Если следовать логике Пайпса, то получается, что межличностное доверие в советскую эпоху было следствием соответствующего всеобщего доверия к власти. Однако, в соответствии с культурологической теорией, не межличностное доверие зависит от политического, а политическое от межличностного. Пытаясь подвести историческое обоснование под политическую доктрину, Пайпс грешит и против истины, и против теории, сторонником которой является. Традиционно высокий уровень межличностного доверия в российском обществе всегда являлся одним из фундаментов доверия к власти, а всеобщее недоверие к последней в современной России является не рудиментом царского периода российской истории, а следствием социальной политики власти в переходный период конца 1990;х — начала 2000;х годов.
Ложным является и тезис о том, что недоверие к правительственным институтам порождает межличностное доверие как способ самозащиты гражданского общества от власти. Он направлен на то, чтобы успокоить людей и внушить им мысль: недоверие к власти в постсоветских государствах — не такая большая проблема, чем меньше доверия к власти, тем больше его на уровне гражданского общества. В действительности никакого компенсирующего роста доверия в обществе не происходит. Чем меньше политического доверия, тем меньше и межличностного.
Еще одно распространенное заблуждение — что демократические режимы, в отличие от авторитарных, базируются на доверии. Напротив, именно демократическая процедура является специализированным инструментом выстраивания взаимоотношений в обществе, где доверие условно отсутствует. Точнее говоря, формируя процедуры, общество как бы исходит из того, что доверия нет, и в целях минимизации рисков разрабатывает эффективные механизмы для урегулирования возникающих конфликтов. Авторитарное общество, напротив, декларирует наличие доверия, утверждая, что последнее является следствием разделяемой всеми идеологии, и в результате закрывает глаза на реальные проблемы. В момент идеологического расцвета авторитарного режима уровень политического доверия может быть действительно очень высок, значительно выше, чем в демократическом обществе. Сохранение доверия зависит от силы идеологии и способности власти поддерживать ее мобилизационный потенциал.
Здесь полезно привести аналогию с семьей. Доверие детей к отцу базируется не на том, что он доставляет своим детям исключительно удовольствие, а на том, что они чувствуют себя при нем в безопасности. Он также обладает моральным авторитетом, заботится о детях, но взамен требует послушания и покорности. В патриархальных семьях уровень доверия может быть не ниже, чем в современных «свободных» семьях, где дети рассматриваются как равные партнеры своих родителей. Так же и в обществе — политическое доверие может быть атрибутом как демократического, так и авторитарного режима. В первом случае оно выстраивается как побочный продукт правовых процедур, а во втором — как следствие мобилизующего потенциала объединяющей идеологии или системы ценностей.
В России, по-видимому, работает второй вариант, так как власть здесь всегда была авторитарной и в целом остается таковой по сей день. Доверие и в то же время подозрительность в отношении власти — типичное свойство отечественной политической культуры. Еще Бердяев писал о том, что «русский народ одновременно является государственно-деспотическим и анархическо-свободолюбивым» [71].
Из сказанного следует, что втиснуть проблему доверия к власти в России в прокрустово ложе микроинституциональной теории не удастся. Культурологическая теория, в свою очередь, также сужает понимание проблемы до уровня догматизированной трактовки особенностей национального менталитета, якобы невосприимчивого к веяниям времени. При этом обе теории содержат существенный познавательный элемент. Первая дает вполне адекватное объяснение того, почему власть в целом не пользуется доверием общества: любое взаимодействие с властью «управительной» воспринимается обществом как проблема. Вторая прекрасно обосновывает удивительный феномен гигантского рейтинга Путина в условиях крайне низкого авторитета бюрократии в целом: верховная власть президента наследует традиции восприятия царской власти в России. Таким образом, реальность в очередной раз оказывается богаче теории. Это заставляет обратиться к еще одной концепции, которая расширяет понимание специфики взаимоотношений российского общества к власти.
В настоящее время в России популярен корпоративный подход к управлению государством. Однако государство не корпорация, а нация не персонал компании. Главное отличие государства от корпорации состоит в том, что цель первого — сбережение народа, а второй — извлечение прибыли. Отсюда разница в мотивациях, методах, ценностных ориентирах и основаниях деятельности. Вместе с тем, рассматривая изъяны государственной политики, время от времени действительно полезно обращаться к опыту корпоративного управления, которое не всегда лишает государство миссии и идеологии.
Во-первых, бросается в глаза, какое большое значение в теории корпоративного управления уделяется доверию между менеджментом и персоналом. Для победы в конкурентной борьбе корпорации требуется такое же доверие персонала, какое требуется государству для обретения лидирующих позиций в глобальном мире. Доверие к топ-менеджменту корпорации возникает тогда, когда работник уверен в соответствии деятельности компании своим ценностным установкам. Тогда он и работает хорошо, поскольку реальность совпадает с его ожиданиями. Руководство компании должно создавать условия для удовлетворения потребностей работника. Если это делается, то возникает доверие. На государственном языке это называется социальной политикой.
Следовательно, важнейшим условием формирования политического доверия между властью и обществом в современной России является радикальный пересмотр социальной политики. Интересы бизнеса заставляют ответственные корпорации заботиться о своих работниках, поскольку от качества их работы зависит прибыль. Что мешает государству, декларирующему корпоративные принципы в управлении, исходить из той же логики в своей социальной политике? Что именно надо делать — подробно изложено в исследованиях по корпоративному доверию [79]:
1. Установить справедливые заработные платы, пенсии, социальные пособия и т. д.
2. Обеспечить безопасность труда и охрану здоровья (в государственном контексте — эффективную защиту граждан от внутренних и внешних угроз).
3. Предоставить возможности для социальной интеграции, то есть создать благоприятный социально-психологический климат, установить такие отношения руководителей и подчиненных (власти и общества), которые способствовали бы откровенности и доверительности, свободе от предрассудков и равенству людей независимо от ранга и положения (насколько это возможно).
4. Обеспечить возможности участия работников в управлении производством и собственностью, поощрять инициативу, выдвижение новых идей (в государственном контексте необходимы реальная прозрачность властных процедур и политическое участие).
5. Демократия предполагает, что работникам обеспечены права и привилегии, вытекающие из их принадлежности к организации (государству): свобода слова, право на невмешательство в личную жизнь, отсутствие какой-либо дискриминации, право на участие во всех связанных с работой (жизнью государства и общества) мероприятиях.
6. Работа должна быть гармоничной частью жизни индивида; уважение к правам на частную жизнь проявляется в справедливой оплате труда, что позволяет людям не тратить на работу все время в ущерб семье, досугу и личностному развитию.
В любой компании доверие должно определять взаимоотношения между коллективом работников и высшим управленческим персоналом для реализации установленных целей. Точно так же и в государстве: доверие граждан ускоряет процесс принятия и реализации решений, усиливает конкурентоспособность страны. Существенным элементом укрепления доверия является обратная связь. Доверительные отношения наиболее вероятны там, где цели и задачи, основные принципы и нормы организации или группы четко сформулированы и общеприняты. Управление современной организацией заключается не столько в осуществлении руководителями властных полномочий, сколько в способности помочь подчиненным развить собственные умения, проявлять о них заботу, направить их энергию на достижение общей цели.
Все перечисленное, разумеется, не является секретом для руководителей нашей страны, прекрасно знакомых с теорией и практикой корпоративного управления. Но эти подходы не используются в социальной политике государства. Хуже того, общественное сознание заполняется информацией совершенно противоположного толка, приводящей к атомизации общества и росту недоверия к власти и элите в целом. Формирование культурной гегемонии заменяется примитивной пропагандой ценностей, несовместимых с системообразующими нравственными установками. За счет административного ресурса руководство страны добивается нужных электоральных результатов, но не может обрести реального доверия населения. Понимание этого обстоятельства многими представителями власти очевидно. Они пытаются изменить ситуацию, но встречают колоссальное сопротивление со стороны конкурирующих властных группировок, заинтересованных в сохранении status quo. России предстоит пройти очень долгий путь формирования такой государственной элиты, которая признает факт недоверия общества к власти и постарается исправить положение.
2.2 Результаты проведения фокус-группы и их интерпретация
Среди множества различных позитивных и негативных факторов, влияющих на развитие политической, социальной и экономической ситуации в России и вокруг нее, доминантным представляется фактор доверия.
Кризис доверия как кризис убежденности в честности и порядочности, веры в искренность и добросовестность российской власти и есть то главное, что определяет всю гамму отношений российских граждан к власти и институтам государства, формирует нелицеприятный репутационный образ и нарастающие негативные тенденции в отношении к России со стороны, прежде всего, экономически развитых стран. Можно сказать, что наличие кризиса доверия как внутри страны, так и со стороны внешнего мира, — это наиболее значимая специфика и отличительная «национальная особенность» России на сегодняшнем этапе ее развития. При этом реально имеет место кризис доверия не к государству как таковому, а к действующей власти, политическим руководителям страны и руководимым ими государственным органам. Однако, прежде всего, в сфере международных отношений кризис доверия к российской власти и в политическом, и в экономическом, и в социальном аспекте трансформируется в кризис доверия как к стране в целом, так и к ее гражданам.
Наша страна уже около одиннадцати лет знакома с Владимиром Путиным как политиком федерального уровня. Ни одному российскому политическому лидеру еще не удавалось добиться столь стремительной карьеры. Ранее почти никому не известный за пределами Санкт-Петербурга, уже в октябре 1999 г. он занял первую рейтинговую позицию в списке 100 ведущих политиков России, к осени 1999 г. стал восприниматься одним из наиболее вероятных кандидатов на пост президента, а менее чем через полгода победил в первом туре президентских выборов. На протяжении последних лет В. В. Путину также удалось сохранить кредит массового доверия на достаточно высокомуровне.
В Путине общество «узнало» долгожданного лидера, «сильную руку». Он набрал высокий рейтинг доверия и «подтянул» отношение и к правительству, и к парламенту. Хотя их рейтинги доверия были и остаются намного ниже, чем рейтинг доверия премьеру. Они как отраженный свет, отблеск популярности самого Путина. Сам же парламент потерял в глазах населения самостоятельность, которая была у него раньше. Если Дума ельцинского времени и президент как-то соревновались между собой по части уровня доверия населения, то сегодня однозначно господствует Путин. Когда Путин стал премьер-министром, рейтинг премьер-министра опередил рейтинг президента.
В России рейтинги доверия первым лицам связаны не с реальной работой, а с их символической ролью в глазах населения. В этом основное отличие ситуации в России и на Западе.
Нами было проведено социологические исследование, с целью которого было выяснить степень и факторы доверия премьер-министру В. В. Путину. Метод исследования — фокус-группа.
Групповая дискуссия, или метод «фокус-группы», — способ выявить различие в понимании некоторой проблемы, события, явлений жизни определенными группами людей. Для определения данного метода существуют также такие термины как «фокусированное интервью в группе», «глубинное групповое интервью». Дискуссию ведет модератор, т. е. сам исследователь или сотрудник исследовательского коллектива. Он предлагает тему (о чем приглашенные для дискуссии заведомо оповещены) и стимулирует участников к спору, высказыванию своих мнений. Вопросы модератора тщательно обдумываются и следуют программным целям. Вместе с тем модератор изобретательно направляет дискуссию, а ее содержание, как и поведение участников, подлежат качественному анализу и в смысле аргументации, и с точки зрения лексики, интонаций, т. е. всех доступных свидетельств, которые позволяют проникнуть в смысл высказываний, именно тот смысл, какой вкладывают в суждения сами участники действия.
Исследователь фокусирует внимание и на предмете обсуждения, и на конкретной группе представителей какой-то особой общности (социального слоя; профессии; группы, поддерживающей некоторое общественное движение и т. д.)
Специфика фокус — группы заключается в том, что ее участники ведут себя менее конформно (по сравнению с обычной малой группой), так как целью здесь является получение спектра мнений по какой — либо теме, а не достижение группового консенсуса или принятие совместных решений.
Основное преимущество, связанное с использованием методики фокус-групп, можно свести к следующим моментам:
а) фокус-группа позволяет создать более естественную обстановку, в которой человек вырабатывает мнение и принимает решения;
б) в отличие от глубинных интервью с одним респондентом, фокус-группы при тех же временных затратах охватывают большую совокупность людей;
в) в отличие от стандартизованного интервью, в этом типе модератор может уточнить и попытаться понять смысл любого из ответов респондентов;
г) результаты фокус-групп, как правило, наглядны и легко понимаемы потребителем информации (в отличие, например, от таблиц распределений, результатов факторного анализа);
д) стоимость групп относительно низка по сравнению с массовыми опросами населения.
Метод фокус-групп имеет еще большие возможности при изучении идеального образа политического лидера, поскольку он позволяет учитывать особенности конкретной социальной и политической ситуации. Недостатком является, в первую очередь, субъективизм исследователя в интерпретации полученных результатов, а также влияние особенностей модератора.
Участниками фокус-группы было показано интерьвю В. В. Путина известному телеведущему CNN Лари Кингу 01.
12.2010 г. Продолжительность интервью 41 минута. Ниже представлены результаты и конкретные высказывания участников фокус-группы по данному интервью. Участники фокус-группы — студенты дневного отделения (5 человек).
В ходе проведения фокус-группы мы выделили ряд требований, предъявляемых респондентам к политическим лидерам: способность понимать (ум, кругозор, опыт) и гарантии моральной порядочности (честность, некоррумпированность и верность закону). Данные качества являются факторами доверия политическому лидеру.
На вопрос «Доверяете ли премьер-министру В. В. Путину и почему?» участники в большинстве высказались «да». Среди качеств В. Путина участниками исследования были отмечены следующие: молодость и энергичность, наличие ума («ум простой, понятный»). Однако по некоторым качествам мнения разошлись, одни респонденты выделили самостоятельность и независимость В. Путина. Главными недостатками были признаны его скрытность и неизвестность («человек «неоткуда»; «непонятно, что ждать от него завтра»), чуть реже степени отмечалась непривлекательная внешность (маленький рост, неулыбчивость, хитрые глаза, взгляд). В целом В. Путин воспринимается как самый сильный среди современных российских политических лидеров. По мнению респондентов, он сможет навести порядок в стране.
Вот два наиболее характерных суждения о причинах популярности, прозвучавшие в ходе исследования: «Народ привлекает именно то, что он с низов», «Он показался простым, житейским мужчиной». Двое респондентов уверена, что «деятельность Путина отвечает интересам таких людей, как они» .
За что любят премьер-министра? Прежде всего за его волевые качества: целеустремленность, сдержанность, активность и смелость — они импонируют всем участникам. На втором месте идут деловые качества Путина: работоспособность, ответственность, компетентность. Далее в порядке убывания следуют внешность и манера поведения, открытость и доступность, нравственные качества (честность, порядочность), интеллект и образование.
«Уравновешенность — он выгодно отличается от Ельцина в этом смысле. Более предсказуемый человек, не позволяющий себе из ряда вон выходящих поступков, за которые приходится краснеть», — считает одна из участниц фокус-группы.
На следующем этапе участникам исследования было показано интервью премьер-министра Лари Кингу (канал CNN). Ниже приводим их суждения после просмотренного.
«Путин жестко высказался в отношении того, что Вашингтон не должен вмешиваться в то, что, по словам, является «выбором российского народа. Хотя, как мне представляется, выбор у России достаточно ограниченный. Как и выбор информации на госканалах ТВ».
«Интересно, что по мнению российского премьера, опубликованные скандальным сайтом Wikileaks секретные документы могли быть выложены в Интернет в политических целях. Только непонятно, кем и для чего?».
«Мы же знаем, что каждое слово человека такого уровня, как Владимир Владимирович, имеет огромное значение. Слова и выражения должны быть выбраны с особой осторожностью, особенно, когда ты даешь интервью журналисту № 1 той страны, которая считает тебя и твою страну врагом № 1.»
Можно предположить, что в лице В. Путина общество получило что хотело: на политической сцене материализовался тип лидера-героя, способного на решительные действия, не страшащегося ответственности, отстаивающего интересы России и т. д. Для массы россиян, уставших от пустых обещаний и туманных перспектив, конкретные действия премьера оказались более понятными, чем научно обоснованные экономические и политические программы.
" Что же говорит Путин о WikiLeaks? Он начинает объяснять свою точку зрения, ссылаясь на каких-то экспертов. Думаю лучше него экспертов политики в России нужно очень долго поискать. Значит он говорит то, что думает сам, только делает это дипломатично, чтобы потом разговоров не было. Так вот, по его мнению, этот проект специально «надут». То есть его предназначение еще не достигнуто.
Его задачи не осуществлены. А кто сомневается в информированности премьер-министра РФ? Думаю, что никто".
«Надо думать, Путин намекает на то, что утечка — дело рук самих Соединенных Штатов, хотя публикация секретной переписки дипмиссий нанесла наибольший урон именно Вашингтону».
«Для такой сильной и влиятельной державы, как США, утечка документов, в которых содержатся довольно деликатные комментарии американских чиновников — второй крупнейший удар после финансового кризиса».
«Странно, что российских премьер не понимает того, что публикация WikiLeaks кулуарных донесений американских дипломатов больно ударит по отношениям США с большим количеством стран и мировых лидеров. Не говоря уже о том, что утечка поставит под сомнение надежность Вашингтона как дипломатического партнера».
«Вот одна из политических черт, которые мне нравятся в Путине. Он умеет отвечать на замаскированное хамство таким же укусом, после которого хам сам сожалеет о своем поведении».
В интервью CNN, премьер Путин также предупредил, что Россия будет разрабатывать и ставить на боевое дежурство новые виды ядерного оружия, если Соединенные Штаты не реализуют свои предложения по объединению российских и европейских ПРО. То есть, «Путин повторил заявление, прозвучавшее недавно из уст президента Дмитрия Медведева. И хотя угрозы Медведева были скорее призваны оправдать перед российским народом увеличение финансирования программ перевооружения вооруженных сил, тем не менее в высказываниях кремлевского тандема прослеживается определенная тенденция».
«Сделанный Путиным в интервью анализ взаимоотношений России и США в ядерной сфере и готовность Кремля возобновить гонку вооружений говорит об одном: несмотря на «перезагрузку», Москва продолжает мыслить категориями «холодной войны. Другое дело, что для инициирования нового витка гонки вооружений, у России, по большому счету, нет ни достаточных средств, ни соответствующих технологий».
«Интервью Путина обнажило очевидную проблему отношений Москвы с Вашингтоном. США не видят в России противника, что красноречиво продемонстрировали публикации Wikileaks, где главными угрозами безопасности Соединенных Штатов названы Иран, с его ядерной программой, и террористическая организация Аль-Кайда».
«Но судя по высказываниям российского премьера, Кремль по-прежнему видит в США противника».
Путин завоевал симпатии большинства российских граждан. Если же говорить об образе оратора Путина, то ясно, что русский человек ценит не внешне красивую говорливость, а ответственность и знания в словах второго политика страны. Поэтому ценится не внешняя красота, голос, подбор слов, а внутренняя скромность, ум, предвидение, ответственность за судьбу страны, решительность (но не шапкозакидательство). Путин, скорее скромен и ответственен в своих речах, диалогах, но и имеет определенную точку зрения, защищает интересы России — и народ начинает доверять.
«Возникает вопрос, как при подозрительности и недоверии со стороны Кремля проводить перезагрузку и вести переговоры о полноценном партнерстве, на которых настаивает Белый Дом».
«Основным достижением этого интервью является то, что Путин не дал ни малейшего поводу Ларри зацепиться за неточности или ошибки. Он не дал никакого повода американским „независимым СМИ“ публиковать на следующий день „грязные“ статьи».
Для анализа уровня интуитивных ассоциаций в нашем исследовании использовались свободные и направленные ассоциации, а также методика психологического рисунка. С помощью свободных ассоциаций на тему «идеальный политический лидер» удалось выявить основные качества, которые должны быть присущи данным категориям, по мнению студенческой молодежи.
«Идеальный политический лидер» должен обладать харизмой, исполнительностью, грамотностью, целеустремленностью, чувством справедливости, честностью, решительностью, ораторским искусством. Также он должен быть волевым, с чувством юмора, оптимистичным и мудрым".
Таким образом, с помощью свободных ассоциаций мы установили уровень ожиданий респондентов, основные качества, которые они хотели бы видеть в современной государственной власти России.
У премьера хорошие коммуникативные данные, что обеспечивает возможность проведения «обедов» в солдатских палатках и других неформальных встреч. Здесь также В. Путин намеренно «сокращает дистанцию», чтобы в отличие от своих предшественников не казаться бесконечно далеким от народа человеком. Для российской аудитории — вполне в духе времени — образ мифологического героя дополняется образом смелого «свойского парня», способного подняться в воздух на военном самолете или выйти в море на боевом корабле.
Методика направленных ассоциаций позволила выявить мнения респондентов о Путине В.В.
Путина В.В. респонденты ассоциируют с благородными животными (лев, орел), дорогими домами и автомобилями (пентхаус, коттедж, особняк, «BMW», «Nissan», «Мерседес» и «Джип») и с такими журналами как «Cosmopolitan», «Мировая экономика», «Forbes», также были упомянуты «Гражданский кодекс» и газета «Аргументы и факты». Данные ассоциации говорят о высоком уровне оценки респондентами Путина В. В как человека благородного, мудрого, дипломатичного, обладающего статусом опытного политика.
Очевидно, что В. В. Путин перестает восприниматься «военным вождем», как это было характерно в период избирательной кампании. В. Путин как лидер теряет «героическую» составляющую, но взамен осваивает «отеческий» стиль управления. Все более он начинает восприниматься как человечный, понимающий, простой и симпатичный лидер. Отношение к власти все более приобретает патерналистский характер. На неосознаваемом уровне восприятия также произошли некоторые изменения: сам по себе В. В. Путин стал гораздо понятнее населению.
Раньше, в период предвыборной кампании, на неосознаваемом уровне В. В. Путин воспринимался человеком, таящим в себе опасность, но сильным, а потому вызывающим не только страх, но и уважение. Теперь, после снижения уровня восприятия образа В. Путина, ощущение опасности, исходящее от него, все так же вызывает страх, но уважения вызывает все меньше: «Кобра, спокойная».
Сейчас все поведение Путина, как будто он говорит: «Люди, смотрите, какой я хороший. А ведь знаете, какой я могу быть!» Фактически, выглядит, как безобидная змея. Но ты смотришь на нее и понимаешь, что вот эта змея может встать, поднять свой капюшон и ужалить."
Все еще сохраняются надежды на премьер-министра, связанные с окончательным выведением страны из экономического кризиса, с завершением военных действий на Северном Кавказе и с достижением результата начатых реформ. На фокус-группе, звучало понимание того факта, что на исполнение этих надежд потребуется время. В связи с этим респонденты прямо и косвенно давали понять, что готовы терпеливо ждать и не судить премьер-министра строго в течение ближайшее время.
С точки зрения имиджа, несомненной удачей стала кажущаяся близость В. Путина к простому населению. Она проявляется в характере речи, в одежде и поведении на публике. Премьер не перегружает свои высказывания сложными терминами, использует минимум иностранных слов, его комментарии просты и понятны. Иногда в его речи появляются образцы нарочито «сниженной» лексики (вспомним известное обещание «мочить террористов»). У В. Путина энергичная жестикуляция, уверенная походка… Короче говоря, есть все необходимое для имиджа решительного, волевого политика, у которого слова не расходятся с делом.
Особого внимания заслуживает и внешний вид премьера. Его костюмы для встреч и переговоров на официальном уровне строго соответствуют требованиям протокола (на одной из международных встреч он, помнится, появился в бабочке). В то же время его одежда для повседневной работы выдержана совершенно в ином стиле. В. Путина можно увидеть без галстука, в свитере — то есть одетым почти так же просто и буднично, как миллионы россиян.
В целом стоит отметить, что россияне стали меньше доверять президенту РФ Дмитрию Медведеву и премьер-министру Владимиру Путину, свидетельствуют данные опроса Фонда «Общественное мнение». Согласно проводившемуся 24−25 октября 2001 года опросу, Медведеву доверяют 56% опрошенных, тогда как 18 октября его рейтинг достиг рекордных 62%. Также за неделю выросло число респондентов, которые Медведеву не доверяют — с 11 до 14%.
С 72 до 66% снизилось число россиян, которые доверяют Владимиру Путину. При этом не доверяют премьеру 12% опрошенных.
О снижении доверия к российскому руководству говорят также данные опроса «Левада-центра», который проводился 16−19 октября и отражает мнение россиян в целом за месяц. Так, Медведеву в октябре, по данным социологов из «Левады», доверяют 72% россиян, что на три процентных пункта меньше сентябрьского показателя. Действия Путина на посту премьер-министра страны вызывают одобрение 78% респондентов против 81% в сентябре. Свое несогласие с действиями российских лидеров высказывают 24% опрошенных в случае Медведева и 20% — в случае Путина. Деятельность правительства одобряют чуть более половины россиян — 52%.
У пресс-секретаря премьер-министра России Дмитрия Пескова такие изменения рейтинга вызвали удивление, пишут «Ведомости». Он отметил, что прошлой осенью, во время сокращений персонала и снижения зарплат, рейтинг Путина показывал рост, а наблюдаемое в настоящее время снижение является «парадоксом». В администрации президента колебания рейтинга объяснили сезонным фактором.
Однако рейтинг В. В. Путина остается достаточно высоким, это свидетельствует о том, что в политическом пространстве сложилась ситуация, при которой власть впервые обращается к народу на прямую, без посредников в лице политической, интеллектуальной и прочей элиты. Стиль общения Путина с аудиторией более понятный. Доверие к Путину по-прежнему высоко. Во многом это связано с тем, что люди не видят ему альтернативы.
Заключение
Среди множества различных позитивных и негативных факторов, влияющих на развитие политической, социальной и экономической ситуации в России и вокруг нее, доминантным представляется фактор доверия.
Кризис доверия как кризис убежденности в честности и порядочности, веры в искренность и добросовестность российской власти и есть то главное, что определяет всю гамму отношений российских граждан к власти и институтам государства, формирует нелицеприятный репутационный образ и нарастающие негативные тенденции в отношении к России со стороны, прежде всего, экономически развитых стран. Можно сказать, что наличие кризиса доверия как внутри страны, так и со стороны внешнего мира, — это наиболее значимая специфика и отличительная «национальная особенность» России на сегодняшнем этапе ее развития. При этом реально имеет место кризис доверия не к государству как таковому, а к действующей власти, политическим руководителям страны и руководимым ими государственным органам. Однако, прежде всего, в сфере международных отношений кризис доверия к российской власти и в политическом, и в экономическом, и в социальном аспекте трансформируется в кризис доверия как к стране в целом, так и к ее гражданам.
Постсоветское общество вобрало в себя в превращенной форме эти практики — например, в сфере бизнеса, культуры, идеологии, не говоря уже об межэтнических и международных отношениях. Это заставляет говорить о социальном недоверии в целом как об одной из важнейших проблем постсоветского общества и именно с этого следует начинать рассмотрение проблемы доверия в постсоветском обществе. Первый шаг должен состоять в освобождении феномена недоверия от негативной моральной и гносеологической оценки. Эвристично рассматривать недоверие, т. е. уверенность в ненадежности данного индивида или социального института, как предпосылку эффективной ориентации в условиях как традиционного, так и современного общества. Без определенного недоверия к окружающей среде невозможно выживание в любой системе — оно является неотъемлемой частью как политических практик, так и любых процессов социализации. В трансформирующемся обществе недоверие с неизбежностью становится важнейшим элементом социального поведения.
Ландшафт доверия и недоверия приобрел в постсоветском обществе новые очертания. Доверие приобрело более частный и более персонифицированный характер. Тем самым увеличилось социальное пространство недоверия, которое прибавило к универсально-мировому масштабу недоверия, существовавшему в советское время, еще и недоверие к своей собственной политической системе, усилив тем самым ощущение катастрофичности происходящего в постсоветской России.
Вместе с тем изменились и временные характеристики недоверия и доверия: доверие к будущему сменилось доверием к непосредственному настоящему и наоборот, недоверие по отношению к коллективному и частному (своему собственному) будущему значительно возросло. Ресурс доверия резко сократился, ибо доверие не вырабатывается, а черпается из прошлого самого индивида, его индивидуального опыта межличностных контактов и тем самым приобретает индивидуально-биографический характер.
В ходе проведения фокус-группы мы выделили ряд требований, предъявляемых респондентам к политическим лидерам: способность понимать (ум, кругозор, опыт) и гарантии моральной порядочности (честность, некоррумпированность и верность закону). Данные качества являются факторами доверия политическому лидеру.
Решение проблемы доверия в современном российском обществе должно начинаться с изучения проблемы недоверия, т. е. фактического положения дел. Так удастся избежать накладывания нормативной сетки гармонизирующих категорий доверия на противоречивую и развивающуюся социальную реальность России. Многочисленные призывы к доверию важны для политической практики, но не для социальной теории. Изучение феномена недоверия как функционально эквивалентного феномену доверия позволит понять общие предпосылки их возникновения, взаимодействия и тем самым откроет пути конструирования необходимых предпосылок для развития доверия в российском обществе. Кроме того, к оценке существующего положения можно подойти и более оптимистично. Ведь в политической сфере, например, не требуется каких-либо особых усилий по созданию климата политического дедуктивного доверия — достаточно рутинной практики соблюдения обязательств со стороны государства по отношению к отдельным гражданам и группам граждан. В экономической сфере заложены определенные саморегулирующиеся механизмы — ведь, например, необходимость постоянного и эффективного взаимодействия, ответственного подхода к собственным обязательствам ведет к установлению пусть и ограниченного, но доверия. Таким образом, культивирование принципа ответственности может повысить культуру доверия в возникающем гражданском обществе России.
Теоретический анализ позволил определить место доверия и недоверия в системе социологических понятий. В различных исследованиях доверие рассматривается как ожидание, установка, отношение, состояние, чувство, процесс социального обмена и передачи информации и других значимых благ, личностное и групповое свойство. Исследователи также говорят о культуре доверия, нередко доверие понимается как компетенция субъекта и т. д. В определенных условиях доверие или недоверие рассматривается как общественное и групповое настроение, климат, социальная ситуация и социальная проблема.
Доверие и недоверие выполняют широкий спектр значимых позитивных и негативных (деструктивных) функций в регуляции жизнедеятельности общества, социальных групп и отдельных людей. Их позитивная роль в наиболее общем виде состоит в том, что доверие и недоверие способствуют интеграции и гармонизации отношений человека с самим собой, окружающими людьми и миром в целом, обеспечивают сосуществование и взаимодействие с ними, регулируют межличностные, внутригрупповые и межгрупповые отношения. Анализируя негативные (деструктивные) функции доверия и недоверия в регуляции жизнедеятельности, следует отметить, что излишне высокое доверие может снижать безопасность субъекта, а излишне высокое недоверие — осложнять взаимодействие, познание мира и, в конечном итоге, замедлять развитие субъекта.
Наряду с основными, можно выделить инструментальные (обслуживающие) функции доверия и недоверия: активизации коммуникации и взаимодействия; редукции сложных отношений к разной степени доверия/недоверия (снижения когнитивной сложности в состоянии неопределенности, облегчения принятия решения и выбора норм поведения); групповой идентификации и дифференциации; перцептивную; а также предсказательную (прогностическую); стабилизирующую; компенсаторную (в ситуациях напряжения); комплиментарную (по отношению к формальным нормам и правилам). Доверие к субъекту политической деятельности является результатом субъективного восприятия и оценки представителями различных социальных групп, составляющих общество, его идей и действий как соответствующих индивидуальным потребностям, установкам, интересам и ценностным ориентациям.
Формирование, проявление и функционирование доверия в политической практике имеет особенности, обусловленные спецификой целей, задач и характером взаимодействия субъекта политики и различных социальных групп.
Наша страна уже около двенадцати лет знакома с Владимиром Путиным как политиком федерального уровня. Ни одному российскому политическому лидеру еще не удавалось добиться столь стремительной карьеры. На протяжении последних лет В. В. Путину также удалось сохранить кредит массового доверия на достаточно высокомуровне.
В Путине общество «узнало» долгожданного лидера, «сильную руку». Он набрал высокий рейтинг доверия и «подтянул» отношение и к правительству, и к парламенту. Хотя их рейтинги доверия были и остаются намного ниже, чем рейтинг доверия премьеру.
Список литературы
АбульхановаСлавская, К.А., Гордиенко, Е. В. Представления личности об отношении к ней значимых других // Психологический журнал. 2001. — Т. 22.
— № 5. — С. 38−47.
Андреева, Г. М. Социальная психология. Учебник для высших учебных заведений. М.: Аспект Пресс, 2008. — 149 с.
Андрющенко, М. Т. Познавательный статус веры: Дис. … дра филос. наук. Владимир, 1992.
Антоненко, И. В. Доверие: социальнопсихологический феномен. Монография. М.: Социум; - ГУУ, 2004. — 320с.
Баранов, В. В. Некоторые психологические аспекты доверительных отношений, устанавливаемых оперативным работником с гражданами // Совершенствование деятельности органов внутренних дел в условиях правовой реформы. Вып. 2. М., 1992. -С. 152−156.
Белик, А. А. Культура и личность. Политическая антропология. Этнопсихология. Психология религии. Уч. пос. М.: РГГУ, 2001. — 298 с.
Белякова, О.В., Савицкий В. М. Динамика средств выражения доверия/недоверия в новоанглийской стилизованной разговорной речи // Вестн. молодых ученых. Самара. 2001. № 2. — С. 266−270.
Бирюков, А. П. Формирование доверия населения к власти. М.: На каждый день, 2003. — 200 с.
Бирюков, А. П. Формирование доверия населения к власти: (Рекомендации по организации работы муниципальной общественности). М.: На каждый день, 2003. — 199 с.
Бодалев, А. А. Восприятие человека человеком. Л.: Издво ЛГУ, 1965.- 124 с.
Бодюль, В. Е. Проблема доверия политическому лидеру // Проблема доверия в международных отношениях: теория и практика. М., 2000. — С. 75−79.
Богомаз, С.А., Бельц, Е.П., Макаренко, О. В. Влияние смысложизненных ориентаций человека на его толерантность и доверие к другим людям. Ставрополь: Ставропольский гос. унт, 2003. — С.86−91.
Буари, Ф. А. Паблик рилейшнз, или стратегия доверия. М.: ИНФРА М, 2001. — 178 с.
Бушмакина, О. Н. Конструкт «доверия» в концепте постсовременногообщества // Зависимость, ответственность, доверие: в поисках субъектности. Материалы Международной научнопрактической конференции. Кн. 1. М.-Ижевск: Изд. дом «Удмуртский университет», 2004. С. 9−13.
Вельтер, Ф., Каутонен, Т., Чепуренко, А., Мальева, Е. Структуры управления сетевыми сообществами малых предприятий и роль доверия: германороссийское сопоставление // Экономическая социология. 2004. Т. 5. № 2. С. 13−36.
Веселов, Ю. В. Проблема доверия // Экономика и социология доверия / Под ред. Ю. В. Веселова. СПб.: Социол. обво им. М. М. Ковалевского, 2004. С. 5−15.
Веселов, Ю. В. Проблема доверия в экономической науке и экономической социологии // Экономика и социология доверия / Под ред. Ю. В. Веселова. СПб.: Социол. обво им. М. М. Ковалевского, 2004. С. 62−75.
Веселов, Ю. В. Социологическая теория доверия // Экономика и социология доверия / Под ред. Ю. В. Веселова. СПб.: Социол. обво им. М. М. Ковалевского, 2004. С. 16−32.
Веселов, Ю. В. Трансформация доверия в российском/советском обществе // Экономика и социология доверия / Под ред. Ю. В. Веселова. СПб.: Социол. обво им. М. М. Ковалевского, 2004. С. 109−134.
Вербицкая, Т. А. Влияние системы Интернета на психосемантическое пространство пользователя: Дис. … канд. психол. наук. М., 2002.
Владыкина, И.К., Плесовских С. Н. Феномен доверия и политическая реклама // Вестн. Моск. унта. Сер. 18. Социология и политология. 2000.
№ 1. С. 141−165.
Галкин, А. А. Дефицит политического доверия и пути его преодоления // Власть. 1998. — № 1011.
Геворгян, А. Э. Формирование общественного мнения средствами массовой коммуникации в современной России: социальнофилософский анализ: Дис. … канд. философ. наук. Краснодар, 2006.
Горяинов, В. П. Динамика и прогнозирование рейтинга доверия политическим лидерам в России // Полис. М., 1997. № 4. С. 51−11.
Данкин, Д. Меры создания доверия: возможности и рамки оптимизации международных отношений // Безопасность Евразии. 2002. № 4. С. 31−60.
Данкин, Д. М. Методология доверия — основа высоких гуманитарных технологий: (Классификационные характеристики доверия) // НАВИГУТ. 1999. № 1. С. 49−62.
Данкин, Д. М. Политическое доверие в социологическом измерении // Безопасность. 1999. № 5/6. С. 249−258.
Данкин, Д. М. Проблема политического доверия в международных отношениях: Дис. … докт. полит. наук. М., 2000.
Данкин, Д.М. Trust: Политологический аспект. М.: Интел Тех, 1999. — 237 с.
Дахин В. Н. Доверие в политике // Проблема доверия в международных отношениях: теория и практика. М., 2000. — С. 9−14.
Дворянов, А. А. Доверие в системе социального управления: Дис. … канд. соц. наук. М., 2006.
Дипиаза, С.А., Экклз, Р.Дж. Будущее корпоративной отчетности: Как вернуть доверие общества. М.: Альпина Паблишер, 2003. — 211 с.
Дискин, И. Е. Экономическая трансформация и социальный капитал // Проблемы прогнозирования. 1997. № 3. — С.24−33.
Доверие к сайту Режим доступа: //
http://designxp.narod.Ru/main/graphics stat.2htm
Достовалов, С. Г. Кризис доверия в подростковом возрасте / Психология образования: проблемы и перспективы. Материалы I-ой научнопрактической конференции. М., 2004. С. 124−125.
Дорофеев, В. А. Доверие в системе «учительученик» при разных стилях педагогического руководства: Дис. … канд. психол. наук.: Ростов н/Д, 1999. — 148 с.
Жичкина, А. Социальнопсихологические аспекты общения в Интернете Режим доступа:/
http://flogiston.ru/articles/netpsy/refint
Завершинский, К. Ф. Смысл и истоки «доверия в политике» (генезис российских контекстов) // Вестник Новгородского гос. унта им. Ярослава Мудрого. Сер.: Гуманитарные науки. Новгород, 2001. № 18. С. 34−40.
Капусткина, Е. В. Новое доверие в современной России: опыт эмпирического исследования // Экономика и социология доверия / Под ред. Ю. В. Веселова. СПб.: Социол. обво им. М. М. Ковалевского, 2004. С. 167−188.
Купрейченко, А. Б. Трехкомпонентная методика измерения межличностного доверия // Материалы IV Всероссийской научнопрактической конференции «Психология бизнеса: управление персоналом в государственных организациях и коммерческих структурах» Часть 1. СПб.: ГП «ИМАТОН», 2001. С. 88−89.
Купрейченко А. Б. Социальнопсихологические функции доверия и недоверия в жизнедеятельности человека // Вестник КГУ им. Н. А. Некрасова. 2005. Т. 11. — № 3. С. 48−55.
Купрейченко, А.Б., Табхарова, С. П. Доверие и недоверие как факторы отношения личности к соблюдению нравственных норм делового поведения // Экономическая психология: актуальные теоретические и прикладные проблемы: Материалы шестой научнопрактической конференции / Под общ. ред. А. Д. Карнышева. Иркутск: Издво БГУ ЭП, 2005. — С. 22−24.
Лебедев, А. Н. Динамика отношения российских потребителей к рекламе // Психологический журнал. 1996. — Т.
17. № 6. -
С. 111−118.
Левада, Ю. А. Механизмы и функции общественного доверия // Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены. М, 2001. — № 3. — С.7−12.
Левада, Ю. А. Факторы и фантомы общественного доверия // Левада Ю. А. От мнений к пониманию. Социологические очерки 19 932 000. М.: Московская школа политических исследований, 2000. С. 111−124.
Лукин, В. Н. Политическое доверие в современном гражданском обществе: культурологические и институциональные модели. CREDO NEW теоретический журнал, № 3, 2005
Режим доступа/ www.orenburg.ru/culture/credo/03_2005 /12.html.
Ловелл, Д. У. Доверие и политика в посткоммунистическом обществе // Proetcontra. 2002. Т. 7. № 3. — С. 147−162.
Максимычев, И. Как вернуть доверие в мировую политику? // Пути к безопасности. 2000
Вып. ½. — С. 39−44.
Минина, В. Н. Недоверие к государственным институтам в российском обществе // Экономика и социология доверия / Под ред. Ю. В. Веселова. СПб.: Социол. обво им. М. М. Ковалевского, 2004. — С. 150−167.
Мирошниченко, В. А. Доверие народа к власти определяющий фактор социальных преобразований в обществе // Новые идеи в философии. Вып. 8. Пермь. 1999. — С. 125−129.
Полякова, Н. Б. Доверие как возможность возникновения «сообщества» // Зависимость, ответственность, доверие: в поисках субъектности. Материалы Международной научнопрактической конференции. Кн. 1.
М. — Ижевск: Изд. дом «Удмуртский университет», 2004. С. 15−18.
Праворотова, Т.А., Говир, Т. Недоверие как практическая проблема // Социология. 1994. № 3. С. 94−98.
Рузанов, А. Б. Власть и авторитет // Изв. АН Каз
ССР. Сер. обществ. наук. АлмаАта. 1990.
№ 3. — С.
13−21.
Руткевич, М. Власть: кризис доверия // Власть. 1999. № 4. С. 62−73.
Синютин, М. В. Доверие и капиталистическая глобализация: российские Метаморфозы // Экономика и социология доверия / Под ред. Ю. В. Веселова. СПб.: Социол. обво им. М. М. Ковалевского, 2004. — С. 135−149.
Скрипкина, Т. П. Доверие к себе как условие развития личности // Вопросы психологии. 2002. № 1. — С. 95−103.
Скрипкина, Т. П. Категория доверия в социальных науках. Основные положения концепции социального капитала // Доверие в социальнопсихологическом взаимодействии: Коллективная монография / Под ред. Т. П. Скрипкиной. Ростов н/Д: Издво РГПУ, 2006. -С. 51−54.
Скрипкина, Т. П. Психологические особенности доверия к людям в юношеском возрасте: Дисс. … канд. психол. наук. М., 1984.
Скрипкина, Т. П. Философскопсихологическая концепция доверия как социальнопсихологического явления // Доверие в социальнопсихологическом взаимодействии: Коллективная монография / Под ред. Т. П. Скрипкиной. Ростов н/Д: Издво РГПУ, 2006. — С. 15−40.
Солдатова, Г. У. Изучение социального и межличностного доверия в различных регионах страны // Доверие в социальнопсихологическом взаимодействии: Коллективная монография / Под ред. Т. П. Скрипкиной. Ростов н/Д: Издво РГПУ, 2006. — С. 54−70.
Стоянов, К. Доверие и отчуждение: аспекты социологической концепции Г. Зиммеля // Экономика и социология доверия / Ред. Ю. В. Веселов. — СПб.: Социол. об-во им. М. М. Ковалевского, 2004. С.32−49.
Тишкова, Н. Ю. Доверие как формообразующий принцип власти в работах М. Вебера // Историческая наука на пороге третьего тысячелетия. Тюмень, 2000. — С. 177−178.
Фукуяма, Ф. Доверие: социальные добродетели и путь к процветанию. М.: АСТ, Ермак, 2004, -730 с.
Хачатурян, С. Д. Психологические условия эффективности функционирования «телефонов доверия» при органах внутренних дел: Дис. … канд. психол. наук. М., 2001.
Хельман, К.-У. Доверие к рынкам // Экономика и социология доверия
/ Под ред. Ю. В. Веселова. СПб.: Социол. обво им. М. М. Ковалевского, 2004. — С. 75−88.
Холмогорова, Е. А. Доверие и деятельность психологаконсультанта// Зависимость, ответственность, доверие: в поисках субъектности. Материалы Международной научнопрактической конференции. Кн. 1.
М.-Ижевск: Изд. дом «Удмуртский университет», 2004. — С. 122−124.
Шишкина М. А. Паблик рилейшнз в системе социального управления — СПб.: Изд-ва «Паллада-медиа» и СЗРЦ «РУСИЧ» — 2002 — 444
Шрадер, X. Доверие, сети и социальный капитал // Экономика и социология доверия / Под ред. Ю. В. Веселова. СПб.: Социол. обво им. М. М. Ковалевского, 2004. — С. 49−61.
Штомпка, П. Социология социальных изменений. М.: Аспект Пресс, 1996. — 416 с.
Экономика и социология доверия / Под ред. Ю. В. Веселова. СПб.: Социол. обво им. М. М. Ковалевского, 2004. — 192 с.
Эмерсон, Р. У. Доверие к себе // Г. Д. Торо. Жизнь без принципа; Р. У. Эмерсон. Доверие к себе; Л. Н. Толстой. Исповедь. СПб.: Вахта мира, 1992. — 278 с.
Ямко, Н. Н. Политическая жизнь: Проблема отчуждения и доверия. Харьков: Харьк. инт механизации и электрификации сел. хозва, 1992. — 227 с.
E ckstein, Harry. (1966). D
ivision and cohesion in democracy: A study of Norway. P rinceton, NJ: Princeton University Press. E ckstein, Harry, Fleron, Frederick J., Hoffmann, E. P., & R eisinger, William M. (
1998). C an democracy take root in post-Soviet Russia? E xplorations in state-society relations. L anham, MD: Rowman & Littlefield. R
obert D., with Leonardi, Robert, & Nanetti, Raffaella Y. (1993). M
aking democracy work. Princeton, NJ: Princeton University Press.
M arch, James G. D ecisions and organizations. O
xford, UK: Blackwell. N orth, Douglass C. I nstitutions, institutional change and economic performance. New York: Cambridge University Press.
M ishler, William, Rose Richard. W hat are the Origins of Political Trust? T esting Institutional and Cultural Theories in Post-Communist Societies. C
omparative Political Studies. V ol. 34.
N o. 1. F
ebruary 2001, — p. 30−62.
Pipes, Richard. Russia under the Old Regime. New York: Scribner, 1974. — 875 p.
Режим доступа:
http://www.rosbalt.ru/main/2007/11/10/430 085.html
Режим доступа:
http://wciom.ru/index.php?id=266&uid=9700
Режим доступа:
http://www.rost.ru/themes/2008/02/281 431_13029.shtml
Режим доступа:
http://archive.kremlin.ru/appears/2008/05/07/1200_type63374type82634type122346_200 263.shtml
82. Режим доступа:
http://www.nikkolom.ru/imidg.htm
Приложение Программа фокус группы по теме «Доверие к политику»
(сценарий фокус-группы) Актуальность темы исследования Наша страна уже около двух лет знакома с Владимиром Путиным как политиком федерального уровня и уже более года — как президентом страны. Ни одному российскому политическому лидеру еще не удавалось добиться столь стремительной карьеры. Ранее почти никому не известный за пределами Санкт-Петербурга, уже в октябре 1999 г. он занял первую рейтинговую позицию в списке 100 ведущих политиков России, к осени 1999 г. стал восприниматься одним из наиболее вероятных кандидатов на пост президента, а менее чем через полгода победил в первом туре президентских выборов. На протяжении последних лет В. Путину также удалось сохранить кредит массового доверия на достаточно высоком уровне.
В Путине общество «узнало» долгожданного лидера, «сильную руку». Он набрал высокий рейтинг доверия и «подтянул» отношение и к правительству, и к парламенту. Хотя их рейтинги доверия были и остаются намного ниже, чем рейтинг доверия президенту. Они как отраженный свет, отблеск популярности самого Путина. Сам же парламент потерял в глазах населения самостоятельность, которая была у него раньше. Если Дума ельцинского времени и президент как-то соревновались между собой по части уровня доверия населения, то сегодня однозначно господствует Путин. Когда Путин стал премьер-министром, рейтинг премьер-министра опередил рейтинг президента.
В России рейтинги доверия первым лицам связаны не с реальной работой, а с их символической ролью в глазах населения. В этом основное отличие ситуации в России и на Западе.
Цель исследования — на основании видео интервью политического лидера изучить степень и факторы формирования доверия.
Объект эмпирического исследования — доверие к политическому лидеру.
Предмет эмпирического исследования — доверие к премьер-министру В. В. Путину.
Метод исследования — фокус-группа.
В процессе исследования используется видео интервью В. В. Путина Лари Кингу (канал СNN) 01.
12.2010 года, продолжительность 41 минута.
Участники фокус-группы — студенты дневного отделения МГУ им. М. В. Ломоносова. Возраст 20−21 год. Численность — 5 человек.
Фокус-группа — групповое фокусированное полустандартизированное интервью, целью которого является получение субъективной информации в ходе дискуссии под руководством модератора; один из качественных методов исследования.
Методологические принципы:
Сбор данных происходит в условиях постоянного взаимодействия и взаимовлияния участников.
Гибкий формат ведения дискуссии.
Организация пространства:
Фокус-группа проходила в пригодном для этого помещении, с хорошей вентиляцией и светом, удобном для информантов. Все информанты рассаживались вокруг стола.
Продолжительность фокус-группы:
От 1 часа 50 минут до 2 часов 10 минут.
В беседах не участвовали респонденты, знакомые друг с другом или с модератором.
Не приглашались люди, профессионально знакомых с предметом обсуждения.
Требования к модератору:
Основное качество — уметь поддерживать и направлять спонтанную дискуссию (не допуская отклонения от темы).
Главная задача — свободное обсуждение интересующих вопросов.
Одновременное проявление беспристрастности и интереса.
Оснащение:
Диктофон Флипчарт Маркеры Чистая бумага для каждого участника фокус-группы Ручки для каждого участника фокус-группы Бейджи Порядок работы:
Этап 1. Вступление.
Этап 2. Знакомство.
Этап 3. «В чем суть доверия в политике»
Этап 4. Просмотр видео материалов.
Этап 5. Определение степени и факторов доверия.
Этап 6.
Заключение
.
Этап 7. Обработка результатов.
