" Приписываемый смысл", особенно в начале действия, не позволяет, таким образом, объяснить поведение в той мере, в какой, с одной стороны, он обязательно эволюционирует по ходу и в зависимости от взаимодействия, и вкакой, с другой стороны, ни рациональность, ни свобода актора не являются безграничными. Если этот смысл и в самом деле является отправным пунктом действия, то он редко доступен непосредственно и, как правило, должен быть реконструирован исследователем посредством гипотез, которые в состоянии предложить идеальный тип. Эти гипотезы, как мы видели выше, формулируются на основе «номологических знаний». Как подчеркивает Ф. Рено, «метод понимания оказывается оторванным от постулата о прозрачности человеческого поведения». Итак, веберовские поиски «понимания» никоим образом не представляют собой «понимательства» («comprehensivisme»), если под последним иметь в виду одновременно исследование конечных причин социального действия и его социокультурных результатов, а также исключительное значение, придаваемое актору как единственному создателю (и, тем самым, единственному законному интерпретатору) значения своего действия и его результатов. В противовес многочисленным неовеберианским и пара-веберианским течениям, которые стремятся в той или иной степени растворить социологическое знание в «обыденном познании» акторов (что иногда доходит до того, что это познание делают критерием обоснованности социологического знания), Вебер решительно и ясно утверждает, что в действительности именно социология обладает значением значащего действия акторов.
Поэтому не вызывает сомнений то, что напрасно на него ссылаются социологи «понимательского» архипелага, напрасно стремятся они добиться эпистемологической легитимности с помощью очерков из «Wissen-schaftslehre». Остается выяснить, в какой мере «понимающий метод» Вебера есть метод анализа (макро) социальных явлений. Ссылаясь на его постоянные утверждения о том, что эти явления не имеют другого источника, кроме действий «реальных» индивидов, из Вебера захотели сделать теоретика методологического индивидуализма, т. е. метода объяснения макросоциальных явлений, рассматриваемых как следствие соединения индивидуальных поведений. Никто, очевидно, не сомневается в том, что Вебер — социолог, и что в этом качестве он сыграл главную роль в теоретическом и эмпирическом познании многих сторон социальной реальности, однако можно подвергнуть сомнению его статус теоретика метода анализа макросоциологических явлений. На самом деле ни автор «Wirt-schaftslehre», ни автор «WirtschaftundGesellschaft» не предлагают ясного и практического метода индивидуалистского анализа социальных фактов. Можно даже усомниться в том, что Вебер «вообще когда-либо пытался объяснить коллективные реальности исходя из представления о бесчисленном множестве актов отдельных индивидов» и даже что он «задумывал проект подобной операции, столь явно не поддающейся реализации». Если внимательно прочитать эпистемологические и методологические тексты Ве-бера, то в действительности можно констатировать, что они явным образом касаются одной частной разновидности социологии, а именно социологии действия, но не анализа любого социального явления, каким бы он ни был. Если у него и есть четко выраженный метод каузального объяснения, то он касается только социального действия индивидов, а не (макро) социальных явлений. Разумеется, если все эти явления свести к соединению индивидуальных поступков, то можно поддаться искушению распространитьвеберовские принципы на социологический анализ в целом, что иногда вызывает серьезные трудности.
Тем не менее, это значит неправильно оценивать все веберовское предприятие. Эти цели, по крайней мере официально, состоят в том, чтобы обнаруживать смысл социальной деятельности и ради этого «идти от социальных структур к объективированной в них деятельности», а не переходить от индивидуальной деятельности и ее принципов к каузальному объяснению макросоциальных явлений. Таким образом, пишет Ф. Рено, «отправным пунктом собственно социологического анализа (когда уже признаны элементарные каузальные закономерности) остается исследование смысла социальной деятельности, которая интерпретир23 у.е.тся путем реконструкции согласно рациональной «идеально-типической модели». Проблематика Вебера в том, чтобы выяснить, почему индивиды действуют, почему, как это обычно бывает, они «интерпретируют свое поведение», и почему социальные структуры (sic), прежде чем стать институтами или дюркгеймовскими «фактами», являются представлениями, которые актеры заставляют вступать в игру, поскольку сообща придерживаются их. Таким образом, для Вебера социология является социальной наукой не потому, что она изучает сложившиеся коллективные явления -«социальные факты», а потому, что изучает социальные деятельности, т. е. ту особую разновидность деятельности, которая по своему смыслу, приписываемому ей агентом или агентами, связывается с поведением другого индивида, на которого ориентировано ее развертывания. Если вспомнить знаменитый пример, то можно отметить, что целью выполненного М.
Вебером анализа капитализма был показ влияния кальвинистской этики на его развитие и институционализацию, а вовсе не объяснение исторических причин его возникновения. Когда речь идет об объяснении высокой степени экономической корреляции между протестантизмом и капитализмом (по крайней мере, на Западе и в XVI—XVII вв.), социолог не ставит вопрос о том, ответственен ли протестантизм (или протестантская этика) за наступление капитализма (или формирование капиталистического духа). Его вопрос таков: «Можно ли считать (и почему), что протестантизм сыграл роль (и какую) в успехе капитализма в тех странах, где в XVI—XVII вв. прошла реформация?» Иными словами, Вебер выдвигает гипотезу, согласно которой кальвинистская этика могла иметь в качестве усиливающего эффекта влияние на социально-экономическое поведение, которое она не произвела (не определила, не вызвала, не породила и т. д.), но распространению и институционализации такого поведения она способствовала.
Поэтому речь идет не об объяснении макроскопического явления (капитализма), но о типе поведения (рациональное безграничное накопление прибыли), который, поэтому, социолог правомерно стремится понять. Именно этого «понимания» талант Вебера позволяет нам добиться. К сожалению, последний остается более каузалистом, чем сам он уверяет: его доказательство, выходя за пределы одного лишь понимания, приводит к утверждению, что рассматриваемые формы социально-экономического поведения испытали влияние этико-религиозных максим, т. е. происходил переход от правомерной объяснительной гипотезы к неподобающему каузальному объяснению. На самом деле, совершенно не доказано, что столь поразительное структурное соответствие между двумя идеальными типами, каковыми являются «протестантская этика» и «дух капитализма», означает отношение влияния одного на другое.
Чтобы это доказать, требовалось осуществить более содержательные и бесконечно более многочисленные сравнительные анализы разнообразного характера или же показать, что это отношение влияния в действительности представляет случай применения закона, согласно которому, в противовес диалектическому материализму, базисы определяются надстройками. Тем самым Вебер невольно и косвенно доказывает нам то, что он непрерывно утверждает, но в то же время оставляет в какой-то мере без внимания: что метод понимания не есть объяснительный метод. Но главное, он не убеждает нас в том, что понимающая социология может приравниваться к методологическому индивидуализму, т. е. к методу анализа макросоциальных явлений. Его по существу индивидуалистическая концепция социальных структур (sic) скорее представляет собой, подчеркивает К. Коллио-Телен, правило эпистемологической гигиены, рекомендующее социальным наукам предохранять себя от субстанциалистской ложной интерпретации и тех искажающих следствий, которые она неизбежно вызывает в процессе объяснения28. Таким образом, объяснение структурных явлений, по-видимому, не может базироваться на одном только (понимающем) объяснении социальных форм поведения, даже если эти явления суть не что иное, как «объективированная"социальная деятельность.
Ведь понимающая социология не позволяет в целом объяснить эту объективацию. Разумеется, процессы соединения индивидуальных поведенческих актов, из которых «появляются» макросоциальные явления, по существу представляют собой процессы взаимодействия, и в этом качестве они проистекают из значащих, с точки зрения акторов, действий [9,с. 7−10.]. Согласно теории М. Вебера, социальные действия составляют атомы социальной жизни, а их совокупность как система социального взаимодействия представляет собой субстрат социальной реальности. В теории социального действия представлена оптимальная, на наш взгляд, трактовка социальности, в рамках которой последняя представляется как ориентация поведения на других членов общества. Заключение
Теория социального действия М. Вебера позволяет не просто описывать события, происходящие в обществе и приводить частные факты социальной жизни к общим законам, а вникать в субъективный смысл, который вкладывают основные творцы общественной жизни, поддерживающие социальную реальность в актуальном состоянии, то есть люди, в свои действия. Среди многих заслуг вебера как социолога-теоретика можно отметить успешную концептуализацию им понятия социального действия как действия индивида, ориентированного на ожидания и ответную реакцию других, окружающих его людей. Кроме того, Вебер выдвинул и обосновал важную в методологическом плане мысль о том, что все действия, совершаемые людьми, можно распределить по их близости к основным идеальным типам социального действия. Среди таких типов немецкий социолог выделял целерациональный, ценностно-рациональный, аффективный и традиционный. Прогресс в обществе он усматривал в рационализации поведения людей, то есть в увеличении доли целерациональных действий в структуре социального взаимодействия, составляющего основу общественной жизни. Теория социального действия М. Вебера может служить методологическим базисом для социологического анализа многообразных явлений и процессов в современном российском обществе: от образа жизни сельского населения до последних избирательных кампаний. В любом случае, подход, сформулированный немецким социологом, незаменим при необходимости глубинного изучения поведения определенных групп индивидов как социальных акторов или субъектов.
Боровик В.С., Кретов Б. И. Основы политологии и социологии — М., 2001
Вебер М. О некоторых категориях понимающей социологии // Вебер М. Избранные произведения: Пер. с нем./Сост., общ.
ред. и послесл. Ю. Н. Давыдова; Предисл. П. П. Гайденко. —
М.: Прогресс, 1990. — 808 с. С.
495−546Вебер М. «Объективность» социально-научного и социально-политического познания // Вебер М. Избранные произведения: Пер. с нем./Сост., общ.
ред. и послесл. Ю. Н. Давыдова; Предисл. П. П.
Гайденко. — М.: Прогресс, 1990. — 808 с. С. 345−415Вебер М.
Основные социологические понятия // Западно-европейская социология ХIX-начала ХХ веков. — М., 1996. — С.
455−491.Вебер М. Смысл «свободы от оценки» в социологической и экономической науке // Вебер М. Избранные произведения: Пер. с нем./Сост., общ.
ред. и послесл. Ю. Н. Давыдова; Предисл. П.
П. Гайденко. — М.: Прогресс, 1990. — 808 с. С.
547−601Волков Ю.Г., Мостовая И. В. Социология учебник для вузов / Под ред. проф. В. И. Добренькова. — М., 2002
Добреньков В.И., Власюк К. Г., Зайналабидов А. С. Основы социологии и политологии. — Ростов н/Д., 2001
История социологии в Западной Европе и США. Учебник для вузов. Ответственный редактор —Г. В. Осипов.
— М.: Издательство НОРМА (Издательская группа НОРМА—ИНФРА-М), 2001. — 576 с. Коэн Ш.-А. Социология и одержимость пониманием. Неопозитивистское прочтение Макса Вебера // Социологические исследования. 2001.№ 12. С. 3−15.Кравец А. С. Понимающая социология Вебера // Вестник Воронежского государственного университета.
2010. № 2. С. 31−56Кравченко А. И. Социология: учебник для ВУЗов — М., 2002
Куликов Л. М. Основы социологии и политологии — М., 1999
Лавриненко В. Н. Социология: учебник для ВУЗов — М., 2002
Лепсисус М. Р. Своеобразие и потенциал веберовской парадигмы // Журнал социологии и социальной антропологии. 2004. Т. 7. №
2. С. 51−60.Радугин А. А., Радугин К. А. Социология: курс лекций. — М., 1996
Свеженцева Ю., Прсокурякова О.: Традиция: концептуализация и направления изучения // Социология: теория, методы, маркетинг. 2010. № 2. с. 142−153.
с. 145−147 Социология/ Под ред. д.ф.н., проф. Э. В. Тадевосяна. — М., 1995
Трошкин Е. И. История социологии: Учебное пособие. — Изд-во ЮУрГУ, 2006. — 200 с. Фролов С. С. Социология: учебник — М., 2001
