Перейдем теперь к анализу лирического произведения грузинского поэта Мирзы Геловани

Мирза Гедеонович Геловани родился 2 марта 1917 г. в грузинской деревне, а в 1936 г. переехал в Тбилиси. Девятнадцатилетний поэт работал корректором в газетном издательстве, совмещая эту деятельность с поэтическим творчеством, а позже был принят в Союз писателей. Талант молодого поэта был отмечен патриархом грузинской поэзии Галактионом Табидзе, а также грузинским писателем Константином Гамсахурдиа. В 1939 г. М. Геловани был призван в армию, а в 1944 г. погиб в танковом сражении в Белоруссии, будучи одним из лучших боевых командиров. Поэт прожил всего 27 лет, войдя в историю героем войны и одним из ярких явлений в мире поэзии.

Творческим наследием М. Геловани стали 37 стихов о войне и переписка с семьей — родителями и сестрами, с которой он навсегда простился, уходя в армию. До последних дней, как следует из писем, поэт жил надеждой на возращение в Грузию и воссоединение с семьей. Военная лирика М. Геловани вобрала в себя все глубинные переживания молодой, страстно мечтающей жить души и при этом силу духа воина, готового отдать жизнь за мирное счастье своих близких30.

Стихотворение «Жди меня» было им написано в 1942 г. Это — пять четверостиший о любви, надежде и верности. Множество образов Грузии говорит о глубочайшей тоске поэта по родным местам, своему народу, семье, традициям, которым нет места на войне. Поэт мечтает стать «витязем, пришедшим с гор», о звуках зурны31, «знойном маджари» 32, свадебном торжестве, на котором будет вся его семья и все друзья. Тем не менее, несмотря на затронутые темы семьи, дружбы, Родины, это стихотворение является личным обращением поэта к женщине. Рассмотрим подробнее, к кому обращается поэт в этом стихотворении.

В первом же четверостишии поэт так обращается к женщине: «Родная», повторяя это обращение и в четвертой строке второго. Страстные обещания поэта принести ей в дар и небо, и горы наводят читателя на мысль о том, что поэт обращается к своей возлюбленной. В последнем, пятом, четверостишии поэт прямо говорит о свадьбе и читатель убеждается в том, что стихотворение обращено к невесте поэта.

Очень интересен ритм этого стихотворения — оно начинается страстно, экспрессивно, когда поэт говорит о том, как он вернется с победой, как преодолеет все преграды, как устроит небывалый праздник. Он как будто летит сквозь пространство и время, и нет в мире сил, неподвластных победителю: «Развею я туманы и дожди… Сниму я небо, раскачаю горы…». И тут темп снижается, поэт рисует мирную картину спокойной жизни грузинских девушек, сами слова: «…и ты услышишь медленные песни…», к которым прибавляется музыка: «…зурна начнет твою улыбку славить…» погружают читателя в умиротворенную атмосферу семейного праздника. Но со словами «…басом отзовется барабан…» воображение возвращает поэта в военную реальность и он ставит выразительное многоточие перед заключительным четверостишием, которое звучит как клятва, которую поэт дает невесте взамен лишь на одно — она должна не уставая ждать. Окончание стихотворения как бы возвращает читателя к его началу, замыкая круг — ритм последней строки согласуемтся с ритмом первой, таким образом, создавая иллюзию бесконечности надежды на скорое возращение поэта.

Страстная тоска поэта-воина усиливается и тем, что он понимает, как нелегко невесте его ждать, не зная даже, жив он или нет. «Своей улыбкой залечу все раны…», «…о юности, что скрылась в поднебесье» — этими символическими образами поэт говорит, что знает и ощущает, как больно и трудно любимой женщине, сколько мужества ей необходимо, чтобы ждать его; он сожалеет о молодости, предназначенной для праздника, но украденной войной. В то же время поэт обращается к ней со страстной мольбой: «ты только жди меня, родная, жди» — сколько горечи и отчаяния в этом повторе: жди … жди!

Верит ли поэт в то, что невеста его дождется? Поэт говорит, что когда вернется, то соберет «…друзей легко и скоро», не сомневаясь в том, что друзья его дождутся и останутся друзьями. Но друзья — мужчины, такие же воины, как и поэт, и невозможно сравнивать их ожидание фронтового товарища с ожиданием любящей женщины. И все же нотки сомнения в том, что невеста останется невестой поэта, проскальзывают в микроконтексте стихотворения. Сомнения поэта, однако, относятся не к чувствам невесты, а заключаются в том, достанет ли у нее сил его ждать, поскольку поэт понимает всю мучительную глубину ожидания и в чем-то даже принимает на себя за это вину.

Символически развеивая «…туманы и дожди…» поэт как бы стирает слезы невесты, обращая их в прошлое, обещает залечить все ее душевные раны, лишь бы она дождалась его. Очень символичным является этот образ — вернувшийся с войны поэт, возможно раненый, и израненная ожиданием душа его невесты. В последнем четверостишии поэт грозно призывает небеса в свидетели верности его невесты: «…На скатерти небес я справлю свадьбу, Но чтоб ее не омрачила ложь…». Так поэт говорит, что само провидение благословляет союз вернувшегося воина и его верной невесты. Но что, если она не дождется? Словами «Мне лишь одно вдали хотелось знать бы, Что ты меня не уставая ждешь» поэт ясно говорит о том, что только верность невесты поможет ему преодолеть все тяготы войны и вернуться домой, что и она в ответе за их общую судьбу. Превращая его слова в отрицание, мы можем сделать вывод, что поэт не вернется, если невеста не будет его ждать.

Поэт готов положить к ногам невесты целый мир в награду за подвиг верности и ожидания, потому что ее любовь является той единственной нитью, что связывает поэта на войне с его мирным прошлым и дарит надежду на его, прошлого, возрождение. Любовь и верность невесты дают ему небывалые силы в бою, дают смысл сражаться за победу, любовь и верность невесты для поэта и лекарство, и награда, и оружие. Отправляясь в бой, он должен знать, что где-то есть та, которая приносит в жертву юность ради того, чтобы он жил и когда-нибудь вернулся к ней. Именно подвигом считает поэт то, что невеста ждет его и призывает ее таким образом вместе сражаться за победу, за его скорейшее возвращение, за созидание нового, совместного счастья. И возникает почти парадокс: слабая женщина становится самым сильным союзником мужчины-воина, основой силы его духа, смыслом его борьбы за мир.

Это краткое толкование стихотворения М. Геловани «Жди меня» приводит нас к выводу о смысле этого произведения. По нашему мнению, М. Геловани говорит о любви и верности женщины как об источнике, основе боевого духа воина, наполняющей его участие в сражениях глубинным смыслом. Только живительный источник женской любви питает силы и мужество воина, и если иссякнет источник — воин потеряет силу. Таким образом, женская любовь есть необходимое условие победы, а значит, любовь является залогом мира.

Обратимся теперь к лирическому произведению татарского советского поэта со страшной судьбой Мусы Джалиля «Любимой» .

Муса Джалиль родился 2 (15) февраля 1906 г. в Оренбургской губернии. Получил теологическое образование в медресе, также изучал литературу, рисование и пение, а в 1931 г. окончил Литературный факультет МГУ. В 1931;1932 гг. он редактирует татарские детские журналы, издававшиеся при ЦК ВЛКСМ, а с 1933 г. Муса Джалиль работает заведующим отделом литературы и искусства татарской газеты «Коммунист», выходившей в Москве. В 1939;1941 гг. поэт является секретарем Союза писателей Татарской АССР и одновременно заведующим литературной частью Татарской оперной студии при Московской консерватории, а также пишет либретто для опер.

Творческая жизнь Мусы Джалиля началась в возрасте 10−13 лет, когда он написал свои первые стихи, а в 1919 г. состоялась первая публикация его лирического произведения. Поэт издал несколько сборников стихов, написал либретто к четырем операм, несколько поэм, посвященных темам борьбы и революции.

В 1941 г. Мусу Джалиля призывают в армию и 26 июня 1942 г. он, тяжело раненый в бою, попадает в плен; находясь в лагере для военнопленных он ведет активную подрывную деятельность. Предательство неизвестного провокатора привело к цепи трагических событий, раскрывших деятельность советских патриотов в составе легиона «Идель-Урал» и повлекших арест сорока человек, в том числе, как особо опасного, и Мусы Джалиля. После года пребывания в тюрьме гестапо в берлинском районе Моабит Муса Джалиль был казнен на гильотине.

Особенно трагичной является борьба поэта в тюрьме за сохранность написанных им стихов, получивших название «Моабитская тетрадь» по названию берлинской тюрьмы Моабит. Умещавшуюся в ладони самодельную записную книжку Муса Джалиль смог скрыть от гестапо и передать ее сокамернику Андре Тиммермансу, который после освобождения передал стихи в посольство СССР. В 1957 г. Мусе Джалилю была посмертно присуждена Ленинская премия в области литературы и искусства, а в 1968 г. о Мусе Джалиле был снят фильм «Моабитская тетрадь» 33.

Вошедшее в «Моабитскую тетрадь» стихотворение «Любимой», посвященное Амине-ханум, жене поэта, написано М. Джалилем в сентябре 1943 г., почти сразу после заключения в тюрьму гестапо. Это острое, горькое прощание человека, прекрасно понимающего, что происходит с ним и ждущего страшной смерти, но хранящего слабую надежду на освобождение.

Хронотоп стихотворения исключительно сложен — поэт перемещается от мыслимого будущего, в котором даже память о нем утрачена, к будущему, в котором его неминуемо ждет смерть. Затем он обращается к прошлому, в котором любовь хранила поэта от смерти, и к прошлому, в котором он «…падал … но клятвы… ничем не запятнал» и, наконец, снова к будущему, в котором есть надежда на жизнь, возрожденная силой любви. Поэт сознательно избегает акцентировать внимание на настоящем, как бы обесценивая его, стремясь его не замечать и не знать. Кроме этого, почти в каждой строке стихотворения присутствуют образы пути, дороги, движения — поэт хочет знать, каков уготованный ему путь, суждено ли ему уйти в небытие или вернуться к любимой. В этом стихотворении поэт находится между прошлым и будущим, между небом и землей, между жизнью и смертью.

Тема смерти, противопоставляемой любви, прослеживается с самой первой строки стихотворения — символы затянувшихся травой следов и дорог прямо отсылают воображение читателя к могильным холмам. Поэт мысленно является любимой во сне, одетый в черное, как призрак, как дух погибшего солдата, растворяющийся в черноте ночи, и потом прямым текстом говорит: «…убедит тебя, что „нет его“ …», полностью уходя в небытие уже даже из ее памяти. А вместе с памятью о нем уходит и ее любовь. Здесь в стихотворении следует сложнейший переход, замыкающий логический круг между причиной и следствием — смерть побеждает поэта, когда исчезает любовь, но любовь исчезает тогда, когда умирает поэт. Разорвать порочный круг может только вера и надежда любимой на его спасение, любовь такой силы, которая преодолевает смерть.

На первый взгляд, не вполне понятными являются слова поэта: «Я был силен, покуда ты ждала… и падал я …». Почему же поэт сначала говорит о любви к нему в прошедшем времени: ждала, не брала, хранила и тут же переходит к будущему: надейся, люби, приду? Если любимая не разлюбила, не забыла поэта, то какая страшная сила смогла почти победить его, надежно защищенного талисманом любви? Обращаясь к началу стихотворения, мы можем предположить, что бремя ожидания, явления призрака во сне, утрата веры не сломили, но ослабили на мгновение любовь к поэту и в этот миг слабости любимой он был повержен врагом. Однако, такое толкование означает, что поэт винит любимую в том, что она не смогла защитить его, что, безусловно, не является истиной. Подсказкой в разрешении этого вопроса является многократное повторение слов «быть может», «как будто». Поэт непрестанно думает о любимой, думает о том, ждет ли она его, любит ли по-прежнему и тогда он строит страшные догадки, что неизвестность, бремя ожидания и безжалостное время уже стерли его образ в ее памяти, что не под силу оказались испытания и любовь ушла, обессилив его и лишив защиты. И мы приходим к выводу, что сам поэт, переживая сомнения в силе чувства любимой, поддается слабости и это сомнение лишает силы «любви волшебный талисман» .

Многозначительной подсказкой являются и слова поэта «И падал я». Всего три слова, но сколько разных толкований они содержат! Понимая слова буквально, можно предположить, что речь идет о падении солдата в походе. Более сложное понимание позволяет сделать предположение, что поэт в такой словоформе подразумевает «пал на поле боя», но он еще жив, он обращается к любимой, как человек, смотрящий в глаза смерти, но живой. Быть может, поэт падал в том смысле, что совершил что-то недопустимое, роковую ошибку? Но нет, он прямо говорит, что «…клятвы: „Поборю!“ — Ничем не запятнал я на войне…». И тогда остается последнее, самое глубокое, и, на наш взгляд, самое верное толкование: поэт падал духом, усомнившись в силе духа любимой. Тогда становится понятным и возрождение его надежды: упав духом, поэт напоминает себе, почему он оставил любимую, почему она страдает, ожидая его — он дал клятву вернуться к ней с победой, защитить и спасти ее от неминуемой гибели. Он не имеет права нарушить клятвы, не имеет права на предательство и единственный его путь, чтобы сдержать обещание — путь солдата. И тогда поэт вновь наполняется верой в любовь и дарит любимой надежду: «…Но ты надейся и люби меня, И я приду…» .

Стихотворение «Любимой» является, на наш взгляд, одним из наиболее сложных для герменевтического анализа, поскольку смысл его скрыт между строк и истинное понимание произведения — его философского смыла приходит только в процессе длительного движения по герменевтическому кругу. Поэт затрагивает не только темы любви, но и глубинные, психологические переживания разлученных любимых, чувства вины, долга и ответственности. На первый взгляд, может показаться, что поэт упрекает, винит любимую в том, что любовь ее перестала быть талисманом и это она обрекает его на смерть. Но при дальнейшем анализе мы видим, как несправедливо это предположение — поэт сам страдает от сильнейшего чувства вины перед любимой за то, что покинул ее. Он разрывается между чувством долга солдата и стремлением избавить любимую от страданий разлуки и, самое главное, от страданий неизвестности.

Поэт понимает, что ждать, не зная даже, жив ли он — тяжелейшее бремя для его любимой. Он как бы ищет в себе силы отпустить ее, снять с нее ответственность, превратившую любовь в долг ожидания, но он слишком нуждается в ее любви, чтобы выжить, для него «…быть может, нету ничего сильней» и осознание этого только усиливает чувство вины поэта. Тогда он представляет, как сложится его судьба, если любимая забудет его, не сможет больше ждать, и чем больше поэт представляет это, тем сильнее понимает, как нужна ему ее любовь. Он движется по кругу от чувства вины перед любимой к желанию отпустить ее; затем к уверенности в том, что она его забыла и к отчаянию перед надвигающейся смертью; а затем поэт вновь вспоминает о долге солдата и понимает, что нет его вины в разлуке и тогда он снова просит любимую ждать, надеяться, любить.

Важнейшим для понимания смысла стихотворения аспектом является неизвестность и неопределенность, но именно она и является источником всех сомнений и слабостей поэта и его любимой. Как было отмечено в самом начале анализа стихотворения, поэт сознательно избегает настоящего, что только усиливает страшное, разрушительное чувство неопределенности. Поэт не знает, любит ли, ждет ли его любимая. Любимая не знает жив ли он, ждать ли ей его. Поэт не знает, имеет ли он право просить любимую ждать его, виновен ли он в ее страданиях. Любимая не знает, может ли она хотя бы надеяться узнать судьбу поэта, но поэт сам не знает своей судьбы, он не знает, жива ли любовь и потому сам не знает, жив он или мертв. И вновь, как и в лирических произведениях Б. Богаткова и М. Геловани, только сила «волшебного талисмана любви» может повернуть путь поэта в сторону жизни, только «…любовь — залог спасенья…» .

Таким образом, глубинным смыслом стихотворения М. Джалиля «Любимой» является то, что в разлуке любовь только тогда обретает спасительную силу, когда любящие взаимно верят в силу любви, вместе лелеют надежду на воссоединение и не оставляют места сомнениям, хотя бы даже из самых благородных побуждений.

Итак, нами был выполнен краткий анализ трех лирических произведений поэтов-фронтовиков, посвященных теме любви. Три поэта разного возраста и разных этнических культур, каждый по-своему, но все же удивительным образом схоже говорят о любви — как о высшей, созидающей и спасительной ценности. Любовь для солдата на войне — единственная связующая нить между жизнью и смертью, поэтому за любовь он сражается — потому что любовь есть сама жизнь. Все поэты обращаются к проблеме воинского долга и ответственности солдата за расставание с любимой, за тяготы ожидания. Солдат сражается с врагом, а любящая женщина сражается с неизвестностью и неопределенностью, убивающими любовь. И солдат, и любимая им женщина, сохраняя любовь, веру и надежду, вместе совершают подвиг во имя победы, приближая её.

Таким образом, нами выявлено главное противоречие темы любви в лирике поэтов-фронтовиков, заключающееся в противоречии между долгом мужчины защищать любимую женщину и исполнением этого долга ценой расставания и мучительной неизвестности пути солдата, который может привести как к гибели, так и к победе. И только сила любви способна сохранить жизнь солдата, спасая и его, и возлюбленную, и саму любовь.