Оба признают, что индивиды имеют права, которые должно уважать справедливое общество. Однако оба отличаются при ответе на вопрос о том, какие именно права являются важнейшими в условиях справедливого общества. Подытоживая, можно сказать, что для Дж. Ролза одним из важнейших прав является право на определенную часть материальных ресурсов общества; для Р. Нозика же таким является право на собственную личность (сама собственность (self-ownership)). Согласно его мнению, ролзовское требование, чтобы ресурсы, выработанные более талантливыми, были использованы для улучшения благосостояния менее всего обеспеченных, является несовместимым с признанием самой собственности, которая предусматривает владение личными способностями и соответственно всем тем, что создано путем реализации этих способностей. Но проблема заключается не в том, что Дж. Ролз и Р. Дворкин [3, с.
19]считают, что одни могут владеть личностью и способностями других, наподобие рабовладения. Напротив, изображаемая ими гипотетическая позиция равенства применяется для обоснования аргумента, что ни одно лицо не является собственностью другого. Либералы признают за каждым лицом легитимное владение его способностями вместе с правом использовать их согласно свободного выбора. Однако, отмечая, что одаренность способностями является случайной, либералы также признают, что право на владение собственными способностями не предусматривает неравное деление материальных благ, которые являются следствием реализации этих способностей.
Согласно либеральным теориям, естественно обделенные люди имеют законное право выдвигать соответствующие требования к естественно одаренным, а одаренные имеют моральную обязанность по отношению к тем, чьи естественные обстоятельства оказались при рождении менее благоприятными. Поэтому дистрибутивная схема, предложенная Дворкиным предусматривает наличие страхового фонда в качестве компенсации для естественно обделенных, а ролзова теория справедливости позволяет одаренным пользоваться результатами реализации своих способностей только в условиях соответствующего улучшения материального положения менее всего обеспеченных. Однако ни одна из рассмотренных нами теорий не способна обеспечить соответствующий баланс между принципами индивидуальной личности и социального союза, отдавая преимущество коллективному перед индивидуальным (Дж. Ролз, Р. Дворкин), или наоборот (Р. Нозик).
5. Противоречия между двумя концепциями на современном этапе
Попытку защитить принцип индивидуальности личности, исходя из ролзовских принципов о справедливости управляемого государством материального распределения, делает другой политический философ, которого, учитывая изложенные им рассуждения, невозможно отнести ни к поклонникам
Дж. Ролза, ни к его идейным оппонентам — представителям либертарианского течения. Девид Готье (David Gauthier) (род. 1932) представляет радикальную версию общественного договора, которую характеризуют черты, схожие с ситуацией естественного состояния, изображаемой Гоббсом, а также с принципом приобретения собственности, сформулированным Локком, который Готье интерпретирует в духе идей Р. Нозика [16, с. 159].
Концепции либерализма и либертарианизма, а также теории взаимной пользы, примером которой выступает теория Готье, применяют механизм общественного договора в качестве неотъемлемого компонента своей аргументации. Однако, если уДж. Ролза его применение связано с «нашим естественным чувством справедливости», то есть имплицитно обосновывает утверждение о том, что люди составляют ценность с моральной точки зрения, а не потому что могут способствовать или навредить другим [1, с. 27−28], Готье считает, что не существует моральных обязательств, равно как и морального равенства лиц, которое предшествует их естественному физическому неравенству, используя идею общественного договора в качестве соглашения, которое заключается ради взаимной пользы индивидов и придает искусственную моральную ценность тем или иные действиям, которые не имеют внутреннего морального статуса[16, с. 160]. Так же противостоит теория Готье и концепция Р. Нозика: взаимная польза подчиняет индивидуальную самособственность власти других, в то время как Р. Нозик признает самособственность естественным правом личности.
Согласно Р. Нозику, принуждать других несправедливо не потому, что это невыгодно для того, кто принуждает, а потому, что человек рассматривается им как цель, а ее принуждение унижает его внутренний моральный статус, таким образом олицетворяя отношение к нему как к средству. Следовательно, Нозик базирует свою концепцию на утверждении о внутреннем моральном статусе человека, которое целиком отрицает теория Готье. В отличие от Дж. Ролза, Готье не использует инструмент завесы незнания в описанной им начальной ситуации: стороны заключают между собой соглашение, владея полной информацией относительно себя и обстоятельств своего существования. По мнению Готье, деление материальных благ согласно схемы принципа относительного мини-макса составляет единственный рационализируемый базис материального распределения, а утверждение о рациональности социального сотрудничества, в противовес моральному предположению о приоритете социального союза перед личностью, предопределяет единодушное принятие гипотетического договора рациональными индивидами[16, с. 161]. Таким способом Готье пытается защитить индивидуальную свободу членов общества в условиях материального распределения, осуществляемого государством. Американский политолог Д. Миллер отмечает, что в ХХ в. действующими являются две концепции социальной справедливости. Одна из них олицетворяет понятие заслуги и вознаграждения, другая потребности и равенства.
" В первой концепциипишет исследователь — социальное положение и материальное вознаграждение человека должны как можно больше отвечать его месту на шкале заслуг. Эта идея выражается и в требованиях относительно доступности карьеры для талантливых и равенстве возможностей. Она предусматривает отмену наследственных привилегий и существование открытого общества, в котором люди получают возможность проявлять свои способности"[7, с. 21]. Взгляды на качество заслуги отличаются: по одним, заслуга зависит от размера взноса и регулируется способностями человека и эффективностью их использования; по другим, способности не имеют отношения к заслугам, поскольку вознаграждение получается за человеческие усилия. «
Вторая концепция — продолжает ученый — близкая к идее равенства: по ней блага должны распределяться в зависимости от разных потребностей каждого отдельногочеловека. Согласно с положениями отмеченной концепции, программа, которая успешно удовлетворяет потребности, делает людей равными материально по крайней мере в одном важном аспекте" [7, с. 23]. Как в среде сторонников концепции заслуги и вознаграждения, так и сторонников концепции потребности и равенства существуют определенные принципиальные разногласия. Последние имеют не только теоретическое, но и очень важное государственно-политическое значение. Определенное понимание основ социального распределенияявляется одним из принципов, которые обосновывают выбор государственно-политического строя и экономической системы конкретного общества. Так, будучи сторонниками пропорционально-распределительной справедливости, либералы доказывают, что свободный рынок является наилучшим механизмом вознаграждения заслуг на практике, поскольку цена, которую люди получают за свои товары и услуги, является адекватным показателем их ценности для других (потребителей)[6, с.
80]. Социалисты, соглашаясь с концепцией заслуги и вознаграждения, считают неопровержимым влияние на рыночные доходы таких факторов, как социальное происхождение и личный талант, чего быть не должно, и предлагают оценивать заслуги непосредственно при помощи правительственного учреждения, ответственного за установление заработной платы в плановой экономической системе. В лоне второй концепции продолжаются споры относительно точного определения идеи потребностей. С одной стороны, потребности необходимо отличать от желаний или влечений, с другойдифференцировать потребности людей в зависимости от индивидуальных факторов: принадлежности к социальной группе, стилю жизни, основных жизненных ориентиров и т. п. [6, с. 81].
Отсюда следуют две общих модели схемы распределенияпо потребностям. Более радикальная модель, характерная для коммунизма, позволяет каждому человеку самому определять свои потребности и допускает, что можно создать достаточные ресурсы для удовлетворения всех потребностей, определенных таким образом. В рамках более умеренного подхода, характерного для социал-демократии, допускается, что государственная власть должна определять потребности согласно со стандартными, характерными для определенного времени и места. Последний взгляд позволяет найти компромисс между требованиями об удовлетворении потребностей и о вознаграждении заслуг: часть общественных ресурсов распределяется согласно с потребностями через государственную систему социального обеспечения, а другая часть — в соответствии с заслугами через экономический рынок или бюрократические процедуры. Сегодня это самая популярная на Западе интерпретация социальной справедливости, — отмечает Д. Миллер [7, с. 386].
Таким образом, каждый из нас не только причастен к их созданию, но и чувствует на собственном опыте их непосредственное влияние. Очевидно, что пока человечество не сумеет преодолеть метафизическое противоречие между двумя видами социального распределения, до тех пор невозможным будет создание идеального общества. Гражданское общество должно быть в первую очередь гуманным, то есть кроме экономической составляющей, социальная справедливость в таком обществе должна иметь мощную морально-этическую базу. История развития общества, как это показал Г. Гегель, осуществляет цикл самоосознания, проходя фазы посменного подъема и возражения духовности, замкнутые в неразрывный круг[15, с. 105]. Следовательно, есть все объективные основания надеяться, что на смену материалистическому, технократическому мировоззрению современности придет фаза духовного развития, в которой вопросы социальной справедливости будут приоритетными. Заключение
Стратегии развития страны могут быть определены по многим показателям, но базовыми и обязательными являются два — эффективность и справедливость, которая имеет прямую связь с применением права. Эта взаимосвязь трактуется через признание справедливости формой реализации права. Концепция Джона Ролза, изложенная им в «Теории справедливости», вызвала появление огромного количества критических статей на тему социальной справедливости. Как показал анализ, наиболее значимой из всего критического материала является «Анархия, государство и утопия» — книга, написанная в 1974 г. младшим коллегой Дж. Ролза по Гарварду Робертом Нозиком. В ней Р.
Нозик критикует многие из ролзовских фундаментальных положений, касающихся в частности собственности сторон, заключающих соглашение, и распределения между ними материальных благ. Р. Нозик пытается рассмотреть государство или наилучшее средство для достижения распределительной справедливости. Распределительная справедливость — определенный принцип, согласно которому и обеспечивается общественное потребление. Не существует централизованного распределения, не существует ни одного лица или группы, уполномоченной контролировать все ресурсы, решать, как именно следует распределять их и раздавать. Все, чем владеет то или иное лицо, оно получает от других через обмен или как дар. Политическая справедливость как понятие моральное реализуется через осуществление двух составляющих: принципа беспристрастности и запрета своеволия. Анализируя структуру политической справедливости, мы видим, что она имеет институционную сторонук, поскольку составляет справедливость государственно-правового сообщества.
Другая ее сторона — личностное измерение. Поэтому, когда говорим о политической справедливости, можно рассматривать ее как оценку единичного действия какого-либо политического института (определенного решения, закона или постановления) и как политическую справедливость определенных политических институтов, или даже справедливость правового или государственного строя. Большинство вопросов, затронутых ролзовской теорией, продолжают оставаться предметом оживленных дискуссий о справедливости как со стороны идейных оппонентов Дж. Ролза, так и среди сторонников его точки зрения. Список использованной литературы
Алексеева Т. А. Джон Ролз и его теория справедливости // Вопросы философии. 1994. № 10. С. 26−37.Гаджиев К. Политология.
М.: Университетская книга, 2008. 416 с. Дворкин Р. Справедливость и права: Перевод Григория Дашевского. Глава «Justice and Rights» изкнигиTaking Rights Seriously (London: Duckworth, 1977, pp. 150−183) // Отечественныезаписки. 2003.
№ 2. С. 15−50.Йонас Г.
Принцип ответственности. В поисках этики для технологической цивилизации / Пер. с нем. М.: ВШ, 2004. 400 с. Локк Дж.
Два трактата о правлении. Соч. в 3 т. / Пер.
с англ. и лат. Т. 3 /Ред. и сост., авт. примеч. Субботин А. А. — М.: Мысль, 1988
Макарова А. О. Двойственная сущность социальнойсправедливости: теоретико-практический контекст // Гилея: Философия. 2007. вып. 9. с. 76−84.Миллер
Д. Политические учения: Краткое введение. М.: АСТ, 2006
Нозик Р. Анархия, государство и утопия: Пер. с англ. М.: ИРИСЭН, 2008. 424с.Платон.
О справедливости // Диалоги / Пер. с древнегреч.; Сост., ред. и авт. вступит. статьи А. Ф. Лосев. М.: Мысль, 1986.
607 с. Рикер П. Право и справедливость / Пер. с фр. М.: Дух и литера, 2002.
216 с. Ролз Дж. Теория справедливости. Новосибирск: Изд-во Новосиб. ун-та, 1995. 536 с. Ситниченко Л. А. Право или благо? (критика утилитаризма
Дж.Ролзом) // Мультиверсум. 1999
Вип.
7. С.32−41.Хайек Ф. А. Общество свободных. Лондон, 1990. 309 с. Хамуд Ал Сувейлан.
Общая характеристика концепций справедливости в античной и средневековой философии (обзоропределений) // Философская мысль. 2001. № 3. с.
60−70.Хеффе О. Политика. Право. Справедливость. Основоположения критической философии права и государства. М., 1994. 328 с. Gauthier D. M
orals by Agreement. — O xford: Clarendon Press, 1986. Knowles D. P olitical Philosophy. — L
ondon: Routledge, 2001. Zippelius R. R echtsphilosophie. M unchen, 1982.
S. 1. Weale A. J ustice, Social Union and the Separateness of Persons.
R ationality, Justice and the Social Contract. — Ann Arbor: The University of Michigan Press, 1993.
