Домашнее (семейное) сексуальное насилие в отношении детей

Домашнее (семейное) сексуальное насилие в отношении детей

сексуальный насилие семья несовершеннолетний Научно-практическая конференция «Оказание психологической помощи жителям мегаполиса: актуальные проблемы, новый опыт», Москва, 2012, стр. 34−47.

На сегодняшний день сексуальное насилие в семье является широко обсуждаемой темой среди специалистов различного профиля — юристов, социальных работников, психологов, врачей. Сексуальное насилие в семье в отношении детей долгое время было закрытой областью, и до настоящего времени существует в социуме сопротивление обращению к этой проблеме.

Исследования дают широкий разброс результатов относительно распространенности семейного сексуального насилия в отношении детей. По данным М. Либскомб, И. Сарах, Дж. Христофис (M. D. Lipscomb, J. Sarah, G. Christophis, 1993), распространенность сексуального насилия в детстве над женщинами в разных странах колеблется от 7 до 36%, а над мужчинами — от 3 до 29%. В последние годы в Европейских странах эти цифры колеблются от 6 до 62% применительно к девочкам и женщинам и от 3 до 31% - к мальчикам и мужчинам. В нашей стране показатели еще более противоречивы. Согласно результатам исследований около 70% детей, подвергшихся сексуальному насилию, испытывали сексуальные действия со стороны родственников и знакомых, 28% - со стороны родителей и опекунов. Существуют также данные о том, что «группой риска» в отношении семейного насилия являются усыновленные или взятые на воспитание дети. Несогласованность исследовательских данных, в том числе и статистических, обусловлена также и отсутствием универсального представления о том, что считать сексуальным насилием.

Семейное сексуальное насилие в отношении детей — это вовлечение ребенка с его в согласия или без такового прямые или непрямые действия сексуального характера со взрослыми или старшими по возрасту кровными и некровными родственниками с целью получения последними сексуального удовлетворения или выгоды.

Под сексуальным насилием над детьми понимается широкий спектр проявлений сексуальной активности: предложения сексуального характера, сексуальные ласки, демонстрация гениталий, открытая мастурбация взрослого или более старшего по возрасту ребенка, оральный сексуальный контакт, вагинальное или анальное проникновение каким-либо предметом, включая пальцы или пенис, демонстрация порнографии и использование ребенка в порнографических целях, принуждение ребенка к сексуальному поведению с животным, вуайеризм, сексуальная эксплуатация ребенка с коммерческой целью — получение выгоды в денежной или иной форме.

В Институте интегративной семейной терапии, клинической базой которого является Детская психиатрическая больница № 6 г. Москвы, в 2002 году была создано направление по изучению насилия в семье, в том числе и сексуального. Часть семей, переживших сексуальное насилие, обратились непосредственно за психологической консультативно-реабилитационной помощью, другие «проходили» через больничную судебно-психиатрическую экспертизу, как потерпевшие по уголовным делам, связанным с сексуальными злоупотреблениями в семье. Более десятка детей, из наблюдавшихся семей, были стационированы в Детскую психиатрическую больницу N 6 г. Москвы в связи с теми или иными нарушениями психики, связанными с пережитым насилием. Психотерапевтическая работа проводилась в условиях стационара или амбулаторно, и имела различную продолжительность от однократных консультаций до многократных еженедельных встреч (сессий). Реабилитационная работа проводилась на разных временных этапах относительно произошедшего в семье насилия.

Семьи, в которых ребенок проходил как потерпевший по уголовному делу, связанному с сексуальным преступлением, были обследованы однократно в виде семейно-диагностического анализа показаний свидетелей и беседы с членами семьи и потерпевшими. Представленные ниже материалы являются как отражением данных литературы (в основном, психоаналитически ориентированной), так и результатами собственных наблюдений, возникших в рамках системного подхода.

Исторически первым основным аспектом изучения были инцестуозные отношения «отец — дочь», которые описаны в литературе наиболее полно. В общественном сознании и СМИ проблема насилия представлена в очень усеченной форме «ужасов отдельного случая». Существует много мифов о проблеме домашнего (семейного) сексуального насилия в отношении детей, таких как: насилие имеет место только в социально неблагополучных семьях. Лишь недавно был развенчан этот миф о том, что инцест имеет место только в социально неблагополучных семьях. По мнению И. С. Кона, совращение несовершеннолетних, сексуальные домогательства существуют и всегда существовали на всех социальных, экономических и культурных уровнях общества.

Сравнительно мало изучены другие формы сексуального насилия. Основное внимание уделяется половым преступлениям против женщин и девочек, недостаточно информации о последствиях сексуального насилия для мальчиков. Это создает ложное представление о редкости сексуальных посягательств против лиц мужского пола и об отсутствии у этих преступлений тяжелых последствий. Но для детей младше 10 лет вне зависимости от пола высок риск подвергнуться сексуальному насилию со стороны взрослых близких родственников.

До сих пор считается, что самые распространенные типы инцеста — это инцесты «отец — дочь», «отчим — дочь». Другие авторы уверены, что наиболее встречаемы инцесты «брат — сестра» либо «дядя — племянница». Самый редкий инцест — «мать — сын».

Инцест «отец — дочь» наиболее травматичен. Исследование выявило, что более 54% сексуально используемых отцами девочек находились в крайне неудовлетворительном эмоциональном состоянии. В сравнительном анализе ту же степень эмоционального расстройства обнаружили только 25% девочек, которыми сексуально злоупотребили другие члены семьи. Более чем в два раза у первых встречаются длительные последствия. Тяжесть инцеста данного типа объясняются следующими факторами: отцы чаще, чем другие родственники вовлечены в пенисно-вагинальные проникновения (18% против 6%); отцы гораздо чаще других используют силу (хотя в целом подобного рода действий всех мужчин было крайне мало, домашнее сексуальное насилие в отношении детей сравнительно редко сочетается с физическим насилием) / D. Russell /.

В литературе этот инцест часто объединен с инцестом «отчим — дочь». В прошлом в США многие преуменьшали серьезность сексуальных злоупотреблений отчимом, так как юридически инцестом не считалось сексуальное взаимодействие с биологически не родственным ребенком. Тем не менее, чрезвычайно серьезными могут быть последствия /J.Herman /. Как заметила автор психологически не важно, имеют ли общую кровь отец и ребенок. Важно то, что их сексуальные взаимоотношения строятся на силе взрослого и зависимости ребенка. По данным D. Russell, инцест, совершаемый отчимами, по жестокости не уступает тому, что совершают родные отцы. Именно инцест с отчимами встречается чаще (более чем в 20 раз) и длиться дольше (в 47% случаев инцеста «отчим — дочь» их сексуальные отношения длились год и более. Лишь 28% случаев инцеста «отец — дочь» длились так долго).

Об инцесте «брат-сестра» существуют контрастные представления. Исследователи к подобному инцесту проявляют мало интереса. Большинство авторов рассматривают этот инцест как сексуальную игру или сексуальное исследование, в которое одинаково вовлечены братья и сестры. Трудно бывает выявить инициатора инцеста, так как им могут быть и сестры, и братья. D. Russell полагает, что идея безвредности и взаимности подобного инцеста мифологизирована. В ее исследовании выявлена такая большая средняя возрастная разница между братьями (им в среднем 17,9 лет) и сестрами (им 10,7 лет), что они вряд ли могут рассматриваться как равноправные. В 60% случаев возрастные различия составляли 5−10 и более лет. Большая часть этих инцестов продолжительна. D. Russell обнаружила, что лишь 2% женщин с опытом «сестринско — братского» инцеста имели менее двух эпизодов сексуального общения с братом. D. Russell заключает, что устойчивый миф о взаимности этого инцеста объясняется тем, что многие девочки преуменьшают свои переживания, особенно если их братья не использовали силу, если они сами не очень активно сопротивлялись, если они еще продолжают заботиться о своих братьях и преданны им или вообще не рассматривают такого рода контакт, как злоупотребление. Сестры чаще, чем дочери, считают себя ответственными за происшедшее.

Инцест «дядя — племянница» A. Kinsey и D. Russell находят самым распространенным. D. Russell сообщала, что почти 5% женщин испытали сексуальные приставания дядь, что чуть больше, чем злоупотребления отцами. Уровень жестокости злоупотребления был обычно меньшим особенно в отношении типа сексуальных актов и использования силы. Такое злоупотребление происходит вне нуклеарной семьи. ¼ часть респонденток показала, что эмоциональные последствия инцеста были продолжительными.

Хотя традиционно инцест рассматривается как результат определенного «расстройства» характера или особенностей личности, в настоящее время обнаружено, что инцест — симптом выраженной дисфункции семьи.

B.Justice и R. Justice отметили некоторые факторы, которые проявляются в семьях, где встречается инцест. Хотя сами по себе эти факторы не являются причиной инцеста, они могут предрасполагать семью к инцесту: отец хранит миф о «вселюбящей» матери и ищет ее в дочерях; отец находится в сильном стрессе (из-за работы, переезда или семейных перемен) и может злоупотреблять алкоголем; между отцом и матерью прекращаются регулярные сексуальные отношения; мать оставляет мужа и дочь одних (например, работая ночами или заболев); девочке недостает эмоциональной привязанности; семейная сексуальная культура чрезвычайно слаба или репрессивна.

Последние десятилетия семья и ее функции описываются в терминах теории систем.

1. Особенности ролевых функций в семье и отношений привязанности. У большей части отцов (от 80 до 85%), имеющих опыт инцеста, наблюдается симбиотический тип личности. Они хотят близости, но затрудняются в получении ее адекватным образом. Обычно такие отцы испытывают чрезмерную привязанность к своей матери и не отождествляет себя со своим отцом.

Исследователи выделяют4 типа «симбиотических» отцов:

• · интроверт, который чувствует себя атакуемым внешним миром и который оставляет дом только для работы, постоянно находясь в депрессии;
• · рационализатор, который рассматривает себя как учителя, защитника или особенно сексуально свободного человека, как «элитарную» и исключительную личность;
• · тиран — характеризуется изначальными подозрительностью и недоверием;
• · алкоголик — алкоголизация личности уменьшает ограничения в его поведении и используется как извинительные обстоятельства, некоторая степень употребления алкоголя типична для большого числа случаев.

По нашим наблюдениям, часто отцы выполняли в ядерных семьях своих родителей роль «функционального мужа» матери, или они были триангулированы в отношения своих родителей и «обслуживали» их эмоциональные потребности (см. также п. 5 Трансгенрационный аспект).

Особенности сексуально-используемой дочери описаны B. Justice и R. Justice: у нее слабые взаимоотношения с матерью, низкое самоуважение, она ищет внимания и привязанности, чрезмерно привязана к отцу, становится «спасительницей» отца или, по нашим наблюдениям, его «функциональной женой».

Матери в семьях с сексуальным насилием в отношении детей часто играют униженную роль и не способны защитить своих дочерей. Исследователи обнаружили, что матери часто больны, фактически отсутствуют либо имеют дисфункциональные сексуальные отношения с партнером.

• 2. Наличие «вторичной выгоды» от симптоматического поведения. Некоторые матери могут бессознательно «сговариваться» с отцом (отчимом) по поводу сексуальной эксплуатации дочерей. В этих случаях, по нашим наблюдениям, мать имеет «вторичную выгоду» от сексуального злоупотребления дочерью со стороны партнера, как способе избегания близости или отказа от решения супружеского конфликта.
• 3. Тип семей по шкалам сплоченности-гибкости. Carnes исследовал семьи с сексуальным насилием. Оказалось, что среди них процент несбалансированных семей (с точки зрения циркулярной модели Олсона) очень высок (66%). Соответственно процент сбалансированных семей с сексуальным насилием составляет всего лишь 9% (остальные семьи среднесбалансированные). Интересно, что в этих случаях процент несбалансированных родительских семей тоже достаточно высокий — 49%.
• 4. Коммуникативный аспект семейного функционирования. В системном подходе семья рассматривается как единый организм, все элементы которого взаимосвязаны и влияют на поведение остальных. В такой «коммуникативной» системе сообщения могут посылаться на разных логических уровнях. Это предположение основано на теории логических типов Бертрана Рассела. Принято выделять метакоммуникацию, как принадлежащую более высокому логическому уровню (N+1) по сравнению с уровнем коммуникации (N). Метакоммуникация может быть вербальной и невербальной и представляет собой комментарий или сообщение по поводу коммуникации. Это сигналы, помогающие правильно понять контекст сообщения.

Построение высказывания одновременно на двух логических уровнях, взаимно противоречащих друг другу, приводит к парадоксу. Крайним вариантом парадоксальной коммуникации является случай «двойного зажима» (Бейтсон Г.). Автор определяют основные характеристики ситуации «двойного зажима» следующим образом:

• 1. Индивид включен в очень тесные отношения с другим человеком, поэтому для него важно точно определять, какого рода сообщения ему передаются, чтобы реагировать правильно.
• 2. При этом индивид попадает в ситуацию, когда этот значимый для него человек передает ему одновременно два разноуровневых сообщения, одно из которых отрицает другое.
• 3. И в то же время индивид не имеет возможности высказаться по поводу получаемых им сообщений, чтобы уточнить, на какое из них реагировать, то есть он не может делать метакоммуникативные утверждения. Метакоммуникативные послания обычно касаются наиболее важного чувства для ребенка в семье — любят его родители или нет.

Исходя из наших наблюдений, была выдвинуто предположение, что в семьях, где практикуется сексуальное насилие в отношении детей, ребенок сталкивается с вариантами двойного зажима. К примеру, мать, догадывающаяся о сексуальном злоупотреблении дочерью со стороны отчима, не защищает её, а, напротив, наказывает. Или отец, сексуально использующий дочь, объясняет ей свои действия любовью, но при этом запрещает обсуждать эту «любовь» с другими членами семьи. Ребенок оказывается в ловушке, не зная, на какой сигнал ему реагировать, при этом любое его действие приводит к ухудшению ситуации.

Обстоятельством, которое усиливает описанную ловушку, является особенность насилия в семейном контексте. И для насильника, и для жертвы существует необходимость продолжать общение, сохранять и поддерживать систему межличностных взаимоотношений.

При этом жизнь детей, подвергающихся сексуальному насилию, нередко проходит в условиях социальной изоляции. Сексуальное насилие, как правило, скрывается и самим ребенком, и взрослыми. Ситуации, когда ребенок сообщает маме (или другому члену семьи) о насилии, но взрослый «не слышит» ребенка, являются отражением общей семейной дисфункции.

В 70% наблюдений после раскрытия сексуального насилия мать поддерживала ребенка, верила ему, и ее действия были направлены на обеспечение безопасности ребенка, на недопущение повторного насилия. В остальных случаях мать не верила ребенку, не поддерживала его, и тогда защиту ребенка брали на себя прародители, другие родственники (чаще тетя) или отец, который состоял в разводе с матерью и проживал отдельно.

Основные причины, по которым мать отказывается верить ребенку и поддерживать его, заключаются в следующем: желание сохранить материальное благополучие семьи, принеся в жертву ребенка; нелюбовь к данному ребенку; боязнь мести насильника и еще большего ухудшения ситуации; ревность к дочери-подростку. Следует отметить, что вне зависимости от возраста ребенка ревность матери к дочери, пострадавшей от сексуального насилия со стороны отца, отчима или сексуального партнера матери, фигурировала достаточно часто, особенно как первичная реакция на раскрытие насилия. При психологическом обследовании таких женщин часто выявлялась низкая самооценка, трудность в налаживании контактов с другими людьми, неспособность решить собственные проблемы.

Случаи, когда мать отказывает в поддержке ребенку, всегда очень трудны не только для самого ребенка, который переживает предательство со стороны наиболее близких ему людей, но также и для специалистов, которым необходимо оказать психологическую помощь ребенку, поддержать прародителей, часто довольно пожилых.

• 5. Трансгенерационные аспекты существования семейной системы. Важным при выявлении внутрисемейного сексуального насилия, которое длилось в течение нескольких лет, был вопрос, почему мать не реагировала на сигналы со стороны ребенка на изменение его поведения, эмоционального статуса и другие признаки, которые казались ей столь очевидными после раскрытия? Анализ семейных историй во время психотерапии показывает, что отношения в собственных семьях таких матерей строились по дисфункциональному типу: чаще всего имели место психологическая депривация или эмоциональное насилие со стороны ее собственных родителей или близких родственников. Следствием таких отношений явилась эмоциональная «слепота» и «глухота» к насилию над собственными детьми. В ряде случаев матери признавались, что сами в детстве перенесли сексуальное насилие. Отсутствие поддержки со стороны матери способствует длительности сексуального насилия.
• 6. Насилие — как часть циркулярной последовательности и способ поддержания гомеостаза в системе. Каждый акт насилия (в том числе, и сексуального), происходящий в семейной системе, не остается незамеченным и затрагивает каждого члена семьи. Различные формы насилия (экономическое, физическое, психологическое, сексуальное) циркулируют в семейной системе, попеременно сменяя друг друга и актуализируясь в отношениях тех или иных членов семьи. В большинстве наблюдаемых случаев можно было проследить следующую закономерность: когда в отношениях между двумя членами семьи (например, родителями) характер, степень насилия и вызванный этим уровень напряжения начинает превышать некоторую отметку, в отношения включается или может быть включен третий член семьи (например, ребенок), т. е. образуется треугольник. Включившийся участник триады может начать транслировать насилие далее по отношению либо к обоим членам семьи, либо, поддерживая одного в существующем конфликте, он транслирует насилие по отношению к третьему, что, в свою очередь, повышает уровень напряжения в системе. Таким образом, можно говорить, что каждые два участника образовавшегося треугольника образуют новые треугольники, включая в них других членов семьи, и, соответственно, напряжение перемещается от старых участников дисфункционального процесса к новым и наоборот.

Опишем один из часто встречающихся в нашей практике цикл семейного взаимодействия, включающий различные варианты семейного насилия, в том числе, сексуальное злоупотребление ребенком.

В истории семьи — развод супругов (родителей 12-ти летней дочери). Инициатором развода был муж, который начал бракоразводный процесс в связи с изменой жены. В дальнейшем последовательность действий сформировала следующий цикл:

• · Отец (бывший муж) оказывает экономическое насилие, отказываясь платить алименты,
• · Мать в ответ — совершает психологическое насилие, запрещая дочери встречаться с отцом,
• · Дочь в ответ оказывает психологическое и физическое насилие в адрес бабущки по линии матери, запирает её в квартире, нецензурно бранится в её адрес,
• · Бабушка оказывает психологическое насилие в адрес нового зятя (отчима дочери), отказывая ему в прописке и игнорируя его присутствие,
• · Отчим совершает сексуальное насилие в адрес своей жены (матери девочки), склоняя к близости в грубой форме против её желания,
• · Мать дает отпор в форме словесного унижения и последующего бойкота (психологическое насилие),
• · Отчим совершает действие, расцененное как сексуальное злоупотребление дочерью жены от первого брака,
• · Отец девочки (бывший муж) и бабушка в ответ на это действие объединяются в упреках и психологическом насилии в адрес матери, которая «не доглядела»,
• · Отчим поддерживает мать «в борьбе» с бывшим мужем, а мать объединяется с дочерью, что стабилизирует систему в её прежнем состоянии.

Данный пример позволил описать насилие в семье не как «ужас отдельного случая» или опыт одного из членов семьи — ребенка, а как процесс, происходящий внутри семейной системы, оказывающий на неё влияние и затрагивающий всех членов семьи.

Т.о., мы считаем, что невозможно в полной мере понять причину насилия в семье и главное помочь пострадавшему ребенку, рассматривая его вне многообразия отношений и связей, или, работая с насилием, лишь как с повторяющимися случайностями, забывая, что насилие системно, встроено и закреплено семейной системой.

Диагностическим и лечебным инструментом системной теории является системная семейная психотерапия.

В рамках этого подхода возникают практические идеи, позволяющие оказывать помощь семье с феноменом сексуального насилия.

В основе ведущей практической гипотезы, как было уже отмечено выше, лежит предположение о том, что сексуальное насилие — это симптом дисфункциональной семейной системы. Т. е., в отличие от виктимологического подхода, системный подход рассматривает насилие, как симптом, не принадлежащий ни насильнику, ни жертве, а относящийся к семейной системе в целом. Названная системная гипотеза является основным стержнем работы системного семейного психотерапевта (консультанта).

Основным требованием к психотерапевту или психологу-консультанту является соблюдение «нейтральности», т. е. недопустимой считается позиция, при которой специалист явно отдает предпочтение одному или нескольким членам семьи, а также оценивает поведение участников процесса (это задача судебных инстанций). Таким образом, требованием к специалисту мы считаем ровное и равное отношение ко всем членам семьи, включая жертву и насильника. С другой стороны, для обеспечения эффективности психологической помощи важным требованием для семьи, проходящей курс психотерапии и реабилитации, было присутствие всех членов семьи на терапевтической сессии.

За время нашей работы приходилось сталкиваться с целым рядом сложностей: организационных, морально-этических и профессионально-мировоззренческих. В ряде ситуаций невозможно было обеспечить включение всех членов семьи в психотерапию (например, в случаях лишения свободы). Естественно, при обращении семьи за психологической помощью в период судопроизводства, мы были вынуждены отложить реабилитационные мероприятия до окончания суда и следствия. На наш взгляд, часть трудностей, особенно во взаимодействии со специалистами смежных областей, была связана с соблюдением нами принципа «нейтральности», существующим в системном подходе, который в корне отличается от более привычных в нашей стране жертво центрированных и дето центрированных принципов реабилитации.

В заключение следует отметить, что на разных этапах психологической реабилитации оптимальным методом психотерапии для детей, переживших сексуальное насилие в семье, на наш взгляд, является системная семейная психотерапия. Необходимость проведения семейной психотерапии особенно важна в раннем периоде после выявления случая сексуального насилия. Обязательным условием психотерапии, является участие всех членов семьи в терапевтическом процессе и соблюдение «нейтральности» (но не формальности или равнодушия!) психотерапевтом. Высокая эффективность и безопасность метода позволяет существенно снизить вероятность семейной дисфункции в дальнейшем и предотвратить возникновение новых патологических симптомов.