На выбор из предложенных

Однако такая попытка на практике приобретает поспешный, слабо разработанный в социально-технологическом и правовом плане характер, что и обуславливает серьезную деформацию стратификационных процессов.

Размежеванию социальных сил" общества способствует и расслоение групп по доходам и образу жизни. По уровню жизни исследователи выделяют в современной России такие страты, как нищие, бедные, малообеспеченные, среднеобеспеченные, обеспеченные, состоятельные3.

За исторически короткий отрезок времени в обществе поляризовались богатые и бедные слои. Расслоение по доходам приводит к тому, что динамика доходов 10% наиболее состоятельных групп резко возрастает по сравнению с доходами 10% наименее состоятельных групп, а разрыв между этими доходами стремительно увеличивается. В то время как основная часть населения в немалой степени утрачивает возможности поддерживать прежний уровень жизни, появляется сравнительно небольшая сверхобеспеченная часть населения, образ жизни которой, резко контрастируя с историческими традициями, связан с отдыхом на дорогих заграничных курортах, покупками автотранспорта, постройкой роскошных личных коттеджей в городах и пригородах и т. п.

Серьезные изменения происходят также в перераспределении объема властных полномочий между центром и регионами. Множество управленческих функций передается региональным органам власти, хотя остаются слабо отработанными правовые и организационные механизмы такой передачи. Перераспределение власти между центром и регионами тесно соотносится с оживлением этнонациональных традиций жизнедеятельности на местах, а также с попытками некоторых представителей этнических элит реанимировать проблему отделения территории от России. Таким образом, поиск новых форм государственного построения осуществляется в России при усложняющих этот процесс факторах. Если излишняя централизация власти тормозила развитие спонтанных аспектов стратификации, снижала активность местных сообществ в самоуправлении, то избыточная регионализация, а также суверенизация республик порождают напряженность на национальной почве, сепаратистские устремления у элитных групп некоторых территорий.

Указанные выше сдвиги в' характере организации труда, собственности, в структуре властных полномочий, в образе жизни населения сопровождаются трансформацией целого ряда культурных характеристик общества, массовых ценностных шкал, групповых предпочтений. Падение уровня жизни основной части населения сосредотачивает внимание огромных масс людей на проблемах выживания, резко сокращая время на отдых, посещение культурных учреждений, встречи с друзьями. Покупка журналов, газет, книг становятся недоступными для многих групп. Основными информационными каналами продолжают оставаться радио и телевидение. Пользование компьютерной информацией остается привилегией узких профессиональных или интеллектуальных групп в крупных городах. Все это свидетельствует о том, что на нынешнем этапе общественного развития процессы расслоения приобретают социально деформированный характер. Оценивая их, следует помнить, что они разворачиваются в переходных условиях и носят неустойчивый характер.

Присущие им на том или ином отрезке переходного периода признаки постоянно трансформируются, многие из них исчезают как не выдержавшие испытание практикой. В будущей модели жизнедеятельности граждан России закрепятся такие стратификационные характеристики, которые давали бы нашему обществу оптимальную возможность встроиться в современную мировую динамику при сохранении конструктивных особенностей социальных связей, рожденных исторической практикой. Невозможно предугадать заранее, какие конкретные стратификационные характеристики будут действовать в российском обществе XXI в. Новая социальная структура и соответствующие ей стратификационные принципы, шкалы предпочтений и т. п. складываются на базе действия множества факторов, перерастая в процессы спонтанной самоорганизации общества, порождая новые связи и новый образ жизни его разных социальных слоев, групп.

В ходе реформ административно-командная номенклатура, единственная социальная группа советского общества, обладавшая осознанными интересами и самоидентификацией, сохранила контрольные позиции во власти, закрепила в процессе приватизации за собой преобладающую часть государственной собственности и трансформировалась в крупную квазибуржуазию Средний и малый бизнес был вытеснен на периферию экономики, где стагнировал на протяжении всех 1990;х — начала 2000;х гг. Резко усилилось имущественное расслоение населения, появились значительные слои так называемых «новых бедных». Реальная среднемесячная заработная плата работника (в ценах 1991 г.) за период 1991—1998 гг. снизилась с 548 руб. до 193 руб., т.

е. почти в 3 раза. При этом отношение средней заработной платы к прожиточному минимуму соответственно упало с 3,16 до 1,7, т. е. без малого в 2 раза. После финансового кризиса 1998 г.

вновь снизилась заработная плата. По уровню реального потребления население дополнительно потеряло примерно треть. По сведениям Госкомстата, реальная начисленная заработная плата одного работника составляла в июле 1999 г. 64,5% от июля предыдущего года (т. е. до августовского кризиса 1998 г.)

Даже в 2001 г., после 2-х лет экономического подъема, заработная плата лишь несколько превысила две трети жалкого уровня 1990 г., вызывавшего в свое время справедливое возмущение будущих реформаторов. Надо отметить, что за 2001−2003 гг. рост реальной заработной платы продолжился и приблизился к уровню 1990 г.

Чрезвычайно важно учесть, что постсоветская элита не способна и не стремится представлять общенациональные интересы. Это связано, с одной стороны, с ее преемственностью по отношению к советской номенклатуре, а, с другой, — с отсутствием в стране, в отличие, например, от Польши или Венгрии, традиций массовой оппозиционной деятельности и формирования групп контрэлиты в обществе. Неразвитость гражданского общества и правовой защищенности граждан привели к тому, что российской элите пока не присущи гражданственность и государственное мышление, она способна решать лишь свои краткосрочные проблемы. Ее незаинтересованность в разрешении ситуации с трагическим обнищанием большинства сограждан объясняется синдромом быстро обогатившихся людей, заботящихся только о себе и своем окружении.

Такой ценностный «набор» во многом предопределяет не только существо, но и форму, методы осуществления социальной политики. Обсуждая вопрос о бедствующей части населения, российские неолибералы, как правило, сворачивают обсуждение в плоскость вероятия сохранения стабильности общества. Другими словами, выясняется вопрос, не исчерпаны ли ресурсы народного терпения. Этот вопрос задается с начала реформ, и обычно власти получают от центров изучения общественного мнения ответ, что пока еще можно быть уверенным в стабильности и спокойствии. Для трансформационного периода, в котором живет российское общество с середины 1980;х гг., наиболее радикальным процессом явилось формирование социальных групп собственников — крупных, средних и мелких, которые получают доход в виде прибыли, ренты, поступлений от денежных операций. Здесь наиболее интересен и важен процесс трансформации прежней правящей элиты в социальную группу доминирующих собственников.

Реальным приоритетом нового постсоветского режима была политика по концентрации ресурсов нации в руках незначительного меньшинства. Решающую роль здесь сыграли: скоростная приватизация, которая практически подарила правящей номенклатуре, в первую очередь, ближнему президентскому кругу, иностранному капиталу (зачастую скупавшему предприятия, чтобы прекратить конкурентное производство), «теневикам» и криминалитету громадную государственную собственность. Эта приватизация прошла два основных этапа — ваучерный и залоговых аукционов.

Заключение

Количество выделяемых слоев определяется прежде всего задачами, которые ставит перед собой исследователь, и конкретными методиками, которыми он оперирует. При выработке наиболее общего представления о социальной иерархии общества достаточным является выделение трех основных уровней: высшего, среднего и низшего. Распределение населения по этим уровням возможно по всем основаниям стратификации, причем значимость каждого из них будет определяться господствующими в обществе ценностями и нормами, социальными институтами и идеологическими установками. В современном западном обществе, ценящем свободу (степень которой определяется, к сожалению, не только политическими и юридическими актами, но и толщиной кошелька), на первый план выдвигаются критерии, обеспечивающие эту свободу: материальная независимость, высокий доход и т. д. В тоталитарном советском обществе только приближение к властным структурам, участие в принятии политических решений давало возможность подняться на вершину социальной иерархии, получить преимущественное право на лучшую долю национального дохода.

Как определить удельный вес каждой страты? Методика замеров должна основываться в том числе на использовании статистических методов, позволяющих, в частности, определить иерархию доходов населения. Степень влияния на принятие управленческих решений определяется не математическими методами, а с учетом сложившихся в обществе норм, определяющих этот процесс. И наконец, социальный статус группы определяется на основе изучения общественного мнения, непосредственно отражающего ее значимость и ценность.

Видимо, существуют и другие методики определения вертикального среза общества. Хотелось бы подчеркнуть главное: нельзя определять такое сложное явление, как социальная стратификация, исходя либо из статистических данных, либо основываясь исключительно на данных социологических опросов. Необходимо использовать комплексный подход.

Уровни стратификации дают представление о вертикальном срезе общества. Вертикальный срез общества, воспроизводящий его иерархическую структуру, называется профилем стратификации, который показывает, какая часть населения принадлежит к низшему, среднему и высшему слоям и, следовательно, каков уровень неравенства в данном обществе.

Стратификационная структура российского общества в 90-е гг., по оценкам Т. Заславской, выглядит следующим образом: 0,5% населения составляет так называемая элита, т. е. богатая и влиятельная часть общества; 6—7% — слой, который Т. Заславская называет «верхним» (по своим характеристикам аналогичный западному среднему классу), 21% — средний слой, 65% — базовый слой общества, самый массовый (аналог западного среднего класса по количеству, но не по доходам и не по положению), 7% — нижний слой. Приведенная статистика, однако, касается только занятого населения и не учитывает пенсионеров, домохозяек, безработных, бомжей. Поэтому численность нижнего слоя, по мнению Т Заславской, является заниженной.

Российский средний класс, по мнению Т. Заславской, состоит в основном из бюрократии (преимущественно ее среднего звена); из «профи», т. е. высокооплачиваемых наемных работников умственного труда, чьи способности сегодня пользуются спросом, и из мелких и средних предпринимателей. Их доходы примерно в 2,5 раза меньше, чем у верхнего слоя, и в 2 раза больше, чем у базового слоя*.

Принадлежность к тому или иному социальному слою, как показали социологические исследования, оказывает самое непосредственное влияние на мировосприятие людей. Так, в верхнем слое оптимистов в 2,2 раза больше, чем пессимистов, в среднем слое их примерно поровну, в базовом соотношение оптимистов и пессимистов составляет 0,83, а в нижнем — 0,79.

Резкое ухудшение экономической ситуации в стране после 17 августа 1998 г. подорвало процесс становления российского среднего класса.

Итак, вертикальный срез общества подвижен, его основные пласты могут увеличиваться или уменьшаться, что связано со множеством факторов: спады производства, структурная перестройка экономики, характер политического режима, технологическое обновление, появление новых престижных профессий и т. д. Однако стратификационный профиль не может вытягиваться беспредельно. Автоматически срабатывает механизм перераспределения национального богатства и власти в виде стихийных выступлений масс, требующих восстановления справедливости; чтобы избежать этого, требуется сознательное регулирование этого процесса. Устойчивость общества может быть обеспечена только за счет создания и расширения среднего слоя, забота о котором — залог стабильности общества.

Список литературы

Бирнбаум П. Французский правящий класс. — М.: Прогресс, 1981 г. — 256с.

Вебер М. Класс, статус и партия // Социальная стратификация: Сб. статей. / Пер. с англ. В. Чесноковой Вып. 1. М.: Изд-во Ин-та народнохозяйственного прогнозирования РАН, 1992. С.19−38.

Добреньков В. И., Кравченко А. И. Социология: Учебник. — М.: ИНФРА-М, 2001. — 624 с.

Заславская Т. И, Бизнес-слой российского общества: Сущность, структура, статус // Общественные науки и современность, 1995. № 1. — С.17−32.

Исправников В. «Теневые» параметры реформируемой экономики и антикризисный потенциал среднего класса// Российский экономический журнал. — № 5. — 2008. — с. 3−11.

Заславская Т. И., Громова Р. Г. К вопросу о «среднем классе» российского общества (социологическая характеристика) // Мир России."98. — Т.

7. № 4. — С. 3−22.

Заславская Т. И. Десятилетие российских реформ — и вот вам результат //Знание — сила. 2000. № 4. — С. 12—14.

Комаров М. С. Социальная стратификация и социальная структура // Социологические исследования. 1992. № 7. С. 62−72.

Радаев В.В., Шкаратан О. И. Социальная стратификация: Учеб. пособие. — М.: Аспект Пресс, 1996. — 318 с.

Сорокин П. А. Человек, цивилизация, общество. Общ. ред., сост. и предисл. А. Ю. Согомонов: Пер. с англ. — М.· Политиздат, 1992. — 543 с.

Социология в России / Под ред. В. А. Ядова.-2-е изд., перераб. и дополн. С69 — М.: Издательство Института социологии РАН, 1998. — 722с.

Вебер М. Класс, статус и партия // Социальная стратификация: Сб. статей. / Пер. с англ. В. Чесноковой Вып. 1. М.: Изд-во Ин-та народнохозяйственного прогнозирования РАН, 1992. С.

36.

Там же

Бирнбаум П. Французский правящий класс. — М.: Прогресс, 1981 г. — С. 105.

Сорокин П. А. Человек, цивилизация, общество. Общ. ред., сост. и предисл. А. Ю. Согомонов: Пер. с англ. — М.· Политиздат, 1992. — с 331.

Заславская Т. И. Бизнес-слой российского общества: Сущность, структура, статус // Общественные науки и современность, 1995. № 1.

Исправников В. О., Куликов В. В. Теневая экономика в России. М., 1997.