Государственные реформы Петра 1 и их историческое значение

Н. А. Воскресенский, подготавливая публикацию петровских законодательных актов, проделал огромную работу по выявлению возможных зарубежных прототипов ряда реформ в управлении, но в целом можно сказать, что эта тема — отчасти из-за большого объема и разнохарактерности источниковедческого материала— исследована пока недостаточно. Впрочем, это не мешает историкам высказывать свои соображения более или менее общего характера по названной проблеме.

У многих крупных историков России сложилось убеждение, что административные реформы последнего десятилетия правления Петра (во всяком случае, важнейшие из них) определялись главным образом западными моделями, в особенности шведскими. Петр I признавал, что самая ранняя и наиболее самостоятельная попытка перестройки центрального управления провалилась; тогда он нашел самый удобный выход — обратив взор на Запад, царь решил скопировать ту административную структуру, которая была распространена в европейских державах и могла поэтому рассматриваться как единственно нормальная и естественная. Сторонники этой точки зрения, разумеется, оценивают петровские преобразования в области управления как эпохальные в истории русской администрации.

Широко распространена также точка зрения, что петровские административные реформы носили поверхностный характер. Конечно, Петр пытался копировать шведские образцы, но их практическое применение в России носило чисто внешний, формальный характер. В действительности же существенных перемен вообще не произошло, так как допетровская традиция управления доминировала по-прежнему: как и прежде, в повседневной деятельности административного аппарата решающую роль играли инициативность, квалификация и личные качества чиновников.

Наконец, третья группа ученых исследует тему, основываясь на различиях между отдельными петровскими институтами и шведскими аналогами, которые им приписываются в качестве прототипов. Игнорируя широко признанный факт, что на реформы областного управления оказала прямое влияние модель, с которой Петр I познакомился в завоеванных Эстляндии и Лифляндии, эти авторы выдвигают на первый план своеобразное устройство Сената, отрицая какое-либо сходство между ним и шведским государственным советом в наиболее существенных деталях. Не обошли они своим вниманием и коллегии. Так, некоторые советские историки подчеркивают оригинальность регламента Мануфактур коллегии, указывают, что Берг-коллегия была создана с учетом особых условий России, и считают, что вся система коллегий в целом была устроена более рационально, чем шведская. Названные историки отвергают тезис о некритическом копировании иностранных прототипов или даже простой компиляции, напротив, они утверждают, что имели место, целенаправленный отбор и творческая переработка, а если зарубежные образцы вообще удавалось пересадить на русскую почву, то только благодаря тому, что и Россия прошла стадии социально-экономического развития, аналогичные западноевропейским.

Создается впечатление полного единомыслия среди историков по поводу того, что административные реформы Петра по сравнению с прежней системой управления были шагом вперед; отмечаются такие положительные явления в области организации управления, как его централизация и бюрократизация, удачное территориальное деление страны, более четко регламентированный порядок работы, строго дифференцированное разделение компетенций по роду исполняемых обязанностей, менее жесткая иерархическая структура.

Историография петровских реформ, и отечественная, и западная, настолько велика, что ее систематизация стала предметом особых исследований. В последнее время многие писатели и публицисты, продолжая в этом отношении традиции славянофильской и народнической историографии, пишут о том, что не будь Петра и его преобразований, развитие России могло пойти по иному, менее драматическому пути. Вопросы о том, в какой мере преобразования были случайными или закономерными, означали ли они радикальный разрыв преемственности исторического процесса или, напротив, были его логическим продолжением, был ли Петр великим преобразователем или тираном — возникли давно, едва ли не в саму эпоху преобразований. Их обсуждению отдали дань выдающиеся мыслители всех поколений. Однако весьма характерно, что единого взгляда на петровские реформы так и не было создано, а споры о них продолжаются и сейчас. Нам представляется, что ответ на эти вопросы нужно искать не в особенностях личности преобразователя, а в тех объективных тенденциях русского исторического процесса, который сделали революционные реформы Петра неизбежными, придав им исключительно последовательный и стремительный характер.

2.2 Влияние реформ на формирование государственности Анализ основных линий развития сословных отношений и административного аппарата допетровской Руси показывает, что обе они тесно взаимосвязаны, а точнее — представляют собой стороны единого процесса. Формирование сословий проходит под непосредственным влиянием государства, а административные учреждения существуют постольку, поскольку обеспечивают функционирование данного сословного строя. В результате этого сословия и государство тесно смыкаются между собой, что находит выражение в формировании особого типа государственности — «служилого государства». Общество и государство здесь трудно разграничить: каждое сословие, слой, группа имеет определенные служебные функции, занимая строго определенное место в общественной иерархии, закрепленной в законодательстве в качестве чиновных делений. В этих условиях важнейшим способом регулирования социальных отношений сверху является управление. Данное обстоятельство, ставящее аппарат управления в особые условия при ограниченных возможностях социального контроля, способствует консолидации, институционализации и росту бюрократии как особого социального слоя. Это объясняет устойчивую тенденцию к расширению сети государственных учреждений, резкий подъем чиновничества на всем протяжении истории России.

Утверждение абсолютизма в России было связано с радикальными преобразованиями всей политической системы государства. Известно, что традиционной организации власти в мировой истории противостоит (по крайней мере, в идеале) более рационалистическое их устройство. Процесс рационализации управления охватывает при этом самые разнообразные стороны жизни — экономику, социальные отношения, политику, сферу культуры. Однако наиболее четко он проявляется в организации государственного управления — в перестройке административного аппарата и бюрократии. Административные реформы Петра, воплощая в себе, догоняющее развитие, модернизацию и европеизацию, выступали первыми в ряду подобных преобразований нового времени, обнаружив ряд устойчивых признаков, которые затем прослеживаются в реформах других стран — Пруссии, Австро-Венгрии, Турции, Египта, Японии, других развивающихся стран вплоть до настоящего времени. Будучи основной целью реформ, административная модернизация становится одновременно и их движущей силой, а бюрократия начинает играть ключевую роль.

Тот факт, что первая четверть ХУШ в. явилась переломным этапом развития страны, не вызывает сомнений: трудно найти какую-либо область общественных или государственных отношений, которую бы не затронули реформы Петра. Внимание привлекали при этом, прежде всего, внешне результативные действия преобразователя — Великое посольство в Европе, подавление стрелецкого бунта, создание новых армии и флота, победа в Северной войне, строительство фабрик, заводов и каналов, изменения в образе жизни и духовном мире людей, европеизация страда. Нельзя сказать, что мы мало знаем о сподвижниках Петра — А. Д. Меншикове, Б. П. Шереметеве, Я. В. Брюсе, П. М. Апраксине, П. П. Шафирове, Г. И. Головкине, А. А. Матвееве, многих других. Однако попытка объяснить эпоху, дать интерпретацию вектора социальных изменений по-прежнему, сталкивается со значительными трудностями. До сих пор продолжается спор о том, почему в России первой четверти ХVIII в. происходит утверждение абсолютизма, какова была его социальная природа, в какой степени это определялось предшествующим развитием общества, а в какой было следствием реформ Петра, наконец, каковы были последствия этого для судеб России.

Лишь последнее время наука подошла к пониманию скрытых пружин этого процесса, начавшегося задолго до петровской эпохи и нашедшего в ней свою кульминацию. Речь идет о постепенном формировании нового правящего класса и связанной с ним бюрократии, установление господства которых определило путь дальнейшего развития как императорской России, так во многом даже и советского режима.

Для понимания этого процесса необходимо рассмотреть три основных вопроси — что представлял собой правящий класс и его элита в допетровское время, какими стали они в результате реформ Петра и, самое главное, — каков был сам механизм произошедших изменений, оказавшихся необратимыми.

Одним из важнейших результатов административных преобразований петровского времени стало превращение бюрократии в сословие, положение и привилегии которого в обществе были закреплены законодательно. Значение Табели о рангах 1722 г. с этой точки зрения может быть лучше раскрыто в сравнительной перспективе.

" Нами выявлены источники по основным странам Европы, отражающие; процесс рационализации и юридического оформления административного управления в них периода утверждения и развития абсолютистских монархий. Речь идет о специально собранных и переведенных на русский язык табелях о чинах европейских государств, отражающих реальное положение дел в. этой области. Имеются также весьма ценные документы сходного характера по Франции, Венеции, Турции и Польше. Анализ этих однотипных источников, фиксирующих (более или менее формально) реальную структуру чиновной иерархии разных стран Европы, позволяет выявить принципиальную историческую тенденцию". Она состоит в переходе от традиционных в своей основе феодальных принципов организации государственной службы к новым, рациональным ее устройствам.

Данная тенденция, представляя собой общеевропейский феномен, означает определенный разрыв преемственности принципов построения государственной службы. Внешним выражением процесса повсюду, независимо от национальной специфики его проявления, становится борьба принципа родовитости и принципа выслуги. Конечно, начало этого процесса относится к гораздо более раннему периоду, проходит различные фазы. Поэтому, сопоставляя в данном случав источники одного временного отрезка, мы можем констатировать, что они выражают указанную закономерность с разной степенью силы несоответственно, ее проявления в общественном сознании.

В тоже время очевидно, что конец ХVII — начало ХУШ в. представляет собой качественно новый этап процесса перехода от родовитости к выслуге.

Признаком этой качественной новизны как раз и выступает повсюду законодательное закрепление приоритета принципа выслуги над знатностью происхождения. Если в ряде стран мы наблюдаем в рассматриваемый период лишь пережитки традиционного уважения к знатности происхождения, то в других странах (прежде всего Восточной Европы) эта борьба носит еще достаточно острый характер и требует активного вмешательства государства в поддержу, новых начал. Действительно, растущее национальное государство нового времени с преобладанием публично-правовой регламентации социальных отношений в период утверждения абсолютизма не могло мириться с сохранением частно-правовых отношений, господствовавших в той или иной форме при феодализме. С этим связана борьба государства с различными традиционными привилегиями групп в частных лиц, источником которых оно не является. Повсеместная замена аристократического принципа (местничества как его русский аналог) бюрократическим — означало радикальное изменение самих источников социальной мобильности, а следовательно характера самой правящей элиты. Из привилегированной она все более превращается в профессиональную. В этой сравнительной перспективе Табель о рангах уже не выступает как некоторая случайность или чисто русское явление, а является закономерным выражением тех же самых процессов, которые в разной степени имели место и в других абсолютистских государствах. В то же время не может быть сомнения в том, что Табель о рангах является наиболее завершенным и ярким памятником такого рода, предельно четко выразившим весь предшествовавший опыт административной службы стран Европы и России.

По указанию Петра, ему наряду с рассмотренными выше западноевропейскими документами была представлено сводная характеристика старых традиционных чинов Московской администрации. Это — «Показание древних российских чинов гражданских и придворных с изъяснением каждого». Данный источник ценен том, что в нем отражена прежняя дворцовая иерархия и новый взгляд на нее. В записке все чины подразделяются на придворные и гражданские, что само по себе является признаком нового отношения к чинопроизводству.

Попытка отделить традиционные дворцовые чины, связанные с обслуживанием царского двора, от администрации гражданского управления может рассматриваться как предварительное условие их реального разделения в управлении. В дальнейшем составители записки стремились каждому из русских чинов дать западный эквивалент, что было важно в ходе подготовки к радикальной реформа чинопроизводства. Этим же объясняются комментарии о реальном значении и сфере компетенции каждого из чинов. Стремление сблизить и унифицировать иерархическую структуру различных государств отражает реальную общность рассматриваемых иерархических структур периода утверждения и расцвета абсолютизма. Включение всех чинов, независимо от отраслей управленческой деятельности, в единую иерархию само по себе было знаком начавшихся перемен. Завершились они созданием Табели о рангах, окончательно утвержденной 24 января 1724 г.

Представляя собой закон о порядке государственной службы, Табель явилась итогом и законодательным закреплением реформаторской деятельности Петра в области гражданской, военной и судебной администрации, четко обозначив переход от патриархальной традиции правления к рациональной. Основное историческое значение Табели состояло в рационализации (унификации, систематизации и т. д.) административной службы: в ее основание вместо происхождения, знатности рода или «породы» был положен принцип служебной годности. В социальном плане это означало (по крайней мере, теоретически) известную демократизацию правящего сословия, поскольку узаконено было приобретение дворянства выслугой и пожалованием государя. Наконец, была создана четкая иерархическая система: новые должности расписывались по 14 классам или рангам, причем каждый из них в свою очередь подразделялся на чины военные, гражданские (Статские) и придворные. Приобретение дворянства выслугою чина усилило социальную мобильность правящего сословия, поскольку открывало (во всяком случае, в идеале) прилив в его среду способных выходцев из других сословий. Табель закрепила отделение военной службы от гражданской и придворной, вводя иерархию особого типа внутри каждой из них и в то же время, приравнивая соответствующие однотипные чины различных отраслей управления друг к другу. Преимущество при этом (внутри определенного класса) отдавалось воинским чинам перед всеми прочими. Данный принцип нашел отражение в полном названии документа: «Табель о рангах всех чинов воинских, статских и придворных, которые в котором классе чины: и которые в одном классе, те имеют по старшинству времени вступления в чин между собою, однако ж, воинские выше прочих, хотя б и старее кто в том классе пожалован был».

О рациональности установленных Табелью принципов прохождения службы свидетельствует тот факт, что в основе своей она оставалась неизменной вплоть до конца старого порядка в России. Из 14 классов, установленных Табелью о рангах, в гражданской службе сохранилось 12, а именно: канцлер (в военной службе соответственно генерал-фельдмаршал, в морской — генерал-адмирал); действительный тайный советник (генерал от кавалерии, генерал от инфантерии, генерал от артиллерии, адмирал); тайный советник (генерал-лейтенант, вице-адмирал);; действительный статский советник (генерал-майор, контр-адмирал); статский советник; коллежский советник (полковник, капитан 1-го ранга); надворный советник (подполковник, капитан 2-го «ранга); коллежский асессор (капитан и ротмистр); титулярный советник (штабс-капитан и штабс-ротмистр, лейтенант); коллежский секретарь (поручик, мичман); губернский секретарь (подпоручик и корнет); коллежский регистратор.

Основной смысл составления Табели о рангах в России состоял, как и повсюду в рационализации чиновной иерархии, избавлении ее от традиционных пережитков — местничества нерасчлененности функций и уровней компетенции. Важным результатом этого процесса должно было стать укрепление абсолютизма, т. е. установление полной зависимости благосостояния, статуса и престижа чиновников от воли монарха — предоставляемых им чинов, должностей и связанных с ними привилегий. Следствием этого стала консолидация бюрократии в особое сословие, все более отделяющее общество от государства и монарха.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Подводя, итоги рассмотрению вопроса о преобразовании реформ в эпоху Петра 1, нужно отметить, что жизнь в антагонистическом обществе, основанном на жесточайшей эксплуатации, произволе и классовом угнетении течет по своим жестким законам. Указы и реформы, которыми Петр пытался объяснить людям, как лучше и проще всего добиться блаженства всех поданных, не достигали цели. Вместо желаемой «гармонии» рождались новые непримиримые социальные противоречия, вместо всеобщего согласия вспыхивала классовая борьба, которую не в силах были остановить ни новые учреждения Петра, ни его новые реформы и указы.

В стране не только сохранялись, но укреплялись и господствовали крепостнические отношения со всеми сопутствовавшими им порождениями в экономике. Однако изменения во всех сферах социально-экономической и политической жизни страны, постепенно накапливавшиеся и назревавшие в XVII веке, переросли в первой четверти XVIII века в качественный скачок. Средневековая Московская Русь превратилась в Российскую империю. В ее экономике, уровне и формах развития производительных сил, политическом строе, структуре и функциях органов власти, управлении судом, в организации армии, в классовой и сословной структуре населения, в культуре страны и быте народа произошли огромные перемены. Коренным образом изменились место России и ее роль в международных отношениях того времени.

Естественно, все эти изменения происходили на феодально-крепостнической основе. Но сам этот строй существовал уже в совершенно иных условиях. Он еще не утратил возможности для своего развития. Более того, темпы и размах освоения им новых территорий, новых сфер экономики и производительных сил значительно возросли. Это позволяло ему решать давно назревшие общенациональные задачи. Но формы, в которых они решались, цели, которым они служили, все более отчетливо показывали, что укрепление и развитие феодально-крепостнического строя при наличии предпосылок для развития капиталистических отношений превращаются в главный тормоз для прогресса страны.

Уже в период правления Петра Великого прослеживается главное противоречие, свойственное периоду позднего феодализма. Интересы самодержавно-крепостнического государства и класса феодалов в целом, общенациональные интересы страны требовали ускорения развития производительных сил, активного содействия росту промышленности, торговли, ликвидации технико-экономической и культурной отсталости страны. Но для решения этих задач были необходимы сокращение сферы действия крепостничества, образование рынка вольнонаемной рабочей силы, ограничение и ликвидация сословных прав и привилегий дворянства. Происходило же прямо противоположное: распространение крепостничества вширь и вглубь, консолидация класса феодалов, закрепление, расширение и законодательное оформление его прав и привилегий. Замедленность формирования буржуазии и превращения ее в класс, противостоящий классу феодалов-крепостников, приводила к тому, что купечество и заводчики оказывались втянутыми в сферу крепостнических отношений.

Сложность и противоречивость развития России в этот период определили и противоречивость деятельности Петра и осуществленных им реформ. С одной стороны, они имели огромный исторический смысл, так как способствовали прогрессу страны, были нацелены на ликвидацию ее отсталости. С другой стороны, они осуществлялись крепостниками, крепостническими методами, и были направлены на укрепление их господства. Поэтому прогрессивные преобразования петровского времени с самого начала несли в себе консервативные черты, которые в ходе дальнейшего развития страны выступали все сильнее и не могли обеспечить ликвидацию социально-экономической отсталости. В результате петровских преобразований Россия быстро догнала те европейские страны, где сохранилось господство феодально-крепостнических отношений, но она не могла догнать те страны, которые встали на капиталистический путь развития.

Преобразовательная деятельность Петра отличалась неукротимой энергией, невиданным размахом и целеустремленностью, смелостью в ломке отживших учреждений, законов, устоев и уклада жизни и быта. Прекрасно понимая важное значение развития торговли и промышленности, Петр осуществил ряд мероприятий, удовлетворявших интересы купечества. Но он же укреплял и закреплял крепостные порядки, обосновывал режим самодержавного деспотизма. Действия Петра отличались не только решительностью, но и крайней жестокостью. По меткому определению Пушкина, его указы были «нередко жестоки, своенравны и, кажется, писаны кнутом».

Не было и не могло быть заранее разработанного общего плана реформ. Они рождались постепенно, одна порождала другую, удовлетворяя требованиям данного момента. И каждая из них вызывала сопротивление со стороны самых различных социальных слоев, вызывала недовольство, скрытое и открытое сопротивление, заговоры и борьбу, отличающуюся крайним ожесточением.

Реформы в России предпринимались неоднократно, однако все попытки не увенчались успехом. Главная причина этого состоит в том, что периодически возникавшее у власти стремление к переменам сосредотачивалось не на изменении общества, а на реформировании государства. Интересы человека игнорировались всеми реформами без исключения.

Правила реформирования в России совсем иные, чем в западном обществе. В России не существовало социальной базы для реформаторства в силу господства традиционной культуры, ориентированной на идеальную имперскую власть.

Чтобы осуществить реформы, нужно, по крайней мере, сформулировать их конечную цель. Россия же вместо этого всегда начинала подражать странам западного типа, с тем чтобы стать государством, способным активно противостоять Западу.

Кроме того, для реформы необходимо не единовременное усилие, их реализация предполагает достаточно длительный цикл -2−3 поколения — именно на протяжении этого срока полностью меняется стереотип сознания человека.

Понятие «Россия» в значительной степени отождествлялось с Государством Российским. Само понимание русского, русской территории после классического периода Киевской Руси связывалось с работой государственного собирания. Русский этнос в его современном понимании как нечто единое по существу был вынянчен государством в процессе смешения разноплеменных человеческих масс. Государственное начало в русской истории выглядит действительно как нечто, выросшее из творящей самое себя идеи, -русский этнос, территория и культура.

Становление основного положительного принципа развитиягосударственного, борьба за его утверждение и т. д. — осуществлялось за счет массовых репрессий, уничтожения целых укладов жизни, за счет дальнейшего ограничения свободы личности.

В России в условиях слабости или практического отсутствия гражданского общества реформы, которые в Европе шли снизу, от общества, как результат выхода на поверхность новых укладов, новых типов производств в борьбе со сложившимися, — в России проводились в интересах власти перед лицом внешней и внутренней угрозы, в частности со стороны собственного общества. Поэтому эти реформы осуществлялись прежде всего посредством подавления общества, породив феномен отчуждения общества от власти.

В России налицо особенное, ни с чем не сравнимое развитие, в котором движение вперед парадоксальным образом переплетается с подавлением свободы, а технический и другой прогресс — с отчуждением общества от государства.

В результате исторического развития сложился своеобразный «русский путь» — от модернизации до модернизации. А поскольку реформы сверху, особенно внедрение нового, требуют усиления власти, то развитие производительных сил в России, сопровождаясь волнообразным усилением деспотизма на каждом витке реформ, шло в сторону уничтожения гражданского общества, до некоторой степени возрождавшегося, однако, после того, как эпоха реформ проходила. Реформы Петра заморозили процессы эмансипации частной собственности, особенно на самом массовом, крестьянском уровне. Подтверждение этому — разрушение права частного владения землей вследствие введения уравнительного подушного (вместо поземельного) налога на государственных крестьян. Со временем этот налог привел к ликвидации частного владения, переделам земли общиной и ко все возрастающему вмешательству государства в дела крестьян.

Своеобразие исторического пути России состояло в том, что каждый раз следствием реформ оказывалась еще большая архаизация системы общественных отношений. Именно она и приводила к замедленному течению общественных процессов, превращая Россию в страну догоняющего развития.

Своеобразие состоит и в том, что догоняющие, в своей основе насильственные реформы, проведение которых требует усиления, хотя бы временного, деспотических начал государственной власти, приводят, в конечном итоге, к долговременному укреплению деспотизма. В свою очередь, замедленное развитие из-за деспотического режима требует новых реформ. И все повторяется вновь. Циклы эти становятся типологической особенностью исторического пути России. Так и формируется — как отклонение от обычного исторического порядка — особый путь России.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Анисимов Е. В. Время Петровских реформ. — Л.: Лениздат, 1989.

Анисимов Е. В. Рождение империи//История отечества: люди, идеи, решения. Очерки истории России IX — начала XX в/ Сост. С. В. Мироненко. — М.: Политиздат, 1991.

Баггер X. Реформы Петра Великого.

М.: Прогресс, 1985. — 199 с.

Буганов В. И. Петр Великий и его время. — М.: Наука, 1989.

Воскресенский Н. А. Законодательные акты Петра I. -М.; Л., 1945. — 1602 с.

Голиженко Н. В. Реформы Петра I: истоки и последствия. — Норильск: Норил. индустр. ин-т, 1998. — 80 с.

Ерошкин Н. П. Крепостническое самодержавие и его политические институты. — М., 1981. — 252 с.

Зайончковский П. А. Правительственный аппарат самодержавной России в XIX-в. — М-., 1978. — 288 с.

История СССР с древнейших времен до конца XVIII в./ Под ред. Б. А. Рыбакова. — М.: Высшая школа, 1983.

Ключевский В. О. Курс русской истории. Сочинения в 9 т. Т.

4.-М.: Мысль, 1989.

Князьков С. Н. Очерки из истории Петра Великого и его времени. — M.: Культура, 1990.

Криворотов В. И. Вехи. Взлеты и падения особого пути России// 3нание-сила. 1990. № 8. С.28−40.

Мавродин В. В. Рождение новой России. — Л.: ЛГУ, 1988.

Медушевский А. Н. Административные реформы в России ХУШ-XIX вв. в сравнительно-исторической перспективе. — М., 1990. — 47 с.

Медушевский А. Н. Государственная школа русской историографии // Вопросы историографии и источниковедения дооктябрьского периода. — М., 1992.

Молчанов Н. Н. Дипломатия Петра Великого. — М.: Международные отношения, 1990.

Павленко Н. И. Петр I и его время. — М.: Просвещение, 1989.

Павленко Н. И. Петр Великий/ Наука и жизнь, 1992. № 2. С.48−56.

Павленко НИ. Петр Великий. — М.: Мысль, 1990.

Письма и бумаги императора Петра Великого. — М., 1975. Т.

12. — 489 с.

Рабинович М. Д. Россия в период реформ Петра I: Сб. док. -М., 1973.

Россия в период реформ Петра I. — М., 1973. — 384 с.

Струков А. В. Эпоха Петра I глазами ученых и исторических беллетристов: — Воронеж: Изд-во ВГТУ, 1999. — 49 с.

Петр I — великий реформатор: (330 лет со дня рождения Петра I), 1682−1725. — Уфа: РИО Баш

ГУ, 2003.

Медушевский А. Н. Утверждение абсолютизма в России. — М.: Текст, 1994.

Медушевский А. Н. Утверждение абсолютизма в России. — М.: Текст, 1994.

История России с древнейших времен до конца XYII века /А.П. Новосильцев, А. Н. Сахаров, В. И. Буганов, В. Д. Назаров; отв. ред. А. Н. Сахаров, А. П. Новосильцев. — М: ACT, 1997.

Исаев И. А. История государства и права России. М., «Юристъ», 1996 г.

Медушевский А. Н. Утверждение абсолютизма в России. — М.: Текст, 1994.

Дмитриев Ю. А. Черкашин Е.Ю. Законодательные органы в России от новгородского веча до Федерального Собрания, М: «Манускрипт», 1995, с.61

Исаев И. А. История государства и права России. М. 1996.

Юрганов А. Л. Кацва Л. А «История России XVI—XVIII вв.еков» М, 1998, стр 319

Указ 1702

Генваря 14 // Свод Российских узаконений по части военно-судной: В З т. / 2-е изд. СПб., 2001. Т. 3. С. 606.

Там же

Платонов С. Ф. Учебник русской истории. СПб, 1994. С. 252.

Платонов С. Ф. Учебник русской истории. СПб, 1994. С. 253.

Kapmaшев А. В. Очерки по истории Русской Церкви. Т. 2. Париж, 1959. С. 342.

Законодательство Петра I. М., 1997. — С. 348.

Законодательство Петра I. М.: Юридическая литература, 1997. — С. 594.

Медушевский А. Н. Государственная школа русской историографии // Вопросы историографии и источниковедения дооктябрьского периода. — М., 1992. С. 81−116.

Баггер X. Реформы Петра Великого. — M., I985. С. 199.

Молчанов Н. Н. Дипломатия Петра Великого. — М.: Международные отношения, 1990.

Баггер X. Реформы Петра Великого. — M., I985.

Баггер X. Реформы Петра Великого. — M., I985.

Струков А. В. Эпоха Петра I глазами ученых и исторических беллетристов: — Воронеж: Изд-во ВГТУ, 1999.

Воскресенский Н. А. Законодательные акты Петра I. -М.; Л., 1945. — 1602 с.

Россия в период реформ Петра I. — М., 1973. — 384 с.

Медушевский А. Н. Административные реформы в России ХУШ-XIX вв. в сравнительно-исторической перспективе. — М., 1990. С. 31.

Воскресенский Н. А. Законодательные акты Петра I. — М.- Л., 1945. — 1602 с.

Баггер X. Реформы Петра Великого. — M., I985.

Баггер X. Реформы Петра Великого. — M., I985.

Письма и бумаги императора Петра Великого. — М., 1975. Т.

12. — 489 с.

Памятники русского права. — М., 1961

Вып.

8.

Воскресенский Н. А. Законодательные акты Петра I. -М.; Л., 1945.