М. Н. Ермолова и русский театр

Была любительницей музыки Бетховена, Моцарта, Баха, Гайдна, Шуберта, Мендельсона, Глинки. Сама была музыкально одарена — почти не учась музыке, бегло разбирала ноты, играла на фортепиано. Предметом музыкальных пристрастий явилась для актрисы опера, она также любила вокальную камерную музыку. На концертах Ермолова появлялась всегда в черном бархатном платье с жемчужной ниткой на шее. Этот образ ее точно схвачен в картине В. А. Серова, где актриса была запечатлена именно в таком одеянии, в полный рост, возле зеркала.

Манера игры Марии Николаевны была всегда искренна, темпераментна, натуральна, без всякой фальши. В ней проступала, по меткому выражению М. П. Щепкина, «простота внешнего выражения самых напряженных чувств». Сама актриса подвергала безжалостной критике все формально-эстетское, условно-декоративное, неправдивое и фальшивое в искусстве, отрицая подмену реализма внешним копированием действительности. Ничто не было ненавистно ей так, как всякие «ходули» в искусстве: ложь декламации, фальшь трескучих фраз, наигрыш мнимого пафоса; и ничто так не было свойственно ей, как «крылья поэзии» .

Все нечистое и пошлое, засоряющее искусство, могущее служить ложным идеалом, всячески отвергалось ею с пренебрежением. Поэтому так остро и актуально сегодня звучат слова актрисы, сказанные ею почти век назад: «Дорогое, милое искусство, что с ним теперь?- спрашивает она замечательную актрису Г. Н. Федотову в 1907 году. — Все навыворот: порнография, безумие — вот литература и театр нашего времени. Я со страхом думаю, что надо опять идти на сцену. Зачем? Что делать? То, что бы я хотела, нет сил, а то, что хочет мода, я не хочу». С душевной горечью говорит она об упадочном искусстве, утерявшем правду и красоту: «Ломание, шарлатанство, оплевывание идеалов, которым мы молились, — страшно, страшно теперь жить!» И в то же время она горячо приветствует художника, поклоняющегося свету, а не тьме, черной тучей покрывающей в то время и искусство, и жизнь.

Ее практически никогда не посещало чувство глубокого удовлетворения сыгранной ролью, она не считала, что хорошо играет, наверное, потому, что и не играла, а, попросту говоря, жила на сцене. Она всегда ставила успех дела выше личного успеха, нередко отказываясь от личной выгоды в пользу общей.

Такие качества, как самолюбование, превозношение и самоуверенность, претили актрисе, были совершенно чужды ей. Она предпочитала больше молчать, но никогда не лгала, в ее поступках просматривались благородство, искренность, чистота. Не любила говорить громких слов, а была человеком дела.

Она была для всех своей, глубоко национальной актрисой, носящей в себе неразрывную связь со своим народом, ее творчество корнями уходило в родную почву.

Ермолова умела по-настоящему пленяться красотой, радостью, правдой, преклонялась перед страданием. Да, да! Именно перед плодотворным смыслом страдания, ибо в нем она видела огромную спасительную силу. Все ее существо было проникнуто убеждением в том, что только путем страдания, путем непрерывной и мучительной борьбы можно прийти к высшей радости.

Исключительный талант молодой актрисы был замечен прежде всего передовой молодежью. Ермолова через свою подругу В. В. Топольскую и близкого знакомого С.

И. Васюкова, привлекавшегося к суду по делу революционных народовольцев (т. н. «Процесс 193-х»), была знакома с прогрессивно настроенной молодежью. Она посещала кружки радикально настроенной интеллигенции, где пелись революционные песни, читались запрещенные цензурой стихи. Среди ее любимых писателей — А. С.

Пушкин, Н. А. Некрасов, В. Г. Белинский, Н.

Г. Чернышевский, Н. А. Добролюбов, Д. И.

Писарев. Вслед за Белинским, Гоголем, Островским, великими революционерами-демократами она верила в просветительную, морально-этическую силу искусства. В 1873.

Ермолова исполнила роль Катерины в «Грозе»; и в течение многих последующих лет актриса продолжала работать над этой ролью. Ермолова-Катерина, как бы поднимавшаяся над бытом, жила в своем мире мечтаний и любви. Ермолова создала образ прекрасной русской женщины, исполненной внутренней силы, готовности к героическому самопожертвованию, предпочитающей смерть неволе. Тесная связь актрисы с передовыми устремлениями эпохи особенно сильно проявилась в роли Лауренсии («Овечий источник» Лопе де Вега, 1876; пьеса специально переведена для бенефиса Ермоловой С. А.

Юрьевым) — девушки из народа, поднимающей восстание против поработителей. «Бывшим на этом спектакле до сих пор памятно то глубокое, потрясающее впечатление, которое произвели и пьеса и игра М. Н.

в роли Лауренсии, писал Н. И. Стороженко,-когда Лауренсия, бледная, с распущенными волосами, дрожащая от стыда и негодования прибегает на площадь и сильной речью возбуждает народ к восстанию против губернатора, восторг публики дошел до энтузиазма…

В этой роли вылилась вполне страстная любовь к свободе и не менеестрастная ненависть к тирании, которая охватила собой юную душу артистки. Словно электрическая цепь соединила на этот раз сердце артистки с сердцами тысячи зрителей, и они слились с ней в одном чувстве" .

Исполнение Ермоловой этой роли превращало сцену как бы в политическую трибуну. Несмотря на колоссальный успех, спектакль по требованию полиции вскоре был снят с репертуара. Роль Лауренсии утвердила Ермолову как крупнейшую представительницу революционного романтизма, выдающуюся трагическую и героическую актрису. Обладая исключительным сценическим темпераментом и фантазией, Ермолова легко воспламенялась сама и умела увлечь зрителей.

В то же время вулканические взрывы чувств сочетались в искусстве актрисы со строгой выдержанностью игры, исполненной лиризма, необыкновенной искренности, теплоты, правдивости.

Роли Василисы Мелентьевой по. пьесе Островского, 1876, Юлии Тугиной («Последняя жертва», 1877), леди Анны («Ричард III», 1878), Офелии (1878); Юдифи (Уриэль Акоста" Гуцкова, 1879) утвердили замечательное трагическое дарование актрисы. Образ Юдифи, созданный Ермоловой, был проникнут гневным протестом против мракобесия. Сила героического пафоса Ермоловой, мощь ее трагедийного дарования наиболее ярко проявились в роли Жанны Д’Арк («Орлеанская дева» Шиллера). Мечтая об этой роли с ранней юности, видя в образе Жанны, отдающей жизнь за свой народ, высокий пример долга и любви к родине, Ермолова сама добилась разрешения постановки пьесы Шиллера.

В этой роли глубоко раскрылись основные черты творческого дарования Марии Ермоловой: огромная трагедийная сила, героический пафос, патетика, сочетающиеся с лирической, тихой, задумчивой грустью, поэтически окрашенной скорбью.

Впервые исполнив эту роль в 1884 г, Ермолова играла ее на протяжении 18 лет; с годами образ Жанны приобретал еще большую глубину. Ввиду огромного количества желающих попасть на этот спектакль, представления «Орлеанской девы» с 1893 были перенесены на сцену Большого театра.

Искусство Ермоловой в 1880-е годы, проникнутое любовью к родине, к народу, воспринималось зрителями как протест против самодержавия.

Стремясь к созданию героических образов, продолжая борьбу за утверждение серьезного классического репертуара, Ермолова добилась в 1886 г разрешения поставить в свой бенефис на сцене Малого театра трагедию Шиллера «Мария Стюарт» и сыграла в ней главную роль. Образ Марии Стюарт, незабываемый по силе экзальтации, огненности сценического темперамента и трагической значительности, был в то же время полон трогательной грации и величия.

Страдания Марии-Ермоловой, незаслуженно подвергающейся оскорблениям, ожидающей несправедливого приговора, пробуждали в зрителях стремление к борьбе за свободу, протест против порабощения угнетенных.

К лучшим ролям Марии Ермоловой можно отнести также Эстрелья («Звезда Севильи» Лопе де Вега, 1886), Федра (о. п. Расина, 1890), Сафо (о. п. Грильпарпера, 1892), Офелия (1878, 1891), Гермиона («Зимняя сказка», 1887), леди Макбет («Макбет», 1896), Волумния («Кориолан» Шекспира, 1902) и др.

В 80−90-х гг. Ермолова создала галерею женских образов, главным образом современниц, получивших нарицательное определение «ермоловских женщин». Одним из первых таких образов Ермоловой была учительница Лонина («На пороге к делу» Соловьева) — волевая и нравственно чистая девушка. Раскрывая драматический конфликт между высокими духовными устремлениями сельской учительницы Верочки Лониной и мрачной действительностью старой деревни, Ермолова подчеркивала упорную борьбу своей героини с уродливыми сторонами окружающего ее быта.

В 80 — 90-е годы, играя современный репертуар, Ермолова в первую очередь обращала внимание на светлые, благородные свойства натуры ее героинь. Чистая, самоотверженно любящая Юлия Тугина в «Последней жертве», строгая и одухотворенная Лариса в «Бесприданнице», сентиментальная, наивная Евлалия в «Невольницах» — все эти воплощенные актрисой образы так покорили автора, А. Н. Островского, что Негину в «Талантах и поклонниках» он предназначил специально для Ермоловой. В тексте просвечивают отдельные черты биографии самой исполнительницы. Ей, конечно, были понятны и жажда служения искусству, и готовность к преодолению трудностей, и способность к самопожертвованию. Перекликается с Негиной и характер другой актрисы — Татьяны Репиной в одноименной пьесе Суворина. Обращается артистка и к произведениям Ф. М. Достоевского (Настасья Филипповна в «Идиоте»), А. С. Пушкина (Марина Мнишек в «Борисе Годунове»), И. С. Тургенева (Наталья Петровна в «Месяце в деревне»)…

Но с 1900 года начинается непростой период и в жизни, и в творчестве Ермоловой. Умирает ее мать. «Если б вы знали, как у нас пусто в доме!» — пишет Мария Николаевна.

Многие из предлагаемых ролей перестают ее удовлетворять. Тем не менее она играет почти каждый день, чем заметно подрывает свое здоровье. К тому же и Малый театр в первой половине 1900;х годов переживает упадок. В итоге Ермолова решает покинуть сцену. В полную отставку ее не отпускают, предлагают годичный отпуск. Но даже этот неокончательный уход любимой актрисы воспринимается ее поклонниками как нечто невероятное.

Ее прощальный выход сопровождается криками из зала: «Не уходите, без вас немыслим Малый театр! Возвращайтесь скорее! До свидания, голубушка, бесценная Ермолова!» Артистку засыпают цветами, подарками, подношениями. Самое трогательное было от рабочих Малого — вырезанная из пола сцены доска с надписью. Обещание Марии Николаевны еще послужить любимым подмосткам вызвало шквал оваций и радостных криков.

Ермолова сдержала обещание. В 1908 году она вновь покорила зрителей ролью Кручининой в «Без вины виноватых» Островского. Главным в ее исполнении стала судьба независимой, сильной и талантливой натуры. Кручинина для Ермоловой была прежде всего актрисой, а уже потом женщиной и матерью. Кому же, как не Ермоловой, была близка и доступна подобная трактовка роли, ведь она так перекликалась с личностью самой исполнительницы.

Главное место в русском классическом репертуаре Ермоловой занимали роли в пьесах Островского. Вслед за Катериной, Василисой Мелентьевой, Юлией Тугиной Ермолова сыграла Ларису (1879); Парашу («Горячее сердце», 1883), Евлалию («Невольницы», 1883) и др.

Лучшая роль Ермоловой в пьесах Островского — Негина («Таланты и поклонники», 1881). «Ее обаятельный, полный прелести облик, — писал Ю. М. Юрьев, — такой простой, скромный, чистыйбыл совершенно свободен от всякой „театральной“ специфики, от всякого привкуса кулис» .

Обычную историю русской провинциальной актрисы Мария Ермолова превращала в рассказ о подвиге русской женщины, жертвующей своим личным счастьем ради призвания.

С конца 10-х гг. XX в. Ермолова все чаще исполняла роли матерей, страдающих и протестующих против буржуазной морали и ханжества.

К этому циклу ролей относятся: Кручинина, фру Альвинг; царица Марфа («Дмитрий Самозванец и Василий Шуйский» Островского) и др.

В 1918.

Мария Ермолова сыграла роль княжны Плавутиной-Плавунцовой в пьесе Гнедича «Декабрист», ранее запрещеннойцензурой; позднее исполнила роль Мамелфы Дмитриевны в «Посаднике» А. К. Толстого.

Одновременно с работой в театре Ермолова часто выступала на концертной эстраде с чтением стихов. В ее репертуаре была лирика А. С. Пушкина, Ю. М. Лермонтова, Н. А.

Некрасова, Н. П. Огарева, И. С. Никитина, Я. П. Полонского и др.

Значение Ермоловой в истории русского и мирового театра исключительно велико.

В ее творчестве нашли продолжение традиции Щепкина и Мочалова, обогащенные новаторскими поисками Станиславского.

Спектакли с участием Ермоловой были значительным общественным и культурным явлением. Заслуги Марии Ермоловой были высоко оценены. Празднование 50-летия ее сценической деятельности (1920) приобрело характер всенародного события; на юбилейном спектакле Ермоловой присутствовал В. И. Ленин. Мария Ермолова первой получила звание народной артистки Республики.

На спектакле «Без вины виноватые» 19 сентября 1921 года Мария Николаевна почувствовала серьезное недомогание, но, преодолевая боль, довела представление до конца. Позднее, уже тяжело больной, она еще по-прежнему выходила на сцену, но в 1923;м твердо решила расстаться с любимым Малым: «Лучше я уйду от театра, чем дождаться того времени, когда театр уйдет от меня» .

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Каждое ее появление на сцене сопровождается таким громом рукоплесканий, что в течение нескольких минут она не может начать говорить. У театрального подъезда многочисленная толпа встречает ее криками: «Браво, Ермолова! Благодарим, Ермолова!» Люди машут платками, бросают вверх шляпы и шапки, курсистки наперебой стараются поцеловать ее руку, прикоснуться к кофте и шубе. А Мария Николаевна, поцеловав первую попавшуюся курсистку, просит передать этот поцелуй другим. Толпа бывала столь велика, что порой перегораживала дорогу пешеходам и проезжающим, а потому требовалось вмешательство полиции. Люди расходились, но у подъезда дома актрису вновь встречали ее горячие поклонники.

Ермолову называли божеством, студенческой мадонной, великой воительницей. Ее последующие роли оправдывали эти звания. Юдифь в «Уриэле Акосте» Гуцкова, Гюльнара в «Корсиканке» Гуальтьери также полны решимости и огненной страсти. Но, конечно, новым триумфом прежде всего становится роль Иоанны д’Арк в «Орлеанской деве» Ф. Шиллера, впервые сыгранная актрисой в ее бенефис в январе 1884 года. В героине Ермоловой покоряли трагическая мощь, романтическая героика и неподдельная искренность, задушевность и простота.

Зрители накануне продажи билетов дежурили по ночам. В зале царила благоговейная тишина, прерываемая громом оваций. Ермолова же, казалось, не замечала ничего вокруг, она полностью сливалась с образом и не выходила из него даже в антрактах. К спектаклю актриса была готова за полтора часа до его начала, и уже с утра это была не Ермолова, а Иоанна д’Арк. «Что она делала даже с солдатами, принужденными изображать французов под Орлеаном!

— вспоминала Е. Н. Музиль. — Она так зажигала их своим чувством, порывом, что они бросались с нею в бой по-настоящему, штурмовали холм, и надо было укрощать их рвение…" Со своей любимой героиней Ермолова не расставалась 18 лет. В 25-летний юбилей своей сценической деятельности актриса выходила в этой роли на вызовы 64 раза, а после последнего исполнения «Орлеанской девы» в 1902 году Марии Николаевне преподнесли меч, символизирующий ее героическое искусство.

Лучшие образы, созданные Ермоловой, — это образы женщин страдающих, оскорбленных, но всегда сильных, полных чувства собственного достоинства, жажды справедливости и воли к победе.

Более 20 ролей сыграла Ермолова в пьесах Островского: это Катерина в «Грозе», Лариса в «Бесприданнице», Негина в «Талантах и поклонниках», Кручинина в «Без вины виноватые». Все эти роли раскрывают душевную силу и красоту русской женщины. Ермолова создала образы глубокой нравственной чистоты, мужества и самоотверженности. Так Ермолова служила народу своим чудесным актерским талантом, волнуя сердца современников, вдохновляя их на борьбу за справедливость.

В 1920 г. театральная Москва отметила пятидесятилетие творчества великой русской актрисы. Ей первой в нашей стране было присвоено высокое звание народной артистки.

Выступая перед собравшимися, Мария Николаевна Ермолова сказала: «Всю свою душу Малый театр отдавал народу, всегда к этому стремились и он и я».

Гаевская М. Богини русской сцены. М /АСТ-ПРЕСС КНИГА/ 2004 -366с Дурылин С. Н. Мария Николаевна Ермолова.

1853−1828 М./Изд-во АН СССР/ 1953;289с Зограф Н. Г. Малый театр второй половины 19 века. М./Искусство/ 1960;225с Золотницкий Д. И. Академические театры на путях Октября. Л./Искусство/ 1982 -341с Мария Николаевна Ермолова: Письма. Из литературного наследия. Воспоминания современников, М.,/Искусство/1955;568с Мастерство актера в терминах и определениях К. С. Станиславского. М./Искусство/ 1961 -341с Малый театр. Летопись страниц. М/Искусство/ 1978;179с Поламишев А.

М. Мастерство режиссера. Действенный анализ пьесы М/Просвещение/ 1982 -356с Щепкин М. С. Записки актера Щепкина. М/Искусство/ 1988;255с Щепкина-Куперник Т. Л. Ермолова. М./Искусство/1983;351с Шикман А. П. Деятели отечественной истории.

Биографический справочник. М./Наш современник/1997;411с.

Дурылин С. Н. Мария Николаевна Ермолова.

1853−1828 М./Изд-во АН СССР/ 1953 С. 277.

Там же.

Щепкина-Куперник Т. Л. Ермолова. М./Искусство/1983, Дурылин С. Н. Мария Николаевна Ермолова.

1853−1828 М./Изд-во АН СССР/ 1953.

Щепкина-Куперник Т. Л. Ермолова. М./Искусство/1983. С. 195.

Шикман А. П. Деятели отечественной истории. Биографический справочник. Москва /Наш современник/1997 С. 103.

Гаевская М. Богини русской сцены. М /АСТ-ПРЕСС КНИГА/ 2004 С. 86.

Там же.

Щепкина-Куперник Т. Л. Ермолова. М./Искусство/1983. С. 83.

Там же. С. 85.

. Щепкина-Куперник Т. Л. Ермолова. М./Искусство/1983. С. 105.

Дурылин С. Н. Мария Николаевна Ермолова.

1853−1828 М./Изд-во АН СССР/ 1953 С. 185.

Там же.

Там же.

Дурылин С. Н. Мария Николаевна Ермолова.

1853−1828 М./Изд-во АН СССР/ 1953 С. 251.

Щепкина-Куперник Т. Л. Ермолова. М./Искусство/1983. С. 84.

Там же.

Гаевская М. Богини русской сцены. М /АСТ-ПРЕСС КНИГА/ 2004 С. 110.

Щепкина-Куперник Т. Л. Ермолова. М./Искусство/1983. С. 173.

Гаевская М. Богини русской сцены. М /АСТ-ПРЕСС КНИГА/ 2004 С. 226.

Гаевская М. Богини русской сцены. М /АСТ-ПРЕСС КНИГА/ 2004 С. 230.

Там же.

Мастерство актера в терминах и определениях К. С. Станиславского. М./Искусство/ 1961 С. 41.

Поламишев А. М. Мастерство режиссера. Действенный анализ пьесы М/Просвещение/ 1982 С. 38.

Мастерство актера в терминах и определениях. М./Искусство/ 1961 С. 43.

Там же. С. 56.

Мастерство актера в терминах и определениях К. С. Станиславского. М./Искусство/ 1961 С. 45.

Кнебель М. О действенном анализе пьесы и роли. М./Искусство/1961 С. 93.

Щепкин М. С. Записки актера Щепкина. М/Искусство/ 1988;С.156.

Малый театр. Летопись страниц. М/Искусство/ 1978.

Гаевская М. Богини русской сцены. М /АСТ-ПРЕСС КНИГА/ 2004 С. 92.

Щепкина-Куперник Т. Л. Ермолова. М./Искусство/1983. С. 102.

Орлова Г. Н. Пресса о Марии Ермоловой. Обзор. Журнал Театр. Л. 1964. С. 92.

Мария Николаевна Ермолова: Письма. Из литературного наследия. Воспоминания современников, М.,/Искусство/1955 С. 93.

М. Н. Ермолова. Сборник статей А. И. Южина, Н. Эфроса, П. Н. Саккулина и др., Л./Искусство/1963 С. 145.

Там же.