Мир, в том числе и Европа, вступают в XXI век, будучи силой обстоятельств вынужденными дать ответ на многочисленные и тревожные вызовы. Это — вызов глобализации и одновременно — вызов растущего многообразия мирового сообщества. Это — вызовы экологический и демографический, энергетический и ресурсный. Это — вызов непреодоленной политики силы, усугубляемый опасностью распространения оружия массового уничтожения. Это — вызов терроризма и наркомафии.
Глобальный масштаб и радикальность происходящих изменений позволяют многим исследователям выдвинуть предположение о формировании новой системы международных отношений. Параллельно с данными процессами подвергаются пересмотру многие положения и явления, характеризующие саму систему международных отношений. В том числе и один из базовых принципов, устоев данной системы — это суверенитет современного государства, как одного из ключевых субъектов международных отношений. Все большее и большее внимание привлекает к себе проблема эрозии суверенитета. Одним из процессов, способствующих данному феномену, является региональная интеграция национальных государств. И здесь в первую очередь речь идет об объединяющейся Европе. Сейчас мы имеем дело с новой Европой, которая, несмотря на тяжелое наследие прошлых раздоров и войн, объединяется в единый союз, принимая все новых и новых членов. Однако создание единой Европы шло постепенно. В самом начале речь шла лишь преимущественно об экономическом и техническом сотрудничестве. Но уже в ходе последнего десятилетия начато строительство политического союзаустановлено сотрудничество в таких областях, как социальная политика, занятость, убежище, иммиграция, полиция, правосудие, внешняя политикавводится в действие общая политика обороны и безопасности.
В условиях развала биполярной системы Европа представляет собой новый полюс, центр силы, влияющий на политические процессы не только на континенте, но и во всем мире. Спустя пятьдесят лет после своего рождения Союз оказался на перекрестке различных путей дальнейшего развития, подошел к моменту перехода в новый этап существования. В зависимости от того, какой будет Европа в будущем, станет ли она единым государством, будет ли она просто конфедерацией государств, или чем-то третьим, зависит будущее целой системы международных отношений. Поэтому Европейский Союз, его институты и процессы представляют интерес для большинства исследователей, которых волнует будущее. При этом необходимо учесть, что эти интеграционные процессы в рамках ЕС являются единственными в своем роде, и, следовательно, уникальными с точки зрения практической реализации идей, волновавших великие умы на протяжении многих столетий.
Актуальность проблемы состоит в том, что европейский региональный интеграционный процесс в своем роде уникален и служит благодатной почвой для появления множества разнообразных взглядов на интеграционные процессы, а также и теорий, отражающих данные процессы в рамках различных моделей. Посредством анализа теоретических моделей развития можно прогнозировать как непосредственно саму интеграционную динамику, так и конечный результат интеграционного процесса, оказывающего большое влияние на развитие системы международных отношений в целом. Знание теоретических основ позволяет не двигаться вслепую, а предусмотрительно оценивать и анализировать каждый последующий шаг.
Работа посвящена исследованию современного этапа европейской интеграции. Теоретической базой данной работы являются концепции и модели западноевропейских исследователей, в которых они рассматривают интеграционные процессы в Европейском Сообществе, а потом и Союзе. Центральное место в анализе принадлежит Амстердамскому и Ниццкому договорам, определяющим дальнейшее развитие Европейского Союза. В Ницце также был утвержден план расширения ЕС, который был успешно реализован в мае 2004 г. Особенности политической природы Евросоюза, его уникальная геополитическая специфика и особенности экономических устремлений определяют существенные различия в оценке данных событий. Изменяются социальные формы и отношения, что влечет за собой видоизменение самого способа существования.
Безусловно, что исследованию истории европейских интеграционных процессов, выявлению их закономерностей и оценке возможных последствий посвящены сотни научных работ, однако эти темы остаются по-прежнему актуальными, так как и сегодня вряд ли можно утверждать, что противоречия, на всех этапах сопровождавшие развитие Европейского Союза, преодолены. Напротив, с каждым новым шагом вперед процесс интеграции становится все более комплексным и сложным, что порождает дилеммы, решению которых не может помочь опыт других стран и народов, поскольку история не знает прецедентов постановки подобных задач. Поэтому в исследовании предполагается выявить теорию или модель, наиболее адекватно оценивающую изменения, происходящие в структурах ЕС, и прогнозирующую дальнейшее направление эволюции европейских интеграционных процессов.
Объектом исследования являются современные европейские интеграционные процессы, которые получили свое институциональное выражение в виде Европейских Сообществ и в настоящий момент развиваются в рамках Европейского Союза.
В качестве предмета исследования выступают теории и концепции европейской интеграции, которые создавались на протяжении всего периода существования европейского проекта.
Хронологические рамки исследования охватывают период с 1997 г. по 2004 г. Нижняя граница является годом подписания Амстердамского договора как одного из базовых документов институциализации Европейского Союза. Верхняя граница исследования ограничивается 2004гг., поскольку в мае, в 2004;м году членами ЕС стали десять новых государств Центральной и Восточной Европы (Венгрия, Кипр, Латвия, Литва, Мальта, Польша, Словакия, Словения, Чехия и Эстония), считающийся важнейшей вехой в процессе европейской интеграции, определяющей ее дальнейшее направление.
Используемые в работе источники можно разделить на две группы. К первой группе относятся документы, расположенные на официальных сайтах институтов ЕС и составляющие законодательную базу Союза. Используемые документы можно разделить на две подгруппы. Первая — представлена Договором о европейском Союзе, Амстердамским договором 1997 г. и Ниццким договором 2000 г., которые имеют особое значение, что позволяет их выделить в отдельную подгруппу. Сюда также можно отнести Договор о присоединении, подписанный в Афинах, в 2003 г. десятью государствами Центральной и Восточной Европы, которые в мае 2004 г. стали членами Европейского Союза. Вторую подгруппу составляют Лаакенская декларация 2001 г. и протоколы к вышеуказанным договорам, где определены: основные положения развития сотрудничества государств-членов Европейского Союза в конкретных областях, таких как экономическая, валютная, финансовая и социальная политика, общая внешняя политика и политика безопасностиположения, касающиеся институциональной реформы органов ЕС и распределения полномочий между государствами и наднациональными структурами Союзаположения относительно роли ЕС на международной арене, формирования пространства свободы, безопасности и справедливости, как на европейском континенте, так и в мире в целом, включая сотрудничество с третьими государствами и международными организациями, определяющими архитектуру системы международных отношений.
Поскольку первая глава носит историографический характер, вторая группа источников представлена монографиями западных исследователей, занимавшихся проблемами европейской интеграции, ее теориями и концепциями, таких как А. Спинелли, Э. Росси, Ж. Монне, Д. Митрани, Э. Хаас, А. Милворд, С. Хоффман, Р. Кохейн и ряд других. Большинство из них разрабатывает конкретные концепции европейский интеграционных процессов в рамках Европейского Союза, вычленяет факторы и тенденции его развития, а также пытаются дать некоторые прогнозы относительно будущего единой Европы.
Степень изученность темы. Сложность и противоречивость интеграционных процессов обусловила повышенное внимание к данному явлению в системе международных отношений, как среди западных, так и отечественных исследователей.
Российская историческая, экономическая и политическая наука сделала немало в изучении интеграционных процессов, охвативших различные регионы мирового сообщества. Наиболее известными и признанными в России и за рубежом исследовательскими институтами являются Институт Европы (РАН), Институт мировой экономики и международных отношений (ИМЭМО) РАН, Московский государственный университет, МГИМО (У) МИД РФ, факультеты международных отношений Санкт-Петербургского и Нижегородского государственных университетов, а также ряд подразделений других региональных вузов.
Особый интерес для данного исследования представляют доклады Института Европы, в которых рассматривались некоторые аспекты европейской интеграции, а также публикации в журналах «Европа», «Международная жизнь», «Мировая экономика и международные отношения».
Теоретические аспекты европейской интеграции разрабатывались такими исследователями, как Ю. А. Борко, Ю. И. Рубинский, В. Г. Шемятенков, О. В. Буторина, А. И. Тэвдой-Бурмули, И. М. Бусыгин, М. Стрежнева, В. Н. Зуев, Д. А. Данилов, В. Гутник, Е. Хесин, А. Авилов, А. С. Макарычев, А. Г. Браницкий, А. А. Сергунин.
Среди диссертаций, близких к тематике данного диссертационного исследования, необходимо отметить работы А. Г. Браницкого, Р. В. Бугрова.
В западной традиции европейская интеграция является самостоятельной научной дисциплиной. Она изучается в разных аспектах: политологическом, юридическом, экономическом, социальном, культурном и др.
Кроме того, европейская интеграция для многих европейских исследователей представляет собой интерес как феномен, являющийся естественным следствием глобализации, или нечто самостоятельное, возможная альтернатива развития. Так, например, для известного немецкого социолога и философа Юргена Хабермааса, европейская интеграция стала ответом на «глобализацию по-американски» с ее правом силы и культурной и социальной унификацией. Для известного французского философа и социолога Алена Бадью интеграция Европы представляет собой интеграцию территорий, источником вдохновения, для населения которых служит лишь присущий им скептицизм и релятивизм. Общей формулой такой интеграции служит политическая прагматика. Согласно Бадью, Европа со своим идеалом «общего дома» не только не может создать альтернативную версию глобализации, но обречена на превращение в образцовое глобализующееся пространство.
Западные исследователи занимались не только изучением интеграционных процессов как сопутствующего явления интернационализации и глобализации мира. Интеграция изучалась многими как самостоятельное явление, как способ предотвратить возможные будущие войны, сохранить мир и безопасность на континенте. Именно в таком аспекте рассматривали интеграцию основоположники первых классических теорий, например А. Спи-нелли и Э Росси. По мере развития интеграционных процессов данное явление стало изучаться как самостоятельное, имеющее собственные источники и факторы развития. Появлялись новые теории и концепции, которые в большей или меньшей степени соответствовали тем событиям, которые происходили сначала в рамках Сообществ, а позднее в Европейском Союзе. Сильная теоретическая база отличает западный подход в исследовании европейских интеграционных процессов. Здесь можно назвать таких исследователей как Ж. Монне, Д. Митрани, Р. Шуман, Э. Хаас, Л. Линдберг и др. В свою очередь, это позволяет дать наиболее полную оценку происходящим событиям в контексте исторической перспективы.
Цель данного диссертационного исследования состоит в анализе теоретических моделей и концепций европейской интеграции с точки зрения возможности их применения для анализа и предположения вариантов развития европейской интеграции.
Для реализации поставленной цели необходимо решение нескольких задач: во-первых, рассмотреть и проанализировать теории, концепции и модели европейской интеграцииво-вторых, определить направление развития интеграционных процессов, исследовать их с помощью концепции многоуровневого управления развитияв-третьих, исследовать возможное направление развития Европейского Союза.
Методологической основой своей работы автор избрал диалектический материализм, принципы которого заключаются в положении о единстве и целостности бытия как развивающейся универсальной системы, взаимосвязи предметов и явлений, материальности и познаваемости мира, непрерывности и постоянного диалектическом развитии. Базовые принципы исследования — это принцип объективности и историзма. Принцип историзма — это принцип познания вещей и явлений в их развитии, становлении, в связи с конкретными историческими условиями, их определяющими, подчеркивающий преемственный характер изменений. Диалектика взаимосвязи политических, экономических, социальных факторов развития государств и институтов позволяет представить общественно-политические процессы, связанные с формированием наднационального уровня управления и принятия решений, в их динамике и противоречии.
При проведении исследования использованы системный подход, а также методы исторического познания: синхронный, при котором явления рассматриваются в контексте исторических обстоятельств, хронологический, предполагающий последовательное рассмотрение событий в их временной протяженности. Для получения более полной информации использовались методы источникового анализа (выявление, отбор, критика происхождения и содержания), метод анализа ситуации, состоящий в изучении документов и сравнении, нацеливающего на поиск общего и/или повторяющегося, различий на основе несходства явлений и неповторимости ситуации, метод «кейс стадиз», позволяющий представить изучаемые явления на примере конкретных случаев. Кроме этого, среди привлеченных к исследованию методов следует назвать ивент-анализ, анализ и синтез, методы исторической дедукции и индукции.
Особое место в исследовании отводится децизионному методу, исследующему процесс принятия решений, а также прогностическому методу, который представлен системным анализом. Его преимуществом является то, что он дает возможность представить объект изучения в его единстве и целостности.
Такое комплексное использование различных методов в ходе проводимого исследования позволило систематизировать имеющийся фактический материал и на основе этого сделать выводы, которые наиболее точно отражали бы суть происходящих процессов.
Научная новизна работы заключается в том, что в ней предпринята попытка проследить развитие европейского интеграционного процесса в рамках Европейского Союза с применением концепции многоуровневого управления, а также сделать некоторые прогностические выводы относительно дальнейшей логики развития тенденций к объединению государств-членов ЕС.
Практическая значимость проведенного исследования состоит в том, что используемые в ней материалы и выводы могут быть применены для дальнейшего изучения региональных интеграционных процессов, происходящих на европейском континенте и служащих своего рода моделью и ориентиром для других государств, стремящихся к созданию интеграционного объединения.
Содержащийся в диссертации материал может использоваться в учебном процессе: в общих и специальных курсах по подготовке специалистов-международников, регионоведов, политологов, при написании учебных пособий и монографий.
Апробация многих положений работы была осуществлена автором в выступлениях на всероссийских и региональных конференциях, которые нашли свое отражение в соответствующих публикациях. В частности на конференциях, проводившихся на факультете международных отношений Нижегородского государственного университета им. Н. И. Лобачевского в сентябре 2001 г., сентябре, октябре 2002 г., феврале, апреле, мае, декабре 2003 г., мае 2004 г.
Структура исследования. Диссертационная работа состоит из введения, трех глав, разделенных на тематические параграфы, заключения, примечаний, списка использованных источников и литературы.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Европейская интеграция не может быть сведена к какомулибо одному процессу. Процессы европейской интеграции настолько сложны, что их невозможно вписать в узкие рамки какой-либо концепции, поскольку, анализируя последние события, можно сказать, что они являются результатом действия биполярных сил: с одной стороны, движущие силы, которые были идентифицированы «государство-центричной» теориейи с другой стороны, импульсы, определенные в «наднациональной парадигме». Таким образом, на данный момент наиболее точной оказалась «синкретическая парадигма» в своем подходе к Европейской интеграции.
Именно эта парадигма отражает всю суть формирующегося европейского пространства. В-первых, Европа имеет самый широкий спектр взаимосвязей с акторами системы международных отношений. Более того, Европа успешно освоила весь спектр возможных способов взаимодействия. И не исключено, что выработанные механизмы сотрудничества окажутся востребованными и за пределами Европы — на глобальном уровне. Во-вторых, для этого региона характерна беспрецедентно высокая плотность различных многосторонних институтов, посредством которых осуществляется взаимодействие.
Поскольку Европейский Союз, как средоточие идеи единого европейского дома, находится на новом этапе своего развития, то для него характерно наличие некоторой напряженности и разбалансированности. В настоящее время пространство ЕС является фрагментированным, неоднородным.
В настоящий момент Европейский Союз имеет сложную структуру. Структуры ЕС, с одной стороны, представляют результат межгосударственной кооперации, а с другойитоги почти полувековой интеграции. Правительства сотрудничают, причем различные отдельные сферы политики интегрированы. Хотя государства не расстались со своим суверенитетом и сохранили самостоятельность и свободу в принятии решений, часть их властных полномочий передается интегрированной организации. Теперь в этих отдельных сферах национальные государства более не располагают непосредственной компетенцией. Компетенцией обладает Сообщество. Однако в рамках Сообщества в конечном итоге все решает не интегративный орган, который в большей степени имел бы обязательства перед Сообществом (как, например, Комиссия), а кооперативный орган, Совет, в котором голосуют уполномоченные представители правительств государств-членов, которые только перед ними и несут ответственность. Именно в этом проявляются «го-сударство-центричные» тенденции развития интеграционных процессов. Но с другой стороны, этот своеобразный и до сих пор уникальный институт ЕС характеризует комплексное сосуществование (помимо национальных) наднациональных и правительственно-кооперативных элементов. Возможно, более простой была бы в отличие от этого федеративная структура, как в Швейцарии или в США. При этом сфера централизованного европейского законодательства была бы передана Европейскому парламенту, а вопросы определенных областей — на исполнение центрального европейского правительства. Остальные вопросы остались бы в компетенции современных европейских национальных государств, являющихся составной частью Европы. Между тем таковым «негосударство ЕС» не является, иначе государства-члены потеряли бы свое непосредственное воздействие на решения Союза. Комплекс договоров ЕС еще не образует конституцию единого государства. ЕС также не располагает изначальной властью, есть лишь проистекающие из договоров полномочия. Несмотря на все достижения в создании максимально интегрированного союза, начиная от создания Экономического и валютного союза и заканчивая проектами политического и военного интегрированного сотрудничества стран-членов ЕС, основные положения, характерные для наднациональной модели интеграции, в частности концепции федеративного развития, остаются не реализованными на практике. Ведь создание единой Европыэто, в первую очередь, политический проект. Федерализм как организационный принцип должен означать, что центральный европейский уровень обладает компетенцией по вопросам внешней безопасности, правовых гарантий, соблюдения правил конкуренции, стабильного функционирования рынка и валютных вопросов, а также по ряду других важных для функционирования общего рынка вопросов, например, основные направления и содействие развитию научно-технической политики, а также высшие суды на европейском уровне. Все остальные вопросы находились бы в компетенции государств-членов.
Абсолютно ясно, что Европейский Союз не являет собой адекватную модель федерализма или неофункционализма. Поскольку помимо отсутствия единой конституции, которая делала бы Европу единым действующим лицом в международных отношениях, законодательно оформляла центральную компетенцию наднационального органа ЕС по вопросам внешней политики, политики безопасности, обороны, торговой политики, обеспечивала культурный плюрализм, наблюдается отсутствие как таковых самостоятельных наднациональных институтов, способных обеспечить эффективное функционирование механизмов для координации общей политики государств-членов в вышеперечисленных областях, что сопряжено с национальными интересами государств, которые не желают отказываться от собственной идентичности как основного субъекта международных отношений, посредством отказа от естественных прав и полномочий, вытекающих из принципа государственного суверенитета. Учитывая все вышеперечисленные факты, а также те положения, которые были сформулированы в основополагающих договорах, в частности Амстердамском договоре 1997 г. и Ниццком договоре 2000 г., следует признать наличие как наднациональных, так и государство-центричных тенденций в развитии Европейского Союза. В этом случае следует признать, что наиболее адекватной для анализа европейских интеграционных процессов является «синкретическая» теория.
Так, решения, принятые на саммите в Ницце, и последующее расширение вновь доказали: о будущей жизнеспособности ЕС, в который входили бы от 25 до 30 государств, можно рассуждать лишь в спекулятивном ключе, оставляя жирный знак вопроса. Даже для достижения тех целей, которые определили сами союзные архитекторы договора, они не могут или не хотят наметить однозначные графики. И после решений, принятых в Ницце, все еще остаются открытыми вопросы о сроках и составе участников дальнейших раундов расширения Европейского Союза. Независимо от того, остановится ли Союз на вступлении сразу 10 стран Центральной и Восточной Европы или будет принимать небольшие группы или отдельные государства дальше, все равно это окажет существенное влияние на структуру его институтов и формирование его политики. Что касается конечной цели европейской политики интеграции, то и тут принятые решения не помогли однозначно наметить ее окончательную форму. Расхождения в позициях Франции и Германии позволяют к тому же судить о существенных трудностях, с которыми сталкиваются эти страны при определении общего направления движения. Но туманно сформулирована не только цель, остается открытым и вопрос о том, каким образом Европейский Союз может справиться с вызовами ближайших лет. Будут ли его институты приумножать интеграционный капитал, посредством укрепления единой финансовой и валютной системы, используя силы быстрого реагирования при возникновении кризисов и решении целого ряда других задач, политическую остроту которых сегодня еще просто невозможно предугадать, и будут ли они создавать тем самым тот надежный фундамент легитимации, который необходим для будущности любой политической системы.
При ответе на данный вопрос решающее значение имеют социально-политическая стабильности и экономическое благосостояние государств-членов Европейского Союза. Первостепенное значение приобретает их способность эффективно решать внутренние задачи структурной адаптации и добиваться гармонизации социально-экономической политики с помощью многосторонних наднациональных механизмов.
В условиях формирование единого внутреннего рынка и все возрастающей взаимозависимости государств-членов ЕС становится как никогда важной способность решать проблемы, связанные с неконтролируемой миграцией, международной организованной преступностью, незаконным оборотом наркотиков, оружия, радиоактивных материалов, трансграничные экологические проблемы и целый ряд других.
Несмотря на достигнутые успехи, остаются проблемы, которые не поддаются коллективному решению и которые создают зону напряженности и конфликтов в рамках ЕС. Прежде всего, они связаны с распределением полномочий между институтами, находящимися на различных уровнях (локальном, национальном и наднациональном). Неодинаковы и приоритеты в сфере внешней политики и безопасности.
Отсутствие единогласие по данным вопросам затрудняет достижение главной цели — создание политического союза, не позволяет четко определить конфигурацию форм военно-политического сотрудничества.
В дополнение к внутренним источникам напряженности имеются еще и внешние. В настоящий момент они, главным образом, связаны с нерешенностью проблемы Кипра и настойчивым стремлением Турции стать членом Европейского Союза.
Все это сказывается не самым благоприятным образом на способности Европы стать мировым лидером, выстроить новую стратегию трансатлантического партнерства. Неадекватность решения имеющихся проблем способна подорвать роль Европейского Союза — как источника стабильности и безопасности для всего континента.
В рамках системы, где существует необходимость консенсуса по всем главным вопросам развития Союза, даже сравнительно небольшие колебания на выборах и референдумах в одном из многих небольших государств-членов могут привести к приостановлению работы всего Союза. При единогласии от каждого из игроков, имеющего право вето, исходит значительная потенциальная угроза «блокады» решения. Эти опасения подтверждает и достигнутая в Ницце договоренность о весьма ограниченном расширении принципа принятия решений большинством голосов. Умножение количества препятствий и увеличение высоты барьеров при принятии решений большинством голосов, предусмотренное в «Договоре Ниццы», служит новым подтверждением неспособности Европейского Союза институционально гарантировать свою дееспособность, несмотря на всевозможные формулы одновременного расширения и углубления, проводимого прогрессивной группой стремящихся и способных к интеграции государств. Пересмотренные в «Договоре Ниццы» правила «усиления сотрудничества» вряд ли смогут стать панацеей от приостановления работы в результате применения права вето. Скрытое предположение, будто правительства новых государств-членов удовлетворятся второразрядным статусом в интересах, прежде всего, более развитых государств-членов игнорирует сущностные мотивы их вступления в ЕС.
После решений о реформировании руководящих органов ЕС, принятых главами государств и правительств Европейского Союза на встрече в верхах в Ницце, центральным механизмом развития Союза остается широкое использование процедур применения механизма квалифицированного большинства голосов в Совете ЕС. Важные шаги здесь были сделаны в виде принятия процедуры выдвижения кандидатур на пост президента и членов Европейской Комиссии, а также генерального секретаря Совета и его заместителя. Таким образом, повышается гибкость принципа ротации между государствами-членами. Сегодня также важно разработать такие процедуры, которые позволят произвести гибкое функциональное" разграничение полномочий между Европейским Союзом и его государствами-членами" и проследить за его исполнением.
Учитывая комплексный характер интеграционных процессов, прогнозировать развитие событий становится все труднее, поэтому необходимо будет сконцентрироваться на создании отдельных немногочисленных «жестких» институционных элементов с гарантированным запасом прочности и обеспечение высокой степени процедурной гибкости в рамках Союза, состоящего из 25−30 государств-членов. Политики, которые будут отвечать за расширенный Союз образца 2015 года, должны иметь в своем распоряжении свод правил, касающийся институтов и процедур, с помощью которого они смогут своевременно реагировать на вызовы их эпохи. Основной упор в институционном строительстве и обеспечении гибкости надо делать в масштабах Европейского Союза в целом. При этом широкомасштабные проекты, такие как внутренний рынок и Экономический и валютный союз, будут по-прежнему оставаться необходимыми, чтобы с помощью обширных переговорных пакетов конструктивно вставлять в повестку дня институционные реформы, поэтому институты Союза и его государства-члены должны постоянно обновлять и укреплять этот фундамент.
Вероятнее всего, что не может быть каких-либо абсолютно бесспорных результатов изменений политических процессов на региональном или государственном уровне. Могут быть лишь предположения, которые оправдаются с неопределенной заранее степенью вероятности, или вообще окажутся неверными, и возможности, которые также могут быть реализованы лишь частично. Данные процессы зависят от множества факторов, которые и пытаются выявить теории и концепции европейских интеграционных процессов. И, по мнению автора, с данной задачей наиболее успешно справилась на данном этапе синкретическая теория.
На данный момент можно с уверенностью сказать лишь то, что Европейский Союз сегодня представляет собой нечто большее, чем простую сумму частей — национальных государств, и что Европейский Союз, бесспорно, остается уникальным явлением в системе международных отношений, поэтому дальнейший теоретические исследования будут продолжаются и дальше. Ведь все-таки окончательное направление движения ЕС и его дальнейшее институциональное развитие остаются неопределенными. Поскольку политика на любом уровне, государственном, региональном или международном, — это подвижный и органический, а не механический процесс, и точно предсказать и спрогнозировать дальнейшее развитие событий невозможно. Еще в большей степени осложняют планирование те практически непрогнозируемые воздействия, которые оказывает международная система: последствия глобализации столь же мало поддаются учету, как и возможные неизбежные обстоятельства, вытекающие из нового расклада сил на международной арене. Приняв в Ницце решения о расширении и углублении Европейского Союза, главы государств и правительств наметили цели, глобальное воздействие которых необходимо обсуждать уже сегодня. Поскольку возможности прийти от надежных прогнозов к однозначным стратегическим рекомендациям не существует, задача отражающего этот процесс обсуждения должна заключаться не в том, чтобы задать единственный разумный и реалистичный подход к решению проблемы, а, имея перед глазами панораму различных ожиданий и сценариев, обдумать возможные варианты действий. Решением должна быть не боязливая неуверенность, которую продемонстрировали многие главы правительств при принятии решений на «саммите реформ», встав на защиту национальной позиции применения права вето, напротив, необходимо обсудить меры для обеспечения гибкого институционального строительства, которые позволят руководящим органам и политикам Европейского Союза во втором десятилетии этого века иметь в своем распоряжении укрепленную конструкцию, чтобы суметь адекватно отреагировать на вызовы их эпохи. Поскольку в расширившемся Союзе будет еще меньше возможностей создать политическое пространство взаимодействия и коммуникацииобщие воспоминания и коллективное осознание того, что страны живут в поистине судьбоносное для сообщества время, будут расплыватьсявидение конечной цели политики интеграции станет, с одной стороны, еще более необходимым, чтобы определить совместную цель, но, с другой стороны, в расширенном Союзе будет все труднее и труднее совместно создать устойчивую к внешним воздействиям институциональную структуру, хотя некоторые основные элементы структуры были заложены одновременно с созданием Европейского сообщества угля и стали. ЕС в процессе динамичного развития полного трудностей превращается в структуру нового вида, которая не укладывается в простые формулы и продолжает развиваться путем дальнейших изменений и адаптации.
Говоря о пределах и возможностях применения концепции многоуровневого управления как наиболее адекватной теоретической модели при ана-Ф лизе и прогнозировании процессов европейской интеграции, следует сказать, что она отражает характер происходящих процессов, а именно институциональные изменения, как на начальном, так и современном этапе эволюции Европейского Союза. Проанализировав Амстердамский и Ниццкий договоры договоры, мы можем говорить о двойственном характере интеграционных процессов, развивающихся под влиянием фактически противоположных тенденций. Поэтому структурные и функциональные изменения в принципах организации и работы Европейского Союза носят эволюционный характер. На данном этапе развития ожидать некоего революционного скачка, опреде-• ляемого влиянием внутренних факторов, не приходится. И пока нет таких факторов во внешней среде.
В силу того, что современный этап развития Европейского Союза можно охарактеризовать как переходный, и все структуры находятся в процессе трансформации и способны эволюционировать в нечто отличающееся от их сегодняшней конфигурации, то наибольшая заслуга «синкретической» теории состоит в том, что она рассматривает интеграцию как органический процесс, который не имеет четкой детерминированной направленности, что, в общем-то, и позволило ей наиболее достоверно отразить процессы, происходящие в структурах Европейского Союза. Данная теория исходит из взаимного влияния наднациональных и государство-центричных тенденций. Однако данные тенденции присущи Союзу изнутри. Это определяется стремлени-^ ем государств-членов ЕС сохранить свою самостоятельность и независимость и при этом решить насущные проблемы, затрачивая минимум средств и усилий, посредством разделения этого бремени с помощью своих партнеров по интеграционному объединению. Коллективная ответственность и взаимозависимость имеют свои положительные стороны, и с этим трудно не согласиться.
Однако «синкретическая теория» и концепция многоурвневого управления практически не уделяют вниманию внешним факторам, степени их влияния на интеграционные процессы на европейском континенте. Согласно данной теории вызовы и угрозы современной системы международных отношений сплачивают государства, побуждают их к сотрудничеству и коллективному решению проблем. Однако не ставится вопрос о степени влияния, о силе воздействия этих внешних факторов. Не может ли получится так, что некоторые вопросы будет легче решить в одиночку, чем в союзе с таким количеством разнородных государств. Не будет ли в скором будущем ЕС напоминать известную басню Крылова про лебедя, рака и щуку. Что бы такого не случилось, государства должны иметь примерно одинаковый уровень развития, и, прежде всего в экономике. Именно на этой посылке строится данная теория. Иначе отношения между государствами-членами будут характеризоваться не взаимозависимостью, а самой настоящей зависимостью одних государств от других, что повлечет за собой соответствующие последствия в разделении власти и распределении полномочий. Довольно сомнительно, что в таком союзе будут заинтересованы сильные, мощные во всех отношениях государства, одним словом, великие державы, если они не извлекут из этого определенные выгоды. Мы не живем в эпоху Бисмарка, но и не достигли реализации идеальной модели обустройства жизни мирового сообщества. В современном мире не приходится верить в альтруизм, когда проблемы, связанные с постоянной угрозой терроризма, усилением исламского фундаментализма, ростом организованной преступности мирового масштаба и т. д., имеют столь острое значение.
Кроме того, Европейский Союз находится в состоянии постоянного развития, непрерывного движения. Каков будет конечный результат всех этих процессов спрогнозировать сложно. Вполне может случиться так, что на данном этапе направление эволюции ЕС отвечает всем параметрам, определенным в «синкретической» теории, но спустя некоторый период времени под воздействием целого комплекса внутренних и внешний факторов, где, возможно, какой-то даже будет детерминировать, структуры и институты Европейского Союза будут подвергнуты радикальным изменениям, что будет соответствовать уже новой теоретической модели европейской интеграции.
Поэтому, подводя итоги всему вышесказанному, можно лишь говорить о том, что ЕС — это уникальный проект, в котором практически воплотилось новое явление международных отношений. Направление его развития не однозначно. На данном этапе принципы его организации и механизм функционирования наиболее точно могут быть отражены с помощью концепции многоуровневого управления. Однако любая теория или концепция подвержена устареванию, поэтому не исключено, что со временем, данная концепция будет заменена новой, более полно и точно отражающей основные принципы и тенденции развития Европейского Союза.
Как так же не исключено то, что любые другие интеграционные объединения, в основе которых будет не экономика, а другие области сотрудничества, возможно, будут развиваться по иному пути, отличному от пути Европейского Союза. Конечная цель интеграции — создание политического союза — постепенный и противоречивый процесс. Даже между самими государствами-инициаторами не было и нет единства по воду степени политического объединения. Спор ведется относительно принципов построения Европы: федеративного и конфедеративного.
В этом отношении концепция многоуровневого управления отражает два аспекта развития Европейского союза — функциональный и институциональный. Функциональный аспект связан с разделением сфер внутренней и внешней политики на компетенцию национальных и наднациональный органов власти. От того, как будут разделены полномочия, зависит судьба национальных суверенитетов и политическая конфигурация Европы. Институциональный аспект включает, с одной стороны, вопрос о членском составе ЕС и, с другой стороны, о структуре наднациональных органов власти и механизмов принятия решений.
С учетом положений, прописанных в Договоре о Европейском союзе, политический союз предполагает решение вопросов, связанных с принятием единой политики в области иностранный дел и безопасности, в том числе и экономическойс разоружением и контролем над вооружениями в Европеразработку общей оборонной политики.
Достижение данных задач отвечает основным положениям концепции многоуровневого управления, так как, во-первых, разрешаются противоречия между общими и национальными интересами. Во-вторых, проблема национального суверенитета перестает быт камнем преткновения, мешающего тесному политическому сотрудничеству.
Это возможно при условии, что различные акторы, действующие на различных уровнях, в первую очередь наднациональном и национальном, формируют интегрированную систему совместных решений.
Практическое подтверждение данному положению может быть продемонстрировано в усилении значении Европарламента, общем расширении полномочий Союза.
Более того, подтверждение многоуровневости ЕС состоит также в том, что правовой режим применения юридических норм ЕС знает ряд исключений и изъятий. Например, директива — один из главных нормативных актов может издаваться как для всех, так и для отдельных государств-членов. Нежелание и неготовность некоторых государств-членов участвовать в реализации ряда важнейших интеграционных проектов, например таких, как «зона евро» также является примером следования принципу отсутствия иерархии между политическими уровнями. Таким образом, концепция многоуровневого управления позволяет учитывать неоднородность Европейского Союза, различия в политической и социально-экономической ситуации в разных его государствах членах. Именно эту цель преследует принцип «продвинутого сотрудничества», в соответствии с которым допускается делегирование отдельным государствам-членам дополнительных полномочий органам Европейского Союза. При этом издаваемые ими на основании этих полномочий источники и нормы права будут распространять свое действие только на территорию государств-членов, участвующих в «продвинутом сотрудничестве».
Концепция многоуровневого сотрудничества предполагает также, что акторами интеграционных процессов могут являться не только государства-члены ЕС, но и отдельные политические и бизнес-элиты, профсоюзы и транснациональные корпорации и банки, различные международные организации. Особое следует отметить и тот факт, что правовые нормы Европейского Союза получают обязательную юридическую силу на территориях государств, не входящих в состав ЕС, как в случае с Шенгенской зоной.
Анализируя европейскую интеграцию в рамках концепции многоуровневого управления необходимо отметить, что нормативные и другие акты, принимаемые органами власти Союза, обращены и затрагивают, в конечном счете, интересы граждан, что находит свое выражение в наличии субъективных прав и обязанностей.
Институциональный аспект развития европейского союза предполагает постепенную эволюцию наднациональных органов власти. С новой остротой этот вопрос встал в связи с изменением геополитической ситуации в Европе в результате расширения Евросоюза на восток и формирования экономического валютного союза. В настоящий момент вопрос о политической конфигурации и механизме реализации власти находится в центре внимания. В связи с этим вопросом актуален вопрос о лидерстве в ЕС. Не уменьшаются трения между малыми странами и так называемыми грандами — странами с большим экономическим потенциалом. А после принятия новых десяти членов эти трения только усилились. Поэтому расширение состава ЕС следует рассматривать не в количественном, а в качественном, то есть политическом аспекте.
Политическое значение расширения состоит не только в том, что, продвигаясь на восток, ЕС наращивает свой ресурсный потенциал. С одной стороны, складывается политическая гегемония Евросоюза на основной территории Европы, что придает ему уже совершенно иной международный статус и позиции. С другой стороны, принятие новых членов с совершенно иными социально-экономическими и экологическими характеристиками, с глубокими межнациональными и межгосударственными противоречиями не будет безболезненным как для Союза, так и для новичков.
Поэтому развитие в рамках концепции многоуровневого управления вполне оправдано. Концепция позволяет дать объяснение дифференцированным подходам, например таким, как «Европа нескольких скоростей», которые будут применяться на практике при создании европейской социально-экономической и политической модели развития, расширившийся Союз еще долго не будет представлять собой единой картины. В европейских делах и в вопросах мирового политического значения (иракский кризис) вскрылись значительные разногласия. Причем помехой тому все чаще становятся необходимые оговорки, принятие во внимание тех или иных факторов. Поэтому так важно, чтобы расширенный Европейский Союз был возведен на прочном фундаменте, с использованием существующих правовых рамок и институтов. И этому соответствует исторически прослеживающаяся и оправдывающая себя тенденция к децентрализации и уравновешиванию власти наряду с созданием общественного пространства безопасности и внутреннего порядка, огражденного извне сильной общей политической волей, так как в этом случае минимизируется риск индивидуальных действий, становится достижимым социальное единство и возрастает эффективность рыночной экономики.
