Отстаивать права естества — отстаивать права разума. (II. № 7 С. 60).
«Только естественно», «только разумно» — синонимы. Но может ли естество разуму противоречить? Скажем: «естественно пожалеть, но разумнее поступить без жалости»? Здесь разумное путают с целесообразным, что далеко не одно и то же; цели-то могут быть самыми разными, в том числе и такими, что требуют трупов, а разум — один… Или же, напротив, хотят сказать, что всякий раз кроме первого импульса непосредственной жалости следует учитывать еще и всю ту жалость, которую тебе доведется испытать, если ничего кроме нее не пожелаешь учитывать? Что жалость, скорее, следует на разум множить?
Целесообразность — это разумное лишь в некотором отношении. Если же целесообразность будет целесообразной действительно во всех отношениях, она будет и вполне разумной, и доброй, и ни в чем не потревожит естество. (II. № 7 С. 62).
Разумение человека может быть лишь собственным, отстаивать разум — значит отстаивать личность; разум — лишь естество; отстаивать право и достоинство человеческого естества — отстаивать право и достоинство личности. (II. № 11 С. 388). Гуманизм, в актуальнейшем его понимании, призван защитить личность от идеологии любых коллективных воззрений. Защитить индивидуальное естество от стадного естества. Итак, утверждая личность, гуманизм становится на стороне разума — против коллективистских (стадных) инстинктов.
Те, кто стадному в себе могут противопоставить только эгоистическое, а не личное, — те видят в борьбе за разум подкоп под саму нравственность. Гуманность у нравственности на подозрении. Впрочем, в идеале, человечность и вправду должна заменить собою нравственность. (II. № 11 С.
389).
Гуманизм — не «за нас», и не за то, чтобы «каждый за себя», а за «каждого из нас». «Животное» в человеке — бывает и зверь, и очень страшный. «Животное общественное» в человеке — бывает и скот, и очень стадный. Человек тоже — животное. Но пусть уж, хотя бы, «животное разумное»! Гуманизм утверждает разумное естество личности в противовес эгоистическому естеству и стадному естеству.
Чей-то «рационализм» может быть и бесчеловечен, но человечность именно рационалистична, — разумна. Требования собственного естества чувствуешь острее, — но разум подсказывает, что у других и то же естество, и такое же право ему следовать; итак, разум, утверждая права естества, призывает: «поступай с другими так, как хочешь, чтобы с тобой поступали», — призывает: «…как самого себя».. — Разум — гуманист. (II. № 11 С. 390).
Природа человека, в своем абсолютном достоинстве, вечна и неизменна; мыслить иначе — значит принципиально соглашаться с насилием (пытающимся что-то в ней переделывать). Но, естественно возразить, разве сама природа не может изменяться к лучшему? Не из обезьяны возник и сам человек? Ответ прост: ничто не может запретить природе меняться, если она меняется, но ничто и не смеет ей указывать, — пусть меняется так, как ей свойственно, по природе. (II. № 11 С. 391).
Тезис о вечности и неизменности человеческой природы, отстаиваемый гуманизмом, значит следующее. Природа человека не то чтобы буквально вечна и неизменна (это скорее метафора, наглядное изображение идеи), но — в определенном смысле — и больше того: она абсолютна для нас, как абсолютная ценность, как святыня. Практически это означает, что она приоритетна. То есть, скажем, мы можем радеть о счастье человека, исходя из требований его природы, но не о переделке его природы, исходя из представлений о том, что должно составить его счастье. (II. № 11 С. 394).
Итак, «естество» для гуманиста — это разумный мир с самим собою, а сам гуманизм — это ненасилие, мир вообще. Право — это формализованный гуманизм, но сам гуманизм — это нечто в принципе неформальное: призван смягчать даже право. Терпимость — идея, более общее название которой — гуманизм. Гуманизм: кто вправду не с ним, тот, конечно, против него, — но только в существование таких людей не стоит верить только по их идеям и высказываниям; значит, хоть и не с ним, может, и не против. (II. № 11 С. 394).
Сам Христос относительно тех, «кто не с нами», не имел определенного мнения. Ничто в гуманизме не «приводит к отрицанию человека», как бы ни пытались доказать этот тезис, — не приводит, хотя бы потому, что подлинный гуманизм вообще не имеет целью кого-нибудь куда-нибудь вести. Выстраивает и ведет людей не гуманизм, а идеология, альтернативой которой гуманизм и является. Идея — не идеология — гуманизма в том и состоит, что нет идей, которым следовало бы жертвовать человечностью; гуманизм — именно то, что при всех ситуациях и вопреки всем мыслимым принципам остается на стороне человека.
Заключение
В заключении нашей работы мы можем прийти к некоторым выводам. Можно сказать, что гносеология гуманизма — это рационализм, — но рационализм исключительно как компромиссный метафизический минимум, без которого немыслимым станет взаимопонимание людей вообще, общий язык.
Иначе говоря, рационализм как здравый смысл, признание общезначимым в сфере познания лишь того, что убеждает в своем существовании независимо от наших чаяний и пристрастий — а именно лишь фактов и логики. Отсюда — естественное союзничество гуманизма с наукой, его вера в разум. Эта вера состоит еще и в том, что вопросы мировоззрения перестают быть делом послушания, как в идеологии, но препоручаются самой личности, ее разумению. Любой проект осмысления мира вне пределов доступного здравому смыслу и науке совершенно законен, но лишь как дело личной метафизики каждого.
Рационализм как «метафизическая терпимость», обоснование терпимости этической. Фундаментальная презумпция практической морали (так называемое «золотое правило поведения»: поступай по отношению к другому так, как ты хотел бы, чтобы он поступал по отношению к тебе)
Список литературы
Большая Советская Энциклопедия. М., Наука. 1982.
Гумницкий Г. Н., Основные проблемы теории морали, Иваново, 2006.
Гусейнов А. А., Социальная природа нравственности, М., 2004.
Девина И. В. Гуманизм и свободомыслие: Науч.
аналит. обзор. — М.: ИНИОН РАН, 1996. — 55 с.
Дробницкий О. Г., Понятие морали, М., 1998.
Дробницкий О. Г. Проблемы нравственности, М., 1997.
Мораль и этическая теория. Сборник статей под ред. М. Яковлева. М., 2004.
Очерки истории русской этической мысли. Сборник статей. М., 2006.
Предмет и система этики. София, 2003.
Титаренко А. И., Структуры нравственного сознания, М., 2004.
Федоренко Е. Г., Основы марксистско-ленинской этики, 2 изд. Киев, 2002.
Шварцман К. А., Теоретические проблемы этики, М., 2009.
