Сложилась и длительное время существовала такая ситуация, когда в российском государстве церковь была в крепостной зависимости у государства, а граждане были в крепостной зависимости у государственной власти.
В конце XIX — начале XX вв. религиозные реформаторы попытались представить православную церковь в России жертвой самодержавия, стремясь при этом доказать, что для возрождения православия необходим его разрыв с реакцией и консерватизмом. Для оправдания так называемых «прегрешений» они всячески стремились использовать концепцию о «достоинстве христианства и недостоинстве христиан». Значительный вклад в разработку этой концепции внесли Н. Бердяев, В. Эрн, В. Розанов и некоторые другие русские мыслители, которые считали своей главной целью вывод русского православия из кризисного состояния [19, с.112].
Когда после Октябрьской революции стали разрушаться старые государственные структуры, в России появилась возможность практического осуществления демократических принципов взаимоотношений пролетарского государства с различными религиозными организациями. Однако первые законодательные акты советской власти, наряду с их положительным значением, не смогли избежать другой крайности. Прежде всего в них обнаружился крен в сторону подавления прав и свобод духовенства, рядовых верующих, а также ограничения деятельности религиозных организаций, которым было предписано заниматься исключительно удовлетворением религиозных потребностей верующих. Религиозные общества на десятилетия были выключены из политической жизни. Советское государство полностью лишило их возможности какого-либо участия в государственной политике [11, с.109].
Правовая незащищенность религиозных организаций развязала руки «воинствующим безбожникам», грабителям и просто провокаторам. Беззакония, расправы были свойственны также и многим представителям новой власти. Необходимо также иметь в виду, что в значительной степени характер взаимоотношений государства и религиозных организаций в первые послереволюционные годы определялся непримиримо атеистическим характером большевистской идеологии. С точки зрения государственно-партийного руководства Русская православная церковь, другие конфессии, действовавшие в стране, считались контрреволюционными организациями, убежищем классовых врагов трудящихся. Религиозные организации и все верующие расценивались как враги советской власти, с которыми предписывалось всем органам бороться до победного конца.
История свидетельствует, что всякое административное наступление на религию и церковь, стремление исключить их из жизни общества является не чем иным, как политической авантюрой. Однако в молодом советском государстве исторический опыт в расчет не принимался. Когда в конце 20-х годов поднялась очередная волна «атеистического наступления», руководством страны во главе со Сталиным была выдвинута идея о возможности построения социализма в отдельно взятой стране ускоренными темпами. При этом считалось, что СССР должен быть превращен в единый «военный лагерь», в котором не допускалось и намека на существование инакомыслия. И вновь церковь была представлена в качестве «оплота контрреволюции». В стране была развернута массовая антирелигиозная работа, административно-силовыми методами ликвидировались религиозные общества, закрывались, а затем и уничтожались многие культовые памятники [6, с.80].
Несостоятельная идея скорого достижения «безрелигиозного общества» служила оправданием жестоких репрессий и физического уничтожения большинства священников и почти всего епископата Русской православной церкви. К началу 40-х годов российское православие оказалось фактически разграбленным и разгромленным — в большинстве областей количество религиозных объединений исчислялось единицами.
Модель церковно-государственных отношений, складывавшихся в Советском Союзе, можно охарактеризовать как жесткое и антагонистичное отделение церкви от государства. Амплитуда религиозной политики в Советском Союзе была более чем ощутимой. От кровавого террора на одном полюсе, который уничтожил свыше 50 тысяч одних лишь православных священнослужителей, к имперской политике монтировки «главной церкви главного народа» в систему политической индоктринации. От вполне серьезных попыток «окончательного разрешения религиозного вопроса» к так называемому религиозному нэпу и направлению священников на воспитание паствы в духе гражданственности и советского патриотизма. В своих «средних значениях» эта модель сводилась к тотальному контролю над религиозной активностью, почти полного ее ограничения культовой сферой, репрессий против религиозных диссидентов, создание мощной инфраструктуры для искоренения «религиозных суеверий» и использования иерархии во внешней политике [11, с.190].
Лояльность Русской православной церкви и многих других конфессий по отношению к государству, а также их патриотическая деятельность с первых дней Великой Отечественной войны сыграли решающую роль в активизации взаимоотношений между государственными органами и религиозными организациями. Осенью 1943 г. под давлением обстоятельств были приняты важные решения о возобновлении деятельности духовных школ, издании периодической печати для верующих, созыв архиерейского Собора и избрании патриарха.
Особо следует выделить в эволюции государственно-церковных отношений период с середины 40-х до начала 60-х годов. Именно в течение этого периода советской истории начался процесс нормализации в прошлом полностью испорченных отношений между государственной властью и различными религиозными конфессиями [15, с.112].
Качественно новое развитие взаимоотношения государства и церкви получают в настоящее время. Это, прежде всего, связано с процессами становления правового государства, демократизации общества, реализации прав человека, которые служат мощным стимулом повышения социальной активности и самодеятельности масс в условиях критического переосмысления опыта прошлых лет, освобождения от многих негативных стереотипов и явных просчетов, утверждения взаимопонимания и сотрудничества между людьми вне зависимости от их отношения к религии и церкви.
Современное состояние государственно-церковных отношений характеризуется, прежде всего, поиском соприкосновения между представителями различных мировоззренческих ориентации [4, с.155].
Вряд ли было правильным считать, что позитивные сдвиги, наметившиеся в наше сложное время в государственно-церковных отношениях, представляют собой временное, конъюнктурное явление. Вне всяких сомнений последовательная радикальная демократизация общества органично связана с разработкой такого социально-политического механизма, который позволит создать надежные гарантии против возможных проявлений культа личности, субъективизма, волюнтаризма, против ущемления интересов всех групп населения, каждой личности.
В значительной степени это связано с тем, что человечество сегодня находится на грани возможной катастрофы и гибели цивилизации с непредсказуемыми последствиями. На авансцену истории выдвигаются ценности, в сохранении которых кровно заинтересованы все люди безотносительно их политической, социальной, духовной и нравственной ориентации [5, с.98].
Для того чтобы сберечь современную цивилизацию в многообразии ее культуры, политических традиций, следует двигаться в направлении создания новой глобальной системы социальных и нравственных отношений, исключающих насилие, жестокость, чье-либо превосходство и исключительность.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Таким образом, можем сделать вывод, что современная неоднозначная роль религии в обществе и социальных процессах, новый виток церковно-государственных отношений актуализирует внимание конфликтологии к вопросам взаимоотношений власти и церкви. Значение религии в политической, претендовавшей на абсолютную секулярность, сфере возрастает.
Во-первых, в течение последних лет в России заметно возрос интерес к религии как к недостаточно изученному аспекту духовной культуры. Во-вторых, изменения в государственном и политическом устройстве России после 1991 г., существенным образом повлияли на роль и место религии и церкви в социально-политической и духовной жизни общества. В-третьих, налаживание цивилизованных отношений с церковью играет особую роль в процессе развития нашего государства.
Несмотря на то, что и государство, и церковь обоюдно заинтересованы в сотрудничестве, конфликтный потенциал между этими двумя важнейшими институтами исторически и объективно существует.
Религиозный фактор особенно заметен в транзитный период развития общества, в неизбежно возникающих в процессе перехода конфликтных ситуациях.
Государство должно способствовать развитию религиозно-духовного сектора общественных отношений, но такое содействие не должно превратиться в инструмент для выяснения межконфессиональных взаимоотношений и механизм вмешательства государства в дела церкви. Оптимальным путем для партнерства может быть лишь диалог, основанный на принципах взаимоуважения, незаангажированности и, что самое главное — на принципах законности и права.
Бабинов Ю. А. Государственно-церковные отношения в России, СССР, СНГ: теория, история, практика. — Севастополь: Сев
НТУ, 2003. — 232 с.
Бакаев Ю. Н. Власть и религия: история отношений (1917;1941). Хабаровск: Изд-во Хабаровского государственного технического университета, 2002. — 199 c.
Веремчук В. И. Социология религии: Учеб. пособие для вузов. — М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2004. — 254 с.
Верховский А. М. Власть и религия в современной России // Свободная мысль — XXI: Теоретический и политический журнал. -
2004. — № 4. — С. 143−155.
Власть, религия, культура в изменяющемся мире. — Саратов: Научная книга, 2005. — 192 с.
Гараджа В. И. Социология религии: Учеб. пособие для студ. Вузов. — М.: ИНФРА-М, 2005. — 345 с.
Зайцев А. К. Социальный конфликт. — М.: Academia, 2000. — 464 с.
Кащаев А. Е. Социальный конфликт: опыт философско-социологического анализа. — Иркутск: Изд-во Иркутского государственного университета, 1998. — 365 с.
Кильмашкина Т. Н. Конфликтология: социальные конфликты: Учеб. пособие для вузов. — М.: ЮНИТИ, 2004. — 288 с.
Модели церковно-государственных отношений стран Западной Европы и США. — К. Лебедь, 1996. — 151 с.
Николин А. Церковь и государство: История правовых отношений. — М.: Астра, 1997. — 430 с.
Островская Е. А. Религиозная модель общества: социологические аспекты институционализации традиционных религиозных идеологий. — СПб.: Издательство С.-Петербургского ун-та, 2005. — 375 с.
Ратников В. П. Конфликтология: Учебник для вузов. — М.: ЮНИТИ, 2005. — 512 с.
Религия и конфликт / Под ред. А. Малашенко, С. Филатова. — М.: РОССПЭН, 2007. — 288 с.
Самыгин С. И., Нечипуренко В. Н. Религиоведение: социология и психология религии: Учеб. пособие для студ. вузов. — Ростов-на-Дону: Феникс, 1996. — 672 с.
Соколов С. В. Социальная конфликтология: Учеб. пособие для студ. вузов. — М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2001. — 328 с.
Степанов Е. И., Васильева Е. И. Конфликты в современной России. Проблемы анализа и регулирования. — М.: Эдиториал, 1999. — 344 с.
Фролов С. Ф. Социология: сотрудничество и конфликты: Учеб. пособие. — М.: Юристъ, 1997. — 240 с.
Юрковецкий В. Л. Церковь и государство. Эволюция взаимоотношений. — Курск: Издательство КГПУ, 2001. — 268 с.
