Введение: исследования мужских репродуктивных мотиваций

Основной задачей статьи является анализ дискурсивных стратегий построения и интерпретации женщинами репродуктивных решений и репродуктивного поведения мужчин в ситуации бесплодия одного или обоих членов пары мужчина-женщина и возможности применения репродуктивных технологий Вспомогательные репродуктивные технологии (ВРТ) основаны на медицинских манипуляциях, позволяющих получить зачатие человека вне организма матери. При этом может использоваться генетический материал как будущих социальных родителей, так и доноров (спермы и/или яйцеклетки); если основной проблемой является отсутствие/ несостоятельность матки, вынашивать ребенка может так называемая суррогатная мать. Анализ ведется в рамках конструктивистской парадигмы. Предметом интереса автора является социально сконструированное знание о механизме принятия репродуктивных решений партнерами, и прежде всего интерпретация женщинами поведения и мотиваций мужчин в этой области.

Под дискурсивными стратегиями мы здесь понимаем деятельность по проблематизации участницами форума актуальных способов моделирования реальности в речевых практиках в Интернете. Исследование показало, что представления женщин, обращающихся к помощи врачей, чтобы иметь детей, о мотивациях и механизме репродуктивных решений своих партнеров-мужчин дополняют и обогащают высказанные ранее другими авторами идеи. Однако в целом вся эта область пока изучена недостаточно.

Тем не менее определенные выводы уже можно сделать. Некоторые авторы утверждают, что отцовство мало что добавляет к гегемонной маскулинности в ее современном варианте, мужской успех в жизни сейчас в заметно меньшей степени измеряется наличием у мужчины детей по сравнению с традиционным обществом [12].

Большое значение имеют и окружающие условия, т. е. сопоставление ресурсов, которыми человек располагает, и ожидаемой отдачи от детей. Вариации в степени отцовской вовлеченности связаны с самооценкой себя как сексуального партнера. Чем она выше, тем менее интересно вовлекаться в отцовство конкретного ребенка с конкретной женщиной [5].

C другой стороны, мужское отношение к беременности влияет на женские ощущения по ее поводу до, во время и после нее, а также на суммарный коэффициент рождаемости в мировом масштабе [7]. Мужские пронаталистские желания влияют на женское поведение и связаны с концепциями маскулинности во многих традиционных обществах, где количество сыновей влияет на статус мужчины и является одним из существенных элементов его жизненного успеха в целом [1].

Но культурно обусловленные представления могут играть и противоположную роль — «мачизм» в Колумбии, например, означает право мужчины настаивать на аборте или безнаказанно покинуть забеременевшую от него женщину. Мужчины в городах в условиях более равномерного распределения обязанностей по обеспечению дохода семьи и по уходу за детьми более кооперативны при принятии решений о рождении или нерождении детей, в отношении к отцовству как практике и выбору числа детей в семье [7].

Традиционно отцовская роль имела отношение к распределению и доступности сексуальных и экономических ресурсов, была связана с обеспечением сообщества новыми членами, а также с тем, чтобы эти дети вырастали во взрослых с достаточным для данного общества потенциалом.

На индивидуальном уровне это можно свести к генам (продолжению рода) и ответственности (прежде всего за выживание и элементарную социализацию детей). Важно также, какие именно социальные нормы в отношении отцовства транслировались мальчику в детстве и как он их воспринял [12].

В современных обществах эти нормы весьма размыты [13]. Что касается мужского бесплодия, исследования показывают, что оно негативно влияет на маскулинность, так как ассоциируется еще и с импотенцией. В некоторых обществах (Индия) это ведет к предпочтению донорской спермы усыновлению, особенно если жена согласна скрывать факт применения донорской спермы. В других культурах (например, Канада) донор спермы может восприниматься как соперник-победитель [7].

Часто бесплодие приводит к «уходу» мужчины в другие «составные части» гегемонной маскулинности в поисках компенсации — в работу или «коллекционирование» любовных побед. На опыт переживания мужчинами бесплодия также влияет нормативная недопустимость у них сильных эмоций, в результате в большинстве стран мужчинам очень трудно найти язык для выражения своих мыслей и чувств в этой области и людей, с кем они могли бы это обсуждать [7].

Суммируя, можно сказать, что в обществах, еще не прошедших через демографический переход, отсутствие детей для мужчины является социальной и экономической проблемой, а в постпереходных — скорее личной и психологической. Но это несколько упрощенная модель, в реальности репродуктивные стратегии мужчин, в том числе и в случае бесплодия, варьируются в контексте конкретных обществ и различаются у отдельных людей, хотя исторические изменения, безусловно, также существуют.

Исследование репродуктивного здоровья ЮНФПА-Росстата [3] продемонстрировало, что бесплодием в той или иной мере охвачены 5—6% россиян. При этом ВРТ в России пока обеспечивает всего лишь менее чем 1% ежегодной рождаемости.