Парижский период творчества Хземингуэя

Он не терпел абстрактного теоретизирования, умничанья, нарочитых усложнений, манерности, формалистических вывертов, чаще всего скрывающих, как он справедливо предполагал, скудость мыслей и чувств. Он был требователен, честен и прост.

Те, кто претендовал на роль его учителей, имели основания упрекать его за непослушание и строптивость.

Гертруда Стайн довольно быстро поняла, что, при всей необычности манеры письма, Хемингуэй — «гадкий утенок» в стране модернистов, что в своих художественных исканиях он ближе к традициям классиков. Она удачно применила к нему слова, сказанные кем-то о художнике Дерене: «Он выглядит современным, но пахнет музеем».

Совершенно сознательно отходит Хемингуэй и от Шервуда Андерсона, который на первых порах помогал ему приобщиться к литературе, рекомендовал издателям его рассказы.

Американские критики почти единодушно считали Андерсна учителем Хемингуэя. Сам Андерсон отвергал это мнение, говоря о своеобразии дарования молодого писателя.

Связь с андерсоновской традицией была более ограниченной, чем связь со школой «потока сознания». Отвергая «непристойное психологизирование» Андерсона, стремясь к совершенно иной, объективной манере письма, Хемингуэй, особенно в ранних своих произведениях. Написанный в его «парижский период», приходит во многих случаях к той же абсолютно преобладающей роли эмоционального начала над проблемным, к той же фрагментарности повествования и статичности, что и у Шервуда Андерсона.

Объединяется это некоторыми существенными чертами их мировоззрения и творческого метода, истоки которых — в самой американской действительности, в положении той социальной группы, которую представляют оба художника.

Роль Андерсона в американской литературе связана главным образом с созданием на американском материале бытовой психологической новеллы.

Трагические противоречия американской буржуазной системы раскрываются им с точки зрения ее пагубного влияния на простого человека, обезличенного, смятого, но в меру своих сил сопротивляющегося всепобеждающей стихии пошлости, духовной стандартизации, в одиночку и тщетно ищущего высшие духовные ценности.

Бегство, уход (а этим часто кончаются истории Андерсона) ничего не меняют; в этом нет и намека на возможность какого-то решения больших жизненных проблем или крутого поворота в частной судьбе героя. Ведь неудачи, которые он неизменно терпит, не являются только результатом противодействия «мещанской среды».

Хемингуэй отрицательно относился к романам Андерсона, считал, что они «на редкость плохи». Особенно возмутил его «плохой, глупый и надуманный» роман «Темный смех», на который он написал злую пародию. Рассказы же Андерсона ему нравились. В автобиографической книге, посвященной началу своего творческого пути, он пишет о том, как хороши некоторые из них: «Они были написаны просто, а иногда превосходно, и он знал людей, о которых писал, и очень их любил».

Но ему претит вымученная гротескность, сентиментальность, безволие андерсоновских персонажей, его многословие, внешняя экспрессивность, отсутствие сдержанности и назойливое «обыгрывание» биологического в человеке.

Всего этого Хемингуэй решительно не приемлет.

Гораздо труднее было для Хемингуэя преодолеть в себе некоторые черты внутренней общности, которые связаны с тем же неверием в возможности познать мир и содействовать его изменению, с той же ставкой на изолированного индивидуума, в одиночку ищущего свою правду, с тем же противопоставлением естественного мира социальному.

Так, постигая тайны мастерства и преодолевая чужеродные влияния, искал свою дорогу в литературу Эрнест Хемингуэй, новый оригинальный молодой талант.

Кипучая жизнь послевоенного Парижа, общение с писателями, журналистами, видными общественными деятелями — людьми различных национальностей, школ, взглядов, возможность быть в курсе важных политических событий и многое видеть собственными глазами — все это расширяло кругозор, способствовало накоплению и без того немалого жизненного опыта, давало богатую пищу уму и материал для творчества.

Но материала этого все же было недостаточно. Писатель видел и пережил очень много. Но он еще мало знал страну и сложности ее общественной жизни. Это не могло не наложить отпечатка на его произведения.

Круг тем и героев его будет всегда относительно невелик.

Большие, очень важные куски современной жизни останутся надолго (а иные и навсегда) за пределами его внимания.

В конце парижского этапа творчества Эрнесту Хемингуэю предстояло еще очень многое узнать, пережить и сделать для того, чтобы стать тем, кем он стал, — а именно — одним из выдающихся писателей современности.

Заключение

… Почему Хемингуэя так много читают у нас… Прежде всего потому, что это писатель необычайно точный. Читая его можно узнать многое, о многом догадаться. Это точность судьи, произносящего приговор. Это — правда, на которой никто не настаивает, но которая вечно рисует расстановку социальных сил, борьбу низости и чести, разума и зверства.

Искреннее, трагическое, немногословное искусство Хемингуэя взрывает пошлую стихию ограниченности и отвечает подлинному лицу жизни.

Очевидно, задача литературы в том, чтобы воздействовать на мысль и на чувства читателя. Если это так, то можно только подивиться, как рано выработал Хемингуэй умение выполнять обе эти задачи своим особым языком, внешне гораздо более бедным, чем, к примеру, язык Стефана Цвейга, а на деле гораздо более выразительным, соответствующим потребностям своего времени.

Интенсивное переживание чувственного мира обуславливают прозрачность и свежесть написанных Хемингуэем произведений.

Поглощенность Хемингуэя эстетическими свойствами физического мира очевидна; вместе с тем, в передаче этих чувств скрыта особая грусть: красота физического мира служит всего лишь фоном для трагического удела человека, и особенно чувственное переживание ее — не более, чем сиюминутная и бесплодная награда, единственно возможная при этом уделе.

Способность экспрессивного выражения у Хемингуэя очень сильна, а интенсивность художественного видения не знает себе равных. Его не интересуют подробности состояния человека или вставшей перед ним проблемы, его не интересует социальный анализ, но передача некоего ощущения чего-то, некоего отношения к чему-то, нечто особенное…

Таким образом, в основе своей он — лирический, а не драматический художник, поскольку достоинство лирического писателя определяется силою воспроизведения личного видения мира, а вовсе не созданием множества персонажей, чьи взгляды противоречат друг другу.

Хемингуэй воздействует не только на разум и на чувства, он вызывает со стороны читателя активный мыслительный и эмоциональный процесс, нисколько не навязывая ему собственное отношение к затронутому в книге объекту.

Однако сила литературного таланта дает автору возможность сказать во весь голос именно то, что он хочет. Редкий читатель не увидит между строк и не присоединится именно к тому, что видел и имел в виду Хемингуэй.

Эрнест Хемингуэй рано открыл для себя, на что способен, и после не выходил за эти рамки.

Париж — это «праздник, который всегда с тобой». Как тут не вспомнить Маяковского: «Я хотел бы жить и умереть в Париже, если б не было такой Земли — Москва».

Воспоминания о Париже тех первых лет не давали ему покоя даже через много лет после возвращения в Америку.

Он писал о своей нищей и счастливой жизни, о том, как работал над своими рассказами в славном кафе на площади Сент-Мишель, о своем знакомстве с Гертрудой Стейн, о разговорах с ней, в том числе и о памятном разговоре насчет «потерянного поколения», об Андерсоне и Джойсе. Было многое, что хотелось вспомнить и записать.

Но главным героем его жизни всегда был Париж, любимый город его молодости, который так много дал ему и которому он всегда был благодарен.

Он описывал парижские улицы, набережные, бульвары, свои любимые кафе, скачки в Отейле, велогонки на зимнем велодроме и многое другое… Кажется он слышит этот шум и по-прежнему всматривается, вслушивается в жизнь…

А жизнь продолжается. И то, что он оставил людям, живет и будет жить долго, всегда, потому что большое искусство не умирает.

Грибанов Б., Эрнест Хемингуэй: Писатель и человек, послесловие к сборнику романов Э. Хемингуэя, М.: ОЛМА-ПРЕСС, 1998 г.

Каверин В., сборник «Здравствуй, брат. Писать очень трудно», 1965 г.

Кашкин И., Эрнест Хемингуэй, Издательство «Художественная литература», М.: 1966 г.

Макс Истмен, из статьи «Бык после полудня», Сборник «Эрнест Хемингуэй: человек и его творчество», 1933 г.

«Марк Твен джорнел», 1962., № 4.

Маянц З., «Человек один не может…», М.: ПРОСВЕЩЕНИЕ, 1966 г.

Микоян С., Слово о человеке, послесловие к роману Э. Хемингуэя «Праздник, который всегда с тобой», Издательство «ПРОГРЕСС», М., 1966 г.

Платонов А., из статьи «Навстречу людям», «Литературный критик», 1938 г., № 11

Сборник «Писатель в мечущемся мире», 1937 г.

Уоррен Р. Пенн, статья «Эрнест Хемингуэй», «Кенион ревью», 1947, зима, том 9.

Фолкнер У., «Фолкнер в Нагано», 1956 г.

Хемингуэй Э., Собрание сочинений, тт. 1−4. «Художественная литература», 1968 г.

Каверин В., сборник «Здравствуй, брат. Писать очень трудно», 1965 г.

«Марк Твен джорнел», 1962., № 4.

Б. Грибанов, Эрнест Хемингуэй: Писатель и человек, послесловие к сборнику романов Э. Хемингуэя, М.: ОЛМА-ПРЕСС, 1998 г.

У. Фолкнер «Фолкнер в Нагано», 1956 г.

Каверин В., сборник «Здравствуй, брат. Писать очень трудно», 1965 г.

Из сборника «Писатель в мечущемся мире», 1937 г.

Зильма Маянц, «Человек один не может…», М.: ПРОСВЕЩЕНИЕ, 1966 г.

Платонов А., из статьи «Навстречу людям», «Литературный критик», 1938 г., № 11

И. Кашкин, Эрнест Хемингуэй, Издательство «Художественная литература», М.: 1966 г.

Зильма Маянц, «Человек один не может…», М.: ПРОСВЕЩЕНИЕ, 1966 г.

Зильма Маянц, «Человек один не может…», М.: ПРОСВЕЩЕНИЕ, 1966 г.

«Праздник, который всегда с тобой», «Иностранная литература», 1964 г.

Макс Истмен, из статьи «Бык после полудня», Сборник «Эрнест Хемингуэй: человек и его творчество», 1933 г.

Уоррен Р. Пенн, статья «Эрнест Хемингуэй», «Кенион ревью», 1947, зима, том 9.

Макс Истмен, из статьи «Бык после полудня», Сборник «Эрнест Хемингуэй: человек и его творчество», 1933 г.

С. Микоян, Слово о человеке, послесловие к роману Э. Хемингуэя «Праздник, который всегда с тобой», Издательство «ПРОГРЕСС», М., 1966 г.