Помощь в написании студенческих работ
Антистрессовый сервис

Бурятский круговой танец ёхор: историко-этнографический, ладовый, ритмический аспекты

Диссертация: Бурятский круговой танец ёхор: историко-этнографический, ладовый, ритмический аспекты
ДиссертацияПомощь в написанииУзнать стоимостьмоей работы

Аларо-тункинскую региональную группу принято относить к западным буря гам. Она принадлежит одному из крупных бурятских племенхоигодорам, проживающим в Аларском районе Иркутской области, Тункинском, Окинском, Закаменском районах Республики Бурятия (РБ) (см. сноску на с. 12−13). музыкальным признакам (мелодика, лад, ритм, форма), вербальным (словесный текст ехорных песен) и кинетическим… Читать ещё >

Бурятский круговой танец ёхор: историко-этнографический, ладовый, ритмический аспекты (реферат, курсовая, диплом, контрольная)

Содержание

  • ГЛАВА 1. Круговой танец ехор в контексте этнокультурных фадиций бурят
    • 1. 1. Вопросы терминологии
    • 1. 2. О происхождении кругового танца ехор
    • 1. 3. Ехор в обрядовом и необрядовом контекстах
    • 1. 4. Семантика и жанровая атрибутика
  • ГЛАВА 2. Звуковысотно-ладовое строение напевов ехора
    • 2. 1. Общие вопросы
    • 2. 2. Классификация ладозвукорядов в ехоре
    • 2. 3. Ладозвукоряды в контексге принципа составности
    • 2. 4. О взаимодействии ладовой функциональности и интонационности
  • ГЛАВА 3. Ритмические структуры ехорных песен
    • 3. 1. Некоторые вопросы методологии
    • 3. 2. О бурятском народном стихосложении
    • 3. 3. Архитектоника бурятских ехорных песен
    • 3. 4. Ритмико-синтаксическая организация припевов западно-бурятскою ехора
    • 3. 5. Ритмико-синтаксическая организация восточнобурятского ехора
    • 3. 6. Взаимосвязь звуковысотно-л адовой организации и ритмоформул
    • 3. 7. О взаимодействия ритма и кинетики ехора

Произведения традиционной музыки представляют собой уникальное явление не только как памятники духовной культуры, но и как яркие свидетельства истории, религии, этногенеза любого народа. В •жанровой системе традиционной музыки бурят важное место занимают произведения богатейшей песенно-танцевальной культуры, до сих пор активно функционирующие в народной жизни. Среди них большую популярность приобрел круговой танец едюр. Он по сей день отличается значительной сохранностью традиций, отражающихся в композиции, содержании, кинетике танца, семантике вербальных текстов ехорных песен и, прежде всего, музыкальных особенностях его локальных разновидностей. К сожалению, нужно отметить, что исследование музыкальной стилистики бурятских народных песен и танцев значительно отстает от других областей изучения традиционной культуры бурят, полнее и лучше представленных в работах филологов-фольклористов, языковедов, этнографов, религиеведов и др. Анализ особенностей мелодики, метроритма, лада, фактуры и формы бурятских фольклорных произведений, безусловно, станет ценным источником по осмыслению формирования традиционной культуры бурят, в том числе и мувыкально-диалектиой.

Изучение музыкальной составляющей бурятского едюра еще не было предметом специального исследования. Между тем важность и необходимость такою исследования заключается в том, что оно позволяе1 выявить жанровые разновидности кругового танца, интонационную специфику ехорных напевов, а также региональные различия его локальных традиций в конкретных этнических группах бурят. Одним из главных аспектов настоящей работы является рассмогрение не только целостной этнокультурной традиции, но и звуковысотно-ладового и ритмического строения бурятского круговою танца ехор. Очевидная недостаточная освещенность его ладозвукорядной, ладофункциональной и ритмической организации обусловливают актуальность темы настоящего исследования.

Цель данной работы двоякая: с одной стороны — обобщить имеющиеся в бурятской науке данные историко-эгнографического и музыкально-теоретического xapaKiepaс другой — выявить ведущие закономерности ладового и ритмического строения бурятского ехора Для достижения указанной цели необходимо решение ряда задач. Одни связаны с раскрытием этнографического содержания ехора как культурного феномена бурятского народа, другие направлены на выявление ею собственно музыкальных параметров. Отметим следующие задачи:

• рассмотрение кругового танца ехор в контексте этнокультурных традиций бурят, определение ею функции, места и значения в обрядовой системе и необрядовой практике;

• выяснение вопросов происхождения, семантики, жанровой атрибутики ехора;

• уточнение терминологии, связанной с буря1ским ехором;

• выявление этнолокальных типов ладовой организации ехорных напевов;

• рассмотрение ангемитонной ладовой системы и гемитоники в кон 1ексте ладов монодийного типа, акцентируя внимание на проблемах ладовой усюйчивости, ладовой переменности, вопросах составности и диффузное i и монодийных ладов;

• типоло! изация ладозвукорядов бурятского ехора

• ладофункциопальная и ладоинтонационная характеристика ехорных напевов на примере локальных разновидностей;

• классификация ритмических моделей ехора и выявление наиболее типичных ритмических формул;

• координация ритмических структур с шпами танцевальных движений в локальных разновидностях бурятского ехора;

• сравнительный анализ западнобурятского и восточнобурятского ехоров и выявление общих и отличительных особенностей лада, ритма, композиции и кинетики;

• проведение параллелей с круговыми ганцами дру1их сибирских этносов: якутским осуохаеч, эвенкийским ехорье, эвенским хэдье, долганским хэйро

Музыкальным ма1ериалом исследования являются 210 образцов западнобурятских и восточнобурятских ехорных напевов. В работе предлагается анализ нотных примеров из трех сборников бурятских народных песен Д. С. Дугарова, опубликованных в 1964, 1969, 1980 гг. [80, 81, 82]- сборника «Буряад-монгол арадай дуунууд» (сост. Анандын Айлга1уйн Нумаа, нотировки Н.Р.Гомбодоржиевой), изданною в 2003 г. и посвященного творчеству шэнэхэнских буря г1 [247]. В диссертации

1 Шэнэхэнские буряты — этническая группа бурят Внутренней Монголии КНР. Общая численность шэнэхэнских бурят составляет примерно девять шсяч человек. Самые первые семьи этой группы бурят поселились в местности Шэнэхэн в 1918;20 гг. сразу после революции 1917 г. Очевидно, по месту проживания они получили свое этническое название. Несмотря на социальные изменения, произошедшие в их жизни, шэнэхэнские буряты сумели сохранить свои традиции и обычаи, культуру и язык [68, с. 202]. К сожалению, традиционная музыка шэнэхэнских бурят еще не стала предметом специального исследования. также анализируются нотировки ехориых напевов автора (10 образцов см. [72]), Д. Д. Аюшеева (6 образцов [242]), П. М. Берлинского (4 примера [252−254]), Т. Е. Гергесовой (5 примеров [59]), Р. А. Иванова (4 примера [255−256]).

В исследовании весь корпус фольклорного материала дифференцируется на две региональные группы:

1. западнобурятская (эхирит-булагатекая и аларо-гункинская1) группа. Это ехор западных бурят, проживающих в Иркутской области и Усть-Ордынском Бурятском автономном округе: эхириг-булагатский ехор (24 образца), боханский (25 образцов), тулунский и зиминский (8 образцов), качугский (3 образца). Ехор западных бурят, проживающих в Республике Бурятия (РБ): ехор хонгодоров (67 образцов), байкало-кударинцев и баргузинцев (17 образцов) — всего 144 примера.

2. восточнобурятская (хоринская и цонголо-сартульская): ехор хори-бурят (23 примера), южнобурятский — ехор селенгинцев или цошоло-сартулов (14 примеров) — всего 37 образцов. Вследствие того, что круговой танец южных бурят — селенгинский ехор ~ по музыкальным признакам имеет общие черты с хори-бурятским ехором, целесообразно объединить их в одну региональную группу (восточнобурятский ехор).

В сравнительном анализе двух крупных региональных групп акцентируется внимание на локальных разновидностях кругового танца Осоо, Айдуусай, Ульиээшэлхэ, Дэрбээшэи и др., функционирующих внутри каждого региона. Причем региональные особенности западнобурягского и восточнобурятского ехоров выявляю i ся по

1 Аларо-тункинскую региональную группу принято относить к западным буря гам. Она принадлежит одному из крупных бурятских племенхоигодорам, проживающим в Аларском районе Иркутской области, Тункинском, Окинском, Закаменском районах Республики Бурятия (РБ) (см. сноску на с. 12−13). музыкальным признакам (мелодика, лад, ритм, форма), вербальным (словесный текст ехорных песен) и кинетическим (хореографические модели) параметрам. В связи с особенностями фольклорного стихосложения при анализе ритмических структур западиобурятских и восточнобурятских ехорных песен уточняется вопрос координации слова и ритма, соотношения ритма вербального текста и музыкального ритма с учетом кинетики (ригма танцевальных движений) в контексте сравнительного анализа двух регионально-диалектных групп. Говоря о классификации ехора, нужно отметить, что по типам напева и танцевальным стилям Д. С. Дугаров выделяет восемь вариантов кругового танца бурят: аларо-унгинский, эхирит-булагатский, идинский, тункинский, закаменский, байкало-кударинский, баргузинский и заимствованный у западных бурят восточнобурятский ехор [83, с. 85]. На наш взгляд, такая дробная дифференциация свидетельствует о богатстве локальных разновидностей западнобурятского ехора, которые целесообразно объединить в крупную регионально-диалектную группу1.

Характер исследования определяет его методологическую базу. В работе используется методология комплексного и системного подходов, выработанных в отечественной науке: этнической истории, этнографии, филологии, фольклористике и этномузыкознании. Подобный подход давно признан наиболее целесообразным и убедительным, поскольку позволяет представить целостный анализ историко-эшофафических и музыкально-стилистических параметров, в частности, ладовых и ритмических особенностей кругового танца ехор как явления бурятской традиционной культуры. Анализ этнокультурного контекста круговою танца ехор основан на подходах, применяемых в бурятской этнографии

1 Эхирит-булагатский ехор представлен различными локальными традициями байкало-кударинского, баргузинекого, идинского ехоров, а аларо-унг инский, тункинский и закаменский — ехора хонгодоров

С.П. Балдаевым [11−12, 14, 16], К. Д. Басаевой [22−23], Д. С. Дугаровым [83, 85−87, 91], И. А. Манжигсевым [133−134], Д. А. Николаевой [144], Т. Д. Скрынниковой [183−184], И. Н. Тугутовым [193−195], М. Н. Хангаловым [217−220]- в работах бурятских филологов-фольклористов Т. С. Бардахановой [25], Т. М. Болдоновой [31−32], Г. Д. Санжеева [177], М. И. Тулохонова [199], А. И. Уланова [204−205], М. П. Хамаганова [213 215]- этнохореографов Т. Н. Гергесовой [59−60], М. Я. Жорницкой [96]. В исследовании используются методы интонационного и типологического анализа элементов системы фольклорно-этнографического текста, разработанные в отечественном этномузыкознании И. И. Земцовским [101−104], А. А. Баниным [21], A.M. Мехнецовым [135], I1.M. Кондратьевой, В. В. Мазепусом, Г. Б. Сыченко [118], Ю. И. Шейкиным [238−239] и др. В аналитических разделах глав широко применяются методы, сложившиеся при изучении различных параметров монодийных культур, в частности, ладов народной музыки (Э.П.Алексеев [4−7], С. П. Галицкая [52−54, 56], К. В. Квитка [108−110], Х. С. Кушнарев [124]) — слогоритмический метод (А.А.Банин [18−20], Е. В. Гиппиус [62−63], Н.М. Владыкина-Бачинская [26, 43], Б. Б. Ефименкова [94], Ф. Колесса [113], М. Г. Кондратьев [116−117], А. В. Руднева [171−173], Н. В. Леонова и др.). Наконец, при сравнении бурятского ехора с круговыми танцами якутов осуохай, эвенов хэдье, долган хэйро, эвенков ехорье используется сравнительно-сопоставительный метод.

Новизна работы связана с тем, что в ней впервые иредприняю специальное изучение бурятского кругового танца ехор и его локальных разновидностей в музыкально-этнографическом аспекге. Если в бурятской науке имеются сведения о ехоре историко-этнографического, культурологическою и филологического характера, то настоящая диссертация представляет собой первое монографическое исследование, в котором изучение музыкальной организации ехора способствует целостному описанию жанра традиционной музыки бурят. В связи с этим впервые проводится анализ звуковысотно-ладового и ритмического строения ехорных напевов, типологизируются и выявляются их общие и отличительные черты в регионально-диалектных группах бурят. В настоящей работе впервые предпринят культурологический анализ ехорной традиции в сравнительно-ареальном контексте традиционных культур народов Сибири и Северной Азии при анализе круговых танцев якутов, эвенков, эвенов и долган. Впервые введены в научный обиход архивные материалы, связанные с деятельностью автора настоящей диссертации в Центре восточных рукописей и ксилографов Института монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН.

Практическая ценность диссертации заключайся в том, что ее результаты могут быть использованы при дальнейшем изучении бурятскою кругового танца ехор. Описанные закономерности ладовой и ритмической организации бурятского ехора восполняют пробел в современном бурятском эномузыкознании и в некоторой степени закрывают белые пятна в истории традиционной музыкальной кулыуры бурят. Полученные результаты диссертации могут быть полезными для развития бурятского стиховедения и в этом смысле, вероятно, позволяют наметить дальнейшие пути комплексных филолого-музыковедческих исследований. Выявленные типы ладового и ритмического строения бурятского кругового танца ехор возможно задействовать в сравнительно-исторических и типологических исследованиях музыкальных культур народов Сибири.

Кроме того, материалы диссертации могут найти пракжческое применение в учебной практике, в частности, при ведении специальных курсов «Народное музыкальное творчество», «История музыкальной культуры народов Сибири» и др. в высших и средних специальных учебных заведениях. В Республике Бурятия эти материалы уже фигурируют при чтении лекционной) курса «Буря1ское народное творчество», разработанного автором настоящей диссертации и опубликованного в качес1ве учебно-методического пособия «Традиционная музыкальная культура бурят» [72].

Структура работы определяется поставленными в ней проблемами. Диссертация состоит из Введения, трех глав, Заключения, списка использованной литературы, включающего 258 наименований на русском, бурятском и монгольском языках, и трех Приложений.

Результаты исследования О. В. Новиковой показали, что «в западнобурятских песнях пентатоника — скорее исключениеиз 278 образцов пентатоничны лишь 7: это песни (пять в ладу V и одна в ладу

IV) и скотоводческий заговор (лад V)" [148, с. 24]. Подтверждением являются материалы музыкально-фольклорных экспедиций автора в Селенгинский и Кижингинский районы РБ (1980;1981 гг.), Закаменский и Тункинский районы РБ (1982, 2004 гг.), а также аудиоархивные коллекции, хранящиеся в ЦВРК ИМБиТ СО РАН (Центре восточных рукописей и ксилографов Института монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН).

2 Для удобства нотные примеры из сборников бурятских народных песен Д. С. Дугарова [80−82] обозначим литерами: х — хоринские, сселенгипские, з — западнобурятские. было отмечено во Введении, единая точка зрения на проблему этногенеза бурят отсутствует. Однако, по мнению бурятских ученых, эхириты и булагаты представляют автохтонные группы, а селенгинские южные и восточные хори-буряты являются выходцами из Монголии. Вероятно, поэтому ангемитонная пентатоника хорошо адаптировалась в традиционной музыке южных и восточных бурят, тогда как гемитонные лады, наряду с ангемитонными прижились в западной традиции. Однако такой вывод может показаться поверхностным и неубедительным, и для его аргументации следует обратиться, прежде всего, к историческим корням бурятского народа.

Известно, что бурятский этнос включает в себя монгольский, тюркский, палеоазиатский и тунгусский компоненты вследствие мощных этнических и культурных контактов бурятских племен с другими народами тюрко-монгольского мира. Например, сомнению не подлежит мнение о монгольском происхождении южных и восточных бурят. Однако также считается, что западные буряты, в частности, булагаты были выходцами из Западной Монголии, и, поэтому естественно, они унаследовали не только культурные традиции, но и систему традиционного музыкального мышления монголов. В поисках общих признаков звуковысотно-ладового строения фольклорных произведений западных бурят и западных монголов обратимся к фундаментальному исследованию Б. Ф. Смирнова «Монгольская народная музыка» [185].

По мнению ученого, гемитонная диатоника не была чуждой для традиционной музыки западных монголов. «Есть основания полагать, -пишет Б. Ф. Смирнов, — что музыка древних монголов не была замкнутой системой пептатонического ладового мышления. Об этом, в частности, юворят следы соприкосновения западных монголов еще в древние века с музыкальной культурой тюркских народов, характеризующейся весьма развитой диатоникой» [185, с. 26]. Кроме того, исследуя особенности ладового мышления монголов, он делает предположения относительно влияния мелоса русской и тюркской песенных культур, которое «стимулировало развитие пентатонической ладовой основы музыки бурят, хакасов, тувинцев, калмыков вплоть до весьма развитой диатоники» [там же]. Безусловно, по одним только предположениям не следует делать окончательные обобщения и выводы. Разумеется, это тема специального исследования, которое, вероятно, станет одним из ключей к глубинному осмыслению этнического и культурного генезиса бурят и монголов. Кроме того, в дальнейших исследованиях ладовой организации бурятских фольклорных произведений необходимо подробное обоснование феномена гемитоники в ладовой системе традиционной музыки западных бурят. На наш взгляд, это послужит одним из доказательств наличия тюркского компонента в этногенезе бурят.

Следующий раздел настоящей главы посвящен проблеме классификации ладозвукорядов в бурятском ехоре.

2.2. Классификация ладозвукорядов в ехоре

В современном этномузыкознании единого подхода к классификации ладов не существует. Учитывая богатое многообразие ладозвукорядных структур в народной музыке, каждый исследователь избирает именно ту классификацию, которая, на его взгляд, не противоречит материалу и методам исследования и наиболее адекватно отражает специфику этнической традиции.

Анализ ладозвукорядов, вероятно, является одним из наиболее объективных способов рассмотрения фольклорной мелодики. По определению Ю. Н. Холопова, «если звукоряд — это гаммообразно упорядоченная („алфавитная“) систематика тонов лада, то сам ладфункционирование их значений» [225, с. 291]. По мнению Э. Е. Алексеева, звукоряд в фольклоре, как и весь напев в целом, в определенном смысле «рождается наново» и может быть выведен лишь как постфактум, при анализе уже «состоявшегося» и зафиксированного тем или иным способом напева. Такой подход, безусловно, не отрицает наличия в сознании фольклорного музыканта некоей звукорядной модели (инварианта) до начала исполнения [7, с. 73]. Разделяя точку зрения Э. Е. Алексеева, представим ладозвукорядные модели напевов западнобурятского и восточнобурятского ехоров ниже.

Обращаясь к проблеме ладовой типологии, следует отметить, чю процесс типологизации фольклорных ладов всегда сопряжен с определенными сложностями, связанными, в частности, с особенностями ладов монодийной природы. Еще Х. С. Кушнарев подчеркивал, что классификация ладов монодии «. представляет известные трудности, поскольку при ее осуществлении приходи 1ся считаться со многими, притом лежащими в различных плоскостях особенностями этих систем, а именно: с формами концентрации их внутренних связей, с их наклонением, с порядком расположения побочных ступеней относительно ладовых тоник, со степенью сложности систем, находящейся в зависимости от количества объединяемых ими первичных звеньев и т. д.» [124, с. 357].

Обозначенные Х. С. Кушнаревым моменты в характеристике монодийного лада можно дополнить другими, что позволит нам выработать многоосновную модель для всестороннего описания ладов бурятских ехорных напевов. Она учитывает несколько параметров: амбитус и интервальное строение звукоряда, положение тоники (главной опоры) относительно всего звукоряда, моноопорность или полиопорность лада, когда помимо главной опоры в ладовой структуре присутствуют побочные (переменные) опорыинтервальное соотношение между главной и переменной опорамиособенности функционирования принципов составности и диффузности.

Именно такая модель или схема, основные признаки которой фигурируют в настоящей диссертации, была предложена Н. М. Полещук при анализе ладов курдского песенного фольклора [168].

Избранные нами два параметра: амбитус звукоряда, определяемый интервалом между его крайними тонами (звукоряды условно делятся на узкообъемные не шире квинты и широкообъемные в пределах сексты и шире) и интервальное строение звукоряда касаются звукорядной характеристики ехорного напева и представляют количественную оценку результатов анализа. Однако ладозвукорядный анализ на качественно ином уровне свидетельствует о взаимосвязях между внутренней интервальной структурой звукоряда и ладофункциональной организацией напева. Именно это позволяет дифференцировать ехорные напевы на типы, соответствующие локальным традициям. Кроме тою, при попытке сгруппировать ладозвукоряды по интервальному признаку встретились определенные сложности. Как было отмечено выше, в фольклоре звукорядное разнообразие чрезвычайно велико, и при анали были обнаружены такие звукоряды, которые целесообразно выделить в особые группы. Безусловно, в первую очередь это относится к гемитонным ладозвукорядам в ехорных напевах западных бурят.

Прежде чем представить ладозвукорядные модели, необходимо выяснить вопрос об амбитусах образцов западнобурятских и восточнобурятских ехорных напевов в сравнительном контексте (см. их количественное соотношение в таблице 1). Очевидно, это предоставит нам возможность сравнить особенности двух традиций (западной и восточной) и, что особенно важно, показать тесную взаимосвязь ладового объема звукоряда с его внутренней интервальной структурой. В процентном отношении всех образцов западнобурятского и восточнобурятского ехора узкообъемные составляют около 90% и 85%, соответственно. Их амбитус — малая или большая терции, кварта и квинта.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В современном бурятском этномузыкознании начинается новый этап — углубленное изучение жанров богатейшего песенно-танцевального фольклора и закономерностей традиционного музыкального мышления бурят. Представленная диссертация является первым опытом монографического исследования бурятского кругового танца ехор, одного из уникальных фольклорных жанров. Думается, дальнейшее изучение значительно расширит адекватные представления о нем на более глубинных (историко-этнографическом и музыкально-теоретическом) уровнях.

Тем не менее, на наш взгляд, проведенное в диссертации исследование бурятскою кругового танца ехор позволяет прийти к достаточно значимым выводам.

Феномен популярности ехора в разных региональных группах (западной, восточной и южной) свидетельствует о сохранности общенациональной традиции в современном фольклоре бурят. Анализ историко-эгнографической литературы и, прежде всего, музыкальною материала с точки зрения ладовой и ритмической организации ехорных напевов позволяет установить факт передачи ехорной традиции от западных бурят восточным и южным. Доказательством этому служат выявленные общие ладомелодические, ритмические, архитектонические и кинетические признаки в локальных вариантах бурятского ехора

Наряду со сходством обнаружены отличительные черты западной и восточной ехорной традиции, проявляющиеся, главным образом в ладовом строении ехорных напевов, сопровождающих круговой танец. В целом общей ладовой основой является узкообъемная ангемитоника. Однако в западнобурятском ехоре наряду с узкообъемными ангемитонными ладами часто встречаются гемитонные ладообразования, абсолютно не характерные для восточнобурятского ехора. Это позволяет предполагать различные пути формирования и развития бурятских музыкальных диалектов, в том числе традиционного ладового мышления бурят.

По нашему мнению, в западнобурятском фольклоре гемиюнная ладовая система сосуществовала одновременно с ангемитонной. В узкообъемной гемитонике (реже широкообъемной) представлено не менее богатое разнообразие ладофункциональных отношений, чем в узкообъемной ангемитонике, что свидетельствует о динамике ладовой функциональности. Активное распространение геми тоники в западнобурятской песенной культуре, вероятно, можно объяснить наличием субстратного тюркского компонента в этногенезе западных бурят (эхиритов, булагатов, хонгодоров). Кроме того, напомним о тесных связях западных бурят с русским народом (со времени присоединения бурят к России — с середины XVII в.), оказавшим большое влияние не только на материальную, но и духовную культуру бурят, в том числе и музыкальную.

Другой путь формирования традиционного музыкального мышления бурят указывает на широкое распространение ангемитонной пентатоники — ладовой системы, представленной пятью ее разновидностями в песенной лирической традиции восточных (хори) и южных (селенгинцы) бурят. Одним из важных результатов исследования, по-видимому, свидетельствующим о специфичности ладового мышления западных бурят является отсутствие ангемиюнной пентатоники в западнобурятском ехоре. Однако в единичных случаях она представлена в восточнобурятском ехоре.

Таким образом, общая типологизация ладов, а также ритмических структур и кинетических особенностей бурятского ехора позволяет говорить о локальной специфике этнической традиции и наметить перспективы дальнейшего исследования.

Очевидно, подробное изучение природы гемитонной ладовой системы и ее взаимодействие с ангемитонными ладами в традиционной музыке западных бурят станет одним из перспективных направлений в дальнейших исследованиях.

Углубляя проблематику музыкально-стилистических параметров традиционной музыки бурят, необходимо всестороннее изучение стилистических особенностей долгой протяжной песни ута дуун и короткой богони с учетом диалектно-территориальной специфики и привлечением материалов богатейшего песен но-танцевального и игровою фольклора бурят. Продолжая изучение музыкальных параметров, также нужно обратиться к малоисследованным областям бурятского музыкального фольклора — фактуре и формообразованию.

В связи с изучением бурятского фольклорного стихосложения необходимо продолжить работу, исследуя особенности музыкально-диалектных проявлений в иоющемся стихе разных жанров на базе комплексных экспериментальных исследований ИМБТ СО РАН.

Наконец, одним из главных перспективных направлений является типологическое и сравнительно-историческое изучение интонационных культур народов Сибири и Северной Азии, в том числе и их круговых ганцев.

Показать весь текст

Список литературы

  1. А.Н. Тувинская народная музыка. — М.: Музыка, 1964. -238 с.
  2. А.А. Забытый мир предков. Очерки традиционного мировоззрения эвенов Северо-Западного Верхоянья. Якутск: КИФ «Си-тим», 1993.-96 с
  3. Н.А. Шаманизм тюркоязычных народов Сибири. Новосибирск: Наука, 1984. — 233 с.
  4. Э.Е. Проблемы формирования лада (На материале якутской народной песни). М.: Музыка, 1976. — 288 с.
  5. Э.Е. Раннефольклорное интонирование: Звуковысог-ный аспект. М.: Сов. композитор, 1986. — 240 с.
  6. Э.Е. Потная запись народной музыки: теория и практика. М.: Сов. композитор, 1990. — 168 с.
  7. Э.Е. О динамической природе лада // СМ. 1969. — № 11.-С. 67−75.
  8. Г. Г. Народно-песенное творчество в системе традиционной музыкальной культуры долган. Якутск: ЯФ Изд-ва СО РАН, 2005.-438 с.
  9. A.M. Песенная культура эвенков. Красноярск: Красноярское кн. изд-во, 1995. — 287 с.
  10. А.А. Происхождение агинских хори-бурят // Аборигены Сибири: проблемы изучения исчезающих языков и культур: Тез. Междунар. науч. конф. Т. 2. — Новосибирск, 1995. — С. 72−75.
  11. С.П. Бурятские свадебные обряды. Улан-Удэ: Буря i. кн. изд-во, 1979. — 176 с.
  12. С.П. Материалы о бурятских племенах и родах // Этнографический сборник. Улан-Удэ, 1961. — Вып. 2. — С. 129−137.
  13. С.П. Родословные предания и легенды бурят: В 2-х ч. / Предисл. А. И. Уланова. Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1970. — 4.1: Бу-лагаты и эхириты. — 363 с.
  14. С.П., Туденов Г. О. Руководство по собиранию бурятского фольклора / Бурят, комплексный НИИ. Улан-Удэ, 1959. — 105 с.
  15. С.П. Несколько замечаний о «зэгэтэ аба» //Краткие сообщения БКНИИ. Улан-Удэ, 1962. — Вып. 4. — С. 97−99.
  16. А.А. К изучению русского народно-песенного стиха: Методологические заметки // Фольклор. Поэтика и традиция. М., 1982. -С. 94−139.
  17. А.А. Об одном аналитическом методе музыкальной фольклористики // Музыкальная фольклористика. М., 1978. — Вып. 2. -С. 117−157.
  18. А.А. О принципах моделирования обобщенного слогового ритма: Вопросы методики и методологии // Памяти К. В. Квитки (1880−1953).-М., 1983.-С. 165−179.
  19. А.А. Методология лингво-музыкального анализа музыки устных традиций // Первый Всероссийский конгресс фольклорисюв. Сб. докладов. М., 2006. — Т. II. — С. 385−406.
  20. К.Д. Семья и брак у бурят. Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1991.-192 с.
  21. К.Д. Современные свадебные обряды селенгинских и баргузинских бурят // Быт бурят в настоящем и прошлом / Ин-т обществ. наук БФ СО РАН СССР. Улан-Удэ, 1980. — С. 15−42.
  22. К.Д., Нимаев Д. Д. Современные этнические процессы у бурят // Этнокультурные процессы у народов Сибири и Севера / Огв. ред. И. С. Гурвич. М., 1985. — С. 11−29.
  23. Т.С. Система жанров бурятского фольклора. Новосибирск: Наука, 1992. — 238 с.
  24. Н.М. Русские хороводы и хороводные песни. M.-J1.: Музгиз, 1951.- 112 с.
  25. П.М. Монгольский певец и музыкант Ульдзуй Луб-сан-хурчи. Опыт анализа монгольского устного музыкально-поэтического творчества. М.: Огиз-Музгиз, 1933. — 128 с.
  26. П.М. Перспективы музыковедческой работы и музыкального строительства в Бурят-Монголии. Верхнеудинск: Бурмон-госиз, 1931. — 47 с.
  27. Т. Лекции по гармонии. Изд.2-е. Л.: Музыка, 1985. -238с.
  28. Т. К вопросу об устойчивости и неустойчивости в ладах русской народной песни //Проблемы лада.- М.: Музыка, 1972. С. 181−190.
  29. Т.М. Песни-загадки // Краеведческий сборник. -Улан-Удэ, 1961.-Вып. 6.-С. 137−139.
  30. Т.М. Традиционные песни хоринских бурят (По материалам фольклорной экспедиции 1957 г.) // Краткие сообщения БКНИИ СО АН СССР. Улан-Удэ, 1959. — Вып. 1. — С. 130−140.
  31. .Ж. Синтагматическое ударение в бурятском яшке. Понятие синтагмы. Отличие ее от слова, словосочетания и фразы // Исследования по фонетике языков и диалектов Сибири. Новосибирск, 1986.-С. 52−58.
  32. Ц.Б. Лексика бурятских диалектов в сравнительно-историческом освещении. Новосибирск: Наука, 1978. — 302 с.
  33. Ц.Б. Бурятские диалекты (опыт диахронического исследования). Новосибирск: Паука, 1992. — 217 с.
  34. И.Д., Шагдаров Л. Д. Бурятские диалекты // Буряты / Под ред. Л. Л. Абаевой., Н. Л. Жуковской.- М.: Наука, 2004. С. 235−250. -(Народы и культуры).
  35. И.Д., Бюраева Э. И., Будаев Б. Ж., Абаева Ю. Д. Акцентно-ингонационная система бурятского языка. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАИ, 2004.- 152 с.
  36. Буряты в зеркале статистики. Улан-Удэ: без. изд., 1996. — 28 с.
  37. Буряты / Под ред. Л. Л. Абаевой., Н. Л. Жуковской. М.: Наука, 2004. — 633 с. — (Народы и культуры).
  38. Г. И. Эпические и обрядовые жанры эвенкийского фольклора. Новосибирск: Наука, 2002. — 376 с.
  39. Г. М. Эвенки. Историко-этнографические очерки (XVIII нач. XX вв.). — Л.: Наука, Ленингр. отд-ие, 1969. — 304 с.
  40. .Я. Сравнительная грамматика монгольского письменного языка и халхасского наречия. Введение и фонетика. Изд. 2-е. — М.: Наука, 1989.-449 с.
  41. Владыкина-Бачинская Н. М. Музыкальный стиль русских хороводных песен. М.: Музыка, 1976. — 160 с.
  42. М.Г. Об устно-поэтическом творчестве эвенков // Фольклор эвенков Бурятии. Улан-Удэ, 1958. — С. 3−38.
  43. М.Г. Некоторые данные по этнографии эвенков Бурятии // Энографический сборник БКНИИ СО АН СССР. Улан-Удэ, 1961.-Вып. 2.-С. 29−42.
  44. К.В. Культ коня у монгольских народов //СЭ. 1968. -№ 6.-С. 117−122.
  45. К.В. Очерки культуры и быта бурят. J1.: Изд-во «Наука», Ленинградское отд-ие, 1969. — 218 с.
  46. У. Основы азербайджанской народной музыки. Изд. З-е. Баку: Язычи, 1985. — 146 с.
  47. Г. Р. Почитание животных у бурят // Буддизм и ipa-диционные верования народов Центральной Азии. Новосибирск: Наука, 1981. — С.56−69.
  48. Г. С. Доламаистские верования бурят. Новосибирск: Наука, 1987.- 120 с.
  49. Г. Р. Закаменские буряты: Историко-этнографические очерки (вторая половина XIX первая половина XX вв.) — Новосибирск: Наука, 1992.- 170 с.
  50. С.П. К вопросу о теории ладовой переменности //Теоретические проблемы узбекской музыки. Ташкент: Изд-во им. Гафура Гуляма, 1968. — С. 3−12.
  51. С.П. Ладовая переменность в узбекском песенном фольклоре: Автореф. дис. .канд искусствоведения. Алма-Ата, 1970. -22с.
  52. С.П. Теоретические вопросы монодии. Ташкент: Фан, 1981.-91 с.
  53. Галицкая С. Г1. Монодийная фактура как актуальная теоретическая проблема // Музыкальная культура как национальное и мировое явление. Новосибирск, 2002. — С. 84−87.
  54. С.П. Актуальные проблемы изучения монодии // Музыкальное искусство сегодня. Новые взгляды и наблюдения: Материалы науч. конф. «Музыкознание на рубеже веков: проблемы, функции, перспективы» / Под ред. В. В. Задерацкого. М., 2004. — С. 153−158.
  55. К.М., Галданова Г. Р., Очирова Г. Н. Традиционная культура бурят: Учебное пособие. Улан-Удэ: Бэл иг, 2000. — 143 с.
  56. JI.K. Монгольское стихосложение: Опыт экспериментально-фонетического исследования. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1975.- 128 с.
  57. Т.Е. Бурятские народные танцы. Улан-Удэ: Буря г. кн. изд-во, 1974. — 114 е.
  58. Т.Е. Бурятские народные танцы. Улан-Удэ: Буря г. кн. изд-во, 2002. — 204 с.
  59. Герцман Е. В. Античное музыкальное мышдение. Л.: Музыка, 1986.-224 с.
  60. Е.В. Общетеоретический взгляд на проблему каталогизации народных мелодий // Актуальные проблемы современной фольклористики. Л., 1980. — С. 23−36.
  61. Е.В. Текстологическое исследование // Балакирев М. А. Русские народные песни. М., 1957. — Гл. 2. — С. 229−281.
  62. Gmelin I.G. Reise dure Sibirien vor der Yahre 1733−1743. Gottin-gen, 1752. Bd.II.
  63. И.Г. Тайлган у кудинских бурят // Гирченко В. Русские и иностранные путешественники XVII, XVIII и первой половины XIX веков о бурят-монголах. Улан-Удэ: Бурмонгиз, 1939. — С. 88−89.
  64. А.Г. Традиционные семейно-родовые обряды агинских бурят в конце XIX начале XX вв. (истоки и инновации): Ав-тореф. дис. .канд. ист. наук. — Новосибирск, 2003. — 19 с.
  65. А.С. Ёхор закаменских бурят. Дипломная работа. -Улан-Удэ, ВСГАКиИ, 2002. 89 с.
  66. С.Д. Афористическая поэзия бурят Внутренней Монголии КНР (Шэнэхэнские буряты) // Проблемы истории и культуры кочевых цивилизаций Центральной Азии: Материалы Междунар. науч. конференции. Улан-Удэ, 2000. — T.III. — С. 202−204.
  67. Л.Д. Обрядовые песни бурят тээгэ дуун // Народная культура Сибири и Дальнего Востока: Материалы VI науч.-практ. семинара Сибирского регионального вузовского центра, но фольклору. Новосибирск, 1997. — С. 112−113.
  68. Л.Д. Метроритмические особенности эпических напевов бурят // Традиционный фольклор в полиэтнических странах: Материалы Междунар. научного симпозиума. Улан-Удэ, 1998. — С. 56−59.
  69. Л.Д. Стилистические особенности бурятских народных песен // Национальная самобытность искусства на рубеже тысячелетий: Материалы науч.-практ. конф., посвященной 60-летию Союза композиторов Республики Бурятия. Улан-Удэ, 2000. — С. 40 -42.
  70. Л.Д. Традиционная музыкальная культура бурят: Учебно-методическое пособие. Улан-Удэ: Республиканская типография, 2005. — 188 с.
  71. Л.Д. Ладовые особенности бурятского кругового танца ехор II Народная культура Сибири: Материалы XIV науч. семинара Сибирского регионального вузовского центра по фольклору. Омск, 2005. — С. 55−59.
  72. Л.Д. Буддийские музыкальные инструменты // Мир буддийской культуры: духовное наследие и современность. Материалы междунар. конф. Чита-Агинское-Улан-Удэ, 2006. — С. 188−195.
  73. Н.Б. Бурятские тайлганы (опыт историко-этнографического исследования). Улан-Удэ: ИПК ВСГАКИ, 2001. -106 с.
  74. .О. Племена и роды коренного населения Забайкалья и Южного Прибайкалья в XVII в. // Кратк. сообщ. ин-та этнографии им. Миклухо-Маклая. М., 1952. — Т. 17. — С. 29−39.
  75. А. Некоторые вопросы теории лада // Проблемы лада. М.: Музыка, 1972. — С. 8−34.
  76. .Ш. История бурятских племенных и родоплеменных образований Прибайкалья. Улан-Удэ: ИПК ФГОУ ВПО ВСГАКИ, 2005.- 166 с.
  77. Д.С. Бурятские народные песни. Песни хори-бурят / СО АН СССР. Бурят, комплексный НИИ. Улан-Удэ, 1964. — 443 с.
  78. Д.С. Бурятские народные песни. Песни селешинских бурят. Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1969. — 342 с.
  79. Д.С. Бурятские народные песни. Песни западных бурят. Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1980. — 280 с.
  80. Д.С. Исторические корни белого шаманства (на материале обрядового фольклора бурят). М.: Наука, 1991. — 300 с.
  81. Д.С. Песенное творчество селенгинских бурят: Музыкально-этнографическое и теоретическое исследование: Автореф. дис. канд. искусствоведения. М., 1969. — 25 с.
  82. Д.С. Свадебные песни селенгинских бурят // Бурятский фольклор. Улан-Удэ, 1970. — Вып. 2. — С. 34−51.
  83. Д.С. Лебедь в орнаменте женского костюма тюрко-монгольских народов//Сов. этнография.- 1983.- № 5.-С. 104−113.
  84. Д.С. Онгон Ягша // Этническая ономастика. М.: Наука, 1984.-С. 169−172.
  85. Д.С., Куницын О. И. Буряты // Музыкальная культура Сибири: В 3-х т. Новосибирск, 1997.-Т. 1, Кн. 1. — С. 336−404.
  86. Д.С., Шейкин Ю. И. О музыке эхирит-булагатского эпоса // Бурятский героический эпос. Аламжи Мэргэн молодой и его сестрица Агуй Гохон / Сост. М. И. Тулохонов. Новосибирск: Наука, 1991. -С. 35−52.
  87. Д.С. Напевы бурятских улигеров // Абай Гэсэр могучий. Бурятский героический эпос. М., 1995. — С. 505−520.
  88. Д.С. Круговой хороводный танец в Европе и Азии // Традиционный фольклор в полиэтнических странах: Материалы Меж-дунар. науч. симпозиума. Улан-Удэ, 1998. — С. 103−107.
  89. Т.М. Поэтика бурятского стиха. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2002.- 180 с.
  90. Егунов Н. Г1. Прибайкалье в древности и проблема происхождения бурятского народа. Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1984. — Ч. 1. — 286 с.
  91. .Б. Ритм в произведениях русского вокального фольклора. М.: Композитор, 2001. — 256 с.
  92. М.Я. Народные танцы Якутии. М.: Наука, 1966. -168 с.
  93. М.Я. Традиционные танцы западных бурят (по материалам Усть-Ордынского Бурятского автономного округа Иркутской области) // Сибирь: Этносы и культуры. Традиции и инновации в этнической культуре бурят. М.-Улан-Удэ, 1999. — Вып.5. — С. 121 — 143.
  94. П.Л. Ламаизм и ранние формы религии. М.: Наука, 1977.-200 с.
  95. Е.М. Присоединение Бурятии к России. Улан-Удэ: Бурмонгиз, 1958. — 320 с.
  96. Е.М. Общественный строй бурят XVIII и первой половины XIX вв. М.: Наука, 1970. — 400 с.
  97. ЮО.Затопляев Н. И. Некоторые поверья аларских бурят // Шаманские поверья инородцев Восточной Сибири. Зап. ВСОРГО по этнографии. — Иркутск, 1890. — Т. 2. — Вып.2. — С. 1−9.
  98. И.И. О методологической сущности интонационного анализа// Сов. музыка. 1979.-№ 12. — С. 32−42.
  99. И.И. Б.В. Асафьев и методологические основы интонационного анализа народной музыки // Критика и музыкознание. -Л.: Музыка, 1980. Вып. 2. — С. 184−198.
  100. И.И. О мелодической «формульности» в русском фольклоре // Этнографические истоки фольклорных явлений. Русский фольклор. Л., 1987. — XXIV. — С. 117−128.
  101. И.И. Песня как исторический феномен // Народная несня. Проблемы изучения. Л., 1983. — С. 4−21.
  102. В.И. О бурят-монгольском стихосложении // Свет над Байкалом. 1957. — № 4. — С. 152−156.
  103. В.И. О теории «слово-стона» // Сборник трудов по филологии. Улан-Удэ, 1958. — Вып 3. — С. 49−65.
  104. История Бурят-Монгольской АССР. Улан-Удэ: Бурмонгиз, 1954.-Т.1. -495 С.
  105. К.В. Ангемитонные примитивы и теория П.Сокальского // Избр. тр.: В 2-х т. М., 1971. — Т. 1. — С. 286−31 1.
  106. К.В. Первобытные звукоряды // Избр. тр.: В 2-х т. М., 1971.-Т. 1,-С. 215−274.
  107. К.В. Этнографическое распространение пентатоники в Советском Союзе // Избр. тр.: В 2-х т. М., 1973. — Т. 2. — С. 47−64.
  108. К.В. Песенные формы с вдвое увеличенными ритмическими формами // Избр. тр.: В 2-х т. М., 1971. — Т. 1. — С. 48−59.
  109. В.В. Оркестр бурятских народных инструментов. -Улан-Удэ: ИПК ВСАКИ, 2001. 311 с.
  110. Ф. Ритмика украшських народних шсень. Льв1в: Накл. Н’ГШ, 1907.-251 с.
  111. О.Ю. Ёхор закаменских бурят // Художественные жанры: история, теория, трактовка: Тез. докл. междунар. науч. конф. -Красноярск, 1996. С. 90−92.
  112. Кон Ю. Г. Некоторые вопросы ладового строения узбекской народной песни и ее гармонизации: Автореф. дис.канд. искусствоведения. -Л., 1963. 16с.
  113. М.Г. К проблеме типологии ритма // Сов. музыка. 1983.-№ 7.-С. 89−94.
  114. М.Г. О типологии ритмической вариантности /формульности в песенных традициях народов Поволжья и Приуралья // Искусство устной традиции. Историческая морфология. Сборник ст., поев. 60-летию И. И. Земцовского. СПб., 2002. — С. 204−215.
  115. Н.М., Мазепус В. В., Сыченко Г. Б. К теории интонационных культур: Интонационная культура теленгитов // Вопросы музыкознания. Новосибирск, 1999. — С. 212−225.
  116. Н.М., Новикова О. В. Об итогах музыкально-этнографической экспедиции в Еравнинский район РБ // Народная культура Сибири: Материалы XII науч.-практ. семинара Сибирского регионального вузовского центра по фольклору. Омск, 2003. — С. 85−86.
  117. В. Религиозные верования, семейные обряды и жертвоприношения северо-байкальских бурят-шаманистов //Труды Православных миссии Иркутской епархии. Иркутск, 1886. — Т. IV. — С. 550 580.
  118. Крупич E. J1. Ёохор в традиционной культуре окинцев сойотов и бурят //Материалы Межрегиональной студенческой музыкально-теоретической конференции. — Новосибирск: НГК (академия) им. М. И. Глинки, 2004.-С. 88−91.
  119. О.И. Ладовые особенности музыкального языка бурятской народной песни // Музыкальное творчество народов Сибири и Дальнего Востока. Новосибирск, 1986. — С. 113−130.
  120. О.И. Выразительные средства профессиональной музыки. Улан-Удэ: ВСГАКИ, 1999. — 142 с.
  121. Х.С. Вопросы истории и теории армянской моноди-ческой музыки. Л.: Госмузиздат, 1958. — 626 с.
  122. З.К. Песенная культура тувинского народа. Кызыл: Тув. кн. изд-во, 1992. — 144 с.
  123. Ламаизм в Бурятии XVIII начала XX века. Структура и социальная роль культовой системы / Г. Р. Галданова, К. М. Герасимова, Д. Б. Дашиев и др. — Новосибирск: Наука, 1983. — 240 с.
  124. А.С. К вопросу типологии традиционных песен стиля дэгэрэн ырыа II Поэтика эпического повествования. Якутск, 1993.-С. 123−132.
  125. А.Г. Обрядовые танцы якутов: осуохай и битии // Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока. Обрядовая поэзия саха (якутов). Новосибирск: Наука, 2003. — Т. 24. — С. 45−57.
  126. В.В. Универсально-грамматический подход в культурологии / Новосибирская гос. консерватория. Новосибирск, 1993. — 48 с.
  127. В.В., Новикова О. В. Музыкально-ритмическое воплощение бурятского несенного стиха // Музыкальная кулмура как национальное и мировое явление: Материалы междунар. науч. конф. -11овосибирск, 2002. С. 88−103.
  128. И.А. Бурятские шаманистические и дошаманисти-ческие термины. М.: Наука, 1978. — 128 с.
  129. И. А. Слово о ёхоре (Этнографические заметки) //Байкал, 1982.- № 3.-С. 131−134.
  130. A.M. О задачах комплексного исследования фольклора //Первый Всероссийский конгресс фольклористов. Сб. докладов. -М., 2005.-С. 360−371.
  131. Т.М. Влияние христианства и ламаизма на шаманизм бурят // Христианство и ламаизм у коренного населения Сибири (вторая половина XIX начало XX в.). — Л., 1979. — С. 127−149.
  132. Т.М. Из истории бурятского шаманизма (с древнейших времен по XVIII в.). Новосибирск: Наука, 1980. — 320 с.
  133. Т.М. Бурятский шаманизм: история, структура и социальные функции. Новосибирск: Наука, 1987. — 288 с.
  134. Т.М. Структура бурятского шаманизма // Традиционные верования и быт народов Сибири XIX начала XX в. — Новосибирск, 1987.-С. 36−52.
  135. Т.М. О шаманском фольклоре бурят // Бурятский фольклор. Улан-Удэ, 1970. — Вып. 2. — С. 69−82.
  136. В.А. Войлочная и деревянная юрты бурят. Улан-Удэ: Изд-во ОНЦ «Сибирь», 1993. — 75 с.
  137. В.А. Числовая символика бурят и монголов //Центральноазиатский шаманизм: философские, исторические и религиозные аспекты: Матер. Междунар. науч. симпозиума. Улан-Удэ, 1996.-С. 104−107.
  138. Намжилова M. I1. Хоринские улигеры. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 1997.- 120 с.
  139. Д.А. Семантика кругового танца ёхор у западных бурят: Авгореф. дис.. канд. ист. наук. Улан — Удэ, 2000. — 20 с.
  140. Д.А., Буксикова О. Б. Танцевально-игровая культура бурят Приангарья: Учебно-методическое пособие. Улан-Удэ, ИПК ВСГАКИ, 2001.-47 с.
  141. М.Н. Олиготонные лады в татарской народной музыке // Сов. музыка. 1974. — № 1. — С. 62−66.
  142. Д.Д. Этногенез и этническая история // Буряты / Под ред. Л. Л. Абаевой, Н. Л. Жуковской М., 2004. — С. 13−61. — Народы и культуры.
  143. О.В. Пентатоника в песенной традиции бурят: Дис.. канд. искусствоведения. Новосибирск, 2003. — 250 с.
  144. О.В. О слогоритмике пентатонических народных песен бурят //Фольклор: Современность и традиция. Матер. Третьей Меж-дунар.конф. памяти А. В. Рудневой /МГК им. П. И. Чайковского. М., 2004.-С. 175−178.
  145. О.В. К проблеме жанровой типологии бурятского музыкального фольклора //Народная культура Сибири: Матер. XIV на-учн. семинара Сибирского регионального вузовского центра по фольклору. Омск, 2005. — С. 53−55.
  146. О.В. Устойчивые мелодические обороты в пен га ю-нических народных песнях бурят // Сибирская архитектурно-художественная школа: Материалы Всерос. науч.-практ. конф. Новосибирск, 2001.-С. 122−124.
  147. О.В. Функциональность пентатонных ладов: буряг-ская пентатоника // Теоретические концепции XX века: Игоги и перспективы отечественной музыкальной науки: Материалы Всерос. науч. конф. Новосибирск, 2000. — С. 355−359.
  148. А.П. Позднейшие писаницы Шишкинских скал // Окладников А. П. История и культура Бурятии. Улан-Удэ, 1976. — С. 199−223.
  149. .В. Бурятская народная музыка // Очерки истории культуры Бурятии: В 2-х т. Улан-Удэ, 1972. — Т. 1. — С. 253−261.
  150. .В. Бурятские народные песни: Автореф дис.. канд. искусствоведения. М., 1965. — 16 с.
  151. .В. Музыкальное песенное творчество бурят// Кратк. сообщ. Б К НИИ. Улан-Удэ, 1962. — Вып. 4. — С. 25- 30.
  152. А.К. Очерки бурятской жизни (Зап. моего знакомого). Тобольск, без. изд., 1896. — 103 с.
  153. Т.В. Обрядовый фольклор эвенов Якутии (музыкально этнографический аспект): Дис.. канд искусствоведения. — Новосибирск, 1997.-384 с.
  154. Т.В. Образцы музыкального фольклора эвенов Якутии. Якутск: Национальное кн. изд-во «Бичик», 1996. — 88 с.
  155. Песни осинских бурят /Сост., вст. ст. и примеч. Т. М. Болдонова. Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1985. — 72 с.
  156. Песни хонгодоров / Сост., вст. ст. и примеч. Г. Д. Фролова. -Улан-Удэ: ВСГТУ, 1998. 183 с.
  157. Песни хори-бурят / Сост. и вст. ст. Л. А. Халтаева. Улан-Удэ: ВСГАКИ, 1999.-92 с.
  158. .Э. Старая вера бурятского народа: Научно-популярный очерк. Иркутск: Изд-во «Власть труда», 1928. — 78 с.
  159. А.Ю. Мувашшахат: Проблемы лада: Дис.. канд. искусствоведения. Новосибирск, 2000. — 294 с.
  160. И.А. Сказания и песни бурят //Известия ВСОРГО. Иркутск, 1915. — Т. LI V. — С.91 -107.
  161. Н.М. Курдские народные песни. Ладовый аспект: Дипломная работа. Новосибирск, 2000. — 87 с.
  162. Г. Н. Очерки Северо-Западной Монголии. СПб.: Типография В. Киршбаума, 1883. — T.1V. Материалы этнографические. -1026 с.
  163. А.Д. Мелодии монгольских племен // Сборник в чесп. 70-летия Г. Н. Потанина. СП-б, 1909. — С. 395−430.
  164. А.В. О расстановке тактовых черт в русских народных песнях // Музыкальная фольклористика. М., 1986. — Вып. 3. — С. 48−68.
  165. А.В. Курские танки и карагоды. (Таночные и карагод-ные песни и инструментальные пьесы). М.: Сов. композитор, 1975. -309 с.
  166. А.В. Ритмика стиха и напева в русских народных песнях // Известия на института за музика. София, 1969. — С. 303−334.
  167. Г. Н. Происхождение хоринских буря1. Улан-Удэ: ИПК ВСГАКИ, 2002. -261 с.
  168. Г. Н. Селенгинекие буряты (происхождение и родо-племенной состав) // Материалы по истории и филологии Центральной Азии. Улан-Удэ, 1965. — С. 87−117.
  169. Г. Д. Дархатский говор и фольклор. J1.: Изд-во АН СССР, 1931.- 112 с.
  170. Г. Д. Песнопения аларских буря г // Записки коллегии востоковедов. Т. 3. — J1., 1929. — 87 с.
  171. Г. Д. Эпос северных бурят // Аламжи мэргэн: Бурятский эпос. M.-Jl.: Academia, 1936. — С. 7−47.
  172. Г. Д. Тайлган бурятских кузнецов //Бьп бурят в прошлом и настоящем. Улан-Удэ, 1980.-С. 100−120.
  173. Ю.А. Танцевальный язык как выражение самосознания творческой личности // Научное творчество молодых: Материалы межрегиональной науч.-практ. конф. «Роль искусства в формировании личности современного человека» Красноярск, 2005.-С. 210−214.
  174. Н.М. Ритмическая структура тофаларских народных песен: Авгореф. дис.. канд. искусствоведения. Новосибирск, 2003.-24 с.
  175. Н.М. Итоги МЭЭ в Окинский район РБ (2003 г.) //Народная культура Сибири: Материалы XII науч.-практ. семинара Сибирского регионального вузовского центра по фольклору. Омск, 2003. -С. 86−87.
  176. Т.Д. Космогоническая функция ёхора у бурят //Тезисы Междунар. конференции «Музыкальная этнография тунгусо-маньчжурских народов». Якутск, 2000. — С. 68−74.
  177. .Ф. Монгольская народная музыка. М.: Сов. композитор, 1971. — 365 с.
  178. .Ф. Музыка народной Монголии. М.: Музыка, 1975, — 158 с.
  179. .Ф. Музыкальная культура Монголии. М.: Музгиз, 1963.- 120 с.
  180. Сравнительный словарь тунгусо-маньчжурских языков. Материалы к этимологическому словарю. Л.: Наука, Лен. огд., 1975. — Т. I. -672 с.
  181. Н.А. Семантика основных движений якутского хороводного танца осуохай: Автореф. дис.. канд. ист. наук. Улан-Удэ, 2000.- 19 с.
  182. Г. Б. Традиционная песенная культура алтайцев: Автореф. дис. канд. искусствоведения. Новосибирск, 1998. — 23 с.
  183. Т.С. Певческие традиции западных бурят: эхиритов и булагатов (опыт историко-искусствоведческого исследования): Автореф. дис.. канд. искусствоведения. Улан-Удэ, 2005. — 18 с.
  184. П.Ф. Свадьба балаганских бурят в прошлом и настоящем. Верхнеудинск: без изд., 1929. — 31 с.
  185. И.Е. Общественные игры бурят // Этнографический сборник. Улан-Удэ, 1961. — Вып. 2. — С. 43−65.
  186. И.Е. Игры в общественной жизни бурят. Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1989. — 65 с.
  187. И.Е. Бурятские народные игры. Улан-Удэ: Изд-во Бэлиг, 1994.-49 с.
  188. Г. О. О ритмической структуре бурят-монгольских стихов//Свет над Байкалом. Улан-Удэ, 1957.-№ 5.-С. 150−157.
  189. Г. О. Бурятское стихосложение: Ритмическая организация бурятских стихов. Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1958. — 167 с.
  190. Г. О. Наблюдения по фольклору бурят Еравнинского и Хоринского аймаков // Кратк. сообщ. БКНИИ СО АН СССР. Улан-Удэ, 1959.-Вып. 1.-С. 119−129.
  191. М.И. Бурятские исторические песни. Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1973. — 246 с.
  192. М.И. Бурятский героический эпос «Гэсэр» // Абай Гэсэр могучий. Бурятский героический эпос. М, 1995. — С. 446−476.
  193. М.И. Героический эпос бурят. Вопросы поэтики и стиля: Автореф. дис. д-ра филол. наук. Улан-Удэ, 1993. — 51 с. 202. 'Полин Ю. Н. Учение о гармонии: Изд. 3-е. М.: Музыка, 1966. — 223 с.
  194. Н.П. Музыка Советской Бурятии // Искуси во Бурятской АССР. Улан-Удэ, 1959.-С. 123−188.
  195. А.И. Бурятский героический эпос. Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1963. — 219 с.
  196. А.И. Древний фольклор бурят. Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1974, — 176 с.
  197. Улигершин Рэгзэн Эрдынеев: Библиографический указатель / Сост. Х. Р. Лупсанова. Сосново-Озерское: Изд-во «Ярууна», 2004. -59 с.
  198. М.Д. Современное бытование фольклора эхирит-булагатских бурят: Автореф. дис.. канд. филологических наук. -Улан-Удэ, 2004, — 19 с.
  199. Фольклор Курумчинской долины / Сост., предисл. и комм. С. С. Бардахановой. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН. — 137 с.
  200. Г. Д. Песенный фольклор хонгодоров: Автореф. дис.. канд. филол. наук. Улан-Удэ, 1999. — 25 с.
  201. Г. Д. Жанровая классификация бурятских народных песен и некоторые особенности ритмико-стиховой основы кругового хороводного танца ехор: Тезисы Междунар. конф. «Музыкальная этнография тунгусо-маньчжурских народов». Якутск, 2000. — С. 75−82.
  202. Халтаева J1.A. Генезис и эволюция бурдонного многоголосия в контексте космогонических представлений тюрко-монгольских народов: Автореф. дис. канд. искусствоведения. Ташкент, 1991. — 27 с.
  203. М.П. Бурятская фольклористика: Зарождение и развитие бурятской фольклористики, русско-бурятских фольклористических связей в XVIII—XX вв. Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1962. — 454 с.
  204. М.П. Очерки бурятской афористической поэзии. -Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1959. 265 с.
  205. М.П. Формирование бурятской советской фольклористики. Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1977. — 140 с.
  206. A.M. Опыт исследования бурят-монгольскою стихосложения. Улан-Удэ, 1940. — 114 с.
  207. М.Н. Свадебные обряды унгинских бурят // Собр. соч.: В 3-х т. Улан-Удэ, 1958. — Т. 2. — С. 56−91.
  208. М.Н. Собр. соч.: В 3-х т. Улан-Удэ: Бурят. Кн. изд-во, 1958.-Т.1.-551 с.
  209. М.Н. Собр. соч. Улан-Удэ: Буря г кн. изд-во, 1959. -Т. 2. — 444 с.
  210. М.Н. Собр. соч. Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1960.-T.III. — 421 с.
  211. М.П. Улигеры в исполнении Буры Барнакова // Бурятский фольклор. Улан-Удэ, 1968. — С. 62−76.
  212. С.Р. Ладовое строение каракалпакской монодии: Ав-тореф. дис. канд. искусствоведения. Ташкент, 1984. — 25 с.
  213. Е.А. Силлабика стиха в нганасанских иносканательных песнях // Музыкальная этнография Северной Азии. Новосибирск, 1989.-С. 52−76.
  214. Ю.Н. Гармония. Теоретический курс. М.: Музыка, 1988.-512 с.
  215. Ю.Н. Лад // Музыкально-энциклопедический словарь. М.: Сов. энциклопедия, 1990. — С.291.
  216. В.II. Вопросы ритма в творчестве композиторов XX века. М.: Музыка, 1971.-303 с.
  217. II. Народная песенная поэзия монголов (Проблема жанрового состава). Новосибирск: Наука, 1989. — 150 с.
  218. Г. Ц. Шаманизм у бурят-монголов // Избранные труды. -11овосибирск, 1981. Т. 2. — С. 169−177.
  219. Ц.Б. Бурятские исторические хроники и родословные. Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1972. — 662 с.
  220. С.Ш. Стихосложение Гэсэриады. Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1984, — 128 с.
  221. А. Музыкальная этнография: Методология и методика. М.: Сов. композитор, 1983. — 190 с.
  222. К.М. Бурятско-русский словарь. М.: Сов. энциклопедия, 1973.-804 с.
  223. Шагдарон С.-Д., Очиров Б.-Д. Игры и увеселения агинских бурят //Сборник в честь 70-летия Г. Н. Потанина. СПб., 1909. — С. 465— 482.
  224. Н.О. Героико-эпическая поэзия бурят. Иркутск: Изд-во ИГУ, 1987. — 304 с.
  225. Н.О. Героический эпос бурят. Иркутск: Boci.-Сиб. кн. изд-во, 1968. — 160 с.
  226. Н.О. Бурятский фольклор. Иркутск: Кн. изд-во, 1959.-228 с.
  227. Н.О. Лирические песни буря г. Иркутск: Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1973. — 148 с.
  228. Ю.И. Музыкальная культура народов Северной Азии. Якутск: РДНТ, 1996.-123 с.
  229. Ю.И. Обрядовое интонирование саха: алгыс и осуохай II Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока. Обрядовая поэзия саха (якутов). Новосибирск: Наука, 2003. — Т. 24. — С. 58 114.
  230. И.М. «Свадебный обряд у аларских бурят //Изв. ВСОРГО. Иркутск, 1901.-Т. XXXI.-Вып. 1−2.-С. 150−162.
  231. На бурятском и монгольском языке
  232. Д. Д. Буряад-монгол арадай дуунууд (Буря1-мошольские народные песни). Улан-Удэ: Бурят-монгольское кн. изд-во, 1950.-54 с.
  233. С.П. Бурят арадай аман зохсолой туубэри. Улан-Удэ: Буряадай номой хэблэл, 1960. — 410 с.
  234. С.П. Буряад арадай дуунууд. (Бурятские народные песни). 1-дэхи том: Урданай дуунууд (Дореволюционные песни). -Улан-Уд у. Буряад ном. хэблэл, 1961. — 289 с.
  235. С.П. Буряад арадай дуунууд. (Бурятские народные песни). 2-дэхи том: Урданай дуунууд (Дореволюционные песни). -Улан-Удэ: Буряад ном. хэблэл, 1965. — 244 с.
  236. С.С. Захааминай буряадуудай ундэЬэн ёохорой дуунууд. Закаменск, 2006. — 58 с.
  237. А.А. Буряад-монгол арадай дуунууд. Улан-Удэ: Изд. дом «Буряад унэн», 2003. — 320 с.
  238. . Монгол бичгийн хэлний зуй. Уланбаатар, 1964. — 1 дэвтэр.
  239. . Монгол шулгийн арга маяг // ШУХ-ийн эрдэм шинжилгээний бутээл. Улаанбаатар, 1956. — № 1. — хууд. 90−92.
  240. Д. Монгол шулгийн тухай // Цог. 1964. — № 5. -хууд. 99−103.
  241. Эхирид-булагад буряад арадай дуунууд. Сборник народных песен эхирит-булагатских бурят / Сост. Д. И. Баймеева. Улан-Удэ: Буряад? нэн, 2003. — 56 с. 1. Архивные материалы
  242. П.М. Музыкальная культура бурят-монголов. Рукопись // ЦВРК ИМБТ СО РАН. Верхнеудинск, 1932. — инв. № 5. — 67 с.
  243. П.М. Материалы экспедиций 1932 г. по изучению бурят-монгольского музыкального фольклора. Рукопись // ЦВРК ИМБТ СО РАН. инв. № 268. — 25 с.
  244. П.М. За власть Советов. Ёхор. Рукопись // ЦВРК ИМБТ СО РАН. инв. № 3. — 14 с.
  245. В. Дуунууд. Фольклорный материал. Рукопись // ЦВРК ИМБТ СО РАН. инв. № 233. — 6 с.
  246. Р.А. Среди бурят Иркутской губернии. Рукопись // ЦВРК ИМБТ СО РАН. инв. № 273.- 13 с.
  247. .П. Материалы к изучению бурят-монгольского искусства: Песни, музыка, танцы. Рукопись // ЦВРК ИМБТ СО РАН. -Верхнеудинск, 1928. инв. № 364. — 229 с.
  248. А. Олон янзын дуунууд. Рукопись // ЦВРК ИМБТ СО РАН Тетрадь № 10. — Инв.№ 852. — 18 с.
Заполнить форму текущей работой

Сессия? Спокойно!