Отражение этнических стереотипов в тексте анекдота

Выпускная квалификационная работа

ОТРАЖЕНИЕ ЭТНИЧЕСКИХ СТЕРЕОТИПОВ В ТЕКСТЕ АНЕКДОТА

Выполнил:

Научный руководитель:

Введение

Глава 1. Лингвокультурные особенности анекдота как текста, отражающего национальную картину мира

1.1. Взаимосвязь языка, культуры и мышления

1.2. Языковая и ценностная картины мира

1.3. Стереотип как проявление национально-культурных особенностей

1.4 Особенности структуры, содержания и функционирования анекдотов Выводы по главе 1

Глава 2. Реализация стереотипов и национальной картины мира в тексте анекдота

2.1 Отражение гетеростереотипов в мультинациональных анекдотах

2.2 Конфронтация автои гетеростереотипов в анекдотах с участием представителей 2−3х национальностей

2.3 Оценочность в анекдотах — юмористических загадках и высказываниях об одной нации Выводы по главе 2

Заключение

Summary

Список использованной литературы 66

Настоящая дипломная работа посвящена реализации этнических стереотипов в текстах американских и французских анекдотов.

Актуальность исследования обусловлена отсутствием описания анекдота как средства репрезентации национальной картины мира. В работе впервые проводится лингвокультурологический анализ анекдотов с позиции стереотипов, лежащих в его основе.

Теоретической базой послужили работы в области исследования языка и культуры Ю. Д. Апресяна, В. фон Гумбольдта, А. А. Потебни, Ю. М. Лотмана, Э. Сепира и Б. Л. Уорфа. В рамках рассмотрения стереотипов были использованы работы У. Липпмана, В. А Масловой и С. Г. Тер-Минасовой. При рассмотрении анекдота с точки зрения содержания и формы были взяты за основу работы А. С. Архиповой, Д. Д. Гудкова, Ю. Е. Прохорова, Г. Г. Слышкина, А. Д. Шмелева и В. И. Карасик Материалом для исследования послужили тексты 500 американских и французских анекдотов.

Объектом исследования являются тексты анекдота как источник сведений о языке, культуре и менталитете народа.

Предметом исследования выступают способы репрезентации этнических стереотипов в текстах анекдотов.

Цель работы — идентификация и анализ способов репрезентации в анекдоте национально-культурных особенностей и этнических стереотипов американцев и французов.

Достижение этой цели предполагает решение ряда задач:

1) определить содержание базовых для данного исследования понятий «картина мира», «прецедентный текст», «стереотип» и «комическое»;

2) выявить лингвокультурные особенности анекдота;

3) проследить способы реализации стереотипов и национальной картины мира в текстах анекдотов.

Для решения поставленных задач в работе были использованы методы контекстуального, лингвокультурологического и сопоставительного анализа, а также метод статистической обработки, Научная новизна работы заключается в рассмотрении анекдота как текста особого жанра, отражающего специфику национального характера и стереотипов.

Практическая значимость исследования заключается в том, что ее результаты могут найти применение лекционных курсах по стилистике, лингвокультурологии и интерпретации текста. Материалы исследования могут быть также использованы в переводческой практике и при осуществлении межкультурной коммуникации.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Анекдот является прецедентным юмористическим текстом, в котором отражается специфика национального характера и системы ценностей.

2. Комический эффект анекдота создается при помощи игры слов, парадокса, противоречия и эффекта обманутого ожидания.

3. В этнических анекдотах с участием представителей нескольких национальностей реализуются этнические гетеростереотипы, в то время как в этнических анекдотах с участием представителей двух национальностей прослеживается конфронтация автои гетеростереотипа.

4. Гетеростереотипы в американских анекдотах про французов и французских анекдотах про американцев характеризуются ярко выраженной оценкой и обусловлены ситуацией политического конфликта между Францией и США.

Структура работы. Структура и объем данной работы обусловлены поставленной целью и задачами исследования. Дипломная работа состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованной литературы.

Во введении обосновывается выбор объекта исследования, определяются его цель и задачи, формулируются актуальность и научная новизна работы, указываются методы анализа и дается характеристика исследуемого материала.

В первой главе «Лингвокультурные особенности анекдота как текста, отражающего национальную картину мира» освещается взаимосвязь языка, мышления и культуры, раскрываются понятия картины мира и стереотипа, исследуются основные характеристики анекдота как текста и описываются способы достижения комического эффекта.

Во второй главе «Реализация национальной картины мира и стереотипов в текстах анекдотов» прослеживаются лингвокультурные особенности американских и французских анекдотов, анализируются способы достижения комического эффекта и реализации стереотипов на примере конкретных текстов.

В заключении обобщаются результаты проведенного исследования, подчеркиваются национальные особенности юмора, выявляются основные способы реализации стереотипов и прогнозируется перспектива дальнейшего исследования.

ГЛАВА 1. ЛИНГВОКУЛЬТУРНЫЕ ОСОБЕННОСТИ АНЕКДОТА КАК ТЕКСТА, ОТРАЖАЮЩЕГО НАЦИОНАЛЬНУЮ КАРТИНУ МИРА

Выбор анекдота в качестве объекта исследования обусловлен актуальностью лингвокультурного подхода в современной лингвистике.

Анекдот представляет собой один из немногих продуктивных жанров современного фольклора, в котором находит отражение национально-культурная специфика определенной лингвокультурной среды. На уровне текста анекдота закреплены нормы поведения, традиционно-мировозренческие и социально-психологические установки и этнические представления.

Современные анекдоты представляют собой многоплановое явление, которое может выступить и выступает предметом литературоведческого (эстетического), культурологического, семиотического, социологического, психологического и историко-политического анализа.

В нашей работе нас интересует, прежде всего, рассмотрение лингвокультурологической проблематики современных анекдотов с точки зрения заложенных в них этнических стереотипов.

Однако прежде чем приступить к лингвокультурному анализу анекдотов, необходимо осветить факты корреляции языка, культуры и мышления, раскрыть понятия языковой и ценностной картин мира, рассмотреть особенности стереотипов и исследовать основные характеристики анекдота как юмористического текста прецедентного жанра.

1.1. Взаимосвязь языка, культуры и мышления

Каждый человек принадлежит к определённой национальной культуре, включающей национальные традиции, язык, историю, литературу. Экономические, культурные и научные контакты стран и их народов делают актуальными темы, связанные с исследованием межкультурных коммуникаций, соотношения языков и культур, изучением языковой личности.

Язык и культура являются основополагающими категориями лингвокультурологии — одного из ведущих направлений лингвистических исследований. В центр исследования ставится человек и его отношение к языку. Эта дисциплина связана с философией, национальным характером и менталитетом. Она представляет собой некую совокупность знаний о национально-культурной специфике и организации содержания речевого общения.

Таким образом, в концепции «язык и культура» сходятся интересы всех наук о человеке, это та сквозная идея, которая разрушает границы между дисциплинами, изучающими человека, поскольку нельзя изучать человека вне его языка. Язык представляет собой главную форму выражения и существования национальной культуры. Эдвард Сепир писал: «Культуру можно определить как-то, что данное общество делает и думает. Язык же есть то, как думают» [Сепир 1993:193] Язык, таким образом, выступает как реализованная внутренняя форма выражения культуры, как средство аккумуляции знаний культуры.

Считается, что лингвокультурология как научная дисциплина возникла в последней четверти ХХ века благодаря работам В. фон Гумбольдта, который впервые сформулировал положение о взаимосвязи характера языка и характера народа. Широкую известность получили утверждения о том, что «разные языки по своей сути, по своему влиянию на познания и чувства являются в действительности различными мировидениями» и что «своеобразие языка влияет на сущность нации, поэтому тщательное изучение языка должно включать все, что история и философия связывают с внутренним миром человека» [Гумбольдт 1985: 377].

Идеи В. Гумбольдта развивались в рамках неогумбольдтианства в XIX-ХХ веках. В России XIX века его наследие интерпретировал А. А. Потебня, развивавший идею о «языке как деятельности». Опираясь на идеи немецкого мыслителя, он развил собственное видение места и роли языка, как силы, творящей и преобразующей мысль. В своей работе «Мысль и язык» учёный делает акцент на деятельно-творческой стороне языка, отмечая, что «язык есть средство не выражать уже готовую мысль, а создавать её, что он не отражение сложившегося миросозерцания, а слагающая его деятельность» [Потебня 1989:156]

Э. Сепир и Б. Л. Уорф, продолжившие учение В. фон Гумбольдта в США, выдвинули гипотезу языковой относительности, согласно которой языку отводится приоритетная роль в процессе познания. Для сторонников этой гипотезы реальный мир существует постольку, поскольку он отражается в языке. Согласно гипотезе языковой относительности, наличие различных категорий в разных языках свидетельствует о том, что носители этих языков по-разному концептуализируют окружающий мир.

Эдвард Сепир отрицает биологическую определенность языка, отмечая, что «язык есть чисто человеческий, не инстинктивный способ передачи мыслей, эмоций и желаний» [Сепир 2001: 31] Сепир, как и многие другие исследователи, выводит на первый план коммуникативную функцию языка, как самого эксплицитного вида коммуникативного поведения. [Сепир 2001: 211]

Б.Л. Уорф в работе «Отношение норм поведения и мышления к языку» отмечал, что язык и культура развивались вместе, постепенно влияя друг на друга. Но в этом союзе сама природа языка является тем фактором, который сдерживает его развитие: «Это происходит потому, что язык является системой, а не просто комплексом норм. Структура большой системы поддаётся существенному изменению очень медленно, в то время как во многих других областях культуры изменения совершаются сравнительно быстро. Язык, таким образом, отражает массовое мышление; он реагирует на все изменения и нововведения, но реагирует слабо и медленно, тогда как в сознании производящих изменения это происходит моментально». [Уорф 1960: 145]

Способность языка отражать, фиксировать и передавать накопленный опыт из поколения в поколение выражается в его кумулятивной функции. Так, по мнению В. И. Постоваловой язык выступает как способ «первичной концептуализации мира и рационализации человеческого опыта, выразитель и хранитель стихийного бессознательного знания о мире, историческая память о социально значимых событиях в человеческой жизни» [Постовалова 1999: 30] В этом свойстве языка обнаруживается его тесная связь с мышлением, а, следовательно, и с культурой, в связи с чем кумулятивную функцию иначе называют культуроносной [Смирнова 2001:18]

На современном этапе развития лингвокультурологии выделяется директивная функция языка, которая выражается в способности языка формировать «личность человека, носителя языка, через навязанные ему языком и заложенные в языке видение мира, менталитет, отношение к людям и так далее» [Тер-Минасова 2000: 15]

По мнению В. фон Гумбольдта, первичная функция языка состоит не в общении или мышлении, а в том, что он является неким «промежуточным» звеном «между миром внешних явлений и внутренним миром человека» [Гумбольдт 1984: 304]

Понятие «культуры», так же как и понятие «языка», является сложным и многоплановым. В настоящее время насчитывается более 300 определений этого термина. Ю. М. Лотман понимает культуру как «гибкий и сложноорганизованный механизм познания, исторически сложившийся пучок семиотических систем, который в совокупности образует национальную память какого-либо коллектива» [Лотман 2000: 396]

Л.Г. Ионин выделяет следующие особенности культуры:

— ее антропологический характер,

— небиологический характер исследования,

— связь культуры «с идеями, которые существуют и передаются в символической форме (посредством языка)» [Ионин 1996: 47]

Проблема взаимосвязи языка, культуры и мышления изучается в рамках лингвокультурологии. В. В. Воробьев вводит основную единицу лингвокультурологического анализа — лингвокультурему, определяя ее как «диалектическое единство лингвистического и экстралингвистического (понятийного и предметного) содержания» [Воробьев 1997: 45]. Лингвокультурема, в отличие от слова, имеет более сложную структуру: план содержания дробится на языковое значение и культурный смысл. Лингвокультурема обладает коннотативным смыслом и «живет до тех пор, пока живет идеологический контекст, ее породивший» [Воробьев 1997: 52].

Схожие задачи решает и В. В. Красных: в работе «Этнопсихолингвистика и лингвокультурология» она определяет последнюю как «дисциплину, изучающую проявление, отражение и фиксацию культуры в языке и дискурсе, непосредственно связанную с изучением национальной картины мира, языкового сознания, особенностей ментально-лингвального комплекса» [Красных 2002: 12].

Карасик рассматривает лингвокультурологию как «комплексную область научного знания о взаимосвязи и взаимовлиянии языка и культуры» и делает акцент на ее сопоставительном характере [Карасик 2002: 103]. Основной единицей лингвокультурологии он называет культурный концепт, а в качестве единиц изучения выдвигает реалии и «фоновые значения, т. е. содержательные характеристики конкретных и абстрактных наименований, требующие для адекватного понимания дополнительной информации о культуре данного народа» [Карасик 2002: 129].

Исследования А. Вежбицкой продолжают многолетние споры вокруг проблемы взаимоотношения языка и культуры. Каждый язык, по ее мнению, служит уникальным средством выражения человеческого опыта, представляя собой «лучшее доказательство реальности культуры» [Вежбицкая 1997: 289], а «языковые данные оказываются решающими при выявлении фундаментальных моделей мышления у различных групп людей» [Вежбицкая 1997: 291].

Суммируя вышесказанное, можно отметить прямую связь между языком, культурой и мышлением, при этом культура понимается как содержание, а язык — как форма существования данного содержания. Языку отводится приоритетная роль в процессе познания и концептуализации окружающего мира.

1.2. Языковая и ценностная картины мира

В последнее время всесторонне обсуждается проблема взаимосвязи культуры, языка и сознания: проводятся всевозможные исследования языковой картины мира у носителей определённого языка, изучаются особенности восприятия действительности в рамках той или иной культуры. Проблема взаимосвязи языка и картины мира стала предметом специального исследования в теории лингвистической относительности, представленной в Европе неогумбольдтианством (Л. Вайсгербер), в Америке — Э. Сепиром и Б. Уорфом.

Термин «картина мира» возник в рамках физики на рубеже XIXXX веков. Но в настоящее время эта область вызывает интерес у представителей разных наук — лингвистики, философии, искусствоведения, антропологии, психологии и так далее.

В. Гумбольдт, а также его последователи, утверждают, что язык системой своих понятий создает промежуточный мир между человеческим сообществом и действительностью. «Каждый язык, — пишет В. Гумбольдт, — образует вокруг народа своего рода сферу, которую надо оставить, чтобы прийти в сферу другого народа. Поэтому изучение чужого языка всегда должно бы быть приобретением новой точки миросозерцания». [Гумбольдт 1959:57]

«Множество языков нужно культуре именно потому, — утверждает М. С. Каган, — что её информационное содержание многосторонне богато, и каждый специфический информационный процесс нуждается в адекватных средствах воплощения» [Каган 1996:16]. Словом, становится актуальной высказанная Л. В. Щербой мысль о том, что «мир, который нам дан в нашем непосредственном опыте, оставаясь везде одним и тем же, постигается различным образом в различных языках, даже в тех, на которых говорят народы, представляющие собой известное единство с точки зрения культуры» [Щерба 1958:34].

Рассмотрим более подробно трактовку понятия «картина мира» у разных лингвистов. Этот термин впервые был введен Людвигом Витгенштейном в «Логико-философском трактате», но в антропологию и семиотику он пришел из трудов немецкого ученого Лео Вайсгербера.

«Словарный запас конкретного языка, — писал Л. Вайсгербер, — включает в целом вместе с совокупностью языковых знаков также и совокупность понятийных мыслительных средств, которыми располагает языковое сообщество; и по мере того, как каждый носитель языка изучает этот словарь, все члены языкового сообщества овладевают этими мыслительными средствами; в этом смысле можно сказать, что возможность родного языка состоит в том, что он содержит в своих понятиях определенную картину мира и передает ее всем членам языкового сообщества» [Вайсгербер 1993: 250].

По мнению Серебренникова Б. А., «картина мира — есть целостный глобальный образ мира, который является результатом всей духовной активности человека, а не какой-либо одной ее стороны. Картина мира как глобальный образ мира возникает у человека в ходе всех его контактов с миром. Поскольку в формировании картины мира принимают участие все стороны психической деятельности человека, начиная с ощущений, восприятий, представлений, и кончая высшими формами — мышлением и самопознанием человека, то всякая попытка обнаружить какой-либо один процесс, связанный с формированием картины мира у человека с неизбежностью окончится неудачей» [Серебренников 1988: 21].

В.Б. Касевич подчеркивал изменчивый характер картины мира. «Картина мира, — пишет он, — закодированная средствами языковой семантики, со временем может оказаться в той или иной степени пережиточной, реликтовой, лишь традиционно воспроизводящей былые оппозиции в силу естественной недоступности иного языкового инструментария. С помощью последнего создаются новые смыслы, для которых старые служат своего рода строительным материалом. Иначе говоря, возникают расхождения между архаической и семантической системой языка и той актуальной ментальной моделью, которая действительна для данного языкового коллектива и проявляется в порождаемых им текстах, а также в закономерностях его поведения» [цит. по Гречко 2003: 168]

Ю.М. Лотман утверждает, что «каждому отрезку исторического времени соответствует своя картина мира. В то же время, можно выделить универсальную картину мира, свойственную всему человечеству, правда, она будет слишком абстрактна. Так, для всех людей, по-видимому, характерна бинарная оппозиция (основной инструмент при описании или реконструкции картины мира) белого и черного, но у одних групп белое будет соответствовать положительному началу — жизни, а черное — отрицательному началу — смерти, а у других, например, китайцев, наоборот. У любого народа будет свое представление о добре и зле, о нормах и ценностях, но у каждого народа эти представления будут различными» [Лотман 1996: 57].

При описании картины мира невозможно не упомянуть о языковой картине мира. Понятие языковой картины мира восходит к идеям В. фон Гумбольдта и неогумбольдтианцев (Вайсгербер и др.) о внутренней форме языка, с одной стороны, и к идеям американской этнолингвистики, в частности так называемой гипотезе лингвистической относительности Сепира — Уорфа, — с другой.

Л.Вайсгербер указывал на стимулирующую роль языка по отношению к формированию у человека единой картины мира. Он писал: «Язык позволяет человеку объединить весь опыт в единую картину мира и заставляет его забыть о том, как раньше, до того, как он изучил язык, он воспринимал окружающий мир» [Вайсгербер 1993: 51].

Б.Уорф выводил картину мира прямо из языковой, что неминуемо вело его к их отождествлению. Он писал: «Мы расчленяем природу (и мир в целом) в направлении, подсказанном нашим родным языком. Мы выделяем в мире явлений те или иные категории и типы совсем не потому, что они (эти категории и типы) самоочевидны; напротив, мир предстает перед нами как калейдоскопический поток впечатлений, который должен быть организован нашим сознанием, а это значит в основном — языковой системой, хранящейся в нашем сознании» [Уорф 1960: 174].

Современные представления о языковой картине мира в изложении Ю. Д. Апресяна выглядят следующим образом. «Каждый естественный язык отражает определенный способ восприятия и организации мира. Выражаемые в нем значения складываются в некую единую систему взглядов, своего рода коллективную философию, которая навязывается в качестве обязательной всем носителям языка. Свойственный данному языку способ концептуализации действительности отчасти универсален, отчасти национально специфичен, так что носители разных языков могут видеть мир немного по-разному, через призму своих языков. С другой стороны, языковая картина мира является „наивной“ в том смысле, что во многих существенных отношениях она отличается от „научной“ картины. При этом отраженные в языке наивные представления отнюдь не примитивны: во многих случаях они не менее сложны и интересны, чем научные. Таковы, например, представления о внутреннем мире человека, которые отражают опыт интроспекции десятков поколений на протяжении многих тысячелетий и способны служить надежным проводником в этот мир» [Апресян 1995:187].

Таким образом, взаимосвязь языка и картины мира, складывающейся у индивидуума в процессе духовной активности, очевидна. Именно поэтому многие современные лингвисты различают понятия «картина мира», «языковая картина мира» и «концептуальная картина мира».

Так, по мнению Е. С Кубряковой, границы концептуальной картины мира гораздо шире, чем границы языковой картины мира. «Картина мира — то, каким себе рисует мир человек в своем воображении, — феномен более сложный, чем языковая картина мира, т. е. та часть концептуального мира человека, которая имеет „привязку“ к языку и преломлена через языковые формы» [Кубрякова 1994:120].

Сходную мысль встречаем и в работах В. А. Масловой: «Термин „языковая картина мира“ — это не более чем метафора, ибо в реальности специфические особенности национального языка, в которых зафиксирован уникальный общественно-исторический опыт определенной национальной общности людей, создают для носителей этого языка не какую-то иную, неповторимую картину мира, отличную от объективно существующей, а лишь специфическую „окраску“ этого мира, обусловленную национальной значимостью предметов, явлений, процессов, избирательным отношением к ним, которое рождается спецификой деятельности, образа жизни и национальной культуры данного народа» [Маслова 2001: 79].

По мнению Ю. Д. Апресяна, «наивная языковая картина мира представляет отраженные в естественном языке способы восприятия и концептуализации мира, когда основные концепты языка складываются в особую систему взглядов, своего рода коллективную философию, которая навязывается в качестве обязательной всем носителям языка» [цит. по Гречко 2003: 166].

Л. Леви-Брюль также подчеркивал превалирующую роль языка в формировании коллективного восприятия мира. «Представления, называемые коллективными, присущие всем членам социальной группы передаются в ней из поколения в поколение, они навязываются в ней отдельным личностям, пробуждая в них, сообразно обстоятельствам, чувства уважения, страха, поклонения и т. д. Это происходит не потому, что представления предполагают некий коллективный субъект, а потому, что они проявляют черты, которые невозможно осмыслить и понять путем одного только рассмотрения индивида как такового. Так, например, язык, хоть он и существует, собственно говоря, лишь в сознании личностей, которые на нем говорят, — тем не менее, социальная реальность, базирующаяся на совокупности коллективных представлений. Язык навязывает себя каждой из этих личностей, он предшествует ей и переживает ее». [Леви-Брюль 1999: 9]

Н.И. Жинкин в своей работе «Язык. Речь. Творчество», как и многие другие исследователи, отмечает взаимосвязь языка и картины мира. Он пишет: «Язык — это составная часть культуры и её орудие, это действительность нашего духа, лик культуры; он выражает в обнажённом виде специфические черты национальной ментальности. Язык есть механизм, открывший перед человеком область сознания». [Жинкин 1998: 56]

«Языковая картина мира» в понимании В. А. Гречко «представляет собой индивидуальное содержание, образованное в результате отражения и познания действительности народом-носителем данного языка. Языковая картина мира заключает в себе особое мировосприятие и мировидение народа, закрепленное прежде всего в базисном понятийно-категориальном составе языка (в лексике, грамматике, словообразовании), а также и в образном представлении окружающего мира в семантике различных языковых единиц» [Гречко 2003: 171].

Одной из основных составляющих национальной картины мира является ценностная картина мира, в которой находят отражение ценности и приоритеты определенной лингвокультурной среды.

Ценностные категории образуются в сознании человека в процессе когнитивной деятельности. «Постигая действительность, человек определяет для себя существенное и несущественное, формируя ценностное отношение к миру. Таким образом, ценностные ориентиры возникают не только на основе знания и информации, но и собственного жизненного опыта человека, они представляют собой личностно окрашенное отношение к миру» [Гуревич 1995: 120].

И.А. Стернин под ценностями понимает свойственные определенной культуре «социальные, социально-психологические идеи и взгляды, разделяемые народом и наследуемые каждым новым поколением» [Стернин 2000: 108].

К числу культурных ценностей относят такие принципы сосуществования и взаимопонимания людей как обычаи, нравы, стереотипы, нормы поведения, оценки и идеалы. На основе этих принципов создаются определенные правила поведения, регламентирующие жизнь человека в обществе. «В значительной мере ценности определяются идеологией, общественными институтами, верованиями и потребностями, причем совершение поступков, противоречащих ценностям, осуждается общественным мнением» [там же: 109].

Ценности являются базовой категорией при построении картины мира [Караулов 1987: 79], а их конфигурация, в свою очередь, определяет культурный тип той или иной общности [Карасик 1996: 5]. В качестве попытки комплексного осмысления ценностей в языке В. И. Карасик предлагает выделить ценностную картину мира наряду с языковой картиной мира, разграничивая этнокультурный и социокультурный планы относительно различных видов оценочных отношений.

В ценностной картине мира в равной степени присутствуют общечеловеческий и специфический компоненты. В языке она представлена оценочными суждениями, принятыми в соответствии с национальными кодексами и общеизвестными прецедентными высказываниями и текстами [там же: 4]. Отношения включения и ассоциативного пересечения между оценочными суждениями позволяют установить ценностные парадигмы определенной культуры. В рамках одной языковой культуры ценностная картина мира по-разному проявляется в социальных группах, а также на уровне коллективного и индивидуального сознания. Одним из существенных элементов ценностной картины мира являются ценностные доминанты, или культурные смыслы, которые в совокупности составляют определенный тип культуры, зафиксированный в языке [там же: 5].

Таким образом, становится ясно, что картина мира любого индивидуума, также как и картина мира целого сообщества находится в тесной связи с языком. Язык есть важнейший способ формирования и существования знаний человека о мире. Отражая в процессе деятельности объективный мир, человек фиксирует в языке результаты познания.

Несмотря на наличие многочисленных работ, посвященных картине мира, в языкознании эта проблема все еще до конца не раскрыта. Не существует четко разработанных методологий описания языковой картины мира. Не проведена еще четкая грань между языковой, концептуальной и другими картинами мира. Тем не менее, значение разработки этой проблемы в лингвистике и других науках трудно переоценить.

1.3. Стереотип как проявление национально-культурных особенностей

В понимании явлений «языковая картина мира» и «ценностная картина мира» немаловажную роль играет понятие «стереотип». Большинство словарей отмечает, что слово «стереотип» имеет негативное значение. В качестве примера можно привести определение стереотипа, которое дает словарь-справочник по психологии, составленный Майком Кордуэллом: «Стереотип — жесткое, часто упрощенное представление о конкретной группе или категории людей. Поскольку мы вообще склонны к упрощениям, то формируем стереотипы для большей предсказуемости поведения других людей. Эти стереотипы часто имеют негативную природу и основаны на предрассудках и дискриминации. Стереотипы не обязательно являются ложными; обычно они содержат некое зерно истины. Их разделяет значительное количество людей, что в целом способствует их укоренению. Стереотипы могут меняться со временем, но их носителям часто бывает трудно избавиться от усвоенных представлений». [Кордуэлл 2000: 46]

В Кратком словаре когнитивных терминов находим следующее определение: «Стереотип — это стандартное мнение о социальных группах или об отдельных лицах как представителях этих групп. Стереотип обладает логической формой суждения в заостренно упрощающей и обобщающей форме, с эмоциональной окраской приписывающего отдельному классу лиц определенные свойства или установки, или, наоборот, отказывающего им в этих свойствах или установках. Выражается в виде предложения типа: итальянцы музыкальны, южане вспыльчивы, профессора рассеяны и т. д.» [Краткий словарь когнитивных терминов 1997: 198]

Феномен «стереотип» рассматривается не только в работах психологов, но и лингвистов, социологов, этнографов, когнитологов, этнопсихолингвистов (У. Липпман, Ю. Д. Апресян, Ю. А. Сорокин, Ю. Е. Прохоров, Е. Бартминский и др.)

Представители каждой из названных наук выделяют в стереотипе те его свойства, которые они замечают с позиций своей области исследования, а потому выделяются социальные стереотипы, стереотипы общения, ментальные стереотипы, культурные стереотипы, этнокультурные стереотипы и т. д. Например, социальные стереотипы проявляют себя как стереотипы мышления и поведения личности. Этнокультурные стереотипы — это обобщённое представление о типичных чертах, характеризующих какой-либо народ.

Термин «стереотип» (греч. stereos — твердый, typos — отпечаток) введен в научный оборот американским социологом У. Липпманом. Под стереотипом Липпман понимал особую форму восприятия окружающего мира, оказывающую определенное влияние на данные наших чувств до того, как эти данные дойдут до нашего сознания. [Lippman W. 1950: 95]. По мнению Липпмана, человек, пытаясь постичь окружающий его мир во всей его противоречивости, создает «картину в своей голове» относительно тех явлений, которые он непосредственно не наблюдал. Человек имеет ясное представление о большинстве вещей еще до того, как он с ними непосредственно столкнулся в жизни. Подобные представления-стереотипы формируются под влиянием культурного окружения данного индивидуума. «В большинстве случаев мы не сначала видим, а потом даем определение, мы сначала определяем для себя то или иное явление, а потом уже наблюдаем его. «[Lippman W. 1950: 81].

В.В. Красных понимает под стереотипом «структуру ментально-лингвального комплекса, формируемую инвариантной совокупностью валентных связей, приписываемых данной единице и репрезентирующих концепт феномена, стоящего за данной единицей» [Красных 2001: 78].

Согласно Ю. А. Сорокину стереотип есть «некоторый процесс и результат общения согласно определённым семиотическим моделям, список которых является закрытым в силу тех или иных семиотико-технических принципов, принятых в некотором социуме. При этом семиотическая модель реализуется на социальном, социально-психологическом уровнях (стандарт) или на языковом, социально-психологическом уровнях (норма). Стандарт и норма существуют в двух видах: как штамп (избыточно эксплицированный сложный знак) или как клише (недостаточно эксплицированный сложный знак) [Сорокин 1998: 56].

Маслова В.А. различает стереотип поведения — важнейший среди стереотипов, который может переходить в ритуал. По ее мнению, «стереотипы имеют много общего с традициями, мифами, ритуалами, но от последних отличаются тем, что традиции и обычаи характеризует их объективированная значимость, открытость для других, а стереотипы остаются на уровне скрытых умонастроений, которые существуют в среде «своих» [Маслова 2001: 208].

В.А. Маслова также подчеркивает, что «в основе формирования этнического сознания и культуры в качестве регуляторов поведения человека лежат как врожденные, так и приобретаемые в процессе социализации факторы — культурные стереотипы, которые усваиваются с того момента, как только человек начинает идентифицировать себя с определенным этносом, определенной культурой и осознавать себя их элементом» [там же: 59].

Таким образом, в основе формирования стереотипов лежат когнитивные процессы, а стереотипы выполняют ряд когнитивных функций: функцию схематизации и упрощения, функцию формирования и хранения групповой идеологии и другие мыслительные функции.

В нашем исследовании наибольший интерес представляют этнические стереотипы, которые воплощают присущие обыденному сознанию представления о собственном и чужих народах.

Н.В. Уфимцева дифференцирует этнические стереотипы и культурные стереотипы: «этнические стереотипы недоступны саморефлексии „наивного“ члена этноса и являются фактами поведения и коллективного бессознательного, им невозможно специально обучать, а культурные стереотипы доступны саморефлексии и являются фактами поведения, индивидуального бессознательного сознания, им уже можно обучать» [Уфимцева 1996: 140].

Этнические стереотипы не только суммируют определенные сведения, но и выражают эмоциональное отношение к объекту. То, что применительно к своему народу называется разумной экономией, применительно к другим может именоваться скупостью. То, что у «себя» характеризуется как настойчивость, твердость характера у «чужака» называется упрямством. Один и тот же психологический комплекс, в зависимости от отношений к его носителю, может называться и непосредственностью, и беззаботностью, и безответственностью [Словарь когнитивных терминов 1997: 189].

Интересной и научно обоснованной представляется концепция Н. А. Ерофеева, в основе которой лежит исторический материал. «Этнические представления — это как бы итог усвоенной информации, результат ее переработки и обобщенный вывод из нее, они нередко влияют на отношения между нациями, этническими группами и государствами». [Ерофеев 1982: 11].

Основная причина выработки стереотипов связана с защитой групповых ценностей как чисто социальной функцией, реализующейся в виде утверждения своей непохожести, специфичности. «Стереотипы — это крепость, защищающая традиции, взгляды, убеждения, ценности индивида, ему уютно за стенами этой крепости, ибо там он чувствует себя в безопасности. Поэтому любое посягательство на стереотипы есть покушение на безопасность индивида, он расценивает такие действия как покушение на основы своего миропонимания» [Платонов 2001: 139].

Одна из центральных проблем, возникающих при изучении стереотипов — это насколько они объективны и отражают реальность. Единого мнения по этому вопросу нет. Если в основе стереотипа находится реальность, то он должен быть относительно устойчив, если же он целиком и полностью ложен, то он должен меняться в зависимости от исторической, международной и даже внутриполитической ситуации в той или иной стране.

Существуют автостереотипы, отражающие то, что думают люди сами о себе, и гетеростереотипы, относящиеся к другому народу, относящиеся к другому народу, и как раз они более критичны. Например, то, что у своего народа считается проявлением расчётливости, у другого народа — проявлением жадности. Люди воспринимают этнокультурные стереотипы как образцы, которым надо соответствовать. Поэтому стереотипы оказывают довольно сильное влияние на людей, стимулируя у них формирование таких черт характера, которые отражены в стереотипе.

«Специалисты по этнической психологии, изучающие этнокультурные стереотипы, отмечают, что нации, находящиеся на высоком уровне экономического развития, подчеркивают у себя такие качества, как ум, деловитость, предприимчивость, а нации с более отсталой экономикой — доброту, сердечность, гостеприимство» [Маслова 2001: 58]. Подтверждением сказанному может служить исследование С. Г. Тер-Минасовой, согласно результатам которого в английском обществе более ценятся профессионализм, трудолюбие, ответственность и т. д., а в русском — гостеприимство, общительность, справедливость [Тер-Минасова 2000: 255].

Согласно Е. Ю. Прохорову, стереотип является суперфиксированным явлением, которое не изменяется даже перед лицом реального опыта, опровергающего его истинность. [Прохоров 1997: 124].

По мнению Масловой В. А. важную роль в формировании стереотипов играет частота встречаемости определенных объектов, явлений в жизни людей, нередко выражающаяся в более продолжительных человеческих контактах именно с данными объектами по сравнению с другими, что и приводит к стереотипизации подобных объектов [Маслова 2001: 109].

При всем своем схематизме и обобщенности стереотипные представления о других народах и других культурах подготавливают к столкновению с чужой культурой, снижают культурный шок. «Стереотипы позволяют человеку составить представление о мире в целом, выйти за рамки своего узкого социального и географического мира» [Павловская 1998: 139].

Ю. П. Платонов определяет стереотип как «устойчивое психическое образование, в котором схематизированно, упрощенно и эмоционально отражается некоторый достаточно сложный факт действительности, прежде всего образ какой-либо социальной группы или общности, с легкостью распространяемый на всех ее представителей. Стереотипы являются чувственно окрашенными образами, аккумулирующими в себе социальный и психологический опыт общения и взаимоотношений индивидов» [Платонов 2001: 131].

Наиболее популярным источником стереотипных представлений о национальных характерах являются так называемые межнациональные анекдоты, то есть анекдоты, построенные на шаблонном сюжете: представители разных наций, попав в одну и ту же ситуацию, реагируют на нее по-разному, в соответствии с теми чертами их национального характера, которые им приписывают на родине анекдота.

Анекдот, будучи текстом, создаваемым народом и для народа, представляет собой отражение стереотипов, сложившихся в той или иной лингвокультурной среде.

Проанализировав понятие «стереотип» в различных науках, можно отметить, что каждый человек обладает индивидуальным личным опытом, особой формой восприятия окружающего мира, на основе которого в его голове создается так называемая «картина мира», включающая в себя объективную (инвариантную) часть и субъективную оценку действительности индивидуумом. Стереотип является неотъемлемой частью этой картины.

Основной чертой стереотипов является их детерминированность культурой — представления человека о мире формируются под влиянием культурного окружения, в котором он живет. Стереотипы разделяет большинство людей, но они могут меняться в зависимости от исторической, международной, а также внутриполитической ситуации в той или иной стране;

1.4. Особенности структуры, содержания и функционирования анекдотов

Современные анекдоты представляют собой многоплановое явление, которое выступает предметом литературоведческого, культурологического, семиотического, социологического, психологического и историко-политического анализа.

Многие исследователи сходятся на следующем определении анекдота: «анекдот - это короткий рассказ о вымышленном событии с неожиданной остроумной концовкой, где действуют постоянные персонажи, известные всем носителям языка «[Шмелева, Шмелев 2003: 6]

Только в русской речевой культуре существует отдельное понятие «анекдот». В английской языковой культуре нечто подобное называется joke, canned joke, funny story («шутка, забавная, эффектная история»). Французы аналогичное именуют как histoire («басня, небылица») или histoire amusante («забавная история»), blague («шутка»).

Предыстория литературного анекдота уходит в глубины европейской культуры, византийской истории, откуда появилось и само слово, греческое anecdotos — «неизданный, неопубликованный», применявшееся для обозначения впервые издаваемых старых рукописей. «Позднее, очевидно через французскую литературную традицию, анекдот в старом, классическом его понимании попадает в русскую элитарную культуру, распространяется в узком слое образованных людей и остается очень популярным вплоть до середины XIX века» [Химик 2002: 17]

В течение ХХ века в зарубежных исследованиях было представлено различное понимание термина «анекдот». Согласно «Энциклопедии простых форм» [Simple Forms 1994] anecdote представляет собой короткую, нередко нравоучительную, историю о знаменитых людях и служит для репрезентации героя анекдота как представителя определенной социальной группы или эпохи [цит. по Архипова 2004: 9].

В некоторых англоязычных работах термин anecdote имеет несколько иное значение — «это тип нарратива, рассказываемого от третьего или первого лица, родственный легенде и шутке» [Мелетинский 1998: 321].

Существует несколько специальных терминов, обозначающих разные типы «joke» (все они по-русски передаются словом анекдот): numskull tale, blason populaire, ethnic slurs, Shaggy Dog Story.

Согласно указателю Х. Ясон термин «numskull tale» соответствует русским сказкам о пошехонцах. В англоязычной литературе он часто применяется при исследовании «этнических» анекдотов, например, американских анекдотов о поляках. Синонимичные термины «blason populaire» и «ethnic slurs» обозначают как существующие в данной культурной группе этнические стереотипы, которые хорошо известны всем членам этой культурной группы, так и тексты, в которых эти стереотипы обыгрываются. Например, поляки в представлении американцев — грязные, глупые, нечистоплотные, и анекдоты рассказываются про грязных, глупых поляков [цит. по Архипова 2004: 9].

Термином Shaggy Dog Story обозначается определенная разновидность анекдотов, близкая русскому типу абсурдного анекдота, возникшая изначально из серии историй о животных (преимущественно — собаках). «Shaggy dog story» переводится на русский язык как: 1) «история о пуделях» (буквальный перевод); 2) «анекдот с неожиданной концовкой, часто абсурдной» [Апресян 1993: 91].

Многие исследователи отдельно выделяют так называемые «еthnic jokes» — это анекдоты, рассказывающиеся про представителей разных этнических групп. «Этнические анекдоты» могут быть двух типов — рассказы о представителях одной этнической группы и рассказы, содержащие сопоставление представителей разных этнических групп. Для второй группы анекдотов характерно маркирование представителей других этнических групп как хитрецов или глупцов, а иногда также приписывание им стереотипных характеристик данной этнической группы, не имеющих четкого оценочного характера.

В фундаментальном исследовании Кристи Дэвис предложена удачная теория объяснения существования анекдотов о представителях других национальностей. Дэвис поставила перед собой задачу, во-первых, типологического исследования таких анекдотов, и, во-вторых, — прослеживания во времени трансформации социальных стереотипов и установок, содержащихся в этих анекдотах.

Дэвис говорит о том, что этнические шутки — это не фиксация негативной реакции социума на какой-то чуждый элемент, а наоборот, показатель признания данной социальной группы со стороны ее окружения.

Используя огромный материал, Дэвис наглядно демонстрирует, что в каждой культуре существует два типа анекдотов о представителях другого народа: о «глупцах» и о «хитрецах», и этнические анекдоты могут существовать только при наличии полной парадигмы:

Представление о «глупцах» и «хитрецах» связано с представлениями данного социума о себе как о «норме». «Другие» (под «другими» в истории развития обществ сначала, как отмечает Дэвис, подразумевались жители близлежащих поселений) могли отличаться от «нормы», например, другим отношением к работе и праздному времяпрепровождению.

Отдельно разбирая североамериканские этнические стереотипы, Дэвис отмечает, что для них характерна оппозиция — чистота (что равняется святости в протестантской культуре) — грязь (в физическом и моральном смысле) [Davies 1990: 36].

Анекдоты на этническую тему представляют собой один из наиболее древних пластов жанра. С древнейших времен человек, осваивая новые территории, вступая в контакты с представителями других народов, постоянно, порой не задумываясь, соотносил себя как носителя своей культуры, с другими людьми.

Более детальное рассмотрение этнических анекдотов мы проведем в практической части. Однако прежде чем это сделать, необходимо изучить некоторые особенности анекдота как текста, а также способы достижения комического эффекта, используемые в анекдоте с целью реализации этнических стереотипов.

Анекдот, как и всякий текст, принадлежащий к отдельному жанру, обладает особой структурой, содержанием и формой. В связи с этим нам показалось интересным рассмотреть анекдот как особую разновидность текста.

Прежде всего, анекдот является прецедентным текстом. По мнению Д. Д. Гудкова, «в системе прецедентов общества с одной стороны находят свое отражение, а с другой стороны, задаются этой системой, ценностные ориентации лингвокультурной среды» [Гудков 2003: 100].

Анекдот обладает всеми характеристиками прецедентного текста. Ю. Н. Караулов под прецедентными текстами понимает тексты:

— значимые для той или иной личности в познавательном и эмоциональном отношениях;

— известные широкому окружению данной личности;

— тексты, обращение к которым возобновляется неоднократно в дискурсе данной языковой личности [Караулов 1987: 216].

Персонажи анекдотов носят прецедентный характер, то есть являются «мифологизированными этническими типажами, за которыми в массовом сознании закреплены характерные образы, ментальные стереотипы и комические стандарты поведения, которые адекватно воспринимаются почти исключительно в пределах речевой культуры», в которой создан анекдот [Шмелева, Шмелев 2002:58].

Под «прецедентным именем» понимается индивидуальное имя, связанное с ситуацией, широко известной носителям языка и выступающей как прецедентная. Ссылка на прецедентное имя часто используется для создания экспрессивного эффекта, который неизбежно связан с оценкой [Гудков 1999: 123].

В нашей работе особый интерес представляют «национальные-прецедентные феномены», которые определяются Д. Д. Гудковым как «явления, известные любому среднему представителю того или иного социума и входящие в когнитивную базу этого сообщества» [Гудков 2003: 104].

Анекдоты зачастую построены на обыгрывании «прецедентной ситуации», то есть ситуации, связанной с набором определенных коннотаций и представленной в виде дифференциальных признаков [Гудков 2003: 107]. Так, в этнических анекдотах представители некоторых национальностей ставятся в одни и те же условия (поезд, необитаемый остров, охота в лесу и т. д.)

По мнению Ю. Е. Прохорова «прецедентные тексты принадлежат к языковой культуре данного этноса, которая реализуется в стереотипизированной форме в стандартных ситуациях речевого общения. Использование прецедентных текстов связано с системой знаний о мире, иными словами, с лингвокогнитивным уровнем восприятия действительности» [Прохоров 1997: 151].

Корпус прецедентных текстов составляет ряд образцовых текстов национальной культуры, отражающих и формирующих шкалу ценностных ориентаций и, следовательно, обладающих ценностной значимостью для определенной культурной группы [Слышкин 2000: 28]. На основании знания этих текстов можно сделать выводы о тех поступках, чертах характера, которые поощряются или осуждаются в данном обществе на данном этапе его развития [Гудков 2003: 226].

Таким образом, анекдот, в котором отражается национальное восприятие картины мира, обыгрывается прецедентная ситуация и присутствуют прецедентные персонажи, может по полному праву считаться прецедентным текстом.

При изучении анекдотов особое внимание уделяется средствам создания комического эффекта.

Основными способами создания комического эффекта в анекдоте являются каламбур и пародия.

Каламбур — это шутка, основанная на смысловом объединении в одном контексте либо разных значений одного слова (полисемия), либо разных слов и словосочетаний, тождественных или сходных по звучанию (паронимия) [Санников 2002: 427]. «Каламбур — результат словесного трюкачества, он производит комический эффект, в основе которого лежит обманутое ожидание. Контекст должен зафиксировать читателя на одном значении слова, и тогда переход к другому значению окажется неожиданным [там же: 495].

Пародия — в переводе с греческого означает «перепев, комическая переделка, пение наизнанку». Чаще всего пародия — это функциональная разновидность искажающей стилизации, заключающаяся либо в воспроизведении определенных особенностей речи с целью высмеять ее носителя, либо в имитации тех или иных особенностей литературного произведения с целью высмеять ее автора. [Пропп 1999: 100].

Часто в анекдотах пародируются особенности произношения персонажей. Особенно часто этот способ создания комического эффекта наблюдается в этнических анекдотах.