исследования, которые организовать очень непросто. Ведь обращаются к психологу те, кто уже испытывает одиночество, поэтому диагностика личностных черт и особенностей проводится не до возникновения этого состояния, а во время него. Выборка же тех, кто успешно трансформировал негативные виды одиночества в субъективно позитивные, численно меньше и не позволяет делать обобщения, применимые к генеральной совокупности.

По сути, все психологические, психокоррекционные, психотерапевтические техники и приемы основаны на нравственных, позитивных, конструктивных особенностях клиентов. Именно на такие качества, черты и особенности опирается психолог в работе с теми, кто обращается к нему за помощью. Если же такие качества называются, но реально отсутствуют, рассчитывать на них не приходится, и психологическая работа существенно усложняется.

Клинические формы одиночества Эти формы состояния одиночества, по сути дела, должны рассматриваться в рамках психопатологии.

Такие переживания одиночества можно наблюдать у некоторых пациентов отделения неврозов с медицинским диагнозом «депрессия», либо кризисного стационара, что значительно реже. Еще реже случаи обращения близких человека, испытывающего подобное одиночество, за психологической помощью на дому. Сам человек, переживающий такое одиночество, не обращается никуда, он практически «выключен» из жизни. Часто он даже не может обслужить самого себя, плохо понимая или не понимая совсем, что происходит вокруг.

Эти люди имеют (кроме прочих) медицинский диагноз «депрессия». Что в данном случае первично: депрессия или одиночество — вопрос больше медицинский, чем психологический. Психолог в данном случае если и оказывает какую-то помощь, то только в сотрудничестве с психотерапевтом и психиатром.

Движение есть жизнь, в мире все движется, изменяется, потому и существует. Законы диалектики распространяются на все сферы бытия, в том числе и на психическую жизнь. Поэтому рано или поздно диффузное, отчуждающее или диссоциированное одиночество могут распространиться на всю психическую жизнь, отсоединив человека от социума. Клинические формы одиночества следует оценивать, по меньшей мере, как пограничные состояния, хотя наши наблюдения говорят о том, что они больше походят на собственно патологию.

Уединенность как позитивное переживание одиночества Уединенность как субъективно позитивный вид одиночества выведена на основании ряда теоретических посылок А. Маслоу и других зарубежных и отечественных исследователей, анализа биографий некоторых выдающихся ученых, писателей, художников, музыкантов, а также собственных наблюдений.

В основе трактовки уединенности лежит теория самоактуализации личности, некоторые положения о психологической устойчивости личности, представления о роли одиночества в жизни человека, сложившиеся в русской философии XIX века. Условием генезиса и проявления уединенности является психологическая устойчивость личности, соединенная с выраженной тенденцией к самоактуализации. Действие механизмов идентификации и обособления в данном случае носит оптимально сбалансированный характер, «ход» маятника легок и свободен. Мы полагаем, что этот вид одиночества может являться как результатом успешной терапии диффузного, отчуждающего и диссоциированного одиночества, так несамостоятельно выработанной жизненной стратегией. В первом случае стратегия психологической помощи заключается в формировании психологической устойчивости, что невозможно без тенденции личности к самоактуализации. Во втором случае мы можем наблюдать психологически устойчивую личность, активно стремящуюся к собственной самоактуализации.

Уединенность — это благоприятное состояние субъективно принимаемого одиночества. Диапазон «нормы» и существования одиночества задан условными границами проявления уединенности. Далее располагаются пограничные состояния диффузного, отчуждающего или диссоциированного видов одиночества, за которыми наступает уже патологическое состояние — клиническая форма одиночества.

Таким образом, рассматривая феномен одиночества в его целостности, протяженности, континууме, мы выделяем его позитивные и негативные воздействия на личность и исследуем причины таковых. Основной причиной, определяющей характер воздействия одиночества на человека и его жизнь в целом, выступают особенности внутриличностного генезиса этого психического явления. Отчуждающее, диффузное, диссоциированное и, конечно, клинические формы одиночества оказывают негативное влияние. Уединенность является необходимой составляющей самопознания, самоопределения и личностного роста человека, то есть оказывает позитивное, конструктивное воздействие на психику.

• 1. Асмолов А.А. Культурно-историческая психология и конструирование миров. — М.-Вн., 1996.
• 2. Корчагина С. Г. Психология одиночества. — М., 2008.
• 3. Кузнецов О. Н., Лебедев В. И. Психология и психопатология одиночества. — М., 1972.
• 4. Лабиринты одиночества / Пер. с англ.; составление, общая редакция и предисловие Н. Е. Покровского. — М.: Прогресс, 1989. — 624 с.
• 5. Мухина В. С. Проблема генезиса личности. — М., 1985.
• 6. Орлов Ю. М. Восхождение к индивидуальности. — М., 1991.
• 7. Роджерс К. К науке о личности //История зарубежной психологии. Тексты. — М., 1986.
• 8. Фромм Э. Бегство от свободы. — М., 1990.