Мир животных и мир людей в искусстве этноса

В орнаментике восточных тувинцев-оленеводов мотивы этого слоя не представлены. Фигура в виде округлой головы хищной птицы (грифона) с изогнутым клювом — один из распространенных сюжетов в искусстве скифского времени, в том числа у племен Алтая. Круг орнаментируемых материалов в эпоху ранних кочевников — кожа, дерево, войлок, кость. ткань — аналогичен используемому в народном искусстве тувинцев.

Роговидный мотив — один из наиболее распространенных в тувинском орнаменте, образующий целую группу модифицированных узоров, близкие к реальному образу рогов животного. Мотивы роговидных очертаний распространены в искусстве народов, генетически связанном с культурой кочевников степей (якуты, буряты, народы Саяно-Алтая, тюркоязычные народы Северной Азии и Кавказа, башкиры и др.) К мотивам преимущественно восточно-азиатского происхождения, можно отнести молотковый меандр (Т), так называемый круг единства, монетовидный узор, фигурные скобки, бабочковидный узор, цветок лотоса, облаковидный узор и др. Эти мотивы используются почти исключительно в орнаментике западных тувинцев-скотоводов, причем главным образом в росписях на сундуках «золотом» и «серебром» и в значительной степени на других изделиях. Помимо Тувы мотивы, представленные в этом слое, чрезвычайно широко распространены в орнаментальном искусстве Восточной (Япония, Китай, Корея), и Юго-Восточной (Таиланд. Вьетнам, Лаос. Камбоджа, Непал, Индия и д.т.) и Центральной Азии (Тува, Алтай. Бурятия, Хакасия), в том числе в Тува и Монголия. Часть мотивов позднего слоя, возможно, проникла в Туву вместе с буддизмом (ламаизмом), например так называемый бесконечный узел счастья из «восьми буддийских эмблем». Но следует отметить, что мотив узла известен еще в памятниках Тувы периода связано с древними культурами степной зоны.

Тувинская орнаментика обогащается новыми узорами, включающими пятиконечную звезду, серп и молот и другие рисунки, отражающие символику новой жизни. Однако использование этих фигур остается традиционным, композиционным центром.

2.

2. Мир животных и людей в тувинских сказках

Значительную роль в развитии новеллистических сказок, видимо, сыграли распространенные в Тыве устные переложения монгольских, тибетских, индийских книжных произведений.

Среди бытовых сказок популярностью выделяются сюжеты о ловких ворах и хитрецах. Аргалытты, Чангыс-Тас, Чангыс-Мажыгыр привлекают своим умением пользоваться сложившейся ситуацией и мистифицировать, хотя порой они бывают даже жестоки. Поступки, которые осуждаются в реальной жизни, в сказках обычно оправдываются (для хитреца делается исключение). Другой персонаж, желающий подражать хитрецу и получить выгоду, за тот же поступок осуждается и наказывается. Довольно популярны сказки о глупцах, делающих все невпопад.

Исследователями высказана мысль, что эти сказки восходят к «близнечным» мифам, в которых образ культурного героя как бы раздваивается: один из двух братьев-близнецов делает все хорошо, учит полезному, а другой — злой, только озорничает и все портит.

Тувинские бытовые сказки также отличаются своей сатирической направленностью. В них осмеиваются такие человеческие пороки, как ложь, жадность, лень. Обычно эти общечеловеческие пороки получают социальную окраску — проявляются в конфликте хозяина и работника, т. е. хана или бая и бедных охотников, пастухов, старика и старухи и т. д.

Относительно стабилен у тувинцев жанр сказки о животных (дириг амытаннар дугайында тоолдар), что обусловлено, видимо, охотничьим и скотоводческим способами хозяйствования древнего кочевого народа. В тувинских сказках о животных широко отражаются повадки зверей, особенности их ходьбы и бега, оттенки мастей скота.

Персонажами тувинских сказок о животных чаще всего являются заяц, волк, лиса (сказки «Лис», «Лиса-обманщица», «Лиса и медведь», «Лиса и сорока»). Кстати, тувинцы, проживающие на территории Монголии, сказки о лисе рассказывают как один цикл о разных ее похождениях. Из домашних животных героем сказок чаще всего бывает козлик.

Для многих тувинских сказок о животных характерны этиологические концовки, сближающие сказки с мифами. Однако центральное место в них, как и в других сказках о животных, занимает столкновение более слабого, но хитрого и умелого животного с более сильным, но глупым, а этиологические концовки лишь дополняют произведение и обращают внимание слушателя на внешность, повадки реальных животных.

В сказках о животных проявляется стремление к своеобразной спецификации образов: каждый из них выражает определенный обобщенный признак — лень, хитрость, жадность — и способствует осуждению пороков и прославлению трудолюбия, щедрости, мудрости (сказки «Ленивая сова», «Хитрая лиса», «Мудрый филин» и т. д.). Малочисленную, но своеобразную группу тувинских сказок составляют сказки-небылицы, которые построены на сознательных алогизмах и выражают особенности народного юмора и смекалки.

Кумулятивные, или формульные, сказки выделяемые в международной научной практике в качестве особого вида (нем. Z ahlmarchen — «кружащиеся вокруг одного места» и т. д.), построены на многочисленных повторах эпизодов, но с другими персонажами, или повторах с увеличением числа персонажей. Как подчеркивал В. Я. Пропп, им присуще такое же структурное единство, какое свойственно волшебным сказкам. Кумулятивные сказки рассказывались преимущественно детям и воспринимались как развлекательные. Однако имеются тексты, основу которых составляют древние обряды. Например, сказка «Лесной заяц-беляк» связана с календарным обрядом встречи весны. «

Такие кумулятивные сказки, где действующими лицами будут животные, по признакам своей композиции относятся к кумулятивным, а не к сказкам о животных". В других вариантах этой сказки интересны вставки песен обрядового характера. Обычно в них включается заячье камлание (см. грампластинку, 2-я сторона). Игра слов, искусно использованная в повторах, составляет своеобразие и прелесть этих сказок, что и объясняет их популярность среди народа, и в особенности в детской аудитории. Примечательное свойство некоторых тувинских кумулятивных сказок составляет их песенное исполнение.

В.Л. Пропп отмечает, что и русская «Репка» «была записана как песня» .

В тувинском фольклоре встречаются сказки-загадки сказки-прибаутки, сказки-пословицы. Последняя, например, основана на разъяснении смысла и происхождения пословицы «Льва убивают хитростью, зайца — капканом». Эта сказка, на наш взгляд, близка к сюжету притчи из «Панчатантры» .

Надо отметить, что все жанры и разновидности тувинской сказки в той или иной мере взаимодействуют между собой: сложные сюжеты состоят из частей, которые можно отнести к разным жанрам (например, первая часть сказки «Чангыс-Карыш» — обладает признаками волшебной сказки, а повествование о мести героя-пастуха своему хозяину сближает ее с так называемыми сказками о глупом черте).

В сказки превратились многие мифы этиологического характера, легенды и предания; отрывки из эпоса оформились в самостоятельные сказочные сюжеты (например, сюжет о мудрой девушке входит и в эпос «Бокту-Кириш и Бора-Шээлей» и бытует как сказка.

Широко распространены также короткие повествования о богатыре и его коне, жанр которых порой не всегда легко определить — эпос это или сказка.

О жанровой синкретичности тувинской сказки говорит и то, что в ее художественную ткань органически вплетаются мифы и легенды, песни и благопожелания и т. п.

Поэтому жанровые границы тувинской сказки достаточно условны и ее классификация (и типологизация) остается еще проблематичной.

В сказках воплощаются такие идеалы, как миролюбие, побратимство, сыновнее почитание, любовь к детям, чувство нераздельности с природой, любовь к домашним животным, родному краю.

Заключение

В разных этносах люди-монстры собакообразны, им придается облик животного, считающегося в европейской традиции символом такой распущенности фантастическое сведение этнического образа к зооморфному облику («нравная» компонента) происходит на максимально удаленной от чужой территории позиции. Эта редукция хорошо выявляет вторую, пространственную компоненту этнического образа. Но в данном случае векторность пространства с обратным знаком это вектор удаления от территории.

Мастера-ювелиры Тувы жили и трудились в тесном общении с окружающим миром. Они наблюдали жизнь животных и птиц. Все увиденное отражали на украшениях, поэтому основные мотивы в орнаментах — это растительные узоры. Встречаются и зооморфные изображения, а также космологические.

Роговидный мотив — один из наиболее распространенных в тувинском орнаменте, образующий целую группу модифицированных узоров, близкие к реальному образу рогов животного. Мотивы роговидных очертаний распространены в искусстве народов, генетически связанном с культурой кочевников степей (якуты, буряты, народы Саяно-Алтая, тюркоязычные народы Северной Азии и Кавказа, башкиры и др.) К мотивам преимущественно восточно-азиатского происхождения, можно отнести молотковый меандр (Т), так называемый круг единства, монетовидный узор, фигурные скобки, бабочковидный узор, цветок лотоса, облаковидный узор и др. Эти мотивы используются почти исключительно в орнаментике западных тувинцев-скотоводов, причем главным образом в росписях на сундуках «золотом» и «серебром» и в значительной степени на других изделиях. Помимо Тувы мотивы, представленные в этом слое, чрезвычайно широко распространены в орнаментальном искусстве Восточной (Япония, Китай, Корея), и Юго-Восточной (Таиланд. Вьетнам, Лаос. Камбоджа, Непал, Индия и д.т.) и Центральной Азии (Тува, Алтай. Бурятия, Хакасия), в том числе в Тува и Монголия. Часть мотивов позднего слоя, возможно, проникла в Туву вместе с буддизмом (ламаизмом), например так называемый бесконечный узел счастья из «восьми буддийских эмблем». Но следует отметить, что мотив узла известен еще в памятниках Тувы периода связано с древними культурами степной зоны.

В тувинских сказках воплощаются такие идеалы, как миролюбие, побратимство, сыновнее почитание, любовь к детям, чувство нераздельности с природой, любовь к домашним животным, родному краю.

Список литературы

Богуславская И. Я. Русская народная вышивка. — М., 2002. — C. 7.

Бочаров Г. Н. Прикладное искусство Новгорода Великого. — М., 2001. — С. 99.

Василенко В. М. Народное искусство. — М., 2004. — С. 83.

Волкова И. В. Инвективное употребление английских фразеологизмов с анималистическим компонентом // Личность. Культура. Общество. М., 2007. — 51 с.

Волкова И.В. Фразеологизмы-зоонимы английского и русского языков в аксиологическом аспекте // Вестник молодых ученых ИвГУ. Вып. 4. Иваново, 2004. — 55 с.

Волкова И. В. Инвективная лексика в английском языке (на материале фразеологизмов с именами животных) // Слово в языке и речи. Материалы международной конференции к юбилею профессора В. Д. Девкина. М., 2005. — 42 с.

Иванов С. В. Материалы по изобразительному искусству народов Сибири ХIХ — начала ХХ в. — М.-Л., 1954. — C. 555.

Рыбаков Ю. А. Русское прикладное искусство Х-ХIII вв. — Л., 1971. — C. 24.

Чеснов Я. В. Телесность человека: философско-антропологическое понимание /Я. В. Чеснов; Рос. акад. наук, Ин-т философии. — М.: ИФ, 2007. 210, [2] с.

Курительные принадлежности как историко-этнографический источник ;

http://www.tuvamuseum.ru/history.htm

Тувинские женские украшения: история и традиция;

http://www.tuvamuseum.ru/history.htm

Шагаа — бытовой и религиозный праздник тувинцев;

http://www.tuvamuseum.ru/history.htm

Основные особенности тувинского орнамента;

http://www.tuvamuseum.ru/history.htm

Тувинские сказки ;

http://www.altaiinter.info/project/culture/Mythology/Culture%20of%20Tuvinian/World%20of%20Story/mir04.htm

Широкогоров С. М. Этнос: Исследование основных принципов изменения этнических и этнографических явлений. — Шанхай, 1923. //

http://www.kunstkamera.ru:8081/siberia/ShirokogorovEthnos.html

Широкогоров С. М. Этнос: Исследование основных принципов изменения этнических и этнографических явлений. — Шанхай, 1923. //

http://www.kunstkamera.ru:8081/siberia/ShirokogorovEthnos.html

Широкогоров С. М. Этнос: Исследование основных принципов изменения этнических и этнографических явлений. — Шанхай, 1923. //

http://www.kunstkamera.ru:8081/siberia/ShirokogorovEthnos.html

Волкова И. В. Инвективное употребление английских фразеологизмов с анималистическим компонентом // Личность. Культура. Общество. М., 2007. — с.

22.

Волкова И.В. Фразеологизмы-зоонимы английского и русского языков в аксиологическом аспекте // Вестник молодых ученых ИвГУ. Вып. 4. Иваново, 2004. — с.

45.

Волкова И. В. Инвективная лексика в английском языке (на материале фразеологизмов с именами животных) // Слово в языке и речи. Материалы международной конференции к юбилею профессора В. Д. Девкина. М., 2005. — с.

34.

Тувинские женские украшения: история и традиция;

http://www.tuvamuseum.ru/history.htm

Шагаа — бытовой и религиозный праздник тувинцев;

http://www.tuvamuseum.ru/history.htm

Основные особенности тувинского орнамента;

http://www.tuvamuseum.ru/history.htm

Тувинские сказки ;

http://www.altaiinter.info/project/culture/Mythology/Culture%20of%20Tuvinian/World%20of%20Story/mir04.htm