Актуальность темы
исследования обусловлена социальной практикой массового возникновения и широкого распространения эволюционных процессов национальных социокультурных ориентиров, а также необходимостью формирования толерантного сознания в российском полиэтническом социуме.
Изучение национальных движений и проблем формирования толерантного сознания в многоэтническом российском региональном социуме имеет не только актуальное теоретико-методологическое, но и социально-практическое значение. В этой связи представляется, что исследование ментальных основ формирования «национального» в процессе цивилизации нерусских народов России вызывает не только научный интерес, но и способствует выработке оптимальной государственной культурной политики и её реализации в полиэтническом пространстве страны.
Одним из приоритетных направлений становится выявление общих черт и специфических особенностей формирования толерантной ментальное&tradeв многонациональных культурных средах. В чём сходство или отличие межэтнического взаимодействия в различных регионах России, чем отличаются друг от друга национальные движения, получившие развитие на территории европейской части бывшего Советского Союза? Без квалифицированного ответа на эти и подобные вопросы невозможно дать эффективные рекомендации в области долгосрочной и текущей внешней и внутренней политики.
Тема взаимодействия этносов и проявления в них «национального» важна, конечно, и сама по себе, — в своем собственном содержании. Диссертанту представляется, что сегодня в региональной науке она приобретает особое звучание, прежде всего в связи с уяснением национального" в социальном контексте формирования национального самосознания, этнокультурного ренессанса и коэволюции духовности народов Средней Волги. И в российском масштабе именно эти, будто бы отвлеченные вопросы, и стали сегодня едва ли не самыми главными в жизни нашего многоэтнического социума, где сосредоточены самые болезненные и трагические социально-политические конфликты и противоречия. Поэтому широкое и открытое обсуждение этих «базисных» вопросов становится для всех нас задачей приоритетной важности.
В регионе Средней Волги проживает около 20 миллионов человек с различной этнической принадлежностью. Здесь этнические формы сопрягаются между собою в рамках своей «анклавности», ведут активный поиск путей духовного согласия, однако в культурном взаимодействии людей на уровне социальной психологии сохраняются еще некоторые особенности, порождённые несовместимостью отдельных этнокультурных ценностей, которые, при благоприятствующих им условиях, смогли бы привести к возникновению общественной напряжённости во взаимоотношениях разных этносов и, как следствие, к конфликтам. Проблемы этносов в регионе по-прежнему далеки от решения, хотя и предпринимаются определенные меры по кардинальному изменению ситуации. Так же считает и Л. М. Дробижева, что до сих пор «среди ученых и политиков не прекращаются споры о том, какой путь оптимален — забыть об этничности, как можно реже упоминать о ней («этничностьперсональное дело каждого»), обеспечить экономическое благополучие населения (и тогда напряженность уйдет из этой сферы сама собой) или, наоборот, демонстрировать, что государство помнит о полиэтническом составе своих граждан и стремится гарантировать их интересы согласно законодательно закрепленным нормам"1.
1 Дробижева Л. М. Этнические аспекты изучения социальной дифференциации //Социальное неравенство этнических групп: представления и реальность. -М., Акас1еггиа, 2002. -С.З.
С позиций рационального развития межкультурных интеракций российских народов особым направлением деятельности региональных сообществ должна быть гармонизация межнациональных отношений. Прежде всего, речь должна идти о современной государственной политике, пытающейся эффективно противодействовать экстремизму, шовинизму и тоталитарному сознанию, имевшим место прежде. Поэтому попытки использования разнообразных систем и средств по формированию в полиэтническом пространстве толерантного сознания должны поощряться, и они обязаны соответствовать этим целям. Этому же должна способствовать и социальная философия как способ познания действительности.
Следует признать, что в росте межнациональной напряженности зачастую и отсутствие миграционной политики играет немалую роль. Это во многом провоцирует конфликты и способствует «вынужденной маргинализации» автохтонного населения. Например, за последние годы в этническом составе Ульяновской области значительно выросла доля азербайджанской диаспоры, составляющая в 2004 году десятки тысяч человек и по своему количеству приближающаяся к численности региональной мордвы, и этот факт не может не затрагивать культурные интересы коренных народов региона. Кроме влияния фактора роста физической массы мигрантов, в Ульяновской области следует иметь в виду еще наличие конфессионального расхождения между проживающими в регионе татарами и прибывающими из-за ее пределов тех же азербайджанцев, поскольку одни являются сторонниками шиитского вероисповедания, а другие — суннитского. Да и в Самарской и Саратовской областях большинство переселенцев (из числа мигрантов) являются выходцами из среднеазиатских и кавказских республик. Эти явления также сказываются на процессе региональной этнокультурной эволюции.
В настоящей диссертационной работе автор сделал попытку взглянуть на эти проблемы с точки зрения социокультурной диффузии автохтонных народов Поволжья в аспекте современного взаимодействия их духовных ценностей, но без увязывания их с социальными последствиями современных миграционных процессов.
Как представляется автору предлагаемого исследования, изучение рассматриваемых социальных аспектов «этнического» в культуре имеет определенную важность, как для теоретической разработки, так и практической реализации оптимальной национальной политики в исторической перспективе в рамках полиэтнического и поликультурного пространства страны, так как содействовало бы избежать некоторые межэтнические конфликты и их трагических последствий во многих регионах.
Степень разработанности темы. Выдвижение проблем межнациональной толерантности в центр общественной жизнедеятельности вызвало к ним большой интерес. Публикации, посвященные описанию и анализу многоликих проявлений национализма и толерантности, можно сегодня встретить не только в солидных научных изданиях, но и в периодике, на страницах многих литературно-художественных журналов. Регулярными становятся научные и научно-практические конференции, разрабатываются международные, республиканские и региональные исследовательские программы, проводятся многочисленные «круглые столы», формируются координационные центры.
Активизировались и отечественные исследователи, среди которых наиболее заметными стали Р. Абдулатипов, Л. Болтенкова, В. Болотоков, М. Губогло, Ю. Бромлей, С. Эфендиев, Г. Гусейнов, М. Джунусов, А. Доронченков, Л. Дробижева, В. Ильин, М. Иордан, В. Калашников,.
Р.Кочесоков, Х. Тхагапсоев, С. Кулешов, Э. Тадевосян, Г. Тафаев и многие другие.
Национальное движение является традиционным объектом изучения в отечественной науке. В России этому посвящали свои исследования как дореволюционные ученые (Н.Бердяев, С. Булгаков, А. Градовский, М. Грушевский, К. Залевский, Р. Диовский, М. Драгоманов, И. Ильин, Н. Клепинин, К. Леонтьев, З. Ленский, А. Потресов, П. Милюков, С. Семковский, М. Славинский, В. Соловьев, В. Строганов, Г. Федотов и др.), так и советские научные деятели (Э.Баграмов, Л. Брутян, М. Джунусов, М. Иордан, С. Калтахчян, А. Кива, Г. Ким, А. Ковалев, М. Куличенко, М. Лазарев, А. Празаускас, Н. Симония, М. Степанянц, Г. Тавадов, Э. Тадевосян, В. Тишков, М. Кучуков, К. Унежев, А. Шадже, Е. Троицкий, Р. Ульяновский, А. Шин, В. Михайлов и др.). Они внесли значительный вклад в изучение общественной природы национальных движений. Ими же немало сделано и по выявлению структуры, основных тенденций эволюции этого социально-политического явления. Тем не менее в наблюдаемых концептуальных разногласиях этих ученых и отстаиваемых ими своих точек зрения образовался известный разрыв между практикуемыми подходами.
В предлагаемой диссертации отмечается, что одной из главных особенностей жизнедеятельности современных этнокультурных движений является чрезвычайная значимость субъективной стороны в их становлении, развитии и функционировании. Между тем, и появляющиеся исследования объективных факторов национальных движений подчеркивают первоначальную доминанту субъективного начала над социальной основой. В многонациональной России они проявляются даже там, где поначалу субъективные условия и не должны становится решающим фактором, но в процессе этнокультурной эволюции и в благоприятных для этого условиях они выходят в разряд первостепенной важности. Постепенно они оказываются представленными в контексте закономерностей событийных процессов и включены в механизмы взаимопереходов субъективного в объективное. В итоге, субъективные свойства этнокультурного национального движения становятся одной из самых важных процессуальных сторон. В этой связи целесообразно отметить, что историческая специфика «советских» национальных движений на ходит свое проявление и наиболее полное раскрытие именно в плоскости решения насущных национальных проблем.
К настоящему времени советскими и российскими учеными проделана большая работа по изучению социально-политических, историко-этнологических и онтологических условий развития «советских» национальных движений. Тем не менее, самостоятельных исследований в области изучения этнокультурных движений до сих пор не было. В связи с этим, перед диссертантом возникали вопросы чисто методологического характера. Им проведен целый комплекс этнолингвистических, этнокультурных, этнодемографических, миграционных и т. п. исследований в тесной привязанности к региону Средней Волги в рамках выявления степени толерантности данного многонационального социума и формирования его анклавной ментальности. Одновременно следует констатировать, что работы, специально посвященные социально-философскому анализу эволюции этнокультурных национальных движений, практически отсутствуют. Те же из них, которые частично касаются данной проблематики, как правило, носят узкоцелевой или прикладной характер. Следует уточнить, что это является общей бедой российской политической этносоциологии. В Российском обществе в освещении этих вопросов стала проявляться острая потребность, поскольку именно здесь сосредоточены самые болезненные и трагические социально-политические напряжения, конфликты и противоречия последних десятилетий. В данной связи, анализируя причинноследственные связи межэтнических и внутриэтнических конфликтов, один из видных отечественных исследователей С. А. Арутюнов с сожалением констатирует, что «в этих «дискуссиях"2 мало поднимаются вопросы практической направленности. Поэтому научное обсуждение этих «базисных» вопросов становится для общества задачей приоритетной важности. Одновременно автору близка и точка зрения В. А. Тишкова, отмечающего, что в последние годы утрачено немало знаний о том же Афганистане и США, других регионах, включая и бывших субъектов Советского Союза: «Сегодня мы хороши на уровне политических дебатов, умных и просвещенных суждений, но эмпирического, полевого материала не хватает. Те же из соотечественников, кто это делает в качестве американских стипендиатов, занимают часто более антироссийскую позицию, чем сами американцы"3. Данную проблему поднимает и региональная наука, особо подчеркивая, «что речь в данном случае идет не о тривиальном методологическом отставании в каких-то сферах социально-гуманитарного исследования, а о проблеме, куда более масштабной — о методологических анахронизмах в социологической науке, которая не поспевает за динамизмом современных социальных и культурных процессов, а точнее — о явной неадекватности доминирующей сегодня дисциплинарно-позицинированной социальной методологии реальностям времени"4.
Цель и задачи работы. Основная цель исследования — выделить и проанализировать общие черты и особенности социокультурных и ментальных парадигм народов региона Средней Волги и выявить их роль в процессе формирования регионального толерантного сознанияраскрыть.
2 Арутюнов С. А. Этничность — объективная реальность (отклик на статью С.В.Чешко) //Этнографическое обозрение, № 5,1995. — С. 7−10.
3 Тишков В. Социально-культурный аспект терроризма.//Межэтнические отношения и конфликты в постсоветских государствах. Ежегодный доклад, 2001. — Москва, 2002. -С. 10.
4 Тхагапсоев Х. Г. Этнос в современном мире: исторический реликт или фактор цивилизационпого развития? //Научная мысль Кавказа,№ 2 -Нальчик, 2005. -С.23. внутренний смысл этнокультурного движения как живого, самостоятельно развивающегося общественно-политического организма, выступающего в процессе социокультурной коэволюции. Для реализации данной цели в диссертации поставлены следующие задачи:
— определить социокультурные, психосоматические и ментальные основы современных этнокультурных потребностей нерусских народов Средней Волги;
— исследовать предпосылки и причины формирования средневолжской региональной этнокультурной толерантности, вычленить основные этапы ее развития;
— охарактеризовать природу субъектов региональных этнокультурных движений, проанализировать их структуру и проследить внутреннее самодвижение как одно из главных условий развертывания всего социокультурного движения нерусских народов Средней Волги;
— раскрыть сущностные черты и функции идеологии толерантности регионального социума как социально-политической детерминанты национального движения;
— описать механизм субъект-субъектных, субъект-объектных и объект-объектных отношений в этнокультурных движениях.
Объектом исследования является процесс толерантной социально-культурной эволюции индивида и социальных групп в рамках нации и место в этом процессе этнокультурной идентичности.
Предметом исследования являются социально-культурные механизмы становления национально-культурной толерантности и их феноменологическое и диалектическое обоснование. Методология исследования.
В диссертации в той или иной степени нашли свое применение выработанные мировой научно-исследовательской практикой основные направления и опорные методологические пункты в изучении этнокультурной толерантности. При этом автор пытался не только использовать, но и совместить эвристический потенциал социально-психологического анализа с культурологическим, психоаналитическим и иными подходами, содержание теорий «модернизации» и «центра-периферии» с возможностями теорий групп и инноватики, данные конфликтологии с положениями этнопсихологии, этнополитологии и этносоциологии, и так далее. Сравнительно-обобщающее изучение природы и механизма разворачивания социокультурного движения потребовало применения комплексного и междисциплинарного подходов. Методологическим основанием работы стало философское учение о субъектно-объектных отношениях.
В работе использованы методы эмпирического и теоретического уровней научного анализа: сбор и обработка статистической информации, включенное наблюдение, конкретно-социологические исследования, контент-анализ, сравнение, анализ и синтез, системный подход, восхождение от абстрактного к конкретному, методы современной синергетики в изучении систем (в том числе социальных) в нестабильном состоянии и другие.
Научная новизна исследования. Новизна данной работы заключается, прежде всего, в том, что изучение средневолжской региональной толерантности в рамках постсоветского этнокультурного ренессанса нерусских народов Среднего Поволжья, проживающих вне своих национально-государственных образований, ещё не выступало в качестве предмета развернутого и всестороннего социально-философского анализа. В содержательном аспекте научная новизна исследования состоит в следующем:
— социокультурные парадигмы толерантности нерусских народов Волго-Урала с применением метода сравнительно-типологического сопоставления форм общественного сознания и с учетом социально-исторических рамок формирования их межнациональной толерантности;
— отмечены важные системные изменения в содержании традиционной анклавной ментальности, в природе современных культурных движений;
— произведено вычленение общих черт «этнического» и наднационального;
— выявлены особенности анклавной ментальности- -с помощью смещения моментов взаимопереходов «субъективного» в «объективное» и на течение зарождения и объективации «национального» в наднациональную анклавную толерантность была сделана определенная попытка преодолеть методологический недостаток анализа этнокультурных процессов на основе выделения каких-либо ярко выделяющихся факторов;
— выявлено, что социокультурный толерантный этнический стереотип прослеживается как целостное, «живое» общественно-политическое явление со своим системообразующим фактором и с внутренними тенденциями развития и т. д.;
— введено в научный оборот соответствующим образом интерпретированное интегративное понятие «субъект этнокультурного движения», позволяющее достаточно полно проследить диалектику взаимоотношений субъективной основы и объективной стороны в каждом культурном движении нерусского национального ренессанса;
— предпринята попытка идентифицировать «этническое» и «националистическое», выявить их роль в сохранении государственной безопасности России, комплексно разобрать их структуры, характерные черты и функции;
— отстаивается тезис, что региональная многонациональная толерантность есть цементирующее звено государства в глобальных этнических фрустрациях;
— обосновывается ряд самостоятельных — пусть не бесспорныхположений по поводу традиционно трудных вопросов разбираемой темы: о природе национализма, о характере и механизме связи национального и социального, о содержании и степени демократичности современных российских национальных движений, о государственной заинтересованности в сохранении межэтнического мира и политарной культуры нерусских народов и т. п.;
— рассмотрена природа толерантной ментальности народов Средней Волги, большое место уделено анализу ее психосоциальной основы и структуры;
— определенная новизна диссертации состоит и в активной категориальной «эксплуатации» психологического фактора в исследовании социального пространства этнокультурного сознания.
На защиту выносятся следующие положения и выводы, которые были получены диссертантом в результате проделанной работы:
1. Отличительной чертой средневолжских национальных движений в постсоветский период является их ориентация на сохранение социокультурного единства проживающих в регионе народов единой пространственно-временной полиэтноноосферы и формирование толерантного политического сознания.
2. Региональная толерантность — это анклавная ментальность полиэтнического и многокультурного социума, рассматриваемая как совокупность когнитивных социокультурных регуляций этносов без явных или латентных стремлений кого бы то ни было из них к культурной доминанте в области социальной и культурной жизни.
3. Средневолжская толерантность является разновидностью и типичным представителем «советского» национального сознания, в котором достаточно ярко и полно нашли свое выражение как объективные, так и субъективные причины «советских» национальных учений. В.
Средневолжском полиэтническом ментальном сознании народов выпукло и зримо представлена структура их однотипного коллективного субъекта и основные характеристики «советского» национализма. Здесь наглядно продемонстрирована логика и тенденции практического воплощения идей этнокультурного возрождения нерусских народов.
4. Одна из главных современных особенностей толерантного сознания поволжских нерусских этносов, проживающих вне своих национально-государственных образований, — это очередная поступательная фаза развития национального движения и его социального содержания, когда узконациональные цели и задачи подчиняются общим целям и задачам совместного выживания и социокультурного согласия.
5. На всех этапах своего существования многонациональный социум региона Средней Волги, проживающий вне своих национально-государственных образований, выступает основой коэволюционного духовного развития поволжан в качестве превращенной формы социальных явлений (зависимой переменной) и одновременно как множество самостоятельных субкультур, которые в рамках своей нации сохраняют свою отдельную этническую самобытность (как независимые переменные). В каждую историческую эпоху средневолжский нерусский этнический социум (как состоящий из отдельных «национализмов») сохраняет особый характер взаимоотношений, как между собой, так и в рамках собственной нации, и одновременно содержит отличительную специфику собственного социального содержания (как «переменные»),.
6. Отличительная особенность региональной толерантности и ее явленных форм — (в виде этнокультурных движений, охранительного, патриотического и экономического и иного вида национализмов) — состоит в логическом соединении процесса нарастания относительной самостоятельности охранительного национализма как «зависимой переменной» с одновременным вырабатыванием его созидательного потенциала в качестве «независимой переменной» и усиления формирования принципов этнокультурного и социального взаимного уважения.
7. Российский национализм — это одновременное, а значит, синхронно-усиленное выступление многих однотипных национальных движений, в итоге ставящих перед обществом заведомо охранительные задачи (от вмешательства в свои российские структуры иных, противостоящих национализмов). Объективная необходимость сохранения государственной целостности диктует объединение всех «национализмов», в противном случае это обернется радикализацией применяемых средств и методов против России некоторыми мировыми национализмами. Неуклонное рассогласование целей и средств «советских национализмов» составило основу и стало источником развала в начале 90-х годов СССР и раскололо советское общество, а потенциальное расслоение «региональных национализмов» в начале XXI века способно оказаться и источником разложения российского патриотического национального движения и диверсификации цементирующих сил России.
8. Внутренняя противоречивость развития российского национализма проявляется в неоднозначности принимаемых правительством решений по национальным проблемам в последние десятилетия, в рассогласовании действий между правительством и патриотическими силами, в развертывании позитивных сил по укреплению государственной безопасности, и, одновременно, в недопустимом компрадорстве правительства в области национально-культурных, экономических и политических технологий.
9. Если прежние национальные учения отмечали субъективную цель национализмов в стремлении разорвать старые отношения между нациями, то современная объективная роль российских национализмов заключается в том, чтобы объединить позитивные национализмы для усиления социальных взаимосвязей между народами страны.
10. Автономные свойства этнокультурных саморегуляций средневолжских регионов не только способствуют сохранению собственной традиционной этнической культуры, но и играют огромную роль в духовно-культурной коэволюции народов. Они также проявляются и в процессе этноформирования, и в ходе вырабатывания ими толерантно-поликультурного анклавного мировоззрения. В ходе этнического заселения и конфессионального освоения этого географического ареала они же явились главным фактором социально-политической стабильности.
Теоретическая значимость проведенного анализа заключается в социально-философском осмыслении полученной в результате различных исследований информации по вышеуказанным проблемам и в их системном обобщении. Полученные результаты и выводы позволяют в определенной степени уточнить и подвергнуть критике некоторые прежде устоявшиеся среди исследователей теоретические постулаты и штампы в отношении понятия «этнонациональное» сознание и толерантность, характера и форм их взаимосвязи, общих теорий социои этногенеза.
Выводы, полученные в диссертации, носят междисциплинарный характер и могут способствовать формированию стратегии исследования новейших социальных процессов на стыках различных гуманитарных наук.
Методологическая значимость диссертации заключается в содействии данного исследования в прогнозировании направленности изменений в развитии Средневолжских этнических общностей, разработке теоретических моделей построения национальной политики в России.
Практическая значимость работы состоит в том, что на основе результатов предпринятого исследования можно выработать ряд конкретных методик и практических рекомендаций по снятию этнокультурной напряженности в регионе, регулированию других национальных потребностей и предупреждению отрицательных проявлений в развертывании сепаратизма.
Результаты диссертационного исследования можно также использовать при разработке теории современного политического процесса, в деятельности государственных и общественно-политических организаций. Кроме того, проведенные исследования могут быть приложимы и в пропагандистской работе по нейтрализации негативных моментов развертывания этнокультурных движений, в воспитании молодого поколения как в духе уважения и понимания своих исторических корней, так и по предупреждению экстремистских, шовинистических и националистических поползновений.
Кроме того, они могут быть использованы в преподавании курсов по общей и этнической социологии, философии, политологии, культурологии и в других учебных заведениях.
Апробация диссертационной работы. Основные положения и выводы исследования докладывались автором на различных республиканских, региональных и иных конференциях и симпозиумах.
Материалы диссертационной работы неоднократно апробировались в работе «круглых столов», обсуждениях и дискуссиях по проблеме межнациональных отношений в средствах массовой информации (газеты, радио, телевидение), а также активно апробировались автором на лекциях, семинарских занятиях и спецкурсах в преподавательской деятельности.
Концептуальные положения диссертационного исследования введены в учебный процесс Ульяновского филиала Поволжской академии государственной службы им. П. А. Столыпина, Ульяновского государственного университета, Ульяновского государственного технического университета.
Положения диссертации отражены в 3 монографиях, журнальных статьях, в других публикациях автора на русском языке общим объемом свыше 60 печатных листов.
Структура диссертации. Работа состоит из введения, трех глав, шести параграфов, заключения и библиографического списка.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
.
Научные парадигмы наций и национализмов в Российском обществе всегда имели актуальное значение. По этой причине, к рассмотрению национальных вопросов подключалась не только теоретическая гуманитарная наука, но и политическая практика. Одни утверждали, что нацию нельзя сводить к той или иной расе, формирующейся на родстве цвета кожи, родстве крови, и что нации могут складываться в процессе совместной жизни и «перемешивания» представителей разных рас.
К подобному научному воззрению придерживаются многие научные школы и видные ученые, подчеркивая, что, действительно, нет нации, представители которой относились бы только к одной генетической парадигме. Они же отмечают очевидность и того, что в нациях сочетаются природные и социальные свойства.
Другая часть исследователей утверждает, что нации образовывались на моноэтнической основе. По мнению этих ученых, подобное происходило тогда, когда в сфере жизненного пространства, — в период нациеобразования, — данного народа не находилось иных племен.
Третьи ученые отвергают и эти суждения, предполагая, что, когда консолидировалось разноплеменное сообщество в определенном жизненном пространстве на принципах единого политического мировоззрения, то возникали нации на основе разных этносов.
Как отражение научного плюрализма, в отечественной и зарубежной литературе можно встретить немало суждений о нациях как об этнических общностях, сформировавшихся задолго до капитализма, так и об внеэтнических национальных общностях, не разделяя при этом фундамент возникновения той или иной нации. Данные исследователи считают, что понятие «национальное» поглощает этнические признаки общностей. Поэтому они предостерегают, что «национальное» не есть знак равенства этническому.
По мнению исследователей, работающих в области этнической социологии и этнологии, все эти теории привели к трем подходам к пониманию этнического феномена: примордиалистскому, инструменталистскому и конструктивистскому.
В теориях примордиалистского подхода преобладающими стали два направления: социобиологическое и эволюционно-историческое. Сторонники социобиологического рассматривают этничность как объективную данность, изначальную (примордиальную, т. е. исконную) характеристику человечества. Они объясняют этничность с помощью эволюционно-генетических идей, интерпретируя ее как «расширенную родственную группу», «расширенную форму родственного отбора и связи».
Сторонники эволюционно-исторического взгляда в самой же примордиалистской теории подчеркивают в этничности глубокую аффективную привязанность людей, в стремлении людей принадлежать к определенной этнической группе. Объяснять это они пытаются разрабатываемой в последнее время теорией аффилиации, когда они выявили социальные потребности людей в принадлежности к определенной этнической группе.
По мнению исследователей, наибольшее распространение получили представления об этносе, сформулированные Ю. В. Бромлеем, согласно которым этносы характеризуются определенными собственно этническими родственными свойствами: языком, культурой, этническим самосознанием, закрепленным в самоназвании. Исследователем учитывалось также, что эти свойства формируются только в соответствующих условиях, при совокупном наличии территориальных, природных, социально-экономических, государственно-правовых условий.
Социобиологическое понимание этноса представлено в отечественной науке концепцией J1.H. Гумилева, который считал этнос природным, биологическим феноменом «пассионарного толчка». По существу, ученый продолжил развитие идей, сформулированных в начале XX в. С. М. Широкогоровым, хотя культуру, создаваемую этносом, он понимал как социальное явление.
Этносоциологи выделяют еще одну концепцию понимания этноса, отмечая при этом труды H.H. Чебоксарова и С. А. Арутюнова, которые развили теорию об этносе как типе общности, основанной на информационных связях. Сходной концепции придерживается и A.A. Сусоколов. Кроме того, имеется в науке и инструменталистское представление о нации, трактующее ее как социальная группа, направленная на сохранение своей массовой культуры и потребительских ценностей и прагматизма.
Как подчеркивают специалисты, подобные объяснительные мотивы исходят из социально-психологических теорий общения личности. В известной мере они согласуются с теорией аффилиации и компенсаторных потребностей, потребительских ценностей и прагматизма. Во многом и этническую мобилизацию они объясняют стремлением к изменению социальной стратификации (стремлением подняться в высшие слои общества), в разделении рынка, для чего требуется участие во власти. Поэтому, данное направление в объяснении этничности называют также гедонистическим, что ведет к межэтническим конфликтам.
Некоторые исследователи считают, что это также ведет к определенному перекосу в понимании парадигмы этнокультурного «национального», патриотизма и национализма.
Хотя в определенной степени национализм и является продуктом национальной организации общества, но это — не единственный итог внедрения политического сознания в национальную социальную форму, и поэтому его необходимо выделять из целого ряда родственных явлений.
Национализм — это политическое мировоззрение, не связанное с каким — либо этносом-нацией. Он бывает как охранительным, так и агрессивным. Наиболее жестокой является та фаза национализма, которая сопровождается с периодом становления ранней индустриализации и распространением индустриализма, а также связанная с ранней стадией гражданского нациеобразования, как современный американский гражданский национализм США, например.
При условии, если эти многочисленные и сведенные воедино неравенства более или менее совпадают с очевидными, понятными и заметными всем этническими и культурными несоответствиями, то вновь возникающая этническая мобилизация неизбежно встает под националистические знамена.
В то же время, этнокультурное движение — это не национализм в строгом виде. Этнокультурное движение является следствием новой формы национальной социальной организации, опирающейся на социальной потребности народа в возрождении своей национальной культуры, которая не защищена своим государством, но оно проповедует идеи толерантности к другим культурам и коэволюции. Более того, этнокультурное движение какого-либо народа зачастую консолидируется с адекватным движением иного народа для решения общих культурологических задач. Этнокультурный принцип формирования сознания имеет примордиалистский подход к этническим свойствам проявления культуры: к языку, культуре, этническому самосознанию, закрепленному в самоназвании народа. Во многом поэтому в годы перестройки в СССР получили развитие этнокультурные движения, в последующем явившиеся центром культурной мобилизации многих советских народов. В этом случае они являлись ареной политических реализаций научных теорий по национальным вопросам. Ведущей сферой политической практики была национальная «культура», обслуживающая все свои социальные группы и проповедующие идеи коэволюции. Для своих социальных групп она заинтересованно поддерживала эволюционные потребности, налаживала и сохраняла культурное единство, и, одновременно, стремилось усилить свое влияние на господствующую культуру. В процессе этнокультурной интеракции, национальная культура этнического меньшинства не стремится к созданию своего «культурного империализма», а тщетно пытается быть «услышанным».
В полиэтническом обществе национальная культура превращается в одну из главных системообразующих факторов, в посредника и основу взаимного движения наций навстречу друг к другу. Она создает поликультурный националистический принцип стрительства многоэтнического государства, формирует стремление национальных культур к совпадению этнических и социокультурных границ. Культура не просто поддерживает системную структуру, но и способствует формированию гражданской нации как новой формы обслуживания полиэтнического социума. По мере перемещения социокультурных и духовных символов, во главу угла образа жизни начинает выходить толерантная идеологическая и практическая платформа социума в интересах организации большого, поликультурного общества.
Этнокультурные движения оказывают содействие развитию конкретной национальной культуры. Здесь «национальные культуры» выступают не как отличительные черты, выделяющие одну национальную культуру от другой, а, наоборот, представляют себя как исторический тип культуры, сближающие общие интересы в процессе участия в национальных движениях.
Некоторые национальное движения, культурные по своим целям и политические по применяемым средствам, демонстрируют иногда глубинные противоречия. Например, пока культурничество преобладает, пока оно представлено в виде неформальных объединений, до тех пор титульная нация почти поголовно составляет его социальную базу. Но как только на первое место выдвигается организованное политиканство, национальное движение теряет духовную поддержку в народе. В политической области оно оборачивается следующей тенденцией: чем больше «национальное» одевается в политические одежды, тем дальше отходит он от своих первоначальных культурологических задач.
Субъекты национального движения во все времена пытаются достичь предельного культурного равноправия в многоэтническом обществе, но при этом титульная нация не дает возможностей достичь его. Целеустремленность к культурной равноправной интеракции нетитульных нерусских наций и культурный национализм титульного этноса ведут многоэтнический социум к необходимости межэтнической мобилизации народов и соединения обоих тенденций националистического принципа, на который обратил внимание еще Э. Геллнер: политические и национальные единицы должны обязательно совпадать, и в этих целях «необходимо должны» примирять интересы и потребности субъектов национальных движений. Перефразируя К. Каутского, можно сказать: национальное движениеэто, во-первых, приспособление государства к нации (к титульной нации), а, во-вторых, приспособление титульной нации к иноязычному населению. Это касается России как государства в целом, так и национально-государственные образования в качестве субъектов Федерации.
Необходимо отметить, что, субъективно, этнокультурное движение как конкретно-исторический тип национализма всегда ставит перед собой более высокие задачи, чем может дать объективная реальность. Поэтому, первоначальная и главная функция этнокультурного действия состоит лишь в том, чтобы «сдвинуть» общество с мертвой точки в направлении поступательной этнокультурной эволюции.
Структурная этнокультурная «морфология» региона связана с ментальностью, социальной психологией (т.е., традициями, обычаями и т. д.) и национальным искусством, и поэтому матрица этнокультуры перманентно воспроизводится и реализуется на всех уровнях культурной жизни полиэтнического социума. В этом процессе основная цивилизационная линия проходит в рамках традиционных социокультурных типов и одновременно оказывает значительное влияние как на ход формирования и развития высокой культуры, так и на сохранение традиционной культурной субстанции.
Национальные особенности (в нашем случае мордовского, татарского, чувашского,), отражающие дихотомию (биологичность и социальность) человеческой сущности не противоречат российскому поликультурному пространству. Субъектно-объектные этнические взаимоотношения в региональной культурной интеракции Средней Волги являются логическим продолжением национальных связей в России.
В России исторически сложилось так, что агрессивный этнонационализм осуждался и представлялся антиподом интернационализма, братства и равноправия народов. Крайнее проявление этнонационализма в стране стало следствием отсутствия опыта государственного управления «младореформаторов"-демонтажников СССР и результатом запрограммированной политической ориентации на уничтожение собственной страны — СССР. Неумение принимать младореформаторами рациональных решений по этническим и межэтническим проблемам к началу 90-х годов в одних случаях приводила к войне, а в других переводила политический курс на выход из состава СССР или же из России. А сами лидеры устремились на решение личных проблем. Одновременно, там, где не получился союз этнической мобилизации с политикой, началось сближение этнического фактора с религиозными и криминальными структурами, как для мирного вхождения во власть, так и захват ее вооруженным путем.
Кроме того, вслед за развалом СССР, в стране появился ряд противоречивых взглядов на государственное строительство России. Иногда в качестве непререкаемого примера в национальной политике рассматривался федерализм евро-центристского и североамериканского типа. Исходя из имевших место в начале 90-х годов XX века регионального сепаратизма, определенные силы предлагали отказаться от национально-территориальных образований в составе РФ, статусно отличных от областей и краев. Однако, прозорливые исследователи стали предостерегать, что простой перенос крупномасштабных обществоведческих моделей в историю чреват грубыми ошибкамиони настаивают на необходимости обосновывать социальные теории с помощью квалифицированного исторического анализа. Авторы евро-центристского федерализма видят в социально-политических различиях субъектов России предпосылки региональной и национально-обособленной автаркии, и предлагают преодолеть ее устранением этнического фактора из административно-территориального деления страны путем объединения национально-государственных образований славяно-доминирующими областями России. На их взгляд, модель будущего российского общества предстает этнокультурно-однородным («русско-православным»), тем самым они игнорируют существование около половины «нерусских». И отождествление российского государства с русским подменяет политическую лояльность этнической, что, разумеется, не способствует формированию толерантного гражданского сознания у «нерусских» к русским.
В результате создается противоречащие латентно-агрессивные фундаментализмы «русского» и «нерусского» этносов. Одна сторона считает, что империя принесла этническим меньшинствам цивилизацию, а те видят прямо противоположным образом: именно колониализм и экспансионизм русских породил тоталитарный режим, принесший нерусским народам национальные бедствия.
Вызывает сомнения и стремление сторонников русского националистического фундаментализма по устройству России по этноцентристскому образцу. С одной стороны, такому развитию будут противостоять не только этническая мобилизация меньшинств, но и весомый финансово-экономический потенциал, накопленный в годы «парада суверенитетов». Кроме того, такое развитие будет блокироваться следующими факторами: 1) глубокой секуляризованностью русского общества- 2) мультиконфессиональным и разноцивилизационным характером российского общества- 3) набирающим силу исламом, сторонников которого в настоящее время в России по разным подсчетам составляет от 12 до 20 млн. человек. Поэтому, попытки реализовать концепцию «православного» русско-национального государства могут привести к развалу самой России. В настоящее время нецелесообразно четко и определенно сформулировать стоящие перед страной долговременные задачи. Если развитие наций будет достигаться на основе сближения культур, самоподчинения менее развитых более развитым, так называемым, мировым культурам, взаимоадаптации наций через ассимиляционные процессы (неважно, добровольные или демократически-принудительные, каковые попытки предпринимаются сегодня), то единственно возможный недолговечный тип государственности Россииэто европейский или североамериканский. Если же целью долговременной национальной политики является реальное сохранение страны и этносов, населяющих Россию, создание им благоприятных условий для саморазвития, то государственными ориентирами должны быть несколько иные, типологически более индивидуализированные, нежели западноцентристские. Следует отметить, что и европейский федерализм существенно отличается как по формальным, так и по содержательным признакам, в зависимости от национальной принадлежности государства. Тем более, что федерализм закономерен для России, как многосоставного, многосубъектного образования и народ которой состоит из десятков разноконфессиональных, разноцивилизованных, но автохтонных этносов, идентифицирующих себя в рамках территорий.
Спецификой федеративных отношений России является тот факт, что, помимо не состоявшихся де-юре субъектов федерации народов, здесь существуют де-факто состоявшиеся этносы, в истории своего развития имевшие государственность и сегодня претендующие на ее восстановление. Иначе говоря, современная Россия есть исторический преемник всех государств и государственных образований, бывших на ее территории начиная от Болгарского государства, Древнетюркского и Хазарского каганатов, Золотой Орды и ханств, и до Киевской Руси и империи Романовых. И в качестве таковой, современная Российская Федерация является национальным очагом как для русского народа (это снимает требования «выкроить» Русскую республику и РФ), так и для всех народов РФ, причем не только имеющих «титульную» республику, но и исторически проживающих в нынешних границах РФ, если у них нет национальной государственности за пределами РФ. Следовательно, народы в РФ — это не какие-то мигранты, а полноправные государствообразующие субъекты, субъекты истории, прожившие и проживающие здесь испокон веков с незапамятных времен, и не выпрашивающие ни у кого ни земель, ни территорий. А в новейшей истории эти же самые коренные народы, и особенно в годы Советской власти, под влиянием коренизации, идеологизации, урбанизации и интеллектуализации, прошли путь социокультурного сближения за счет стирания многих социокоммуникативных различий и своего статуса.
Именно в результате этого в них созрело стремление перенести процессы выравнивания статусов периода существования СССР на уровень политического самоопределения. Ранее достигнутое сходство в социально-политическом уровне послужило в настоящее время подпиткой национального самосознания и породило желание выровнять и уровни жизни. Для этого понадобились рычаги и механизмы власти, появилась необходимость в ярких этнических индивидуальностях, отдельные из которых стали проводить радикальную по отношению к Центру политику.
Отсюда понятно, почему предложение не учитывать этнический фактор в федеративном устройстве страны воспринимается этими народами как покушение на этноисторическую их субъектность. Возвращаясь к теоретическим вопросам федерализма, следует отметить, что сами американские и европейские социологи не так оптимистичны по сравнению с российскими, и они более критично оценивают этническую ситуацию в своих странах, чем российские приверженцы европоцентристского федерализма. Кроме того, наряду с юридическими субъектами РФ, субъектами национальных взаимоотношений в Среднем Поволжье выступают этнокультурные движения, которые играют не малую роль. В решении региональных проблем они заинтересованы не в меньшей степени, чем юридические национальные субъекты РФ. Их интересует и разделение властных сфер между центром и национальными субъектами государства, когда регион в силу ограниченности ресурсов не склонен решать самостоятельно свои проблемыволнует их и слабая структурированность региональной экономики, беспокоит и необходимость самостоятельного решения собственных культурологических проблем без активного содействия в этом «материнских» этногосударственных образований. Вхождение в экономическую среду России на правах самостоятельного компонента Татарстаном и Башкортостаном для этнокультурных образований Средней.
Волги представляется более обнадеживающим фактором, чем стремление некоторых национальных республик к политической независимости. Безусловно, в масштабе национальных движений России имеются и другие формы воспроизводства социальности, для которых требования культурной автономии являются наиболее оптимальными, когда проблемы этнолингвистики, религии, сохранение анклавных этнических традиций и тому подобное не являются столь важными и необходимыми, нежели высокоранговые задачи. Имеются и такие регионы, которые более всего акцентированны на экономических интересах, к примеру, Якутия. Все эти социально-политические особенности эмерджментности субъектов страны с Центром касаются и национально-государственных образований в составе РФ.
Поскольку нами рассматриваются этнокультурные процессы в этнических группах, проживающих вне своих национально-государственных образований в регионе Среднего Поволжья, то мы затрагиваем этнические, и ирредантические вопросы (то есть выделение в рамках одной территории этногрупповых проблем), поскольку проблемы сохранения своей этнической идентичности в условиях обособленного проживания перед ними стоят остро.
Представлениям поволжских народов о Федерации характерны две гипотезы социального прогресса: по одному из них свойственна частичная культурно-языковая ассимиляция меньшинства более крупным (русским) народом при сохранении своего национального своеобразия (мари, чуваши, мордва, удмурты). Другой тип предполагает значительное дистанцирование (в том числе и в религиозном плане) от доминирующего народа (татары, башкиры). Такой тип усиливает автономистские тенденции.
В обстановке социально-политической интерпретации действительности, Средневолжские многоэтнические субъекты создают перспективные модели развития не всегда отрицательной внутригосударственной асимметрии, обусловленной политическими обстоятельствами (уступками со стороны центра отдельным республикам), структурным характером, отражающим дифференциацию между регионами, стратегией центра по привлечению к сотрудничеству лояльных к федерации региональных элит. Это создает эмпирический прецедент для строительства будущего федеративного полиэтнического государства.
Этнокультурное движение по своему определению есть культурное движение нации. Поэтому, социальной базой национального движения выступает народ.
Существует точка зрения, исходящая из постулата неучастия народа в национальном движении и описывающая национальное движение посредством теории элит. Сам термин «национальное движение» «национально-освободительное движение» в таком случае должен быть элиминирован из научного обращения, ибо «этническая общность», строго говоря, представляет собой не более чем статическую совокупность. Она не является организацией, институтом, то есть коллективомв силу этого не обладает такими атрибутами социального субъекта, как способность сделать выбор, свобода воли и ответственность. Как представляют исследователи, этническая общность отличается от любой консолидированной структуры тем, что она не тождественна и своей активной прослойке, принимающей участие в тех или иных мероприятиях, актах массового волеизъявления160. В то же время сама политическая практика насыщения партиципацией народов заставляет взглянуть на историю национального движения с точки зрения эволюции взаимоотношений субъекта и народа.
Почти всегда субъектом национального движения становится собственный народ. Зачастую основной задачей этнокультурного.
160 Брусииа О. И., Осипов А. Г. Межнациональные отношения: взгляд на проблемы Узбекистана//Этнографическское обозрение. 1993.№ 3 с. 15. движения становится стремление введение своего народа в национальное движение в качестве субъекта.
Имеются мнения, что эти стремления являются общецивилизационными, типологизированными качествами для самоэволюции, как для конкретной человеческой личности, так и этнокультурных и этноконфессиональных сообществ.
В своей деятельности этнокультурные образования Поволжья этим проблемам уделяют не меньшее внимание, чем сохранению массовой культуры, традиций и обычаев.
Созданные в Средневолжском регионе в конце 80-х и начала 90-х годов XX века этнокультурные образования народов ставили перед собою цель оживления культурной жизни народов. Первоначально они возникают в республиках Татарстан, Чувашия, Башкортостан, Мордовия, Марий-Эл, Удмуртия, а в середине 90-х годов появляются уже в приграничных с ними Нижегородской, Ульяновской, Самарской, Пензенской, Саратовской, Оренбургской и других областях России. В Ульяновской области, к примеру, создаются этонокультурные образования татар «Туган тел», «Мэдэният», «Муслимэ" — у чувашей — культурно-просветительское общество имени И. Я. Яковлевау немцев — Общество советских немцев «Возрождение (УООСН)" — у мордвы — «Рав» и «Лисьмапря" — а также еврейское этнокультурное общество. В Самарской области появляются культурно-просветительские движения мордвы «Масторава», чувашей «Пехил», этнокультурные общности татар, евреев, немцев, поляков и др.
В рамках выполнения Концепции национальной политики в этнокультурные образования Самарской области инициируют принятие программы «Возрождение"161. В Ульяновской и Самарской областях, где проживает основная часть диаспорных татар, чувашей и мордвы, стали издаваться национальные газеты, организовываются студии телепередач. В.
161 Решение администрации Самарской области от 27.12.1993 года № 453. настоящее время в г. Ульяновске издаются газеты на мордовском, чувашском, еврейском, татарском, азербайджанском языках, а также выходят в эфир чувашские и татарские телепередачи. На Самарской земле из коренных поволжских народов наладили выпуск двух газет на родном языке татары, и одной — чуваши. Кроме того, на языках народов России в Самаре выходит в эфир «Радио-7».
Теория социальных групп помогает выявить еще один важный момент в этнокультурных движениях, это выступление в качестве субъектов национальных движений этнокультурных образований. Эти юридические образования переводят свои этносоциальные группы в положение самостоятельных супрагрупп. Субъект-объектные отношения между этнокультурным движением и собственным народом на каждом этапе эволюции национального движения имеют отличительные характеристики. Если на начальном этапе зарождения национального движения единое население еще не расколото на противостоящие группы, а субъект еще не приобрел господствующего положения во взаимоотношениях с своим народом, то взаимоотношения рядовых участников и лидеров движения остаются ровными. Но с приобретением доминирующего положения субъектом национального движения в общественно-политической жизни, в последнем случае вся совокупность взаимоотношений крайне субъективируется и приобретает искаженный характер. Отдельные рядовые члены, передоверив защиту своих интересов активному меньшинству, оказываются отчужденными от формальных отношений со своей этнической группой. Официальное сношение происходит лишь на уровне лидеров субъектов и активистов, которые зачастую начинают решать личные интересы, взамен этнокультурных. Рядовые члены начинают входить в противоречие со своими официальными лидерами. В улаживании споров начинает доминировать «жесткий подход»: тут участники спора — не друзья, а противникицель — не соглашение, а победаздесь нет предложений, а имеется только цель отстаивания своей позиции, но не на соглашения. Таким образом, в субъектно-объектных отношениях начинает кумулироваться внутриэтническая напряженность.
В то же время, если объект-объектные и субъект-субъектные отношения перенести на условия смешанного этнического проживания, объектами становятся народы, а субъектами — этнокультурные движения, первоначально перед собою ставящие культурологические задачи. В случае ровного развития событий и учитывающего этнокультурные потребности объектов, объект-объектные отношения еще не полностью отрываются от реальности и находятся в рамках политической и социальной целесообразности. В этих условиях и субъект — субъектные отношения ограничиваются лишь одним измерением — этнокультурным. Но, в случае же игнорирования этнокультурных запросов, они тут же проецируются в националистические. Поэтому, эти интеракции осуществляются в смешенном социально-культурном континууме.
В регионе Средней Волги имеются уровни удовлетворения основных этнокультурных запросов нерусских народов. Однако, к ним власти субъектов РФ относятся с недопустимым легкомыслием. В первую очередь это относится к этнообразовательным проблемам. В данной связи, следует учесть, что в условиях игнорирования этнокультурных запросов задачей субъекта национального движения является перевод собственного народа из разряда «объекта» в субъектное состояние и преобразовать тем самым объект-объектные отношения в субъект-субъектные. В противном случае, рядовым членам субъектов этнокультурных движений может показаться, что только на этом пути можно добиться кардинальных преобразований в общественной структуре в соответствии с националистическим проектом, то есть сместить толерантные общественные отношения в националистические.
Практика межкультурного взаимодействия в этническом пространстве среднего Поволжья показывает, что в подобных ситуациях наблюдается психологическая подавленность этнического социума, люди начинают ощущать себя чуть ли не под чужим этнокультурным гнетом. В одних случаях подобная дискриминация приводит к отказу этнического социума от своего культурного наследия, а в других — начинает накаливать противостояние к чужой культуре, прежде всего в форме политического движения по культурному возрождению своего народа. Во многом по этим причинам возникали многообразные этнокультурные, духовно-религиозные движения в России в 90-х годах XX века.
В этих случаях, если иметь в виду только этнокультурный аспект деятельности, действия этнократических социальных групп не отличаются от целевых устремлений социума, в массе своей направленного на сохранение российской государственности. Речь в данном случае идет не о формальном единении этнического социума, основанном на определенной структурной организованности, а о духовном единении и культурной конвергенции по принципу «Мы-центричного» мировоззрения или же о дивергенции культурных ценностей.
После развала Советского Союза, Россия столкнулась с невиданной доселе центробежной силой в виде автаркизма некоторых субъектов федерации, крайнего национализма и воинствующего сепаратизма, а также нетрадиционных религиозных течений. В христианстве возникли разнообразные «братства» и «сестринские» движения. В исламе появилсяваххабизм. Что касается Урало-Поволжья, а если поближе обращаться к рассматриваемому региону Среднего Поволжья, — то здесь широкое распространение получили две из них — православие и мусульманство. Существование в социуме различных конфессий и их течений обязывает более пристального внимания к ним не только со стороны обществоведческих наук, поскольку религия на всех этапах этногенеза является одним из важнейших как этноконсолидирующих, так и этноразъединяющих факторов, но и налаживание прямого диалога между ними. Условия многоконфессиональности диктуют необходимость диалог между господствующими на территории России религиями.
Если обратиться к ведущим конфессиям России исламу и православию, то, казалось бы, диалог между ними ведется уже не одно столетие. Многое сделано ими по вопросам взаимопонимания. Тем не менее, имеется еще широкий простор для совместных действий по сближению.
Взаимное признание богооткровенного характера Писаний обеих конфессий давало бы широкий простор теологическому сотрудничеству. Соотнесение христианства и других религий друг другу и взаимное местоопределение в инорелигиозной среде — один из важнейших вопросов, поставленных временем. Он сегодня касается не только форм человеческого общежития, но и в равной мере — модуса и способов соединения человека и Бога. Межрелигиозный диалог действительно связан с немалым риском, заключающимся, прежде всего, в возможности быть непонятым и неверно истолкованным самими его инициаторами.
В наши дни для России и региона Среднего Поволжья проблема диалога между мусульманским и православным христианским миром стала сугубо практической, которая имеет множество измерений: от политической до этнокультурной. Важность межконфессионального диалога на уровне вероисповеданий в России еще не полностью осознана. Между тем, в целях сохранения стабильности в социуме региона, чрезвычайно актуально обращение к любому опыту по формированию толерантного межконфессионального и культурного сознания.
Создание правого государства — есть необходимое условие для существования многоконфессионального и поликультурного общества, каковым является Россия. Вопрос не только в том, как государство будет регулировать отношения между различными религиозными общинами и конфессиями, но и в том, какие ресурсы найдут они в своем духовном потенциале для мирного сосуществования, взаимопонимания и культурного общения. Сравнительное изучение ислама и христианства позволило философам и социологам прийти к выводу о том, что в современном мире нет препятствий для ведения межкультурного и межконфессионального диалога, несмотря на особенности ведения религиозной практики, внутриконфессионального статуса языка и разности культур.
Несмотря на то, что народы России исповедуют разные вероучения, провозглашающие не всегда совместимые способы осуществления религиозной практики, но в совокупности они представляют жизненные идеалы народов, ведущих к толерантному мирскому устройству и социальной стабильности. Именно разность этих идеологий является, на наш взгляд, основой противостояния между Западом и Россией, детерминированное конфессиональным разногласием между православием и католицизмом, между католицизмом и российским (советским) исламом. И в этом противостоянии использовались разные методы воздействия на массы в целях активной религиозно-культурной экспансии и расширения своего идеологического влияния на российский социум, включая и методов этнокультурного разделения общества на национально-конфессиональные сообщества и государства, противопоставления ислама и православия, обособления периферийных славяно-доминирующих регионов от Центра. Да и сами действия региональных властей в 1992;1998 годах давали повод некоторым зарубежным странам проявлять определенную активность в раскольнической деятельности между регионами и центром. Если вкратце увязать эти культурологические процессы с рассмотрением некоторых экономических проблем, возникавшими между регионами и зарубежьем, то, как и в случае с другими причинами, стимулирующими процесс регионализации России, трудно дать однозначную оценку в них влияния внешних факторов. Тем не менее, из этого ряда проблем выделяются как негативные, так и позитивные пласты.
Мировым державам не нужна сильная поликультурно-толерантная Россия. На наш взгляд, именно в данное социальное время имеется целесообразность пересмотра многих аспектов межнационального взаимодействия полиэтнического сообщества страны по приведению к гармонии узловых требований сторон.
Социальная роль единичной личности во многих случаях остается решающей в этническом пространстве Средней Волги. Взаимозависимость этноса и его единичных частей четко прослеживается в стремлении к саморазвитию, самосохранению и самоидентификации. Поскольку процесс личной эволюции этнической единицы (здесь мы подразумеваем отдельного этнического лица) является для общества в определенном смысле «экспериментом», предпринимаемым народом в поисках путей его адаптации к изменяющимся условиям, то и результаты его социализации отразятся впоследствии во всем этносоциальном пространстве. Если данное представление на эту проблему условно «перевести» на весь российский социум, то мы заметим, что уникальность евразийской цивилизации заключается прежде всего в том, что эволюционное развитие северо-западных тюрков, (к которым относятся чуваши, башкиры и татары), финно-угров и восточных славян гарантировало и принуждало их к мирному сосуществованию и взаимопроникновению духовных ценностей и маркеров и способствовало сохранению их национально-культурной самобытности. Поэтому, в современной России приоритетным социально-политическим направлением общественной эволюции является создание полиэтнического государства, а не вопрос только сохранения приоритетности русского языка или же равноправности языков других народов. Одновременно с этим, перед российским нерусским социумом проблемы сохранения культуры русского народа стоят в одном ряду со своими адекватными проблемами. Сохранение богатства русской культуры для нерусских этносов не менее важно, чем самим русским, поскольку славянская этнолингвистическая и культурная среда представляет для них единую межкультурную среду социального взаимодействия и игнорировать ее — значит дать возможность системному поглощению ее другими, чуждыми ей западными культурными системами.
В пользу создания равноправного поликультурного пространства говорит и то, что культурным, нравственным и идейным стержнем современной российской государственности является не только и не столько всеохватывающая русская культура, сколько евразийская ментальность, столетиями сформированная на основе восточнославянской и тюркской культур еще задолго до появления Московского княжества Ивана Ш-Калиты, Ивана 1У и Российской империи Романовых на огромном географическом пространстве современной России. В то же время, создание и поддержание возможностей для полноценного развития в культурном пространстве бывшего СССР нерусских народов также является объективным условием этнополитической стабильности. В этих условиях только политика национального единства приведет к стабилизации нашего общества, к миру и согласию в нем. Национальное единство страны невозможно достичь без формирования духовного единства и культурного единодушия. В этом аспекте народы России являются основой такового единства.
Межнациональные отношения в современной России являются самостоятельным социополитическим феноменом, существующим независимо от государственных политических фигурантов и региональной этнократии. На наш взгляд, было бы целесообразно придание культурным факторам этнических пространств, статус самостоятельной политической задачи, поскольку жизнь наций носят целостный характер, воплощающий в себе комплекс взаимоотношений и проблем.
Поэтому этот фактор сполна используют страны НАТО для разрушения России изнутри. Точки зрения некоторых московских политических фигурантов отстранены от животрепещущих этнических вопросов и жизнедеятельности регионов. Зачастую они не отвечают и интересам самого государственного существования. Их увлечения идут вразрез с интересами сохранения поликультурного социального единства и сохранения государства под названием «Россия». Форма культурно-национальной организации России, когда в ней насчитывается около 100 народностей и народов, вряд ли возможный вариант государственного строительства, когда социальные установки по реализации самоидентификации личности или даже этноса в стране как ни в каком обществе актуальны. Кроме того, национально-государственные и национально-территориальные образования в составе России полностью сохраняют надежды на выполнение своей роли в развитии наций-этносов. Сама установка на сведение национального вопроса только к социальным и культурным факторам в настоящее время чревата политическими осложнениями. Потому этносы политизируются и мобилизуются.
Четыре фактора военно-политического, экономического и социального состояния современного мирового сообщества определяют безопасность нашей страны в настоящее время. Первый из них имеет военно-политический аспект, в общих чертах складывающийся, в свою очередь, из трех военно-стратегических направлений: Западного, Юго-Западного и Центрально-Азиатского. Наиболее уязвимым является западное направление, поскольку за последние несколько лет к нашим границам НАТО продвинулось на 600−800 км. Второе — Юго-Западное направление, включающее и стремление Грузии к членству в НАТО, грузино-абхазский и армяно-азербайджанский конфликты, Чечня и близость к Турции. Третье — Центрально-Азиатское направление, складывающееся из наличия нестабильного Афганистана, Пакистано-Индийского противостояния, крайне негативного отношения США к Ираку, предоставление воздушных коридоров и аэродромов США и НАТО Узбекистаном, Таджикистаном и Киргизией для борьбы с терроризмом и религиозным фанатизмом на территории Афганистана, что в свою очередь создаёт эффект окружения России и Китая.
Второй фактор — это стремление некоторых держав столкнуть Россию с Китаем, Индию с Пакистаном, а под видом борьбы с терроризмом и религиозным фанатизмом и, одновременно, подыгрывая чеченским сепаратистам, рассорить православный мир с мусульманским, с другими христианскими конфессиями. Католическая церковь уже сделала шаг в этом направлении.
Третий фактор — экономическая безопасность.
Четвертый фактор — этносоциальная толерантность народов России и общественная стабильность. Целенаправленное стремление некоторых мировых держав к расчленению России на отдельные части с комбинированым воздействием многообразных сил и средств, среди которых наряду с информационной войной, слабостью конституционной воли государства, неудавшейся экономической реформой и экономическим вмешательством извне, выдают в качестве основного средства ослабления страны этносоциальную толерантность народов. Это ставит перед народами России множество проблем. Противники целостности нашей страны об этом знают и стремятся использовать их в своих целях.
В настоящее время США не хотят создавать каналов равноправно-серьезного диалога с Москвой, как и гарантированно-регулярных консультаций с нею по наиболее актуальным проблемам современности.
Распад СССР, глубокий кризис в России позволили Западу поставить в практической плоскости его давние замыслы ослабления, а возможно, и раздробления нашей страны. С этой целью применяются различные формы, методы и средства влияния на этот процесс, включая экономические и этнокультурные, поскольку в эпоху «глобализации» действуют другие механизмы экспансии. Иностранные валюты свободно пересекают границы, подрывая экономическую, а затем и политическую независимость любой страны. Роль войск вторжения прекрасно выполняют иностранные банки и транснациональные корпорации. Задачи оккупационного режима решаются агентами влияния во власти.
В то же время и «традиционные» военные угрозы рано сбрасывать со счетов. Поэтому расширение НАТО на восток создает сильную военную опасность для России, какой еще не было после 1941 года. В условиях развала армии резко упала обороноспособность страны. Намерение США создать свою ядерную систему ПРО может вообще привести к обесцениванию ядерного потенциала России, а Россию вновь подталкивают к одностороннему разоружению162−163.
Вместе с тем возникают военные угрозы и нетрадиционного характера. События в Косово, в Чечне, а затем и Македонии показывают, что мировые державы применяют новую стратегию вооруженного вмешательства во внутренние дела суверенных государств. Всё шире используются вооруженные формирования, созданные по.
162 ТЬе МПкагу Ва1апсе 1986;1987. Ь., 1986, Р.45−46.
163 ТЬе МПкагу Ва1апсе. 1997;1998. Ь., 1996 этнорелигиозному принципу и дестабилизирующие наиболее неугодные им государства под видом «национально-освободительной борьбы"164.
Против России и российского ислама западные мировые державы использовали его крайнее ответвление — ваххабизм.
Некритическая трактовка тезиса о праве наций на самоопределение начинает приносить свои плоды с точки зрения безопасности и целостности РФ. В этом плане, разрабатываемые в последнее время в НАТО геополитические сценарии распада России на ряд сепаратных образований в 21 веке отнюдь не представляется примитивной утопией. Специальная исследовательская группа Госдепа США представила свои соображения, из которых следует, что в результате ожидаемой дезинтеграции, Россия в ближайшем обозримом будущем разделится на Дальневосточную республику, Сибирскую республику, Уральскую республики, Северо-западную республику, Московское государство, а также суверенные Татарию, Башкирию, Тыву, Якутию, Осетию, Чечню, Дагестан и другие165.
Однако, и «романтический» период в отношениях с Западом начинает переходить в рациональное русло, хотя попытки сохранить иллюзии «партнерства» продолжаются. Агрессия НАТО против Югославии была ушатом холодной войны и наиболее ясным доказательством того, что «холодная война» против России продолжается в новых формах и с все возрастающей силой.
Идет постепенный процесс социально-политической стабилизации на Кавказе, усиливается влияние классического ислама в своих традиционных регионах распространения.
164 Trinkov A. A regional security assessment: an expert view from Moscow (unpublished manuscript). M., 1996.
165 «Правда», 328, от 14 марта 2001 г.
Сегодня мир сопротивляется глобализму, а некоторые ратуют за него, поскольку он является видоизмененным вариантом американского жизнеуклада. Нельзя позволить, чтобы Россию исподволь втянули в подавление освободительного движения «третьего мира». Следует помнить, что главный истинный источник «международного терроризма» — это несправедливый экономический обмен между индустриально развитыми странами и остальным миром.
