Современные Тарханы. 
Лермонтов и его деятельность

Войти в стоящий на полугоре усадебный дом, подняться по внутренней деревянной лестнице на второй этаж и через две лермонтовские комнаты выйти на большой балкон — и вот оно, это село, старые Тарханы, современное Лермонтово, дымится в утренний час за прудом, который во влажных осоках, поросший тростником, камышом и рогозом, лег в извилистые берега, дремлет, не отошедший от ночного сна.

За плотиной, справа, где глубокий сырой овраг, бочаги и ржанцы, в ту пору, когда порозовеет от утренних лучей вода, снимется пролежавший ночь на травах и влажной земле туман, снимется, разрыхлится, поплывет, цепляясь за кусты и ветлы, низко продымит над полями.

Посмотришь в противоположную сторону. За вязами и кленами, отгороженный гривой ставших по гребню сосен, там южный скат горы; к пруду и к дороге он порос яблонями и вишнями. В откос горы уступом вошла вытесанная в грунт ровная площадка. Средний сад — «сад с разрушенной теплицей». Площадка — место этой старой теплицы.

Где прилегающий к дому парк сходит к пруду, там, по спускам, «аллеи темные». В них сумеречно, прохладно. В вечерние зори здесь повиснет рассыпчатая волна янтарного света и станет понемногу гаснуть в лиственных тенях. Осенью на дорожки упадет желтый лист: восковой — клена, пильчатый — вяза, медный — дубовый, и будет лежать, пахнуть горечью, шуметь под шагами.

Память о первой любви

Что же случилось в этих родных местах, где старый дом, спящий пруд, где разрушенная теплица и темная аллея? Почему они так дороги поэту? Оказывается, это не только воспоминания о беззаботном детстве, но и память о первой любви.

И странная тоска теснит уж грудь мою:

Я думаю об ней, я плачу и люблю,.

Люблю мечты моей созданье.

С глазами, полными лазурного огня,.

С улыбкой розовой, как молодого дня.

За рощей первое сиянье.

Первую, еще детскую страсть Лермонтов пережил на Кавказе в 1825 году, когда побывал там в возрасте десяти лет. Вернувшись в Тарханы, он подолгу и часто вспоминал свою раннюю любовь.

Обо всем, что случилось с ним на Кавказе, Лермонтов рассказал сам в одной из своих записей. Вот строки из нее. «Кто мне поверит, что я знал уже любовь, имея 10 лет от роду? Мы были большим семейством на водах Кавказских…» «Это была страсть, сильная, хотя ребяческая: это была истинная любовь: с тех пор я еще не любил так». «Горы кавказские для меня священны…» «Белокурые волосы, голубые глаза…» .

«Есть место, где я буду отдыхать»

Последний раз Лермонтов приезжал в Тарханы зимой 1836-ого года. Умер он в 1841-ом году в Пятигорске, был застрелен на дуэли. Там его сначала и похоронили, у подножия Машука. В Тарханы прах поэта был перевезен весной 1842-ого года в свинцовом гробу и положен у родного предела, как предсказал ранний грустный стих:

…Я родину люблю.

И больше многих: средь ее полей.

Есть место, где горесть начал знать;

Есть место, где я буду отдыхать…

Лермонтов понимал, что он не в силах изменить этот мир, но и никогда не сможет с ним примириться, и поэтому он был обречен существовать в непрерывной борьбе с жизнью и с самим собой. Его стихи невероятно грустные и наполненные горечью, и в то же время гениальные, как будто эти откровения ему подсказаны свыше. Дальнейшая судьба Лермонтова была предрешена, потому что он был пророк, а Россия расстреливает своих пророков. Два гения, два пророка — и одинаковая судьба: смерть от пули, пущенной безжалостной рукой:

Лермонтов покоится в Тарханах и по сей день. Каждый день к его могиле приходит множество людей. Потомки чтят память великого поэта.