Говорить о сходстве Самуила Мендеса и Ясона и вовсе не приходится. Ясону мешала излишняя опека жены, она унижала его мужское достоинство, и он отплатил ей чёрной неблагодарностью. А Самуил Мендес, напротив, с радостью принял заботу Медеи и буквально растворился в ней. Но это не спасло Медею от обмана с его стороны. Отсюда проистекает сближающе начало между двумя героинями — несчастливая женская судьба, мотив предательства и одиночества. Остановимся на последнеми основном аспекте, сближающем судьбу античной Медеи и современной, — материнстве. Античная Медея, как мы помним, переступает через свой материнский инстинкт, поражённая горем и жаждой мести.
Дети Медеи становятся орудием её мщения и, свершая этот акт, она не знает пощады. Материнство бездетной Медеи из романа Улицкой — весьма своеобразно. О. Чистякова пишет: «Медея выполняет функцию материнства по отношению ко всей своей родне (даже к собственному мужу).
Именно с этой материнской функцией Медеи и связано в данном романе значение знака «дети»". И если античная Медея выступает как разрушительница семьи, то Медея Улицкая — как глава рода, скрепляющий поколения элемент. Вывод:
Исходя из всего вышесказанного, можно утверждать, что образ Медеи дан как антитеза к образу античной Медеи. Все сближающие их аспекты: характер, внешность, материнская функция, роль в судьбе мужа, умение «колдовать», мужское начало, течение женской судьбы — даны как будто с разных полюсов. Сходящиеся на внешнем уровне, они разные по сути. И если характер древнегреческой героини раскрывается изнутри, с психологической точки зрения, то характер Медеи из романа Улицкого — через бытовые подробности, обобщая её образ, приближая его к целому поколению, которое так хорошо знакомо самой писательнице.
2.3. Греческие атрибуты в романе «Медея и её дети"Автор окружает свою героиню различными предметами, символами, указывающие на её греческую принадлежность. Во-первых, это имя героини. Во-вторых, это город, в котором живёт героиня. В-третьих, частое упоминание о горе, которая в свете концепции романа соотносится с горой Олимп и обозначает близость к богам. Из различных характеристик героини следует, что Медея всячески поддерживает в себе свою греческую породу и соотносит свои «греческие» привычки с реальной жизнью. Например, зовёт своего племянника на греческий лад — Георгиу. Не случайно выбрано и место жительства героини — бывшая греческая колония — Феодосия. В переводе с греческого Феодосия переводится как «Богом данная». Выбор подобного города как места жительства свидетельствует, на наш взгляд, об особом отношении автора к своей героине, ведь Феодосия — древнейший город Крыма — «единственный сохранивший своё первоначальное название».
Здесь присутствует однозначный намёк на целостность, первозданность и города и героини. Следовательно, характеристика города может дополнить характеристику героини. Э. Б. Петрова пишет о Феодосии: ««Богом данной» назвали город прибывшие около середины VIв.
до н. э. из далёкой Эллады греки". Героиню и город объединяет элемент чистой породы, причастности к чему-то тайному, древнему и благородному. Далёкое античное прошлое всюду сопровождает Медею, начиная от клички собаки (Нюкта в переводе с греческого означает «ночь»)и заканчивая поездкой Медеи за пределы Феодосии к Фёдору — своему брату, — в которой она встречает Марию, по своему происхождению являющуюся гречанкой. Она оказалась «первой в жизни» Медеи «настоящей коринфянкой». Стоит отметить, что с героями греческой мифологии существуют и другие сопоставления.
Так, Ника соотносится с Пенелопой. Напомним, что Пенелопа много лет ждала мужа — Одиссея и отказывала многочисленным женихам, сватавшимся к ней. Сама Медея, которая однажды отправилась к родственникам в Ташкент, «ощущает себя «не менее чем Одиссеем». С образом Медеи связан один из основных мотивов повести — мотив античности: античные складки шали, «древнегреческий профиль» «. Большое значение в развитии греческой темы в романе играют имена героев. Имя сестры Александры можно расценивать как царское имя — ведь она и Медея — единственные оставшиеся «чистокровные гречанки». Она — младшая царевна.
Именно поэтому её имя трансформируется в Сандрочку, определяя и её положение в семье и нежное к ней отношению. Обратимся к основателю рода — Харлампию. Словарь имён гласит, что в переводе с греческого Харлампий обозначает «светящийся милостью». Он явился прародителем рода и сумел передать важнейшие нравственные качества своим потомкам. Его образ — словно возвышающийся над всем деревом родословной. Имя его — мужественное, редкое является своего рода хранителем семьи. Интересна и история второй жена Харлампия — Антониды, которая «…по обету дошла до Киева, а родив и выкормив сына, до смерти держала благодарственный пост».
Антонида является производным от Антонины, которое переводится как «приобретающая взамен». По сюжету так и выходит: героиня получает сына «взамен» своему христианскому подвижничеству. Не случаен и выбор имени — Георгий, ассоциирующийся с Георгием-победоносцем. Вспомним, что именно племянник Георгий, названный в честь деда, становится наследником Медеи. Он близок ей по своему нравственному облику, по тонкости чувств. Они объединены и сильно развитым семейным чувством, являющимся той основой, на которой строится концепция повести. Характерно, что Георгий возвращается именно тогда, когда это необходимо, по велению времени и предчувствия. Он возвращается в родной дом, где жили его предки, подобно Одиссею, вернувшемуся на Итаку. Георгий приходит на землю своих прадедов для того, чтобы построить свой дом. Он становится наследником Медеи, которая ранее переняла семейные традиции от основателя рода — Харлампия. По мнению О.
Ивановой, Георгий принял на себя роль Медеи, которая характеризуется как «жреческая, антично-царственная», не дав, таким образом, прерваться семейным традициям. Интересно, что и имя «Георгий» переводится с древнегреческого как «земледелец». Очевидно, что выбор имён в романе не случаен и встроен в общую концепцию. Вывод:
греческая атрибутика (имена, топографические объекты, предметы) связаны с происхождением героини и указывают на связь с мифом о Медее. Заключение
Данное исследование было посвящено рецепции мифа о Медее в романе Л. Улицкой «Медея и её дети». В ходе исследования нами было выявлено, что, вопреки традициям мировой литературы, в произведении Улицкой миф не является литературной переработкой, своеобразной «полемической интерпретацией», в которой автором создана"новая художественная модель современного мира в его взаимосвязанности с прошлым человечества на основе традиционного античного образа". Говоря о соприкосновении романа Улицкой с мифом о Медее, следует отметить, что образ её Медеи дан как антитеза к образу античной Медеи. Все сближающие их аспекты: характер, внешность, материнская функция, роль в судьбе мужа, умение «колдовать», мужское начало, течение женской судьбы — даны как будто с разных полюсов. Сходящиеся на внешнем уровне, они разные по сути. И если характер древнегреческой героини раскрывается изнутри, с психологической точки зрения, то характер Медеи из романа Улицкого — через бытовые подробности, обобщая её образ, приближая его к целому поколению, которое так хорошо знакомо самой писательнице.
Список литературы
Анненский И. Ф. Предисловие// Еврипид Медея. Перевод Иннокентия Анненского. — Еврипид.
Трагедии. В 2 томах. Т. 1. «Литературные памятники». — М., Наука, Ладомир, 1999.
— 288 с. Берёзкина О. В. Исследование истории расширенной семьи на материале романа Л. Улицкой «Медея и её дети» //Журнал практической психологии и психоанализа, 2005, № 4.Бондаренко Ю. А.
Интерпретация античного мифа в творчестве русских символистов//Вестник Томского Государственного университета, № 329, 2009
Греческо-русский словарь//Учебник греческого языка. — М.: АСТ-Астрель, 2004. — 239 с. Еврипид Медея.
Перевод Иннокентия Анненского. — Еврипид. Трагедии.
В 2 томах. Т. 1. «Литературные памятники». — М., Наука, Ладомир, 1999. -
288 с. Кун Н. А. Легенды и мифы Древней Греции. -
М.: Просвещение, 1954. — 467 с. Лариева Э. Концепция семейственности и средства её художественного воплощения. Автореферат диссертации на соискание учёной степени кандидата филологических наук. — Петрозаводск, 2009
Лотман Ю. М., Успенский Б. А. Миф — имя — культура//Лотман Ю. М. Избранные статьи в 3-х томах. — Таллин, 1992. Т.
1. — 560 с. Любжин А. И. «Медея» в мировой литературе//// Энциклопедия мировой литературы.
— СПб.: Невская книга, 2000. — 656 с. С. 288. Медея в Коринфе//Грейвс, Р. Мифы Древней Греции / Р. Грейвс; Пер. с англ.
К. П. Лукьяненко; Под ред. и с послесл. А. А. Тахо-Годи. ;
М.: Прогресс, 1992. — 620 с. С. 396. Мелетинский Е. М.
Поэтика мифа. — М.: Наука, 1976. — 406 с. Мифологический словарь. Гл.
ред. Е. М. Мелетинский. — М.: Наука, 1991.
— 450 с. Петрова Э. Б., Катюшин Е. А., Евсеев А. А. Феодосия. Очерк-путеводитель.
— Симферополь: Сонат, 2006. — 183 с. Потебня А. А. Философия языка и мифа//Потебня А. А.
Мысль и язык. — М.: Наука, 1965. -
580 с. Ровенская Т. «Маленькая Грозная» Л. Петрушевской и «Медея и ее дети» Л. Улицкой: женское бытие внутри маскулинного дискурса // Ж.
О. Д.: Материалы 3-ей международной междисциплинарной научно-практической конференции, 8 — 9 дек. 2000 г. — Мн., 2001
Сенека
Луций. Трагедия «Медея» (пер. С. Соловьёва). — М.: Просвещение, 1965. — 250 с. Толковый словарь имён. — М.: Наука, 2012
Федосеева Т. В. Образ Медеи в античной литературе и в романе Людмилы Улицкой «Медея и её дети"// Научные труды кафедры русской литературы. — М., 2006. — № 4. Чистякова О.
Н. Концепт «семья» в романе Улицкой «Медея и её дети"// О. Н. Чистякова // Русская и сопоставительная филология: состояние и перспективы/ Под общ.
ред. К. Р. Галиуллина.- Казань: Изд-во Казан.
ун-та, 2004
Интернет-ресурсы
Улицкая Л. Медея и её дети//
http://www.loveread.ec/read_book.php?id=3370&p=25.
