1. Карабахский конфликт в системе мировых этнополитических конфликтов
Динамика карабахского конфликта, приведшего к созданию по его итогам на Южном Кавказе нового непризнанного государственного образования — Нагорно-Карабахской Республики, четко укладывается в мировую логику процессов национального строительства и появления новых государств. Подобные этнополитические конфликты, сопровождающиеся появлением новых де-факто государственных образований, не являются уникальными ни для Южного Кавказа (Абхазия и Южная Осетия), ни для постсоветского пространства (Приднестровье), ни для региона Передней Азии и Средиземноморья (Северный Кипр), ни для Балкан (Косово), ни для других регионов мира (Эритрея, Бангладеш, Ачех и т. д.) .
Долговременное состояние «ни мира, ни войны» вокруг Нагорного Карабаха и неспособность конфликтующих сторон и посредников уже второе десятилетие добиться окончательного урегулирования объясняются не только сложным геополитическим фоном и региональным соперничеством сверхдержав. Это также результат отсутствия воли и желания к урегулированию у самих конфликтующих сторон. Но при всей своей специфичности, карабахский конфликт четко укладывается в ряд «классических» этнополитических и/или этнотерриториальных вооруженных конфликтов, связанных с процессами национального строительства и этнического размежевания. Из числа этнотерриториальных конфликтов, именно сецессионистские и ирредентистские конфликты, сопровождающиеся возникновением новых де-факто государств, считаются в политической науке крайней и наиболее ожесточенной формой развития этнополитического конфликта. Как отмечает А. Ямсков, в таком конфликте «компромиссное решение в принципе невозможно; конфликт может быть либо подавлен силой, либо в итоге он приведет к разрушению исходного полиэтнического общества путем его распада на два новых общества или трансформации в принципиально иной социум после эмиграции (депортации) конфликтогенного меньшинства» .
Соответственно, применительно к карабахскому конфликту необходимо учитывать мировой опыт попыток разрешения подобного рода сложных этнополитических конфликтов, прошедших активную военную фазу. Такие этнополитические и этнотерриториальные конфликты практически никогда не удавалось урегулировать путем паритетного компромиссного соглашения, одинаково удовлетворяющего все стороны. Мировая история последнего столетия практически не знает подобных примеров, кроме совсем уж экзотических случаев, когда конфликты не достигали такого ожесточения, имели малый ареал или же не являлись приоритетными для самих конфликтующих сторон.
Движение в поддержку Карабаха стало одной из концептуальных основ новой независимой армянской государственности; без этого движения невозможно представить себе сегодняшнюю Республику Армению. Значительную часть политической и военной элиты нынешней Армении составляют активисты карабахского движения, бывшие участники боевых действий или же просто выходцы из Карабаха и армянонаселенных регионов Советского Азербайджана. Борьба за независимость Карабаха, начавшаяся на закате советской эры, для современной армянской политической элиты имела не меньшее значение, чем борьба с коммунистическим режимом за независимость Армении.
Бремя нерешенного карабахского конфликта, экономические издержки транспортной блокады и необходимость поддержания военного баланса ввиду угрозы возобновления боевых действий, естественно, тормозят политическое и социально-экономическое развитие Армении. Ввиду неготовности сторон к компромиссам, на урегулирование отношений с Азербайджаном в краткосрочной или даже среднесрочной перспективе рассчитывать не приходится. Соответственно, Армения пытается налаживать отношения с внешними факторами в отрыве от карабахского фактора. Кроме того, армянская политическая элита надеется, что региональная интеграция и установление в регионе более доверительных отношений в перспективе создадут поле для налаживания сотрудничества и с Азербайджаном (именно в этой сфере лежал незавершившийся проект армяно-турецкой нормализации).
