Зеркало в литературе

Курсовая работа Тема: «Зеркало в литературе»

Автор: Нестерова Елена Дмитриевна Место учебы: «МБОУ лицей г. Сусумана», 11 класс Консультант: Индыченко Светлана Орестовна Предметная область: Литература Гипотеза: Рассмотреть взаимосвязь зеркал и литературных произведений.

Методика и материалы: Изучение лингвистических материалов известных писателей и критиков.

Результаты и выводы: В своей курсовой работе я исследовала взаимосвязь зеркал и главных героев произведений, а так же узнала о народных обычаях, традициях и легендах, связанных с зеркалами.

Моя курсовая работа, может быть использована для углубленного изучения литературы или в качестве дополнительного материала к семинарам на уроки, учащимися 9−11 классов.

Практическое применение: Данную курсовую работу можно использовать для углубленного изучения литературы.

Мы удостоверяем, что автор выполнил и подготовил эту работу к предоставлению на научной конференции учеников самостоятельно.

План Введение Себя как в зеркале я вижу…

«Искусство так рождает зеркала, чтоб каждый мог себя в них обрести…»

Шекспировские зеркала Балладные зеркала Денди у зеркала

«Как жаль, что зеркала себя не видят сами…»: зеркало в фольклоре и традиционной культуре Кривое зеркало, или что случилось с Наташей?

«Он три часа по крайней мере пред зеркалами проводил…», или Зеркало и окно в романе «Евгений Онегин»

«Зеркала живые и мёртвые»

Заключение

Список литературы Введение Способность зеркала отражать не только видимый, но и невидимый и даже потусторонний мир, не только прошлое и настоящее, но и будущее делает его предметом особенным, необыкновенным, наделённым сверхъестественной силой. Зеркало не только отражает того, кто в него глядит, но и само смотрит на человека. Оно притягивает и страшит людей одновременно. Это и опасная вещь, и атрибут нечистой силы, и оберег, и средство продуцирующей магии. В разных ритуальных и обрядовых контекстах реализуется одно из свойств зеркала, получающих мифологическое или символическое объяснение. В каждом конкретном контексте семантика зеркала зависит от разных обстоятельств, зачастую противоречащих друг другу .

Зеркало — граница между мирами: нашим, привычным и за зеркальным, где всё наоборот.

Себя как в зеркале я вижу…

С. Волков"Литература" //1Сентября.-2013.-№ 10.Одно из удивительных свойств искусства вообще и литературы в частности — отражать жизнь. Метафора зеркала в отношении искусства возникла давно и вполне закономерно. И может быть, совсем не случайно, что искусство вообще и литература в частности так интересуются зеркалами. Как сказал поэт, зеркало зеркалу снится…

Зеркало — граница между мирами: нашим, привычным и за зеркальным, где всё наоборот, где Оля превращается в Яло, а литература в арутаретил. Что могут лечить лекарством с таким диковинным названием?

В зазеркалье стремятся попасть — и его страшатся, как всякого потустороннего пространства. В зеркало жадно смотрятся, от него ждут правды — и попадают в плен самообмана. Кривые зеркала смеются над людьми — и люди разбивают их на сотни кусков, чтобы никогда больше не слышать дьявольского смеха зеркал. Но зеркальные осколки застревают в глазах, больно ранят сердца…

Зеркала дают нам возможность встретиться с собой как с другим.

Встреча эта часто бывает драматична, но всегда необходима. Удваивая оригинал, зеркало порождает двойников, которые так и норовят сбежать от своего хозяина и зажить собственной жизнью. Преломившись в зеркальных гранях, образ человеческий, подобно лучу света, распадается на множество субличностей и выявляет собственную сложность.

Зеркала знают будущее. Именно поэтому в них всматриваются с тревогой и надеждой, по ним гадают и ворожат.

Когда же в жизни человека ставится последняя точка и будущее сворачивается, как свиток, то зеркало подносят к губам, а потом завешивают тканью. И кладут на веки медяки: зеркалам души нечего больше отражать…

Много ли таких магических предметов ещё живёт рядом с человеком? Может быть, именно поэтому о зеркалах так много думают и пишут, пытаясь выразить с их помощью неподвластное выраженью?

В мотивной структуре мировой литературы мотив зеркала — один из самых частотных. Для его рассмотрения потребуются многие тома. Мы же сегодня только с осторожностью и на минутку заглянем в глубь большого зеркала литературы, чтобы — в который раз! — выведать, куда ж нам путь и где пристанище. А если это — в который раз! — не удастся, то пустим с его помощью маленький и весёлый солнечный зайчик. Он ведь тоже гость из зазеркалья…

«Искусство так рождает зеркала, чтоб каждый мог себя в них обрести…»

Н. В. Беляева «Литература» //1Сентября.-2013. № 10.Мотив зеркала — один из самых распространённых в литературе. У него древние корни: задолго до появления зеркал рукотворных человек мог видеть своё отражение в зеркале вод. Увидеть себя как другого, познакомиться с самим собой в лицо, открыть природу двойничества помогает человеку именно зеркало. Так же, как и увести за грань видимого мира. Может быть, как раз поэтому так любят его образ писатели и поэты всех времён и народов? Поглядимся вместе с ними лишь в некоторые литературные зеркала из бесконечной анфилады зеркальных комнат мировой словесности.

Шекспировские зеркала Символику зеркал, запечатлевающих бегущее время, отразил Шекспир в своих сонетах. У Шекспира зеркала приобретают аллегорический смысл. Отражением поэта становится белая страница с записанными на ней строчками:

У. Шекспир «Сонет 77"Седины ваши зеркало покажет, Часы — потерю золотых минут.

На белую страницу строчка ляжет — И вашу мысль увидят и прочтут.

По чёрточкам морщин в стекле правдивом Мы все ведём своим утратам счёт.

А в шорохе часов неторопливом

Украдкой время к вечности течёт…

(Сонет 77, пер. С. Маршака) Зеркалом отца становятся его дети, как когда-то он сам стал зеркалом свой матери:

У. Шекспир «Сонет 3"Ты — зеркало для матери, она В тебе находит юность дней своих, А ты, когда пройдёт твоя весна, Увидишь юность в детях, только в них.

Коль жизнь в потомстве не продлишь, тогда

Твой чудный образ сгинет навсегда.

(Сонет 3, пер. А. Кузнецова) Каждый из возлюбленных становится для другого живым зеркалом:

У. Шекспир «Сонет 22"Лгут зеркала, — какой же я старик!

Я молодость твою делю с тобою.

Но если дни избороздят твой лик, Я буду знать, что побеждён судьбою.

Как в зеркало, глядясь в твои черты, Я самому себе кажусь моложе.

Мне молодое сердце даришь ты, И я тебе своё вручаю тоже.

(Сонет 22, пер. С. Маршака) Балладные зеркала Волшебница леди Шалот из баллады А. Теннисона была заточена в замок и могла только в зеркале видеть отражённый кусочек мира, но, когда в зеркале на стене показался рыцарь Ланселот, волшебница нарушила приказ и посмотрела на реальный мир, а не на отражённый в зеркале.

Это стало причиной её гибели:

А. Теннисон «Волшебница Шалот"Забыт станок, забыт узор, В окно увидел жадный взор Купавы, шлем, коня, простор, Вдали зубчатый Камелот.

Порвалась ткань с игрой огня, Разбилось зеркало, звеня,

" Беда! Проклятье ждёт меня!" -;

Воскликнула Шалот.

(Пер. К. Бальмонта) Королева Англии из баллады Р. Киплинга старается не смотреть в зеркало, потому что «в нём не видно и следа // Прежней стати, прежней прыти — той, что в юные года». Но из полутьмы появляются кровавые призраки, которые требуют, чтобы она посмотрелась в зеркало: «Взад-вперёд по комнате нам кружить всю ночь, // Поглядишься в зеркало — и уйду я прочь». ?

Однако у неё хватило сил посмотреть на своё отражение:

Р. Киплинг"Подарки фей"Королева Англии знала, что грешна, Но, взглянув на зеркало, молвила она:

«Я — Елизавета, Генрихова дочь, Так неужто в зеркало мне взглянуть невмочь?»

Подошла — и замерла, и, вглядевшись, поняла, Что краса её пропала, и пора её прошла.

Ох уж эти зеркала! Сколько в них таится зла — Что там недруг из засады или призрак из угла!

(Пер. М. Бородицкой) Денди у зеркала

Ш. Бодлер"Денди"Лирический герой Бодлера называет себя бездонным зеркалом, в котором отразился взгляд Мегеры. Альбер Камю в «Бунтующем человеке» трактует поэзию Бодлера как поиск и обретение целостности на фоне её распада в общественном сознании, делая упор на «дендизме» поэта: «Денди творит свою собственную целостность эстетическими средствами. Но это эстетика своеобразия и отрицания. „Жить и умереть перед зеркалом“ — таким был, по словам Бодлера, девиз денди, и в этом есть своя последовательность. <… > Беспутный в качестве человека без правил, он обретает цельный облик в качестве персонажа. Но персонаж предполагает зрителей; денди может представить себя, лишь представая перед кемто. Он убеждается в собственном существовании только благодаря тому, что видит его отражение на лицах других людей. Они для него — зеркало. Правда, зеркало, быстро тускнеющее, поскольку способность к вниманию у человека ограничена. Поэтому необходимо то и дело будить внимание, пришпоривая его провокациями. Таким образом, денди вынужден постоянно удивлять. Его призвание — в его неповторимости, а способ самосовершенствования — повышение собственной ценности. Всегда в состоянии раскола, всегда на обочине, он заставляет других творить самого себя, отрицая их ценности. Он играет собственную жизнь, поскольку не может её прожить. Он играет её до самой смерти, за исключением тех минут, когда он оказывается наедине с самим собой без зеркала». Поэтому многие образы в поэзии Бодлера являются как бы контрастными образами-отражениями.

Таковы человек и море:?

Ш. Бодлер"Человек и Море"Как зеркало своей заповедной тоски, Свободный Человек, любить ты будешь Море, Своей безбрежностью хмелеть в родном просторе…

(Пер. В. Иванова) Таковы нож и рана, удар и боль, пытки и жертва, стон и смех:

Ш. Бодлер"Самобичевание"Во мне, как в зеркале бездонном Мегеры отразился взгляд!

Я — нож, проливший кровь, и рана, Удар в лицо и боль щеки, Орудье пытки, тел куски;

Я — жертвы стон и смех тирана!..

(Пер. Эллиса)

«Как жаль, что зеркала себя не видят сами…»: зеркало в фольклоре и традиционной культуре Когда речь заходит о роли зеркала в традиционной культуре, то обычно вспоминают три вещи. Во-первых, злую царицу, которая постоянно вела диалоги с волшебным зеркалом о своём внешнем виде. Она известна нам не только по народным сказкам, но прежде всего по сказке А. С. Пушкина. Во-вторых, это гадания с зеркалом, которые весьма поэтично описаны В. А. Жуковским в балладе «Светлана». И в-третьих, вспоминают похоронный обычай закрывать зеркало тканью, если в доме есть покойник. Но символические функции зеркала в народной культуре и связанные с ним обрядовые практики гораздо шире.

В. Е. Добровольская «Литература» //1Сентября.-2013. № 10.На самом деле, в фольклорных текстах зеркало встречается не так уж и часто. В сказках это волшебное зеркальце. В одних сюжетах в него смотрится злая царевна, и зеркало отвечает на постоянно волнующий её вопрос: «Есть ли на свете кто-то лучше меня?». До определённого времени зеркало уверяет царственную особу, что лучше неё никого нет. Но в один прекрасный день зеркало решает сказать неприятную правду и сообщает женщине, что лучше её прелестная падчерица. За эту правду зеркало обычно страдает — его забрасывают в угол или разбивают. В других сказках зеркало показывает мир и людей. Оно помогает царевне найти прячущихся от неё женихов и тем самым обеспечивает ей спокойную жизнь в девичестве. И только один молодой хитрец прячется не в лесу, не в реке, не в горах, а за зеркалом. Его не могут найти, и царевна вынужденно идёт под венец, а зеркало забирает в качестве приданного.

Зеркало появляется и в загадках, где оно обычно выступает как правдивый информатор о человеке: «Кто никогда не врёт?», «И языка нет, а правду скажет» или «И сияет, и блестит // Никому оно не льстит». Пословицы так же подчёркивают правдивость зеркала: «В зеркале каждый себя видит», На зеркало неча пенять, коли рожа крива", «Худая харя зеркала не любит», «Некрасивую бабу, и зеркало не любит».

Таким образом, в фольклорных текстах зеркало — это предмет, который информирует человека или о нём самом, или о каких-то событиях. По-другому формируется образ зеркала в ритуальной и обрядовой практике. Это символ удвоения и отражения действительности. Зеркало рассматривалось как граница между двумя мирами: миром людей и миром духов. «Тот свет» является отражением обыденного мира. Недаром герои сказок, попадая в тридесятое царство, отмечают, что там «всё как у нас, только солнышко на западе встаёт да реки вспять текут», то есть привычный человеку мир зеркально отражается в «иномирье».

Попасть в это зазеркалье можно через различные участки пространства, которые считаются границами между мирами. И одной из главных пограничных зон является зеркало. Как от любой границы, от зеркала исходит опасность, поэтому обращение с ним в русской традиционной культуре было обставлено целым рядом запретов и предписаний. Например, русские старообрядцы полагали, что зеркало создано дьяволом, поэтому держать его в доме считалось грехом. Но и другие православные отводили для зеркала в доме определённое место. Его никогда не вешали близко к иконам, старались убрать подальше от спальных мест и особенно от помещений, где находились женщины и дети.

В повседневной жизни запреты на общение с зеркалами касались определённых групп людей и определённого времени. Так, в зеркало запрещалось смотреться ночью, поскольку именно в это время там можно увидеть чёрта или собственную смерть. Жители Рязанской губернии были уверены, что, посмотрев в зеркало под звёздным небом, можно накликать смерть себе или кому-то из своих близких. Но и в других местах в зеркало ночью смотреть не рекомендовалось. Нарушителю этого запрета могла грозить преждевременная старость и утрата красоты. Люди, посмотревшие в зеркало ночью, должны были опасаться страшных снов и ночных кошмаров, а также рождения некрасивых и больных детей.

В зеркало нельзя было смотреться и во время грозы. Более того, пожалуй, это было единственное время, когда зеркало завешивали тканью так, как будто в доме был покойник. Делалось это потому, что в зеркало мог спрятаться нечистый дух, а Илья Пророк, стремясь поразить чёрта молнией, мог сжечь весь дом.

В повседневной жизни зеркало представляло опасность для женщин и детей. Беременной запрещалось смотреться в него, так как существовало представление о том, что ребёнок может перевернуться в утробе матери. В то же время, если существовала опасность того, что младенец перевернулся, то зеркало переворачивали, чтобы плод принял исходное положение. Запрещалось смотреть в зеркало и после родов в течение сорока дней, нарушавшей этот запрет угрожала повторная беременность. Повсеместно до настоящего времени сохранился запрет подносить к зеркалу ребёнка до года. Этот запрет знают многие, и обычно объясняют тем, что ребёнок будет много болеть. Однако у этого запрета есть и другие мотивировки. Так, на юге России считают, что младенец «высмотрит себе братишку или сестрёнку»; на севере верят, что он испугается своего двойника и не будет спать. Полагают также, что у него будут болезненно резаться зубы, он станет немытым косоглазым глупым заикой и при этом долго не начнёт говорить и ходить. Однако опасность состоит не только в том, что ребёнок соприкоснётся с областью потустороннего, где всё пронизано молчанием и неподвижностью, и тем самым приобретёт эти черты, но и в последствиях самого удвоения. Отразившись в зеркале, ребёнок может стать «двоедушником». Такой ребёнок будет иметь две души: человеческую и демоническую. Эта вторая душа может покидать спящее тело и вести самостоятельную жизнь, причиняя окружающим зло. Она отнимает здоровье, и даже жизнь, душит спящих, уводит у коров молоко, наводит порчу. Девочки-двоедушницы чаще всего становятся ведьмами. Когда их человеческая душа спит, демоническая покидает тело и летит к водоёму, где устраиваются бои ведьм хлебными лопатами. Ведьма, побеждённая в такой схватке, умирает, а вместе с ней умирает и спящий человек, в чьём теле пребывала вторая душа.

Зеркало активно использовалось в обрядовой практике, прежде всего в похоронных ритуалах. Все знают, что если в доме есть покойник, то зеркала принято закрывать тканью. В некоторых традициях в этом случае зеркало отворачивали к стене или даже выносили из дома. Существует немало рассказов о том, как после смерти покойника его родные забыли закрыть зеркало и в течение сорока дней умерший через зеркальную поверхность увёл за собой всю семью. Считается так же, что если не соблюдать это правило, то смерть «удвоится». Иногда речь идёт о смерти кого-нибудь из семьи, но иногда удвоение происходит в одном поколении, что может привести к прекращению рода. Верят, что при нарушении данного правила тот, кто первым посмотрит после покойника в зеркало, увидит свою смерть. Однако существовал способ избежать этой опасности. Если по какимлибо причинам зеркало не было закрыто после смерти человека, то к нему подносили кошку. Считалось, что это животное видит души умерших и защищает от них живых.

Закрывали зеркало и потому, что опасались разрушения границы между миром живых и миром мёртвых. Собственно, вся похоронная обрядность направлена на то, чтобы восстановить границу между мирами, разрушенную в момент смерти человека. Но незакрытое зеркало оставляло свободный ход из «иномирья» в мир людей, и покойник мог воспользоваться этой дорогой. Считалось, что он будет приходить к «своему отражению», его душа не найдёт успокоения, поскольку будет постоянно разрываться между мирами. Такой покойник может стать упырём и быть опасным для живых. Территория, на которой он действует, ограничена одним селом или рядом деревень, находящихся вокруг кладбища, поскольку с первым криком петуха вампир должен вернуться в свою могилу. Особенно опасен упырь для своих родственников: считалось, что он может свести в могилу всю семью.

В некоторых регионах зеркало закрывали ещё до смерти человека. Иногда полагали, что оно мешает человеку умереть — отражая смерть, возвращая последний вздох обратно умирающему. Однако чаще боялись, что умирающий увидит себя в зеркале и оставит в нём «свой последний взгляд», то есть через предмет будет открыт постоянный канал связи с умершим. Зеркало в данном случае уподобляется глазам покойника, которые принято закрывать. Считается, что если человек посмотрит в глаза умершему и увидит там своё отражение, то он будет следующим покойником. По этой же причине принято выливать всю воду, которая есть в доме, так как в противном случае в воде, как в зеркале, отразится душа умершего или пришедшая за этой душой смерть.

Являясь неким путём между мирами, зеркало активно использовалось для общения с обитателями «иного» мира. Считалось, что умершие находятся на земле от Пасхи до Троицы. Но они не видимы живым. Если человек хочет увидеть своих умерших родственников, то он должен навести зеркало на воду и позвать умерших по именам. И тогда в чудесном стекле отразятся их лица. У сербов в честь мёртвых исполняли специальный хоровод, и в середине круга стояло зеркало, так как считалось, что оно привлекает покойников. При похоронах незамужней девушки ей в гроб среди других вещей обязательно клали зеркало, чтобы она не ходила «смотреться в чужие зеркала».

Являясь средством коммуникации между мирами, зеркало в то же время было защитной преградой. Именно поэтому разбитое или треснувшее зеркало сулило несчастья, смерть, ссору и другие неприятности: ведь нарушение границы между «тем» и «этим» светом позволяло «иномирным» силам проникать в мир людей и вредить им.

Зеркало использовали как оберег. Его очень часто вешали над дверями дома, клали в колыбель ребёнка или нашивали на одежду. Считалось, что оно отводит сглаз и порчу. Очень часто оно использовалось для защиты скота. Так, если домовой по ночам катался на лошади и заплетал ей гриву, то в конюшне вешали зеркало, и мучения животного прекращались.

Надо отметить, что нечистая сила, с одной стороны, активно пользовалась зеркалами как орудием колдовства и порчи, а с другой стороны, очень их боялась. Так, с помощью этой таинственной вещи ведьмы могли наводить порчу, забрать душу и узнать мысли человека. Но именно с помощью зеркала можно было вычислить деревенскую колдунью-зажинщицу, которая уводила хлеб с соседских полей к себе в амбар: в рождественский сочельник нужно было посмотреть пристально в зеркало и увидеть там вредительницу.

Нечистая сила боится зеркал по целому ряду причин. Прежде всего, достаточно любому нечистому духу посмотреться в зеркало, как он утрачивает часть своей колдовской силы. В то же время нечистый дух в зеркале не отражается, точно так же, как и не отбрасывает тени. А поскольку он не видит себя, то есть не знает, попал он на зеркальную поверхность или нет, то нечистые духи боятся зеркал и стараются обходить их стороной.

Зеркало активно использовалось в свадебном обряде. Отправляясь к венцу, девушка убирала маленькое зеркальце за пазуху, чтобы «было много детей». Кроме того, считалось, что оно защищает её от сглаза. Перед тем как отправиться на брачное ложе, молодым рекомендовалось трижды одновременно посмотреть в зеркало, чтобы всю жизнь «смотреть в одну сторону» и не ссориться. Кроме того, считалось, что в этом случае дети будут красивыми и похожими на родителей. Но в то же время зеркало не выставлялось на всеобщее обозрение, поскольку с его помощью на молодых можно было навести такую порчу, чтобы у них рождались только девочки.

Зеркало очень часто использовалось в гаданиях. Такие гадания чаще всего совершались на Святки. Девушки приходили в какое-нибудь «опасное» пограничное место (баня, перекрёсток, запечье и т. д.) и смотрели в зеркало прямо «в тот свет», ожидая увидеть будущего жениха или другой знак судьбы. Довольно часто девушки просили будущего жениха: «Суженыйряженый, приходи в зеркало глядеться». Иногда брали не одно, а два зеркала, ставили их друг напротив друга — и в зеркальном коридоре показывались знаки будущего. В другом гадании девушка убирала зеркало под подушку, чтобы увидеть суженого во сне. Считалось, что зеркало, с которым гадали, необходимо убрать и не смотреться в него. Если гадание сбывалось и девушка выходила замуж за человека, которого она увидела, то чудесную вещицу нужно было закопать, чтобы никто больше в него не посмотрелся и не разрушил счастье молодых. Гадания с зеркалом считались наиболее опасными и были сопряжены с большим риском. Если девушка не успевала закрыть или перевернуть зеркало, как только увидит в нём облик милого, нечистая сила могла ударить её по лицу так, что на нём оставался не проходящий синяк, или просто прийти и задушить неудачливую гадалку.

Как видим, зеркало, хотя и является поздней реалией народного быта, сохраняет глубоко архаичную символику и семантику. Способность зеркала отражать не только видимый, но и невидимый и даже потусторонний мир, не только прошлое и настоящее, но и будущее делает его предметом особенным, необыкновенным, наделённым сверхъестественной силой. Зеркало не только отражает того, кто в него глядит, но и само смотрит на человека. Оно притягивает и страшит людей одновременно. Это и опасная вещь, и атрибут нечистой силы, и оберег, и средство продуцирующей магии. В разных ритуальных и обрядовых контекстах реализуется одно из свойств зеркала, получающих мифологическое или символическое объяснение. В каждом конкретном контексте семантика зеркала зависит от разных обстоятельств, зачастую противоречащих друг другу .

Кривое зеркало, или что случилось с Наташей?

Жизнь

притворяться наловчилась, а правду знали зеркала.

(Семён Кирсанов. Поэма «Зеркала»)

Почему прекрасный, мужественный, благородный Андрей Болконский не мог быть счастлив с юной, чистой, поэтичной Наташей Ростовой? Ведь когда они встретились, казалось, что всё складывается так разумно, правильно, естественно и гармонично, как только может и должно быть при счастье! Неприятие старого Болконского, непонимание Марьи, разлука, козни Элен, блестящие эполеты Анатоля Курагина? Что случилось с Наташей, любящей, верящей, ждущей, глубоко чувствующей, всегда точно умевшей отличить правду от лжи, добро от зла? Почему она сама (сама!) отказалась от Андрея? Что за чувство толкнуло её к Анатолю? А может в жизни произойти такое с хорошей, доброй, честной девушкой?

Как поговорить с десятиклассниками на тонкие, деликатные темы? Надо просто читать и перечитывать роман. Там всё есть — и вопросы, и ответы. Только их следует разглядеть, понять, это же роман, а не инструкция по применению чего-нибудь.

Методический приём старый, как мир: углублённое, вдумчивое чтение, комментированное, аналитическое. Это так называемый этап вторичного восприятия текста, когда первый раз текст учеником уже прочитан, сюжет известен, теперь включается рефлексия, задаются вопросы, ищутся ответы. Важно не превратить урок в «разбор» образов, эпизодов, а сохранить в учениках живой интерес к событиям, поступкам героев и к тому, как это сделано.

Во втором томе эпопеи остановимся на части 5-й, главах, рассказывающих историю Наташи и Курагина. Вспомним, в каком состоянии недоумения, незаслуженной обиды, задетой гордости вернулась она от Болконских. Л. Н. Толстой «Война и мир""Никто не виноват, — говорила Наташа, — я виновата. Но всё это больно ужасно. Ах, что он не едет!..» (глава 7).

Вечером Ростовы едут в оперу. «Наташе не хотелось ехать, но нельзя было отказаться от ласковости Марьи Дмитриевны, исключительно для неё предназначенной», — читаем мы в начале главы 8.

Вот теперь будем особенно внимательны к деталям и оттенкам переживаний героини. «Когда она, одетая, вышла в залу, дожидаясь отца, и, поглядевшись в большое зеркало, увидала, что она хороша, очень хороша, ей ещё более стало грустно; но грустно сладостно и любовно». Толстой не раз показывает героиню в момент, когда она смотрится в зеркало.

Вообще, в произведении можно заметить даже её роман с зеркалами; но это не самолюбование Элен, здесь целый комплекс разнообразных тонких чувств, ощущений: есть и осознание своей красоты, и удивление ею, и желание понять себя, и угадать отношение людей, мира к той, кого она видит в зеркале. Отсюда и Наташина привычка мысленно говорить о себе в третьем лице: «она», «эта Наташа». Постараемся быть внимательными к этому факту — художественному мотиву зеркала и зеркального отражения.

Стоя у зеркала в зале Марьи Дмитриевны, героиня словно смотрит за грань внешнего облика, внутрь себя — Толстой даёт её внутренний монолог. И читатель вместе с нею видит то, что происходит в зазеркалье, — в душе, во внутреннем мире девушки: «…ежели бы он был тут, тогда бы я… по-новому просто обняла бы его, прижалась бы к нему, заставила бы его смотреть на меня теми искательными, любопытными глазами, которыми он так часто смотрел на меня, и потом заставила бы его смеяться… я люблю его одного, его, его, с этим лицом и глазами, с его улыбкой, мужской и вместе детской…»

Наташа так полна любовью к Андрею и болью, оттого что невозможно сейчас же эту любовь передать, выплеснуть, что заставляет себя отойти от зеркала, забыть о своих чувствах на время, чтобы не разрыдаться. И тут же: «И как может Соня так ровно, спокойно любить Николеньку и ждать так долгои терпеливо! — подумала она, глядя на входившую, тоже одетую, с' веером в руках Соню». Это сопоставление с Соней очень важно. Наташа смотрится в Соню, как в зеркало, ведь и та влюблена, ведь и она должна бы испытывать то же, что и Наташа. Но это другой человек, и чувства её какие-то другие, Наташа это отчётливо осознаёт: «Нет, она совсем другая. Я не могу!»

Проследим за тем, что далее происходит с героиней. Её везут в театр, а она вся погружена в себя: «…она чувствовала себя ещё влюблённее и грустнее и забыла, с кем и куда она едет». На мгновения чтото выводит Наташу из этого состояния: вот дама из соседнего бенуара заметила её красоту, вот налетел и схлынул рой противоположных ощущений, когда она почувствовала чужие взгляды на своих оголённых руках… И всё же она остаётся равнодушной к этому блистающему внешнему миру, что писатель подчёркивает деталями мимики, пластики героини: «Её чёрные глаза смотрели на толпу, никого не отыскивая, а тонкая обнажённая выше локтя рука, облокоченная на бархатную рампу, очевидно, бессознательно, в такт увертюры, сжималась и разжималась, комкая афишу». Даже музыка, на которую Наташа всегда глубоко и сильно реагировала, сейчас не отвлекает её от переживаний, разве что бессознательные ритмичные движения руки указывают на слабую связь с миром внешним.

Эта сосредоточенность Наташи на своём внутреннем мире словно подчёркнута пространственными образами: сначала мы видим её изображение, заключённое в раме зеркала, затем она неподвижно застыла в карете, за мёрзлым окном которой проплывают мимо огни фонарей, и вот теперь ложа бенуара отделяет Наташу от светской толпы театра. Постоянно замкнутое пространство, созвучное замкнутости Наташи.

Постепенно внешний мир всё настойчивее напоминает о себе. Наташа реагирует на него слабо, не сразу. Так, вид Бориса Друбецкого и Жюли, шепчущихся явно о ней, принёсших в свою ложу особую «атмосферу — жениха с невестой, которую так знала и любила Наташа», вызывают в героине лишь всплеск воспоминаний об утренней обиде в доме Болконских. Но Наташа усилием воли заставляет себя не думать об этом и начинает «оглядывать знакомые и незнакомые лица в партере».

Первая яркая её реакция на мир внешний возникает при появлении графини Безуховой, хотя и та косвенным образом, через Пьера, связана с князем Андреем. «Наташа невольно вглядывалась в эту шею, плечи, жемчуга, причёску и любовалась красотой плеч и жемчугов».

Глава восьмая заканчивается вместе с оперной увертюрой. Внимание присутствующих, в том числе всех женщин «в драгоценных каменьях на голом теле», сосредотачивается на сцене. (Нельзя не заметить писательской иронии, подтекста в этой детали — каменьях на голом теле!) «Наташа тоже стала смотреть».

Главы 9 и 10, описывающие происходившее во время спектакля, имеют любопытную композицию: два действия, одновременно разворачивающиеся на сцене и в зрительном зале театра, контрапунктно соотнесены. Этот контрапункт, состоящий то из соответствий, параллелизма, то из контрастов и антитез, много даёт читательскому восприятию и пониманию. Известно, что Толстой оперы не любил, находя этот вид искусства вычурным, неестественным. В данной ситуации это как нельзя более органично сочетается с состоянием. главной героини романа и позволяет читателю сделать интересные психологические наблюдения.

Но вернёмся к обозначенному выше мотиву зеркал и отражений. Начало главы девятой — это описание происходящего на сцене, данное через восприятие Наташи. «Она не могла следить за ходом оперы, не могла даже слышать музыку: она видела только крашеные картоны и странно наряженных мужчин и женщин, при ярком свете странно двигавшихся… всё это было так вычурно-фальшиво и ненатурально, что ей становилось то совестно за актёров, то смешно на них. Она оглядывалась вокруг себя, на лица зрителей, отыскивая в них то же чувство насмешки и недоумения, которое было в ней…»

Как это и раньше случалось с ней, Наташа снова смотрится, как в зеркало, в чужие лица, ища отражения своих переживаний. И снова их не находит. Но реакция её (вспомним сравнение своей любви с любовью Сони) совсем иная: «Должно быть, это так надобно!» Вглядываясь в лица окружающих, особенно в «раздетую, с тихой и спокойной улыбкой» Элен, Наташа будто попадает под гипноз, «состояние опьянения», как называет его автор. Ей приходят странные, сумасшедшие мысли — то вскочить на сцену, то защекотать Элен. Её врождённый инстинкт, внутренний камертон, всегда позволявший безошибочно чувствовать правду и ложь, словно засыпает или получает на время какой-то изъян.

В этом состоянии гипноза, сна наяву, Наташа и встречает Анатоля Курагина. Анатоль держится фатом. Можно заметить и пошлость, и что-то смешное в походке. Но он окружён ореолом светского любопытства и восхищения, в нём зеркально отражается красота его сестры. «Как похожи брат с сестрой! — сказал граф. — И как хороши оба».

Чуткость, отзывчивость и артистическая пластичность Наташи, которые в иных обстоятельствах позволяют героине поступать безошибочно верно, в этой ситуации в театре, когда смолк её внутренний камертон, сыграли с героиней злую шутку. И вот она уже ведёт себя как все: улыбается, кокетливо разговаривает с Борисом.

«Голая Элен сидела подле неё и одинаково всем улыбалась; и точно так же улыбнулась Наташа Борису». Это предложение выделено у Толстого в отдельный абзац. Не случайно. Наташа ведёт себя как чужая тень, отражение, зеркально повторяя улыбку Элен, — одинаковую для всех, а значит, такую же холодную и неживую, как её жемчуга. Она делает это невольно (толстовское слово, несколько раз употреблённое в главе).

Как назвать этот молчащий сейчас в Наташе её обычный камертон? Инстинкт красоты и правды? Нравственное чувство? Наверное, и то и другое. Обратим внимание ещё на одно неслучайное замечание писателя: «Графиня Безухова по справедливости имела репутацию обворожительной женщины. Она могла говорить то, чего не думала, и в особенности льстить, совершенно просто и натурально». Лесть или ложь в устах Элен есть абсолютное зло, так как при наличии простоты и натуральности, с которыми они произносятся (а для писателя это критерии ' добра и правды), они от истинных добра и правды неотличимы. Могла ли со всем этим справиться Наташа, находясь в том состоянии, которое мы видим?

Символичным является переход её в ложу Элен. Наташа оказывается на чужой территории, не защищённая ни своим миром, ни своей семьёй. Чужой блеск, чужое действо на сцене и в ложах, «шум и треск», прыжки и выкрики актёров. «Наташа уже не находила это странным. Она уже с удовольствием, радостно улыбаясь, смотрела вокруг себя». И по-французски отвечает на по-французски заданный вопрос. Наташа смотрит в кривое зеркало театра и не видит его кривизны: «Должно быть, это так надобно!»

В начале главы 10 мы читаем: «Наташа через голое плечо оборотила к красавцу свою хорошенькую головку и улыбнулась». Это какой-то изломанный, искривлённый облик героини.

Наташу сбивает с толку добродушие и непринуждённость общения Анатоля, он говорит с ней «как со старой знакомой», ей приятно его нескрываемое восхищение ею, а то вдруг становится «тесно, жарко и тяжело» из-за отсутствия «той преграды стыдливости, которую всегда она чувствовала между собой и другими мужчинами». Она вопросительно взглядывает то на отца, то на Элен и не получает ответа.

И, наконец, «добродушная ласковость улыбки победили её. Она улыбнулась тоже, так же как и он глядя прямо в глаза ему. И опять она с ужасом чувствовала, что между ним и ею нет никакой преграды». Наташа продолжает быть лишь зеркальным отражением человека, подчинившего её, она почти лишена собственной воли. Дело здесь не в слабости героини. Она натура сильная, яркая, в чём мы убеждались и убедимся не раз. Дело как раз в силе — в силе её первого чувства, в переполнявшей её потребности любить и быть, ощущать себя любимой, немедленно, теперь, видеть сейчас, сегодня его глаза, улыбку, «мужскую и вместе детскую», в присоединившемся к этим желаниям чувстве незаслуженно обиженного ребёнка и уязвлённой гордости молодой девушки. Слишком большой груз для юной, неопытной Наташи, оказавшейся рядом с бездушными, холодными, расчётливыми и эгоистичными людьми.

Она изменяет Андрею не тогда, когда соглашается бежать с Анатолем, и не тогда, когда позволяет Курагину поцеловать себя. А тогда, ещё в вечер спектакля, когда он, прощаясь, пожал ей руку, а она, «взволнованная, красная и счастливая, оглянулась на него». В ней откликается на призыв Анатоля её чувственность, о которой она ещё не имела никакого представления. Это могла бы понять её мать, которой не было рядом. Для Толстого важно, что Наташа не только «чистый эфир», дух, поэзия. Она будущая жена и мать, её «телесность» будет выдвинута на первый план в эпилоге романа, что возмутит и приведёт в недоумение не только Денисова, но и многих читателей.

Только оказавшись дома, в привычном кругу, Наташа постепенно приходит в себя, и то, что «под тенью этой Элен» казалось радостным, по-настоящему ужасает её: «Погибла ли я для любви князя Андрея или нет?» Нет рядом матери, которой она могла бы рассказать всё, что думала. Вначале кажется, что Наташа справится с обстоятельствами, обрушившимися на неё, что вновь зазвучит её внутренний камертон, помогающий отделить правду от лжи. Но интрига уже плетётся вокруг неё, а она уже отравлена ядом блеска и фальшивых улыбок, к которым ещё нет в ней иммунитета.

Любопытно, как в главе 12 вновь появляется перед Наташей «эта Элен». На следующий день после театра Наташу не покидают беспокойство, предчувствие несчастья, вопрос, не виновата ли она. Сначала в дом к Марье Дмитриевне приезжает модистка. Наташа, «надев смётанный на живую нитку ещё без рукавов лиф и загибая голову, гляделась в зеркало, как сидит спинка», и слышит голос графини Безуховой. И снова тут замешано зеркало (случайно?), и этот взгляд назад, за спину, как в прошедшее, — и возвращается гипнотическая атмосфера, и обволакивающая лесть Элен, и Наташа словно не принадлежит себе: «Стало быть, это ничего». И опять, под влиянием Элен, то, что прежде представлялось страшным, показалось простым и естественным". Мир снова воспринимается отражённым в кривом зеркале, в это зеркало попадает и Наташа.

В главе 13 (вечер у Элен) писатель не раз подчёркивает это странное, гипнотическое состояние Наташи, словно отданной в чужую власть: она «ничего не слышала, не видела и не понимала из того, что делалось перед ней; она только чувствовала себя опять вполне безвозвратно в том странном, безумном мире, столь далёком от прежнего, в том мире, в котором нельзя было знать, что хорошо, что дурно, что разумно и что безумно. Позади её сидел Анатоль».. Он смущает её, преследует, как добычу, целует, но ничего не может ответить на её испуганно-вопросительный взгляд, не произносит того самого слова, «которое бы объяснило ей то, что случилось».. И она пытается, как умеет, со своим малым опытом чувственности, любовных взаимоотношений, объяснить себе всё сама. Кого она любит: князя Андрея или Анатоля? Один её оставил, а другой готов увезти на край света.

В ней что-то отозвалось, откликнулось на ласку Анатоля, и Наташа наивно и отчаянно принимает это за любовь. Ничего другого она не знает. Более того, она попытается исправить кривизну зеркала и наделит Анатоля в своём воображении собственными качествами искренности, благородства и правды, поэтому так долго она не сможет поверить в очевидное — что он обманщик, что это была не любовь, а искажённое её отражение в кривом зеркале обмана.

«Он три часа по крайней мере пред зеркалами проводил…», или Зеркало и окно в романе «Евгений Онегин»

зеркало литература герой Мир «романа героев» (С.Г. Бочаров) в «Евгении Онегине» во многом организован образами зеркала и окна, противопоставленных друг другу. И зеркало, и окно по своей природе — оптические границы, но окно — это граница между внешним и внутренним, уже видимым и ещё не видимым, а зеркало — между подлинным и мнимым, постижимым и непостижимым. Зеркало позволяет постичь своё как чужое, то есть даёт возможность увидеть, по словам М. М. Бахтина, «внешний образ души», «подсмотреть свой заочный образ», создаёт ситуацию, в которой «из моих глаз глядят чужие глаза»Бахтин М.М. «Человек у зеркала» / / Бахтин М.М. Автор и герой. К философским основам гуманитарных наук. СПб.: Азбука, 2000. С. 240—241. Ю. И. Левин в статье «Зеркало как потенциальный семиотический объект» пишет, что зеркало даёт «уникальную для человека возможность видеть самого себя, то есть вступать в диалог с самим собой»Левин Ю.И. Зеркало как потенциальный семиотический объ-ект // Левин Ю.И. Избранные труды. Поэтика. Семиотика. М.: Языки русской культуры, 1998. С. 559—587. Окно же, напротив, открывает для человека внешний мир, это «особо напряжённая, чреватая неожиданностями и даже опасностями граница дома и не дома, связанная с древнейшими представлениями о диалектике внутреннего и внешнего пространства» Щукин В.Г. Окно как «жанровый» локус и поэтический образ. Поэтика русской литературы: сборник статей [К 80-летию проф. Ю.В. Манна]. М.: РГГУ, 2009. С. 80−102. Каким же образом эти свойства окна и зеркала реализуются в оптике пушкинского романа?

При внимательном чтении романа нельзя не заметить, что его главные герои, Онегин и Татьяна, оказываются последовательно связанными с образами зеркала и окна. «Зеркальные» образы преобладают в первой — петербургской, «онегинской» главе романа. Это, прежде всего, описание одевания Онегина в его кабинете — сцена, в которой несколько зеркал словно бы множат образ Онегина, делая его неуловимым для внешнего мира и в то же время полностью сосредоточенным на самом себе:

Он три часа по крайней мере Пред зеркалами проводил И из уборной выходил

Подобный ветреной Венере, Когда, надев мужской наряд, Богиня едет в маскарад

В. Набоков предполагал, что Пушкин имеет в виду картину «Венера за туалетом» (известную также как «Туалет Венеры») ФранческоАльбано (1578—1660), «весьма посредственного художника сентиментальных аллегорий, хотя слава его и была подкреплена многочисленными упоминаниями о нём во французской поэзии XVIII века»Набоков В.В. Комментарий к роману А. С. Пушкина «Евгений Оне-гин». Пер. с англ. СПб.: Искусство-СПб., 1998. С. 147. Но мифологический сюжет «Венера перед зеркалом» и вообще был чрезвычайно распространён в европейской живописи: мы встречаемся с ним у Тициана («Венера с зеркалом», около 1555), Рубенса («Венера перед зеркалом», 1615), Веласкеса («Венера перед зеркалом», 1612—1615). Но что бы ни было непосредственным источником этого образа, зеркало, традиционно воспринимаемое как женский атрибут, отражает здесь «избыток другого» (М.М. Бахтин). Онегин подобен богине, но — переодетой в мужское платье; он увиден не своими глазами, а извне, глазами другого, и оценивает себя в зоне видения чужого взгляда. Таким образом, зеркала отражают не столько лицо, сколько неуловимую социальную игру. Сравним это с множащимися интерпретациями Онегина в восьмой главе: «Чем ныне явится? Мельмотом // Космополитом, патриотом, //Гарольдом, квакером, ханжой, // Иль маской щегольнёт иной…»

«Зеркальное» видение мира Онегиным во многом определяет и всё художественное пространство первой главы романа. Так, зеркально соотносятся земля и небо белой петербургской ночью: «И вод весёлое стекло. // Не отражает блеск Дианы». В лирическом отступлении автор вспоминает «ножку Терпсихоры» «На зеркальном паркете зал, //У моря на граните скал». Окно же в первой главе изображается двояко: либо оно, будучи открытым, находится за пределами видения Онегина («васисдас» аккуратного немца или открытые ставни в описании утреннего делового Петербурга), либо само приобретает свойства зеркала, в какой-то мере становясь им: «Двойные фонари карет // Весёлый изливают свет. //И радуги на снег наводят: / / Усеян плошками кругом, // Блестит великолепный дом; // По цельным окнам тени ходят, // Мелькают профили голов. // И дам, и модных чудаков». Здесь взгляд дан не изнутри дома, а снаружи.

Совсем другим предстаёт окно в центральных, «деревенских» главах романа. На фоне окна как знака бессобытийной провинциальной жизни ретроспективно изображена жизнь дяди Онегина. По словам Ю. М. Аотмана, из окон и с балкона барского дома обычно «открывались далёкие виды», поскольку его строили, как правило, так, что «с одной стороны, он казался стоящим на ровном месте… а с другой — открывался вид на скат холма, спуск к реке или озеру, на далекие горизонты Лотман Ю. М. Роман А.С. Пушкина «Евгений Оне-гин». Комментарий.//Лотман Ю. М. Пушкин СПб: Искусство-СПб., 1998.С. 5155. Очевидно, жизнь онегинского дяди прошла в бессмысленном созерцании этих видов: «Он в том покое поселился, // Где деревенский старожил // Лет сорок с ключницей бранился, // В окно смотрел и мух давил». В том же качестве предстаёт окно и в рассказе ключницы Татьяне: «И старый барин здесь живал; // Со мной, бывало, в воскресенье, // Здесь под окном, надев очки, // Играть изволил в дурачки».

Но особенно важна связь с образом окна Татьяны: оно упоминается или подробно описывается в связи с героиней романа десять раз, причём обозначает либо привычное положение героини («И часто целый день одна // Сидела молча у окна»), либо переломные моменты её судьбы: разговор с няней и решение писать Онегину («Не спится, няня, // Здесь так душно, // Открой окно и сядь ко мне»), напряжённое ожидание первого объяснения («Татьяна пред окном стояла, // На стёкла хладные дыша…»), приезд в Москву («…Садится Таня у окна. // Редеет сумрак, но она. // Своих полей не различает»). Ещё одним излюбленным местом героини оказывается балкон как точка ожидания будущего: «Она любила на балконе. // Предупреждать зари восход».

Почему Татьяна всё время изображается на фоне окна? По всей вероятности, потому, что жизнь её протекает в мире воображения, мечты, постоянной эмоциональной напряжённости. Окно в этом контексте становится своего рода символом бесконечности, ожидаемого и неизвестного: так художники Возрождения изображали в сюжете Благовещения Деву Марию сидящей у окна. В то же время позиция у окна оказывается наиболее опасной, поскольку оно — граница своего и чужого миров (отметим, что слово «гибель» неоднократно появляется в романе именно в связи с Татьяной).

Несовпадение зон видения героев по-своему проясняет и одно из многочисленных противоречий «романа в стихах» — парадокс, связанный с опущенным Пушкиным эпизодом первой встречи героев. Ретроспективно описывая его в письме к Онегину, Татьяна говорит: «Ты чуть вошёл, я вмиг узнала», Ленский же в диалоге с Онегиным характеризует ситуацию с точностью до наоборот: «Да та, которая тиха. //И молчалива, как Светлана, // Вошла и села у окна».

Исходя из представлений о различных сферах видения героев, можно предположить, что одно и то же событие воспринимается ими по-разному: для Татьяны приезд Онегина связан с ситуацией явления (он входит в мир, в котором она ожидает его у окна), Онегин, «поддразнивая» Ленского, по слову Ю. Н. Чумакова, демонстрирует своё не-видение: «Скажи, которая Татьяна?», а Ленский воспроизводит романтическую ситуацию, переключая жизненный план в литературный. Автор же намеренно устраняется, оставляя читателю возможность домыслить эпизод встречи, преломленный через призму взгляда трёх героев.

Попытка одного героя понять другого, увидеть мир его глазами всегда связана с переходом к другому способу видения. Так, в сцене гадания Татьяна отказывается от привычного для неё взгляда в окно и пытается увидеть свою судьбу (а следовательно, и понять поведение Онегина) с помощью зеркала: «Татьяна на широкий двор //В открытом платьице выходит, / / На месяц зеркало наводит; // Но в тёмном зеркале одна // Дрожит печальная луна».

Вероятно, как раз благодаря зеркалу — и традиционному атрибуту гаданий, и предмету, связанному с Онегиным («И под подушкою пуховой // Девичье зеркальце лежит»), Татьяна видит во сне не только самого Онегина, но и мир его глазами (неоднократно отмечалось, что гости в образе чудовищ увидены ею сквозь призму онегинского взгляда). И напротив, пробуждение от ужасного сна отмечено возвращением к привычной для неё оптике и картине мира: «И Таня в ужасе проснулась… // Глядит, уж в комнате светло; // В окне сквозь мерзлое стекло // Зари багряный луч играет».

Оказавшись в кабинете Онегина, Татьяна видит не только знаки его причастности к определённому кругу людей и типу мышления («лорда Байрона портрет», «столбик с куклою чугунной»), но и «вид в окно сквозь сумрак лунный» — её взгляд, сохраняя привычный для неё способ видения, словно бы подстраивается под чужую оптику. Преображению Онегина в восьмой главе, в свою очередь, соответствует замена зеркала окном, то есть — неожиданный для него переход к тому видению мира, которое свойственно Татьяне: «Весна живит его: впервые // Свои покои запертые, / / Где зимовал он, как сурок, / / Двойные окна, камелёк / / Он ясным утром оставляет»

Взаимосвязь двух оптических образов — зеркала и окна — находит своё отражение и в уравновешивающих друг друга принципах композиции «романа в стихах» — зеркальной структуре «романа героев» и, условно говоря, «оконной» структуре «романа автора», распахнутого навстречу событиям жизни. При этом один тип видения отнюдь не вытесняется в романе другим. Напротив, их со — и противопоставление как раз и создаёт эффект неустойчивого равновесия (подобного «Девочке на шаре» Пикассо), где в одной точке соединены Онегин и Татьяна, видение себя и видение другого, Европа и Россия, зеркало и окно.

Зеркала живые и мёртвые"

Зеркало издавна связано с погребальным обрядом и потусторонним миром. Мотив смерти соединился с образом зеркала и в литературе. Зеркало в стихотворении Бунина становится способным поглощать не только отражения, но и саму смерть:

Темнеет зимний день, спокойствие и мрак

Нисходят на душу — и всё, что отражалось, Что было в зеркале, померкло, потерялось…

Вот так и смерть, да, может быть, вот так.

Разбитым зеркалом и «убийством» двойника заканчивается предсмертная поэма Есенина «Чёрный человек»:

…Месяц умер, Синеет в окошко рассвет.

Ах ты, ночь!

Что ты, ночь, наковеркала?

Я в цилиндре стою.

Никого со мной нет.

Я один…

И разбитое зеркало…

А у Пастернака зеркало — живое. Поэт видит, как «прямой // Дорожкою в сад, в бурелом и хаос // К качелям бежит трюмо». Оживает у поэта и сад, который «тормошится в зале // В трюмо — и не бьёт стёкла!» И без конца продолжается эта игра отражений, детская беготня зеркала и сада:

Огромный сад тормошится в зале, Подносит к трюмо кулак, Бежит на качели, ловит, салит, Трясёт — и не бьёт стекла!

Эмигрантские зеркала Лирический герой В. Ходасевича в стихотворении «Перед зеркалом» оценивает середину пройденного жизненного пути, о чём свидетельствует итальянский эпиграф к тексту «Nelmezzodelсammindinostravita» («На середине пути нашей жизни»). Он глядится в зеркало жизни и не узнаёт сам себя: «Неужели вот тот — это я?» Зеркало — уже не мистический двойник, а магическое стекло, говорящее горькую правду об ушедших годах, о невозвратимом детстве и юности, об одиночестве вдали от Родины:

Да, меня не пантера прыжками

На парижский чердак загнала.

И Виргилия нет за плечами, — Только есть одиночество — в раме Говорящего правду стекла.

Ему созвучно настроение стихотворения Г. Иванова:

Друг друга отражают зеркала, Взаимно искажая отраженья.

Я верю не в непобедимость зла, А только в неизбежность пораженья.

Не в музыку, что жизнь мою сожгла, А в пепел, что остался от сожженья.

Игра судьбы. Игра добра и зла.

Игра ума. Игра воображенья.

Друг друга отражают зеркала, Взаимно искажая отраженья…

Мне говорят — ты выиграл игру!

Но всё равно. Я больше не играю.

Допустим, как поэт я не умру, Зато как человек я умираю.

В этих строках взаимно отражающими «зеркалами» становятся все образные антитезы: непобедимость зла и неизбежность пораженья, музыка и пепел, добро и зло, поэт и человек.

Ахматовские зеркала Образ зеркала часто встречается в поэзии А. Ахматовой. В «Поэме без героя» она изображает героев из прошлого, которые приходят под видом ряженых и отражаются в зеркалах Белого зеркального зала в Фонтанном доме:

А. Ахматова «Поэма без героя"Кто стучится?

Ведь всех впустили.

Это гость зазеркальный? Или То, что вдруг мелькнуло в окне… Шутки ль месяца молодого, Или вправду там кто-то снова Между печкой и шкафом стоит?

Заключение

В своей курсовой работе я исследовала взаимосвязь зеркал и главных героев произведений, а также узнала о народных обычаях, традициях и легендах, связанных с зеркалами.

Моя курсовая работа, может быть использована для углубленного изучения литературы или в качестве дополнительного материала к семинарам на уроки, учащимися 9−11 классов.

Список литературы

А. Ахматова «Поэма без героя»

Набоков В. В. Комментарий к роману А. С. Пушкина «Евгений Онегин». Пер. с англ. Искусство-СПб., 1998. С. 147.

Лотман Ю. М. Роман А.С. Пушкина «Евгений Онегин». Комментарий.// Лотман Ю. М. Пушкин СПб: Искусство-СПб., 1998.С. 515

Бахтин М.М. «Человек у зеркала» / / Бахтин М. М. Автор и герой. К философским основам гуманитарных наук. СПб.: Азбука, 2000. С. 240—241.

Левин Ю. И. Зеркало как потенциальный семиотический объект // Левин Ю. И. Избранные труды. Поэтика. Семиотика. М.: Языки русской культуры, 1998. С. 559—587.

Щукин В. Г. Окно как «жанровый» локус и поэтический образ. Поэтика русской литературы: сборник статей [К 80-летию проф. Ю.В. Манна]. М.: РГГУ, 2009. С. 80−102.

Л. Н. Толстой «Война и мир»

В. Е. Добровольская «Литература» //1Сентября.-2013. № 10.

Ш. Бодлер «Денди»

Ш. Бодлер «Человек и Море»

Ш. Бодлер «Самобичевание»

Н. В. Беляева «Литература» //1Сентября.-2013. № 10.

У. Шекспир «Сонет 77»

У. Шекспир «Сонет 3»