Особенности музыкального воплощения «Шести стихотворений Ахматовой» в камерно-вокальном цикле Сергея Слонимского

Особенности музыкального воплощения «Шести стихотворений Ахматовой» в камерно-вокальном цикле Сергея Слонимского Одесса 2011

Композитор Сергей Слонимский впервые обращается к поэзии А. Ахматовой уже в зрелом возрасте. После тонкой психологической лирики хоровых циклов, он решает обратиться к простым житейским ситуациям, и поэтому к интонациям городского романса. Это единственный его камерно-вокальный цикл, который был написан в 1970 году. В качестве литературной основы взяты 6 стихотворений из ранних сборников поэтессы, вышедших в первой четверти 20 века: «Вечер», «Чётки», «Белая стая», «Anno domini». Сам композитор не считает их циклом, но его друзья признавали его таковым. Из раннего творчества Слонимский выбрал стихотворения, пронизанные в той или иной степени одной темой — о несовместимости роли женщины-Поэта с образом простонародной женщины в семье. Наличие этого объединяющего смыслового элемента и создаёт единую драматургию цикла.

Анна Ахматова представляет акмеистское направление в русской поэзии начала 20 века. Стихотворения раннего периода воплощают лирические чувства — речь в них идёт о неразделённой любви. «Четки» — интимные переживания героини. «Белая стая» — ощущение личной жизни как жизни национальной, исторической. Белый цвет у Ахматовой — символ смерти, но так же и символ любви, олицетворение тихой семейной жизни в «белом доме». Когда же любовь изживает себя, героиня оставляет «белый дом и тихий сад». Тема любви-смерти проходит через весь цикл. Анализируя творчество определённого периода, можно отметить следующие закономерности. Ахматова не рассказывает, а показывает, чёткими штрихами и оттенками. В передаче чувств и эмоций участвуют не только слова, но и метроритм, рифма, общая композиция стиха. Поэтому не редко встречаются у неё в словесном тексте «паузы», или же она классические четыре строчки превращает в 2, тем самым скрывая внутри женскую рифму, наличие которой раскрывает конфликт. В некоторых случаях поэтесса как бы отстраняется от действия и привлекает поговорку. Но все эти приёмы «работают» на одну тематику: о неразделённой любви, которая и порождает внутренний конфликт и амбивалентность образов, столь присущих Ахматовой.

Стихотворения (1911;1916 годов) Слонимский располагает в обратном хронологическом порядке, как бы углубляясь в прошлое, обращаясь к памяти, которая у Ахматовой соотносится с чувством любви, что является центральной темой её творчества.

В цикле композитор выстраивает свою «временную» драматургию. В первых двух романсах — прошлое и настоящее время. В третьем — предчувствие страшного будущего. В четвёртом и, особенно, а пятом мысль также направлена в будущее. В шестом — снова возвращение в настоящее и прошлое.

Трагичность и напряжённость третьего романса («Я недаром печальной слыву») подчёркивается употреблением цвета «чёрный» (единственный раз зав весь цикл) в то время, как в других романсах (в №№ 1, 2, 5) в качестве символа упоминания о смерти служит цвет белый.

Расположение такого напряжённого, кульминационного романса в середине (даже в первой половине) цикла весьма существенно нарушает общее равновесие. Этому также способствует не совсем симметричная арочность. От второго романса к четвёртому — одна арка, первый, третий, пятый — другая. Эту симметрию нарушает шестой романс.

В пятом романсе автор стремится восстановить равновесие, но в последнем снова существенно его нарушает. Три строфы четырёхстрофного стихотворения складываются в трёхчастность. Четвёртая повторяется дважды, но текст при повторении неоконченный. Из всего стихотворения Слонимский акцентирует наибольшее внимание на фразе «Душный хмель!», на которой и останавливается, потом повторяет её ещё 3 раза. Это окончание можно назвать второй кульминацией. Повторение фразы «Душный хмель!» подчёркивает безысходность ей обречённого страдания. Слово «хмель» распевается и достигает ноты си-бемоль второй октавы (самой высокой в партии сопрано во всём цикле) на f. Для последнего повторения (ff) автор пишет ноты, под которыми ставит крестики. Это указывает на значительную степень напряжения, на невозможность разрешения конфликта, на роковую неизбежность и прочее.

К этой последней и самой сильной кульминационной точке автор подходит постепенно. Предчувствие неразрешимого конфликта и неоднозначность, амбивалентность состояния проявляются уже в первом романсе.

Рассмотрим стихотворения А. Ахматовой в том порядке, в котором они представлены в цикле.

1."О том, что сон мне пел".

Бывало, я с утра молчу, О том, что сон мне пел.

Румяной розе и лучу, И мне — один удел.

С покатых гор ползут снега, А я белей, чем снег, Но сладко снятся берега Разливных мутных рек, Еловой рощи свежий шум Покойнее рассветных дум.

У Ахматовой это стихотворение называется «Песенка». Этим названием она подчёркивает всю ироничность данной ситуации. Уже здесь мы сталкиваемся с несоответствием, в данном случае, названия стихотворения с его содержанием и, в последующем, музыкальном воплощением Слонимским. На трагизм сюжета указывают и такие словосочетания, как «белый снег», «мутных рек». (Напомним, что белый цвет у Ахматовой является символом смерти). Время происхождения событий здесь ещё не чётко акцентируется (встречается и настоящее, и прошлое, но чаще — неопределённое). 10 строчек записаны единой строфой (4+4+2), что делает композицию этого стихотворения цельной. Это проявляется и в форме романса. Преобладание существительных и прилагательных, малое количество глаголов указывает на отсутствие динамического движения.

Начиная таким завершающим стихотворением, Слонимский выстраивает особую драматургию цикла — он начинает с обобщения, как бы с конца. В этом отражается приём рефлексии. Автор призывает к глубокому осмыслению происходящего. Можно считать, что не случайно он берёт стихотворение, написанное позже всех остальных в цикле. Относясь внимательно к первому романсу, Слонимский снимает название «Песенка», дабы не вводить слушателя в заблуждение. Романс же он называет не по первым словам стихотворения, как обычно принято, а использует для этого вторую строчку, единственную строчку, отражающую события прошлого времени, указывая на заключительный характер этого романса, что противоречит его расположению в цикле. В этом так же воплощается амбивалентность, которая проявляется и в музыкальном тексте. Это — хроматические интонации, параллелизмы, залигованные сильные доли, указывающие на жанр органума, «противоречащего» с современным музыкальным языком. Большой мажорный септаккорд в конце романса создаёт аллюзию к барочной пикардийской терции, к просветлённому, обнадёживающему завершению.

2. «Лучше б мне частушки задорно выкликать».

Лучше б мне частушки задорно выкликать, А тебе на хриплой гармонике играть!

И, уйдя, обнявшись, на ночь за овсы, Потерять бы ленту из тугой косы.

Лучше б мне ребеночка твоего качать, А тебе полтинник в сутки выручать, И ходить на кладбище в поминальный день, Да смотреть на белую божию сирень.

Это стихотворение у Ахматовой без названия. Слонимский же называет свой романс по первой строчке стиха, как обычно принято. 8 строк поделены на 4 самостоятельные строфы, но между ними, тем не менее, есть определённые арки — вторая половина стиха как инвариант первой. Простота выражения, частушечность и незамысловатость отражены и в музыкальном воплощении стихотворения. В тексте — это повторение слов: «Лучше б мне…», «А тебе…», в музыке — остинатное повторение звуков, простота и определённость тональности, прозрачность фактуры, дублирование в партии фортепиано звучания голоса. В музыке отражена и общая двухчастность стихотворения, лишь последние строчки каждой части разнятся. Но если форма стихотворения мыслится открытой (к нему ещё можно дописать некоторое дополнение), то музыкальный текст не даёт такой открытости — здесь мы и находим амбивалентность, противоречия. Слонимский как бы «закрывает» форму романса, повторяя последнюю строчку стихотворения. Не странно, что именно эту строчку он решил повторить — в ней единственной один раз за всё стихотворение употребляется словосочетание «белая сирень» — символ смерти, который словно лейтмотив, проходит через весь цикл. Так же неоднозначность проявляется в самом стихотворном размере и в рифме. Здесь использован хорей, но в некоторый строчках в середине встречается 2 безударных слога, что как бы делит строчку пополам, в результате чего образуется чередование женской и мужской рифм — это иллюзия диалога, ведь в сущности здесь монолог. Монолог обречённого человека, всё ещё на что-то надеющегося. Также симметричность и равновесие формы нарушает самостоятельная тема вступления, которая повторяется в середине романса, но не перед вторым куплетом, а перед последней строчкой первого куплета, оттягивая её. Таким образом, акцентированные последние строчки куплетов создаёт сюжетную канву этого романса, одновременно являясь связующим звеном всего цикла.

3. «Я недаром печальной слыву».

Как ты можешь смотреть на Неву, Как ты смеешь всходить на мосты?..

Я недаром печальной слыву С той поры, как привиделся ты.

Черных ангелов крылья остры, Скоро будет последний суд, И малиновые костры, Словно розы, в снегу цветут.

У Ахматовой это стихотворение не носит названия. Слонимский же берёт третью строчку для названия, единственную (в первом четверостишии), где есть местоимение «я» (в трёх других строчках — «ты»), подчёркивая тем самым остроту страдания главной героини. В этом цельном восьмистишии преобладают глаголы, причём неопределённые, что создаёт напряжение, передаёт состояние неясности. В качестве символа смерти, причём усиленного, здесь выступает словосочетание «чёрные ангелы». Стихотворный размер — анапест (единственный трёхстопный за весь цикл). Но в конце трёх последних строчек можно наблюдать «эффект паузы» перед последним словом (формально, здесь двухстопность). Так выделяются слова: «суд», «костры», «цветут».

Музыкальные акценты, расставленные Слонимским, помогают лучше ощутить всю суть этого напряжения и переживания. Романс написан в двухчастной контрастной форме. Логика развития музыкальной ткани чётко совпадает с текстом. В первой части композитор выделяет третью строчку индивидуальным зачином (три другие начинаются одинаково). Во второй части повторность мелодической линии осуществляется попарно. Кульминация приходится на третью строчку, на слова «и малиновые костры». Во всём восьмистишии эта кульминационная строчка является предпоследней. Таким образом, оттягивается ожидаемая кульминация, которая могла бы осуществиться в точке золотого сечения. Весьма существенное противоречие заложено и в словах, на которых Слонимский делает кульминацию. Слова «малиновые» и «костры» здесь семантически противоположны.

Эту кульминацию можно считать первой кульминацией цикла, что нарушает общее равновесие, так как положение этого романса значительно раньше общей точки золотого сечения как предполагаемой кульминации.

4. «Я с тобой не стану пить вино».

Я с тобой не стану пить вино, Оттого что ты мальчишка озорной.

Знаю я — у вас заведено С кем попало целоваться под луной.

А у нас — тишь да гладь, Божья благодать.

А у нас — светлых глаз Нет приказу поднимать.

Это стихотворение так же названо Слонимским по первой строчке, как и во втором романсе. Эти 2 романса составляют контрастную вторую линию цикла, где представлены ситуации бытовые, простонародные, а сами романсы — частушечного характера.

Это восьмистишие имеет ярко-выраженное деление пополам, где вторая половина по своему стихосложению представляет собой самостоятельную поговорку. В первой части через «озорного мальчишку» представлены образы разгульной простоты, с подчёркнутым «а у вас». Поговорка же начинается со слов «а у нас». Здесь представлены образы сельской жизни. Отмеченные контрасты и противопоставления подчёркнуты и в музыке: скерцозность в первой части, песенность и певучесть во второй. Но в этом противопоставлении Слонимский не отдаёт предпочтение ни одной из крайностей — он иронизирует над обеими. Это проявляется в том, как удачно вписывается скерцозность из первой части в «тишь да гладь» второй. Таков замысел, вероятно, был и у Ахматовой, так как подобного рода «частушечность» не столь характерна для её творчества. Тем не менее, поливалентность этого романса и является связующим звеном в данном цикле. А простонародный характер здесь дан для того, чтоб снять напряжение после столь сильной кульминации в предыдущем романсе.

5. «Твой белый дом и тихий сад оставлю».

Твой белый дом и тихий сад оставлю.

Да будет жизнь пустынна и светла.

Тебя, тебя в моих стихах прославлю, Как женщина прославить не могла.

И ты подругу помнишь дорогую В тобою созданном для глаз её раю, А я товаром редкостным торгую -;

Твою любовь и нежность продаю.

Этому романсу название так же дал Слонимский. Но в первых строчках его уже заключено основное действо. Героиня сообщает о принятом решении, осуществление которого возможно в будущем. От этого будущее становится обречённым. Во второй половине этого восьмистишия уже будущего времени нет, лишь воспоминания. Спокойствие создаёт иллюзию равновесия. Здесь чередуется женская и мужская рифма, нет никаких метроритмических нарушений. Это стихотворение — своеобразная развязка. Здесь будто снимается конфликт, который мы находили в предыдущих стихотворениях. Всё напряжение и трагизм скрыты в прилагательных: «белым дом», «редкостный товар» и других.

Чтоб подчеркнуть замыкающую функцию этого стихотворения, Слонимский полностью повторяет первое четырёхстишье, создавая тем самым трёхчастную форму. Так же в музыке более явственно показано скрытое напряжение: романс начинается в ля-бемоль-миноре. В первых двух строчках — диатоника, и тема вокальной партии строится лишь на устойчивых звуках. Далее в сопровождении уже встречаются хроматические секунды, звучащие одновременно. Во второй части формальный соль-минор, но музыкальный язык уже нетонален. В вокальной партии появляются мелкие длительности, что в данном случае передаёт беспокойство. В репризе ля-бемоль-минор не возвращается, мелодия без изменений повторяется в соль миноре. Звучание на тон ниже передаёт некоторое спокойствие. Всё это указывает на желание автора прийти к равновесию, успокоению, решению конфликта, что в сущности не удаётся.

6. «Душный хмель».

Муж хлестал меня узорчатым, Вдвое сложенным ремнем.

Для тебя в окошке створчатом Я всю ночь сижу с огнем.

Рассветает. И над кузницей Подымается дымок.

Ах, со мной, печальной узницей, Ты опять побыть не мог.

Для тебя я долю хмурую, Долю-муку приняла.

Или любишь белокурую, Или рыжая мила?

Как мне скрыть вас, стоны звонкие!

В сердце темный, душный хмель, А лучи ложатся тонкие На несмятую постель.

слонимский ахматова романс мелодический Этому стихотворению, как и многим другим, Ахматова так же не даёт отдельного названия. Слонимский же для названия берёт словосочетание, которое Ахматова употребляет в самом конце стихотворения. «Душный хмель» — это ясное выражение состояния главной героини. Именно поэтому композитор и повторяет в конце романса 2 предпоследние строчки, в которых употребляются эти слова, а потом 4 раза повторяет только это словосочетание. Время происходящего: настоящее и прошлое. Стихотворение самое длинное из всех предыдущих, автор как бы не хочет «отпускать» слушателя. Слонимский относится очень внимательно к тексту. Начинает романс аккордами, имитирующими колокола, вот только звучат они напряжённо. Далее — вступление, которое построено на попевочном и остинатном типах развития. Некоторая ограниченность в средствах выражения в какой-то степени характеризует мужа, о котором идёт речь. Во втором четверостишии, где главная героиня вспоминает о любимом, мелодическая линия, фактура и общий музыкальный образ заметно изменяются. В третьем четверостишии возвращается первоначальная «грубость», где она сердится на любимого. В последнем четверостишии — новый музыкальный материал на основе первоначальных аккордов, которые теперь уже передают всю глубину обречённости героини. Далее появляются шестнадцатые, которых не было раньше. Усиливается динамика, увеличиваются длительности, диапазон. Всё развитие построено по нарастающей, ведёт к кульминации. В партии сопрано — самая высокая нота, после чего на последнее «Душный хмель!» автор под нотами ставит крестики, что означает: слова можно просто проговорить, так как петь уже не представляется возможным.

Эта часть кончается кульминацией, после которой нет успокоения. Предпосылки к открытой драматургии встречались и раньше. Напомним, что первая половина цикла так же заканчивается кульминацией без разрешения. В таком случае можно сказать, что здесь открытая драматургия повторяется дважды.

«Двойная» трагедия происходит и на уровне основного мотива цикла — несовместимости роли женщины-Поэта с образом простонародной женщины в семье. Если в последней части осуществляется трагедии «просто"-женщины, то в пятой части — трагедия женщины-Поэта. Вторая линия выступает более явственно — именно с неё начинается цикл.

Поэзия Ахматовой — благодатный материал для музыкального воплощения. К ней обращался не только Слонимский, но и другие композиторы, создавая значительные образцы искусства. Это и «Пять стихотворений Ахматовой» Сергея Прокофьева (1916 год), и «Голос молящего» Юрия Фалика и другие.

1. Ахматова Анна. Лирика. — М.: Художественная литература. — 1989. — 415 с.

2. Асафьев Б. Речевая интонация. — М.-Л. — 1965

3. Васина-Гроссман В. Музыка и поэтическое слово. — М. — 1972

4. Демченко А. О средствах выразительности в музыке Слонимского / О музыке. — С. 7−39

5. Добин Е. Поэзия А. Ахматовой. — Л. 1976

6. Жирмунский В. М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика. — Л. 1977

7. Крылова А. В. Вокальный цикл. Вопросы теории и истории жанра. — М. — 1988

8. Кузнецова Е. Соотношение слова и музыки в камерно-вокальных произведениях советских композиторов на стихи А. Ахматовой. Дипломная работа. — Одесса. — 1990. — 77 с.

9. Лотман Ю. Анализ поэтического текста. — Л. — 1972

10. Милка А. Сергей Слонимский. Монографический очерк. — М.-Л.: Советский композитор. — 1976

11. Нивельт О., Каминский Д. Соотношение слова и музыки в камерных вокальных жанрах. — Одесса. — 1977

12. Ручьевская Е. Слово и музыка. — Л.: Музгиз. — 1960