Введение. 
Медицинская наука и искусство врачевания в Толедском королевстве VII веке

На протяжении истории человечества болезнь была одной из важнейших сторон жизни людей. От нее зависел демографический уровень стран, способность к выживанию всей общины в целом, а иногда — исход войн. Ярким примером может быть снятие в 1214 г. осады крепости Чжунду и отступление монголов во главе с Чингисханом в результате вспышки эпидемии моровой язвы. Именно болезнь калечила жизни миллионов людей и держала в страхе тех, кто потенциально мог с ней столкнуться. Она затрагивала все сферы жизни общества, унося жизни королей и политиков, экономистов и профессоров, деятелей искусства и простых рабочих. Болезни, бытовавшие в том или ином обществе, могут многое сказать об образе жизни его представителей, культуре питания и т. д. Однако рассматривать болезнь можно не только с точки зрения демографических и медицинских показателей, но и как категорию культуры. Представления о болезни, её изображение в произведениях искусства могут многое сказать о том, каковы были жизненные ценности людей, каким было их мировоззрение.

В современном понимании болезнь — это дисфункция организма, которая требует соответствующего лечения: психотерапевтического, хирургического или медикаментозного. Но всегда ли болезнь воспринималась именно так? Полагаю, что со временем представления людей менялись, и на протяжении многих столетий мы не встретим единого определения заболеваний. Особый интерес в этой связи вызывают представления о болезни в эпоху Раннего Средневековья — переходного периода от Античности к Средневековью. Дело в том, что именно в этот период на античном фундаменте закладываются основы христианства, которое позднее поглотило умы средневекового общества и способствовало появлению фанатичной набожности, изменившей отношение человека к собственной жизни и телу в частности.

Ещё больший интерес в этой связи вызывает вестготское королевство VII столетия. К VII веку оно занимало территорию Иберийского полуострова (современные Испания и Португалия) и части Галлии (современная Франция). Находясь на окраине Европы, вестготское королевство представляло собой уникальную культуру, которая во многом предопределила развитие всей европейской культуры, в том числе и медицинской.

Историография

Существует множество работ, посвященных средневековой медицине, болезням и восприятию тела. Среди них следует отметить учебное пособие для медицинских вузов «История медицины» Т. С. Сорокиной. Сорокина Т. С. История медицины: учебник для студ. Высш. Мед. Учеб. Заведений / Т. С. Сорокина. — М.: Издательский центр «Академия», 2009. В отличие от многих книг подобного жанра, акцент поставлен не на открытиях в этой области науки, но на сферу бытования медицинских знаний и врачебных навыков. Так, например, исследовательница не просто сообщает, как развивалась медицина со времен первобытного общества, но и затрагивает вопросы о восприятии людьми врачебных манипуляций, о становлении верований, связанных с человеческим телом. В поле её зрения находятся практически все уголки мира, что позволяет сравнить достижения тех или иных народов в медицинском искусстве. Затрагивая седьмое столетие в рамках периода V—XV вв. (т.н. «Развитого Средневековья»), Там же. С. 5. Т. С. Сорокина описывает становление и развитие больничного дела, образовательный уровень врачей и пути приобретения навыков медицинского искусства; рассматривает философию болезни и её роль в жизни общества как категории средневековой культуры.

И всё-таки, на наш взгляд, работа Т. С. Сорокиной выглядит несколько обобщающей, в то время как каждое столетие, сопровождающееся непрерывным развитием культуры и науки, достойно быть рассмотренным в отдельности. Более того, исследовательница рассматривает страны блоками. Раннесредневековая Испания, которой как раз посвящена настоящая работа, объединена с другими государствами под название «Западная Европа», что лишает вестготское королевство некоторой идентичности, специфики, характерной лишь для него.

На Западе история медицины как и история человеческого тела разрабатывалась учеными Школы Анналов. Особого внимания заслуживает труд Ж. Ле Гоффа и Н. Трюона «История тела в Средние века». Ле Гофф Ж., Трюон Н. История тела в средние века / пер. с фр. Е. Лебедевой — М: Текст, 2008. Тот факт, что история тела ещё не была написана, они называют «одним из величайших упущений в историческом знании». Там же. С. 5. Роль первых создателей таковой они приняли на себя. Исследователи описали историю развития представлений людей о собственном теле, их восприятии отдельных органов и выделений, нагого тела и, что особенно важно в рамках настоящей работы, — болезней. Однако в фокусе исследования находится вся Европа в целом, а временные рамки размыты. В большинстве глав повествование, начинаясь с дохристианских времен, продолжается XII—XIII вв.еками. Таким образом, рассматриваемый нами более ранний период остался без особого внимания.

Истории непосредственно Раннего Средневековья посвящены работы Ю. Е. Арнаутовой. Арнаутова Ю. Е. Колдуны и святые: Антропология болезни в средние века — СПб.: Алетейя, 2004. Ее наставником был знаменитый медиевист А. Я, Гуревич, который во многом стал первооткрывателем Школы Анналов в отечественной науке. Таким образом, здесь сохраняется некоторая преемственность подходов. Исследовательница отмечает, что период раннего Средневековья фактически обойден вниманием, и рассматривается историками лишь косвенно, в контексте какой-либо более обширной проблемы (религиозности, повседневности или народной культуры). Там же. С. 14. Называя болезни «спутниками повседневности», она ставит своей целью ответить на вопрос о том, как их объясняли и лечили в Раннем Средневековье. Однако в фокусе исследования находятся не профессиональные врачи, а обычные люди, занимавшиеся врачебной практикой. Там же. С. 8. Ю. Е. Арнаутова выдвигает гипотезу о существовании двух моделей восприятия болезни: ученой (письменной) и народной (устной). По её словам, «модель, относящаяся к ученой культуре, эксплицируется из медицинских и медико-теологических текстов. Именно она традиционно изучается как „позитивистски“, так и „антропологически ориентированными“ историками медицины». Там же. С. 20. Сама же исследовательница концентрируется на народной модели, сведения о которой берет в критике народных «суеверий» церковных авторов, записях об исцелениях святыми, текстов христианских благословений и заклятий и эпической литературы. Там же. С. 20. Однако свой поистине колоссальный труд Ю. Е. Арнаутова основывает в основном на источниках скандинавских стран, Англии и Франции, игнорируя Испанию. Исключение составляет лишь краткое упоминание о том, что «именно благодаря Кассиодору (ок. 490−583) и Исидору Севильскому (570−637) медицина окончательно вошла в число наук, изучаемых и практикуемых духовным сословием, и разрослась в целую область теологического знания». Там же. С. 156. этимология врач болезнь верование Учитывая тот факт, что труды по истории медицины и тела охватывают слишком большой временной период или же рассматривают вестготское королевство вкупе с другими странами, мы пошли другим путем. Предположив, что сведения о медицине и искусстве врачевания мы обнаружим в работах общего характера, посвященных истории Испании в целом, мы обратились к целому пласту исследовательской литературы, посвященной исключительно ей. Однако, как оказалось, медицине и врачеванию уделены лишь краткие отрывки, несмотря на то, что болезни всегда являлись одной из важнейших аспектов жизни человека. Однако исследователи конца XIX — первой половины XX в. не интересовались историей медицины и историей повседневности. Так, например, одна из известнейших книг по истории Испании, написанная испанским историком Рафаэлем Альтамира-и-Кревеа, содержит лишь несколько предложений о том, как в эпоху Раннего Средневековья люди обучались медицине. Альтамира-и-Кревеа Р. История Испании / сокр. пер. с исп. О. М. Гармови // под ред. С. Д. Сказкина и Н. М. Света — М.: Издательство Иностранной Литературы, 1951.

Столь малое количество литературы о медицине Испании в целом предопределило его скудость по отношению к истории Толедского королевства. Даже такой крупнейший специалист по истории вестготского королевства как О. В. Ауров, чьи интересы затрагивают самые разнообразные сферы жизни раннесредневекового общества, в своих работах практически не касается темы медицинского искусства и врачевания. В фокусе исследований О. В. Аурова находятся прежде всего проблемы, связанные с репрезентацией королевской власти. Ауров О. В. О римских истоках идеала короля-законодателя в Вестготской Испании середины VII в. // Кентавр. Centaurus. Studia classica et mediaevalia. 2008. 4. С. 86 — 115; Он же. Вестготские короли-ариане после эпохи Иордана (характер, идеология и символика власти) // ВИД. 31. 2010. С. 74 — 103; Он же. «Gladio vindice leuuigildi»: Король-реформатор перед лицом памяти // Вестник РГГУ. Сер. «Исторические науки». 2010. 18. С. 33 — 50.

Любое исследование по истории королевства вестготов так или иначе затрагивает фигуру и наследие Исидора Севильского (ок. 560 — 636). Комплекс трудов, посвященных Исидору Севильскому — представителю епископата вестготского королевства VII столетия — обширен и разнообразен. Будучи столицей вестготов на протяжении почти трёх столетий, Толедо было столицей с 418 по 711 гг. Толедо, несомненно, привлекало внимание исследователей. Например, М. Ю. Биркин изучал соотношение епископской и светской власти; Биркин М. Ю. Епископ и светская власть в Толедском королевстве в начале VII в.: (По данным сочинений Исидора Севильского) — Москва: Изд-во Российского государственного гуманитарного университета (РГГУ), 2013. — С. 51 — 65. Е. С. Марей — представления Исидора Севильского о праве и правосудии. Марей Е. С. Энциклопедист, богослов, юрист: Исидор Севильский и его представления о праве и правосудии — М.: Русский фонд содействия образованию и науке, 2014. — 280 с. В то же время медицинский аспект, представления жителей Толедского королевства о болезнях, их отношение к врачеванию остаются не раскрытыми. Пожалуй, не хватит целой книги, чтобы охватить весь пласт научной литературы, связанной с его именем. В отличие от многих других тем исследований, жизнь и деятельность Исидора Севильского не позволяют нам выделить временной тенденции в историографии: исследователи затрагивали разные аспекты, многие из которых продолжали изучаться параллельно на протяжении многих лет. Об этом свидетельствует, например, выход в 1960 году в Леоне сборника статей под названием «Isidoriana». В него вошли исследования различных аспектов жизни и деятельности архиепископа. В Сборнике представлены статьи библиографического содержания (Дж. Хиллгарт), Hillgarth J.H. The Position of Isidorian Studies: a critical Review of the Literature since 1935// Isidoriana. Leуn, 1960. P. 11−74. биографического жанра (А. Вега), Vega A.C. Cuestiones criticas de las biografias isidorianas// Isidoriana. Leуn, 1960. P. 75−98. а также культурологического и филолого-лингвистического (Л. Васкес-де-Парга, Vбzquez de Parga. Notas sobre la obra histуrica de San Isidoro// Isidoriana. Leуn, 1960. P. 99−106. М. Диас-и-Диас, Dнaz y Dнaz M.C. Isidoro en la Edad Media hispana//Isidoriana. Leуn, 1960. P. 345−388. А. Мундо) Mundу A. Cуdices isidorianos de Ripoll// Leуn, 1960. Isidoriana. P. 389−400. и др. В этой связи в основе историографического обзора будет положен не хронологический, а тематический принцип.

Итак, весь комплекс исследовательской литературы можно разделить на две большие группы: первая посвящена самому епископу, его церковной и политической деятельности; вторая связана с его творческой деятельностью, рассматривает его произведения, содержащиеся в них взгляды и философские идеи. В то время как первая включает в себя труды в основном историко-биографического жанра, вторая — работы как философского и филолого-лингвистического характера, так и источниковедческого и культурологического.

Наиболее популярное направление изучения — биография Исидора Севильского. Эрнест Брейхет (1873−1953 гг.), на момент написания своего фундаментального труда «Энциклопедист тёмных веков» Brehaut Ernest, Ph.D. An encyclopedist of the dark ages. Isidore of Seville. Studies in History, Economics and Public Law. Columbia University, 1912. профессор Колумбийского университета, являлся одним из крупнейших биографов Исидора Севильского. Э. Брейхет описал его становление как одной из известнейших и влиятельнейших фигур Раннего Средневековья, начиная с рождения и заканчивая смертью. Однако не все аспекты жизни епископа он освещает одинаково полно. Так, например, исследователь затрагивал вопрос о карьере Исидора как церковного лица, занятии им епископской кафедры после смерти брата. Он достаточно подробно описал возможности, которыми Исидор обладал, будучи в родстве с Леандром, который к тому моменту был одним из самых влиятельных людей Церкви. Одновременно с этим, исследователь уделил мало внимания образованию Исидора. Э. Брейхет ограничился лишь информацией о том, что он учился в кафедральной школе в Севилье. Вероятно, в его распоряжении был не весь перечень доступных источников, потому что спустя лишь несколько лет этот недостаток был исправлен французским историком Жаком Фонтеном, о котором будет сказано позже.

Для Э. Брейхета Исидор — в первую очередь энциклопедист и литературный деятель, поэтому много внимания он уделил его работам. Однако при обзоре трудов исследователь не излагает собственной точки зрения относительно воззрений, метода и стиля архиепископа. Впоследствии эти аспекты будут раскрыты в работах более узких специальностей.

Х. Мадос, чья научная деятельность пришлась на 60-е гг. XX в., более детально, нежели Э. Брейхет, изложил биографию Исидора Севильского. В своей работе «San Isidoro de Sevilla. Semblanza de su personalidad literaria» Madoz J. San Isidoro de Sevilla. Semblanza de su personalidad literaria — Leуn, 1960. он рассказал не только о жизни епископа и его произведениях, но и историю их создания и бытования. Обзор работ Исидора с технической, а не содержательной стороны, является преимуществом, которое отличает рассматриваемое исследование от научных трудов других биографов.

Конец XX в. подарил научному сообществу книгу испанского медиевиста Х. Переса де Урбеля под названием «Исидор Севильский: его жизнь, его творчество и его время». Pйrez de Urbel F.J. San Isidoro de Sevilla. Su vida, su obra y su tiempo — Leуn, 1995. В ней исследователь более подробно, нежели Э. Брейхет, изложил биографию архиепископа. Х. Перес де Урбель, детально описывая жизнь Исидора с ранних лет, параллельно затрагивает атмосферу, в которой проходило его воспитание, становление популярнейшей личностью средневекового мира. В отличие от Э. Брейхета и Х. Мадоса, он практически не говорит о работах Исидора, акцентируя внимание на его духовной деятельности, монашеской жизни, положении арианства и ортодоксального христианства до и после соборов, возглавляемых Исидором. Такая направленность работы неудивительна, ведь автор был монахом-бенедиктинцем и вообще занимал значимые посты в Испанской Церкви в период диктатуры Франко. Преимущество работы Х. Переса де Урбеля состоит в том, что он вписал фигуру архиепископа в исторический контекст, показав тем самым его роль и влияние на дальнейший уклад вестготской Испании.

Первопроходцем в отечественной историографии архиепископа была известный медиевист В. И. Уколова. Уколова В. И. Античное наследие и культура раннего средневековья (конец V — начало VII века). — М.: Наука, 1989. Её интересовала философия Исидора, особенности его взгляда на мир. В том же направлении трудится С. А. Воронцов. Воронцов С. А. Исидор Севильский в историко-философском контексте / дисс. на соискание ученой степени к. фил. н. — М, 2015. В поле его интересов находится рецепция и трансформация философских концепций и понятий в трудах Исидора Севильского. Так, например, С. А. Воронцов полагает, что «Этимологии» никак не отражают уровень эрудиции епископа и его понимание философских концепций; при этом ряд тем в энциклопедии получают творческое развитие. Там же. С. 24.

Таким образом, благодаря работам таких историков начала и середины XX в., как Э. Брейхет, Х. Перес де Урбель, Х. Мадос, их советских и российских последователей — В. И. Уколовой, С. А. Воронцова, на сегодняшний день биография Исидора изучена максимально полно, насколько это позволяют нам сделать имеющиеся в нашем распоряжении источники. Известны как основные вехи становления его жизни, так и детали его личной жизни.

Вторая группа исследовательской литературы представлена работами таких ученых, как И. Веласкес, Velбzquez Soriano I. Latine dicitur, vulgo vocant. Aspectos de la lengua escrita y hablada en las obras gramaticales de Isidoro de Sevilla. Logroсo, 2003. 631 p. А. Магальон Гарсия, Magallуn Garcia A.-I.La tradiciуn gramatical de Differentia y Etymologia hasta Isidoro de Sevilla. Zaragoza, 1996. 394 p. Х. Херрера Гарсия, Herrera Garcia R.M. Algunas etimologias de origen non latino en San Isidoro de Sevilla. Leccion inauguraln la solemne apertura del curso 1996 — 1997. Salamanca, 1996.22 p. которые рассматривали творческое наследие Исидора Севильского с лингвистической и филологической точки зрения; а также П. Рише, Richй P. L’йducation a l’йpoque wisigothique: les l’Institutionum disciplinaeґ // Anales Toledanos. III (1971). P. 171−180. М. Диас-и-Диаса, Dнaz y Dнaz M. C. La obra literaria de los obispos visigуticos toledanos: Supuestos y circumstancias // La patrologia Toledano-visigoda. XXVII semana espaтola de teologнa. Madrid, 1970. П. Казье Cazier P. Isidore de Sйville et la naissance de l' Espagne catholique. Paris, 1994. 329 p. и Ж. Фонтена, Fontaine J. Isidore de Sйville et la culture classique dans l’Espagne wisigothique — Paris: Etudes augustiniennes, deuxieme edition, revue et corrigee, 1983. для которых произведения епископа представлялись как историко-культурные феномены.

Особого внимания заслуживают работы французского историка Жака Фонтена. Затронув практически все, что связано с Исидором Севильским, он способствовал появлению ещё более многочисленному корпусу работ, чем было до него. Главная идея Ж. Фонтена состоит в том, что с именем Исидора был связан т.н. «вестготский» или «исидоров» ренессанс — один из серии мини-ренессансов перед большим Возрождением. Работы Ж. Фонтена ценны для настоящего исследования ещё и тем, что он анализирует цитаты Исидора и реконструирует круг его чтения.

Следует также отметить работы Пьера Рише, в центре внимания которого находится система образования раннесредневекового Запада и Испании в частности. Richй P. Les йcoles et l’enseignement dans l’Occident chretien de la fin du V-e siиcle au milieu du XI-e siиcle. — Paris: Aubier, 1979. Рассматривая Толедо как культурный центр вестготского королевства, Ibid. P. 24. он освещал вопросы способов получения образования и его качества, научные дисциплины, охватываемые средневековым знанием, а также как именно происходило преподавание. Более того, исследователь акцентирует внимание на различиях в подходах к образованию и педагогическим практикам в Испании и Галлии, сохраняя, таким образом, идентичность вестготского королевства. Научные изыскания П. Рише позволяют делать выводы о том, какова была профессиональная подготовка врачей и их интеллектуальный уровень в Толедском королевстве Раннего Средневековья. Ibid. P. 276.

К той же группе исследовательской литературы можно отнести работы, посвященные источникам Исидора Севильского. Интерес к ним и библиотеке епископа в целом способствовал появлению в последней четверти XIX в. целого направления исследований, известного под названием «Quellenforschung» — исследование источников. Представители этого направления, каковыми были Х. Дрессль, Dressll H. De Isidori originum fontbus // Rivista italiana di Filologia e di Istruzione Classica. 3. (1875). P. 207−268. Й. Эндт, Endt. J. Isidorus und die Lucanscholien // Wiener Studien. 30. (1908). P. 294−307. П. Уэсснер, Wessner P. Isidor und Sueton // Hermes. 52. (1917). P. 202−292. особенно интересовались античными источниками Исидора Севильского. Так, например, они затрагивали тему его работы с произведениями античных авторов с той точки зрения, в каком виде он предпочитал ознакомиться с материалом: была ли это оригинальная работа автора, или же он воспользовался хрестоматиями с цитатами из неё. В том же ключе работал Фабио Гасти, перу которого принадлежит работа под названием «Антропология Исидора». Gasti F. L’antropologia di Isidoro. La fonti del libro XI delle Etimologie — Como: Edizioni New Press, 1998. В фокусе его исследования находится XI книга «Этимологий», посвященная человеческому телу и его модификациям.

Одна из наиболее обширных работ по источникам Исидора — «La poesia popolare nel salento» Ирен Марии Малекоре. Malecore I. M. La poesia popolare nel salento. Vol XXIV. Firenze, 1967. В ней представлены результаты поистине титанического труда — список потенциальных авторов, у которых Исидор Севильский мог заимствовать те или иные цитаты и идеи. Именно работа И. М. Малекоре позволила при растрате меньших усилий найти необходимые в текстах места, откуда Исидор заимствовал мысли или термины, как их интерпретировал и записывал в «Этимологии».

На этом фоне странным образом практически не уделялось внимания IV тому «Этимологий», носящему название «De medicina». Даже Ф. Гасти, интересы которого напрямую граничат с медицинским аспектом, не затрагивает вопросы болезни и врачевания. Только в 2003 году появился сборник статей под названием «Isidorus medicus», в котором были опубликованы разнообразные работы, анализирующие IV книгу «Этимологий». Isidorus medicus. Isidoro de Sevilla y los textos de medicina/ ed. Arsenio Ferraces Rodrнguez — Coruтa: Universidade da Coruсa, Servizo de Publicaciуns. 2005. Все статьи этого сборника рассматривают её с лингвистической и филологической точек зрения, не затрагивая собственно медицинского аспекта. Авторы анализируют использование Исидором медицинских текстов и медицинских терминов.

Другим важнейшим источником истории культуры повседневности Толедского королевства являются жития святых. Одним из первых проблематику раннесредневековых житий как исторического источника стал разрабатывать британский ученый П. Браун. В центре его исследовательских интересов находятся христианская этика в отношении человеческого тела и культ святых как одна из неотъемлемых характеристик христианской культуры. Одна из его самых известных работ под названием «Культ святых: его становление и роль в латинском христианстве» Браун П. Культ святых. Его становление и роль в латинском христианстве / пер. с англ.; под.ред. С. В. Месяц — М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2004. посвящена развитию образа святых, особенностям почитания и восприятию их обществом. Однако П. Браун рассматривает феномен культа святых в целом, не обращаясь к частностям.

Вестготских житий всего четыре: отцов Меридских, св. Эмилиана, житие св. Дезидерия и св. Фруктуоза Браккарского. Вестготским житиям посвящена фундаментальная монография испанского филолога И. Веласкес Сориано, в центре которой находится язык, стиль этих сочинений, их жанровые особенности и т. п. Velбzquez Soriano I. Hagiografia y culto de los santos en la Hispania Visigoda: Aproximaciуn a sus manifestaciones literarias. Merida, 2005. Однако как источник по истории медицины они не рассматривались. Так, например, уже упомянутая Ю. Е. Арнаутова, Арнаутова Ю. Е. Указ. Соч. изучавшая народную медицину «Тёмных веков», затрагивала вопрос о культе святых, который как раз формировался посредством многочисленных житий. В центре её внимания находятся исцеления как особого рода чудеса. Рассматривает она и собственно медицинский аспект, что делает её работы очень полезными в рамках настоящего исследования с информационной точки зрения.

Весьма любопытным исследованием можно назвать труд Алин Руссель «Верить и исцелять». Rousselle А. Croire et guerir. — Paris: Fayard, 1990. Приняв за основу тезис о том, что чудеса, описанные в житиях, не были вымыслом, она сделала достаточно продуктивную попытку реконструировать болезни и способы исцеления, о которых там шла речь. Ibid. P. 13. Однако за основу исследования было взято житие св. Мартина Турского, которое не относится к истории вестготского королевства седьмого столетия. В этой связи труд А. Руссель будет полезна в рамках настоящего исследования с точки зрения методологии работы с житийной литературой: способы реконструкции болезней и методов лечения людей, которые впоследствии станут называться «чудом», будут заимствованы для проведения аналогичной операции в отношении житий раннесредневековой Испании.

Таким образом, житийная литература рассматривалась в историографии как с точки зрения культа святых, так и с точки зрения собственно медицинской составляющей. Однако медицинский аспект житий вестготского королевства VII столетия до сих пор оставался неисследованным.

Источники

Исидор Севильский и его «Этимологии»

О жизни «последнего филолога античности», как его называли гуманисты, известно немного. Родился Исидор в 560 году в многодетной семье беженца из Картахены Северина. Fontaine J. Op.cit. С. 5. Семья происходила из знатного рода, о чем писал и Ж. Фонтен («famille, а la classe «sйnatoriale»), Fontaine J. Tradition et actualitй chez Isidore de Sйville. London: Variorum reprints, 1988. P. 376. а также придерживалась ортодоксальной религии. Brehaut E. Op.cit. P. 11. Его старший брат Леандр, получив блестящее образование, стал епископом Севильи. О его авторитете свидетельствует тесная дружба с самим папой римским Григорием Великим. Fontaine J. Isidore de Sйville et la culture classique … P. 740. У Исидора были ещё младший брат Фульгенций Фульгенций также связал свою жизнь с церковной деятельностью, став епископом Эсихи. и сестра Флорентина, Флорентина посвятила себя монашеской жизни. но именно статус старшего брата, по словам Э. Брейхета, способствовал его дальнейшей карьере. Леандр был популярен, как среди светской, так и среди духовной элиты, что в какой-то мере обеспечило Исидору лучшие условия для построения карьеры. Brehaut Ernest, Ph.D. Op.cit. C.11.

После смерти Леандра в 600 году Исидор занял почетную должность архиепископа Севильи. На возвышение епископов повлияла борьба ортодоксального христианства, к которому они принадлежали, и арианства, религии пришедших в Испанию готов. Таким образом, неприязнь между коренными жителями и готами во многом подкреплялась религиозными конфликтами. В связи с тем, что светская власть не могла защитить жителей от так называемых «пришельцев», люди искали поддержки у высшей духовной власти, авторитет которой возрастал.

Исидор Севильский был участником как местных соборов (II собор в Севилье в 619 г., III собор в Севилье, ок. 624 г.), так и общенациональных (в Толедо). Последним ярким событием в его жизни стал исторический IV Толедский собор 633 г., принявший 75 канонов, касающихся в том числе литургии, церковной иерархии, регламентации церковной жизни и мер против иудеев. Но главным событием IV Толедского собора стал последний, 75-ый канон, закрепивший статус королевской власти. Concilios visigуticos y hispano-romanos. // Ed. por J. Vives, T. Marin Martнnez, G. Martinez Dнez. Barcelona — Madrid, 1963; Марей Е. С. Энциклопедист, богослов, юрист: Исидор Севильский и его представления о праве и правосудии. М., 2014. С. 207 — 244. Все это говорит о громадном авторитете и влиянии Исидора. Епископ Севильи не просто присутствовал на соборе, но был его непосредственным председателем, поэтому принятые на нем решения — во многом его заслуга. Через три года после собора Исидор, будучи уже в преклонном возрасте, скончался.

Однако, несмотря на активное участие в политической жизни королевства, Исидор известен, прежде всего, как разносторонний писатель. В его творческой «копилке» можно найти произведения богословского содержания, Среди трудов богословского содержания следует назвать следующие: о толковании библейских имен — «De Nominibus Legis et Evangeliorum», о ересях — «De Haeresibus», о моральных наставлениях папы Григория Великого — «Sententiae», о церковных писателях — «De Viris Illustribus», о мировом порядке — «De Ordine Creaturarum», о деяниях отцов церкви — «De Ortu et Obitu Patrum», о церковной дисциплине — «De officiis ecclesiasticis»

Также Исидора волновали догматические проблемы христианства. В связи с этим, он создал произведения под названиями «Вопросы на Ветхий Завет» («De Veteri et Novo Testamento quastiones»), Книга о числах в Священном Писании («Liber numenorum qui in sanctis scripturis occurunt»), книга о содержании Священного Писания — «Prooemia». Будучи приверженцем ортодоксального христианства, Исидор демонстрировал неприязнь к другим течениям и ересям, особенно напряженными были его отношения с иудаизмом. Мысли на эту тему были воплощены в речи против иудеев — «Contra Judaeos». Ещё одним известным теологическим трактатом Исидора является труд под названием «Сентенции», состоящий из трех книг. Первая из них посвящена божественности, различиям между добром и злом. Вторая и третья представляют собой правила морали, а также наказаниям за её несоблюдение. философско-грамматического Среди работ философско-грамматической тематики особенно выделяются две книги «Дифференций» или «Различий» («Differentiae»), где Исидор пытается разграничить значения схожих по смыслу понятий, а также трактат по натурфилософии — «О природе вещей» («De natura rerum»). и лингвистического характера, Главное произведение лингвистического характера называется «Allegoriae». исторического Исторический трактат «О происхождении королей готов, вандалов и свевов» («De Origine Gothorum et Regno Suevorum et etiam Vandalorum Historia»), написанный Исидором, стал одним из основных источников по истории готов Западной Европы. Состоя в тесном контакте с представителями готской элиты, епископ включил в труд сведения о ближайших современниках, например, о короле Свинтиле (621−631 гг.). Исидором был создан ещё один исторический трактат — «Хроника» («Chronica»), написанная от основания мира до современных Исидору дней. и биографического жанра. Исидору принадлежит трактат «О сиятельных мужах» («De Viris Illustribus»), куда он поместил сведения о церковных писателях. Впоследствии труд был дополнен его другом Браулионом Сарагосским, который вписал его имя в перечень «сиятельных мужей», а также учеником Ильдефонсо Толедским, продлившим список богословов.

И все же, наибольший авторитет Исидору принесла его грандиозная энциклопедия «Этимологии, или Начала в 20 книгах». Она представляет собой посмертный труд Исидора Севильского, написанный в 620−636 гг., который так и не был завершен в связи с кончиной автора. Тот вид, в котором они дошли до нас, им придал друг и последователь Исидора Севильского — Браулион Сарагосский, Воронцов С. А. Указ. Соч. C. 37. по просьбе которого и был начат этот труд. «Этимологии», как это следует из названия, состоят из 20 книг, каждая из которых посвящена одной из областей знаний: риторике, грамматике, математике, географии и т. д. Первые две посвящены т.н. тривиуму — грамматике, риторике и диалектике. Третья книга посвящена т.н. квадривиуму — арифметике и геометрии, астрономии и музыке. Вместе эти дисциплины представляют собой комплекс под названием «семь свободных искусств», прочно вошедших в систему средневекового образования.

Остальные книги «Этимологий» охватывают дополнительные знания из различных сфер науки. Так, в них вошли сведения о медицине и человеческом теле в целом, церковным текстам и обрядам, камням и металлам, животным и птицам, пище и земледелии и т. д. Иными словами, «Этимологии» охватывают всё, что окружает человека: от строения его собственного тела до причудливых тварей, от основ ремесленного мастерства до христианской философии.

«Этимологии» представляют собой труд компиляционного характера. Он состоит из множества цитат, выписанных Исидором из трудов его предшественников. Таким образом, целью энциклопедии было не производство нового знания, а консервация имеющегося. Особенность «Этимологий» состоит в том, что Исидор не абстрагируется от наследия Античности, активно привлекая наряду с выдержками из библейских книг цитаты из текстов Цицерона, Вергилия, Овидия и многих других античных авторов. Зачастую при построении этимологий Исидор обращается к греческому языку, ориентируясь не только на смысловую составляющую терминов, но и их созвучие. Вероятно, таким образом, он подчеркивает преемственность эллинистического и римского мира. Сам же Исидор греческого языка не знал, заимствуя цитаты авторов греческого мира из трудов грамматиков.

Свое название «Этимологии» получили от основной методики сочинения. Исидор конструировал свое миропонимание путем словесных дефиниций. Согласно ему, для лучшего понимания сути вещи, нужно разобраться в происхождении её названия. Само понятие «этимология» означает «начало». Поэтому на протяжении всего труда Исидор начинает повествование о том или ином явлении не с его появления как такового, а с обозначающего его термина. Этимологический метод познания изобрел не Исидор. Задолго до него его использовали Гесиод, Платон, М. Веррий Флакк и др. Харитонов Л. А. «Исидор Севильский». Историко-философская драма // Исидор Севильский. Этимологии, или Начала в XX книгах. Книги I-III Семь свободных искусств. / Пер. с латинского, статья, примечания и указатели Л. А. Харитонова. Спб., 2006. С. 219. Таким образом, перед нами — обширный грамматический трактат, и цель Исидора — не рассказать о медицине, а дать определения медицинским терминам.

Исидор считал, что научное знание деградирует во многом из-за того, что происходит путаница в терминах. Поэтому он, как и в других работах, стремился разграничить понятия, привести примеры их употребления. Там же. С. 219. Если принять во внимание первую книгу «Дифференций"ё то станет очевидно, что проблемы употребления слов занимали Исидора всю жизнь. Как отмечает Е. С. Марей, эту работу можно назвать «предтечей «Этимологий», первой попыткой описать и объяснить мир с помощью грамматики». Марей Е. С. Грамматика и богословие в «Дифференциях» Исидора Севильского / Марей Е. С. // Вестник РГГУ. — 2013. — № 13. — С. 66−77. Так, в энциклопедическом труде можно обнаружить не только схожий метод повествования, но и целые отрывки из «Дифференций».

«Этимологии» появились благодаря, с одной стороны, настоятельной просьбе друга Исидора, Браулина Сарагосского; Brehaut Ernest, Ph.D. Op.cit. P.19. с другой — необходимости в условиях варваризации культуры сведения полученных знаний в единый компендий. Савинов Р. В. Исидор Севильский об образовании и интеллектуальной практике. [Электронный ресурс] URL: http://cyberleninka.ru/article/n/isidor-sevilskiy-ob-obrazovanii-i-intellektualnoy-praktike Проверено 23.04.2016. С. 94. Однако его задачей был не охват всего доступного ему материала, а отбор конкретных идей. Акцент на этимологии слов Исидор объяснял тем, что «мы быстрее понимаем вещи, когда нам известно происхождение их названий». Fontaine J. Tradition et actualitй chez Isidore de Sйville… P. 42.

«Этимологии» отражают как личную культуру Исидора, так и интеллектуальные и духовные формы испано-римской цивилизации конца VI — начала VII вв. «Этимологии» представляют собой не только научную ценность; это произведение высокого писательского искусства. Более того, письменная речь Исидора Севильского может восприниматься как некий феномен в развитии классического латинского языка. Gasti F. Op.cit. С. 10. О популярности труда свидетельствует тот факт, что любая библиотека стремилась приобрести хотя бы одну его копию. Porzig W. Die Rezensionen der Etymologiae des Isidorus von Sevilla. Vorbemerkung — Hermes.: 1937. Vol. 72, No. 2, pp. 129−170.

Рассматриваемая в настоящей работе IV книга «Этимологий» носит название «De medicina» и состоит из 13 частей: о медицине и её названии; о создателях медицины как науки и трех медицинских учениях; о четырёх жидкостях тела, острых и хронических болезнях; о болезнях, видных на поверхности тела; о лекарствах, медицинских книгах и инструментах; запахах, мазях и о начале медицины. Наибольший интерес в рамках настоящего исследования представляют главы о болезнях, где Исидор Севильский классифицирует их и комментирует.

Структура изложения материала в IV книге такая же, как в остальных: сначала епископ дает этимологию терминам (медицине, болезнями, врачебным инструментам и лекарствам), затем насколько возможно подробно описывает их, в случае болезней Исидор пытается также выстроить причинно-следственную цепочку и оценить их. При работе с IV книгой «Этимологий» особое значение в рамках настоящего исследования будут иметь описания болезней и комментарии Исидора к ним. Учитывая компиляционный характер работы, важную роль будет играть сравнение цитат, задействованных в «Этимологиях», с их оригиналами из других текстов. То, насколько самостоятельно епископ формулировал фразы, может многое сказать о его собственных воззрениях относительно болезней и всем, что с ними связано, а также приблизить нас к пониманию и восприятию недугов представителями вестготского королевства VII столетия.

История издания «Этимологий» длинна и интересна. Первым редактором был Браулион Сарагосский, которому, как уже было сказано, принадлежит разделение всего объема текста на книги. Дальнейшие их издания относятся уже к концу XV века. Так, в период между 1470 г. и 1522 г. «Этимологии» переиздавались 10 раз, что свидетельствует об их неиссякаемой популярности даже спустя столетия после создания. В настоящей работе использовалось издание 1911 года известного переводчика и оксфордского преподавателя конца XIX века Уоллеса Мартина Линдсея, которое и до настоящего времени не утратило своей актуальности. Издание построено на изучении большого количества рукописей и снабжается серьезным критическим аппаратом. Кроме того, это, пожалуй, единственное полное издание энциклопедии.

Жития как источник информации о болезнях

На протяжении всего Средневековья жития святых были одним из самых распространенных литературных жанров. Говоря об их месте среди всего пласта религиозной и церковной литературы, следует отметить, что они относятся к учительной книжности, то есть, направлены на обучение и просвещение. Источниковедение: учеб. пособие / отв. ред. М. Ф. Румянцева. — М.: Издат. дом НИУ ВШЭ, 2015. — 685 с. Парсамов В. С. История России. XVIII — начало XX века. — М.: Academia, 2007. С. 98. Жития призваны демонстрировать образец праведного образа жизни, внедрять в умы читателей необходимые модели поведения. Эталоном в них выступает сам святой, жизни и деяниям которого они посвящены. Здесь мы можем говорить о т.н. культе святых — необходимом почитании лиц, удостоившихся славы и уважения за праведную жизнь, святость и благочестие.

Исследователь Поль Фуракр в своей статье, посвященной попыткам Каролингов контролировать культ святых, ставит вопрос о том, как этот культ приживался. Он приходит к любопытному выводу о том, что для его установления и успешного функционирования святость должна стать источником социальной и политической власти, а культы должны получить широкое распространение по всей территории страны. Именно тогда, по мнению исследователя, можно говорить о культе как о чем-то масштабном. Fouracre P. The origins of the Carolingian attempt to regulate the cult of saints// The cult of saints in late antiquity and the Middle Ages. — New York: Oxford univ. press, 1999. P. 148. Он приходит к выводу о том, что именно VII век стал временем, когда святость примирилась с политической властью, и в этих отношениях святой выполнял роль посредника; Ibid. P. 165. божественность воспринимается уже как нечто неотъемлемое в жизни людей. Ibid. P. 150. Эта точка зрения позволяет делать выводы о том, как вообще воспринималась житийная литература раннесредневековой Испании, какая роль в ней отводилась самому святому, каковы были его социальные функции и что вкладывали люди в такие понятия, как чудо и исцеление.

Однако культ святых — изобретение не средневекового времени. Он появляется уже в поздней античности. По словам П. Брауна, культ святых имеет много общего с языческим почитанием героев. В то же время исследователь обращает внимание на существенную разницу между ними: в Античности живые стремились отделить себя от мертвых, в то время как христианство пропагандировало близость с ними. Браун П. Указ. соч. С. 16. Это проявлялось в том, что превозносилось почитание не только мертвых, но и мест, с которыми они так или иначе были связаны. Там же. С. 34.

Возникает вопрос о том, кто, зачем и для кого создавал жития святых. Как правило, рождались они в церковной среде, их авторами выступали священники, епископы. Однако, по словам А. Рановича, идея о написании житийной литературы вообще была выдумана не клириками. Потребность в культе мучеников возникла естественным образом, как только христианская община окрепла и приобрела материальную базу. Ранович А. Как создавались жития святых — М.: Госполитиздат, 1961. С. 65. Несомненно, создание культа святых была выгодна представителям духовенства — популярность праведной жизни возрастала, а вместе с ней и христианской веры в целом. Тем не менее, в распространении житийной литературы можно усмотреть и экономическую подоплеку. Как пишет А. Ранович, «пропаганда отказа от земных благ во имя небесного, потустороннего блаженства прямо служила интересам правящих классов, а для самой церкви монашеские идеалы послужили источником чудовищного обогащения за счет жесточайшей эксплуатации трудящихся монастырями». Там же. С. 65. Следует отметить также политическую важность житийной литературы. Дело в том, что культ святых был инструментом христианизации варваров. А. Ранович сравнивает местных святых с божками, которым поклонялись варвары. Именно потому, что такая внешняя форма культа был знакома, близка и понятна населению, христианизация проходила сравнительно безболезненно. Там же. С. 67.

Какова же была аудитория житийной литературы? Известный исследователь агиографических произведений Б. И. Берман склонен утверждать, что «образец жития предназначен для тех, кто меньше всех склонен в жизни реально подражать ему». Берман Б. И. Читатель жития: (агиографический канон русского средневековья и традиция его восприятия) / Б. И. Берман // Художественный язык средневековья [Сб. ст.]. — М.: Наука, 1982. С. 162. По мнению исследователя, составители житий не стремились привлечь внимание читателя новизной содержания или формы; Там же. С. 160. жития представляли собой лишь образцы поведения, которые для тех, кто и так вел праведную жизнь, были ни к чему. В этом случае, согласно Б. И. Берману, житийная литература была призвана создать и поддерживать определенное настроение, соответствующее христианским моральным нормам. Там же. С. 161. Иными словами, целью агиографии было создание конкретной эмоционально-нравственной атмосферы, по выражению Б. И. Бермана, «особого мирочувствования». Хотелось бы подчеркнуть, что исследователь делает акцент именно на нормативном характере житий. Если люди не хотели принимать и понимать идейную базу христианства, то они должны были располагать перечнем определенных правил, следуя которым, они могли бы полноценно жить в христианизировавшемся обществе, не нарушая его морально-этических и правовых рамок. Там же. С. 162.

В отличие от Б. И. Бермана, П. Фуракр указывает и другую цель агиографических произведений. По его словам, сохранилось множество житий, созданных не в церковной среде, но в аристократических семьях. Там жития играли роль развлекательной литературы, зачитываемой во время праздников. Fouracre P. Op.cit. P. 127−128. Таким образом, мы можем говорить о различных функциях житий: от пропагандистской и утилитарной до развлекательной.

П. Фуракр также сужает аудиторию, на которую рассчитана агиографическая литература. Так, он полагает, что возвышенный и сложный стиль многих житийных произведений свидетельствует о том, что они были предназначены не для широкого круга читателей. Ibid. P. 128. Иными словами, вопрос о том, кто являлся целевой аудиторией житийной литературы до сих пор дискуссионный.

Каковы же функции автора житийного произведения? Согласно Б. И. Берману, «в мире жития нет авторского голоса». Берман Б. И. Указ. соч. С. 181. Действительно, читатель настроен узнать о праведной жизни или мученичестве святого, его чудесных исцелениях и других добросердечных делах, а не о чьем-то взгляде на этот вопрос. Более того, житийная литература пишется по сложившимся канонам, где нет места выражению авторского мнения. Поучительный аспект произведения вводится посредством образа жизни святого, а не комментариев агиографа. Таким образом, функция автора — лишь рассказать о жизни святого. Там же. С. 181.

О специфике житий писал В. М. Лурье: «агиография существует только там, где есть культ, и только в целях этого культа». Лурье В. М.

Введение

в критическую агиографию — СПб.: Аксиома, 2000. С. 43. Более того, исследователь назвал её «важнейшим из церковных СМИ». Там же. С. 55. Действительно, действуя в среде людских масс, житийная литература выполняла роль инструмента пропаганды идей, необходимых в данный момент светской и духовной элите.

В.М. Лурье выделяет три фазы развития агиографической литературы. Первая характеризуется стремлением агиографов к наиболее достоверному изложению рассказов о мученичествах святых, что исследователь называет Passions historiques. В дальнейшем агиографический жанр постепенно начал переплетаться с панегирическим, вследствие чего в жития святых проникли многочисленные искажения. На третьей фазе развития окончательно складывается т.н. Passions йpiques — особый литературный жанр, в котором отчетливо звучат панегирические мотивы, уже доминирующие над достоверностью рассказа. Там же. С. 44. Образ мученика, свойственный агиографической литературе на первой фазе, трансформируется в образ народного героя, в чем проявляется её родство с эпическим жанром. Там же. С. 46. Однако между ними есть существенное различие: «эпос не может слагаться на злобу дня, а агиография — может и должна». Там же. С. 51. По словам В. М. Лурье, расцвет третьей фазы приходится уже на IV столетие, Там же. С. 49. из чего можно заключить, что рассматриваемой житийной литературе раннесредневековой Испании свойственны характеристики, которые ученый относит к третьей фазе развития агиографии. Таким образом, рассматриваемые жития могут дать нам «злободневную» информацию, т. е. такие сведения, которые интересовали читателей и слушателей жития и которые были знакомы им в повседневной жизни. Следовательно, описания недугов и болезней там должны быть относительно достоверными.

Информационный потенциал житийной литературы велик: из него можно выявить информацию не только о том, каков был быт людей, в частности святых, но и о том, какова была политическая ситуация в годы жизни святого, какие идеи пропагандировала церковь посредством житий. А главное — произведения позволяют узнать о свойственных тому или иному временному периоду врачебных практиках, которые освещаются как чудесные исцеления; о том, как воспринимались недуги, с которыми люди приходили к святому за помощью.

При работе с житийной литературой идентификация болезней представляет собой особую трудность. Дело в том, что далеко не всегда агиографы называют точный диагноз, с которым больной приходит к святому. В лучшем случае указывается локализация боли, в худшем — автор ограничивается наиболее общими замечаниями вроде «страдающий от тяжелой болезни» и т. д. Арнаутова Ю. Е. Колдуны и святые… С. 329.

Ю.Е. Арнаутова, изучая жития святых VII века, пришла к выводу о том, что большинство указанных в них болезней — не что иное, как симптомы, причем относящиеся к целому спектру болезней разной тяжести и характера. Там же. С. 329. Относительная неразвитость диагностики недугов в Средневековье породила сразу две проблемы. Первая заключается в том, что люди, приходящие к святому, могли назвать, по их мнению, неизлечимым заболевание, которое могло проходить естественным путем спустя некоторое время. Всё это объясняется отнюдь не ухищрениями тех, кто приходил к святому, или лукавством автора жития. Дело в том, что средневековая медицина не располагала средствами, которые позволяли бы безошибочно провести границу между смертельными и исцелимыми заболеваниями. Rousselle A. Op.cit. P. 16. Вторая проблема плавно вытекает из первой: исследователю предстоит мириться с фактом наличия довольно большой погрешности при диагностировании недугов и невозможности восстановления полной клинической картины. По мнению историка медицины А. Руссель, средневековым обывателям свойственна повышенная эмоциональность при столкновении с болезнью. Любые симптомы, похожие на те, что сопровождают неизлечимые недуги, вызывают своего рода истерию — страх перед тем, что человек находится при смерти. В связи с этим, неизлечимость болезни, с которой люди приходят к святым, зачастую лишь плод воображения. А. Руссель отмечает, что если теория с истерией оправдана, то большинство неожиданных исцелений святых можно объяснить без божественной и чудесной составляющей.

По словам Ю. Е. Арнаутовой, царившая в то время демономания «создала почву для того, чтобы подозревать в одержимости даже психически здоровых людей». Арнаутова Ю. Е. Указ. Соч. С. 121−123. Симптомы, описанные в источниках, позволяют говорить о том, что т.н. «одержимые» могли таковыми вовсе не быть. Схожие описания имеют эпилепсия и бешенство, а бред, исходящий из уст больного, может быть вовсе не голосом дьявола, а проявлением острой шизофрении. Там же. С. 121−123.

Таким образом, научные изыскания исследовательниц заставляют нас осторожнее интерпретировать житийную литературу на предмет того, о каких болезнях в них идет речь, и как именно их воспринимали в эпоху Раннего Средневековья. Несомненно, в житийной литературе велика доля вымысла и преувеличений, однако, следуя методу А. Руссель (т.е. исходя из той точки зрения, что описанные в житиях чудеса были реальной врачебной практикой, а исцеления — обычным медицинским лечением), постараемся выявить возможные заболевания, рассмотреть, какими словами авторы описывают недуг и что считают его причиной.

Житийная литература вестготской Испании представлена в виде четырех житий: св. Фруктуоза Браккарского, Дезидерия Вьеннского, братьев Меридских и св. Эмилиана.

«Житие св. Эмилиана-исповедника» было написано Браулионом, епископом Сарагосским, примерно в 636 году, то есть через 60 лет после смерти святого. В основу произведения легли воспоминания последователей и учеников Эмилиана. Причиной написания послужила просьба его младшего брата Фрунимиана, аббата монастыря в Сан Мильян де Сусо. О самом Браулионе следует сказать, что он был последователем и другом Исидора Севильского. Именно ему принадлежит первая редакция «Этимологий» и разбивка их на книги.

Святой Эмилиан (†574), о котором идет речь в житии, был одним из самых почитаемых святых Испании и считался покровителем Кастилии. Родился он в семье пастуха, чем занимался и сам. Должного образования он не получил, но прославился своей благочестивой жизнью. Долгое время Эмилиан жил в отшельничестве в горах, после чего был приглашен епископом Тирасоны Дидимием в качестве пресвитера. Однако активная благотворительная деятельность Эмилиана спровоцировала скандал, после чего святой был лишен сана. Собрав вокруг себя последователей, он основал монашескую общину, которой посвятил остаток своей жизни, скончавшись возрасте ста лет. Эмилиан совершил очень много чудес, причем, в отличие от других вестготских святых, продолжал творить их и после смерти. Браулион Сарагосский уделяет житиям святого (в т.ч. исцелениям больных) очень много внимания, вероятно, желая тем самым прославить святого. Вероятно, это также было обусловлено тем, что аудиторией жития Эмилиана были простые прихожане, для которых чудо было главным доказательством святости отшельника. Если наше предположение верно, то в житии св. Эмилиана должно было отразиться народное, обывательское восприятие болезни.

Житие Дезидерия Вьеннского написано единственным королем-агиографом — Сисебутом (612−621). Последний был преемником короля Гундемара (610−611) на престоле вестготского королевства. Сисебут был известен свой внутренней политикой, направленной на укрепление положения в отдаленных частях владений. Сисебут подчинил мятежных астуров, васконов, рукконов. На его счету были также успешные боевые действия с Византией. Сисебут был не только грамотным политиком — он проявил себя и в церковной сфере. Он стал продолжателем кампании Рекарреда I по насильственной христианизации евреев. Главное — Сисебут проявил себя в области культуры. «Житие епископа Дезидерия Вьеннского» — пожалуй, самое известное его произведение.

Св. Дезидерий (ок. 550 — 608) был выходцем из знатной галло-римской семьи, проживавшей в Отене. В 590 г. его пригласили на должность епископа Вьенны, однако через 13 лет из-за козней королевы Брунгильды он был смещен с должности и изгнан. Возвращенный обратно её внуком Теодорихом II (596 — 613), Дезидерий, тем не менее, оказался приговоренным им к казни — побиванию камнями. Его мученическая кончина была отмечена множеством чудес, среди которых смерть короля и его потомства стала восприниматься Божьей карой за их несправедливость и преступления. Считается, что при создании этого жития Сисебут преследовал политические цели. Главной злодейкой жития является королева Австразии Брунгильда, по вине которой святой и принял мученическую смерть. Вероятно, Сисебут написал это житие в подарок королю Нейстрии Хлотарю II, злейшему противнику Брунгильды, вскоре после казни королевы Дюмезиль Б. Королева Брунгильда. СПб., 2012. С. 389 — 390. Поскольку цель этого жития — очернить и демонизировать образ Брунгильды, жестоко расправившейся с Дезидерием, то внимания чудесам святого там уделяется не так много внимания. Скорее, творимые им чудеса подаются Сисебутом как необходимое доказательство его святости и появляются в житии как обязательный атрибут агиографического жанра.

О житие отцов Меридских известно мало. Авторство и дата написания произведения до сих пор остаются дискуссионными вопросами. Скорее всего, житие вышло из-под пера дьякона церковной школы св. Евлалии, расположенной в Мериде. В нем речь идет о святом Павле — греке по национальности и врачу по профессии, его младшем брате Фиделе и епископе Масоне. Житие Фруктуоза Браккарского — полностью анонимный трактат, однако зачастую его относят к творчеству Валерио Бьерцо. Дата создания жития также является спорной: изначально оно было помечено 665 годом, однако, как позже заметил исследователь М.С. Диас-и-Диас, её поставили постфактум, в то время как подлинное время создание приходится примерно на 680 г. Цит. по Lives of the Visigothic Fathers / translated and edited by A. T. Fear — Liverpool: Liverpool University Press, 1997. xxxvi. В обоих этих житиях чудеса исцеления упоминаются редко.

Вестготская правда

В качестве дополнительного источника в настоящей работе привлекается сборник действовавших на территории вестготского королевства VII столетия законов — Вестготская правда. Она сохранилась в двух основных версиях. Первая из них относится ко времени короля Рецесвинта (653−654 гг.). Более поздняя версия относится уже к 80-м гг. VII столетия (время правления короля Эрвигия), но и она изменялась и дополнялась вплоть до начала VIII в. включительно. Поздняя версия считается в науке основной. Вестготская правда (Книга приговоров): латинский текст. Перевод. Исследование. — Москва: Университет Дмитрия Пожарского, 2012. — 941, (1) с.Парал. загл., часть текста латин.- Текст док. пер. с латин., исп. — Библиогр.: с. 904−926 — На рус. яз. С. 12.

Вестготская правда состоит из двенадцати книг, которые включают в себя не только перечень наказаний за те или иные преступления (кражи и обманы, насилие и материальный ущерб), но и оговаривают такие ситуации, как заключение сделок, раздел земель и т. д. Наибольший же интерес в рамках настоящего исследования представляет собой одиннадцатая книга, посвященная больным и мёртвым, а также заморским торговцам. В её первом титуле содержатся восемь законов, регламентирующих деятельность врачей Толедского королевства. Они очерчивают правовые рамки, в которых целителям надлежало работать, что многое может сказать о восприятии врачей и их медицинских практик в обществе.

Цель и задачи

Обзор исследовательской литературы показал, что вестготское королевство на фоне других государств было обойдено вниманием исследователей. Медицинский аспект практически не затрагивался. Этим объясняется актуальность затронутой в настоящей работе проблемы.

Таким образом, предметом исследования является восприятие болезни в вестготском королевстве VII века. Объектами исследования, в данном случае, можно назвать «Этимологии» Исидора Севильского и житийную литературу раннесредневековой Испании.

Целью исследования является ответ на вопрос: как воспринималась болезнь в Толедском королевстве VII столетия? Для достижения поставленной цели необходимо решить ряд взаимосвязанных задач:

• 1) Рассмотреть описание и характеристику болезней в IV книге «Этимологий».
• 2) Реконструировать упомянутые в житиях заболеваний и способов исцелений. Здесь особое внимание следует уделить эпитетам и метафорам, описывающим болезнь. В дальнейшем это позволит делать выводы о восприятии болезни обывателем вестготского королевства. Структура работы соответствует поставленным задачам.