Эволюция концепций моды как социокультурного явления: историко-критический анализ

Актуальность темы

исследования определяется необходимостью сравнительного исследования роли и места моды в индустриальном и современном обществом, соответственно, как она интерпретировалась в концепциях моды. Социальных теоретиков и социологов всегда интересовала сложная природа моды, изменчивость модных стандартов и образцов, поведения участников моды. При этом сама природа моды также не оставалась неизменной, она развивалась вместе с динамикой общества. Менялись социально-классовые отношения, институты общества, представления о должном, о равенстве и неравенстве, соответственно, менялась и мода, ее явные и латентные функции.

Современное общество не является простым, линейным продолжением предшествующего индустриального общества. Обществоведы констатировали, что наше общество вступило в фазу нелинейного развития, которое предполагает иную социокультурную динамику. Для нее характерен и иной тип преобразовательных процессов с доминированием, как считает академик Т. И. Заславская, «спонтанной трансформации"1. Естественно, что место и роль моды в этой трансформации иные и требуют своего изучения. В конце XX века появились принципиально новые исследования социума, в которых используется теоретико-методологических инструментарий, позволяющий интерпретировать нелинейный, спонтанный характер современного развития, неравновесность его институтов. В этом контексте возникло и формируется новое знание о моде. Это знание дает нам возможность проследить движение социума от простых форм его организации к саморазвивающимся системам, к которым относится и мода. Оно также позволяет управлять модным поведением современных.

1 См.: Зас: ш<-ская Т. Н. Современное роееиПекое оошеето: Социальным механизм трансформации. -М.: Дело. 2004. — С. -400. самоорганизованных индивидов, что имеет важное значение для развития конкретных индустрии моды, их маркетинга.

Кроме того, со всей очевидностью стало формироваться представление об амбивалентных последствиях современной моды: она перестала быть просто безобидным образцом массового поведения, который можно принимать или нет по этическим соображениям, а явлением, имеющим множество явных и латентных рисков для жизнедеятельности людей и природной среды. Безусловно, этими рисками моды нужно учиться управлять. Более того, современная мода является и весьма сильным фактором манипулирования людьми, вплоть до формирования их интересов и потребностей. Как видно, данная тема актуальна и в теоретическом, и в прикладном плане.

Анализ эволюции концепций моды как социокультурного явления, вносящего свой особый вклад в самоорганизацию современного общества, посвящена данная диссертационная работа. В ней критически анализируются как на классические представления о моде, так и те, которые выдвигаются и развиваются современными социологами.

Степень научной разработанности темы.

Литература

посвященная природе моды как социального и культурного феномена, достаточно многочисленная, включает в себя довольно широкий спектр проблем и подходов. В ней следует выделить, во-первых, круг энциклопедий, словарей, справочников, опирающиеся, как правило, на социологические, философские труды, посвященные тем или иным аспектам моды. Обращает на себя внимание то, что наиболее разрабатываемой является тема модной одежды и модного стиля одежды. В.

2 См.: Андреева Р. П. Энциклопедия моды. — СПб.: Литера, 1997; Бандано И. Ц. Мода XX века: Энциклопедия. — M.: Олма-Пресс, 2002; Киоалова JI., Гербенева О., Jlavapoea М. Иллюстрированная эциклопедия моды. — Прага, 1988; Которн Н. История моды в XX веке. — М., 1998; Нерсесов Я. Н. Мода. -M.: Олма-Пресс Гранд, 2002; Паскье Ж. Энциклопедия элегантности. — М., 1993; Фукс Э. Иллюстрированная история нравов. В 3-х кн. — M., 1994; Постмодернизм. Энциклопедия. — Минск, Интерпресс-сервисКнижный дом, 2001 п др.

3 См.: Андреева А. Ю., Богомолов Г. Ч. История костюча: нюха, пиль, мола (Ог Древнею Г. гнта до модерна). — Clio., 2001: Iheirs А. П. Цч: нш, 1кьни Д. А. История коеюча: or фараона до денди. — М. 2001: 1>рун П. 7'ir/hi.v М. История костюма or .трсг.ност до пог. от времени. — М. 1 М (>7- Ги/ч'нтчи, А М. Костюм XX последние десятилетия к данной тематике присоединилась теоретическая разработка вопросов модного дизайна, включающая ряд аспектов интерьера, жилой и промышленной архитектуры, предметов быта, офисного и производственного оборудования и т. д. Здесь же рассматриваются разнообразные аспекты воздействия моды на научно-технический прогресс, вопросы технической эстетики4. Большая группа исследований посвящена эстетическим проблемам моды, в которую входят работы как социологического, так и исторического, социально-философского толка5. Специальной темой является разработка проблематики модного вкуса, моды, характерной для молодежной субкультуры6.

Однако указанные выше социологические и социально-философские исследования моды (некоторые из них включают и эмпирический мониторинг), предлагая «срезы» отношений к конкретным модным проблемам и объектам, как правило, не содержат в себе обобщающих идей и прогностических принципов. Поэтому диссертанта особенно интересовали труды, в которых рассматриваются концепции моды как социального и культурного феномена. Одним из первых социологией моды в стране стал заниматься В. П. Терин, осуществивший сравнительный анализ взглядов на века. — М., 1996; Горбачева A.M. Костюм средневекового Запада: От нательной рубахи до королевской мантин. — М.: ГИТИС, 2000; Дудникова Г. П. История костюма. — Ростов п/Д: Феникс, 2001; Исенко С. П. Костюм народов мира: Учебное пособие для студентов вузов искусств и культуры. — М.: 1998; Казоулатова Г. Х. Социокультурная динамика процесса формирования костюма. — Уфа, 2000; Мерцалова М. Н. Костюм разных времен и народов. В 4-х т. — М.: Лкад. МодыСПб.: Чарт Пилот 2001; Степучев Р. А. Проблемы костюма как семиотической системы в коммуникации человеческого общения: Конспект лекций. — М., 1991.

4 См.: Визуальная культура — визуальное мышление в дизайне / Под ред. В. Ф. Колейчука. — М., 1990; Воронов Н. В. Очерки истории отечественного дизайна. — М., 1998; Руте В. Ф. Индустриальный дизайн постиндустриального общества и России. — М., 1998; Творческие направления в современном зарубежном дизайне / Под ред. Е. В. Чернсвич и др. — М., 1990; Хан-Магомедов С. О. Пионеры советского дизайна. — М., 1995 и др.

5 Бастрыкииа Т. С. Формообразование как проблема философско-эстетического исследования (па материале дизайна костюма). — Автореф. дисс. канд.филос. наук. — М., 2000; Гизатулин Ю. Ф. Социальные функции моды. — Пермь, 1994; Дегунова Л. А. Мода в условиях массовой культуры. Лвтореф. дисс. канд.филос. наук. -Ростов н/Д, 1998; Дегунова Л. А. Мода как социальная технология. Учебное пособие. — Шахты: .изд-во Юр ГУЭС, 2004; Ковриженко М. К. Постмодернизм и реклама / Доклады II Всероссийского социологического конгресса «Российское общество и соцйиология в XXI веке: социальные вызовы и альтернативы. В 2-х т. -М.: АльфаМ, 2004. — Т.1. Савельева И. Н. Закономерности гармонии в костюме народов России. — М., 2002; Топалов М. Н. Социальные аспекты моды: мода и цивилизация. — М., 1991.

6 См.: Богданова О. А. Молодежная субкультура: причины возникновения и ценностные ориентации. -Ростов п/Д, 1990; Быть свободным. Мода как выбор и ответственность. — Гатчина: СУДБ, 2000; Вапгородская С. А. Мода как фактор социализации студенческой молодежи. — Авгорсф. дисс. капд.социо.т. наук. — Белгород, 20(12- Допромьищиш 11.Г. Молодежная мода как культурно-ктетическии феномен второй у моду Г. Зиммеля и Г. Блумера. Затем эта проблематика привлекла к себе внимание таких ученых как В. И. Толстых, Е. Я. Басин, В. М. Краснов, Т.Б. о.

Любимова, Л. В. Петров и др. В указанном контексте наибольший интерес представляют работы отечественного исследователя моды А. Б. Гофмана, предпринявшего попытку создания новой теории моды и модного поведения9.

Полипарадигмальный подход к исследованию моды, выбранный диссертантом, предполагал, естественно, обращение прежде всего к социологической классике. Здесь особый интерес представляют труды Г. Тарда, Г. Лебона, В. Зомбарта, Г. Спенсера, Г. Блумера10. В них впервые в истории социологического и социально-психологического знания были выделены тенденции массовых процессов зарождения, утверждения и смены стереотипов восприятия, что характерно для мира моды.

Внимание диссертанта привлекли и стали объектом углубленного изучения относящиеся к моде суждения, теоретические положения, представленные в работах Шефтсбери Энтони Эшли Купера, И. Канта, Э. Дюркгейма, Г. Зиммеля". половины XX века. Автореф. дчсс. канд.филос. паук. — М., 2000; Левинова СЛ. Молодежная культура. — М.: ВУЗ кн., 2002.

7 См.: Терпи В. Мода в социологии. — Декоративное искусство в СССР, 1970, № 7.

8 См.: Толстых В. И. Мода как социальный феноменБасин Е. Я. Краснов В.М. «Гордиев узел» модыЛюбимова Т. Б. Мода и ценность // Мода: за и против. — M. 1973; Петров Л. В. Мода как общественное явление.-Л. 1974.

9 См.: Гофман А. Б. Мода и люди. Новая теория моды и модного поведения. — М.: Питер, 2004; Гофман А. Б. Классическое и современное: Этюды по истории и теории социологии. — М.: Наука, 2003; Gofman A. Les eternels rctours. Notes sur les cycles dc mode // Revue europeenne des sciences sociales, Tome XLII, 2004, № 129.

10 См.: Тард Г., Законы подражания. — СПб, 1892- Лебон Г. Психология народов и масс. — СПб.: Макет, 1995; Зомбарт В. Народное хозяйство и мода. — СПб, 1904; Спенсер Г. Синтетическая философия. -Киев: издательство «Ника-Центр», 1997; Blumer Н. Fashion: from Class Differentiation to collective Selection // The Sociological Quarterly, 1969. — vol. 10, № 3- Blumer II. Fashion // Enternational Encyclopedia of the Social Sciences. — N.Y., 1968. — Vol. 5. Шефтсбери. Эстетичекие опыты. — M.: Искусство, 1975; Кант И. Соч. в 6-ти тт. — Т. 6. — М., 1966; Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. — М.: Канон, 1996; Зиммель Г. Избранное. Том 2-й. Созерцание жизни. — М.: Юристъ, 1996.

Проанализированы характеристики моды в трудах Т. Веблена через призму концепции престижного потребления. Выделены и проанализированы подходы к исследованию моды, содержащиеся в работах Ж. Липовецки, Дж Ритцера, Ж. Бодрийяра, Р. Барта, А. Б. Гофмана, Т. М. Дридзе.

Особый интерес для диссертанта представлял компонент игры в моде, в связи с чем были исследованы социокультурные феномены игры по работам Й. Хейзинги, И. Гофмана, А. Б. Гофмана, Ж. Лиотара, Э. Берна, С. А. Кравченко.

И все же, по нашему мнению, есть белые пятна в данной проблематике. Ряд теоретиков моды нуждаются в новом, уточненном прочтении с учетом нынешнего понимания процессов движения социума как сложной саморазвивающейся материи.

На наш взгляд, при исследовании моды как социокультурного явления неоправданно мало используются теоретические и методологические наработки социологов, которые непосредственно не занимались изучением моды, но предложенный ими инструментарий может быть, несомненно, полезен для осмысления характера моды, особенно в условиях становления нелинейной динамики. Речь, в частности, идет о методологических подходах П. Сорокина, Р. Мертона, Э. Гидденса, П. Бурдье.

Аналогичное может быть сказано в отношении исследования проблем нелинейной динамики, их влияния на современную моду. В связи с этим был использован теоретико-методологический инструментарий У. Бека, И. Пригожина, 3. Баумана, Э. Гидденса, Ж. Бодрийяра, а также В. Л. Романова и ряда других социологов12.

12 См.: Бауман 3. Глобализация. Последствия для человека и общества. — М.: Издательство «Весь мир», 2004; Бауман 3. Индивидуализироваиное общество. — М.: Логос, 2002; Бауман 3. Мыслить социологически. — М.: Аспект-Пресс, 1996; Бодрийяр Ж. Америка, — М.: «Владимир Даль», 2000. Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть. Пер. с франц. И вступит. Статья С. Н. Зенкина. — М.: Добросвет, 2000; Бодрийяр Ж. Система вещей. — М.: Рудом и но, 1995; Гидденс Э. Устроение общества: Очерк теории структурашш. — М.: Академический проект, 2003; Гидденс Э. Последствия современности (реферат). -Макросонполо!ические теории общества и социальною изменения // РЖ, Социальные и гуманитарные пачки, ок’честиепмая п зарубежная.niicpaiypa. Серия 11. Социология. — № 2. 199−4: ГшикчпЭ I loci модерн /¦' Философия истории. .Ли iчто! ия. — М. I '>95: ГтиКис .'). («огроменнос I ь и самоп. тспт ичигет г.

Особо исследовалась проблема взаимовлияния моды и рисков в современном обществе, которая так или иначе рассматривается в работах У. Бека, Э. Гидденса, О. Н. Яницкого, С. А. Кравченко и др.13.

Наконец, социокультурные особенности, проблемы и противоречия современного российского общества и особенности культуры, влияющие на характер моды, рассматриваются в трудах целого ряда отечественных социологов, в том числе М. К. Горшкова, В. И. Добренькова, Т. И. Заславской, А. Г. Здравомыслова, Ж. Т. Тощенко, В. А. Ядова и др.14. Работы этих ученых способны пролить новый свет на понимание современной моды вообще и на ее специфику в России.

Целью работы является анализ эволюции теорий моды в индустриальном и постиндустриальном обществах и, соответственно, показ того, как они отражали динамику моды и модного поведения в разные периоды человеческой истории.

В связи с указанной целью ставится и решается ряд конкретных задач: — раскрыть особенности научных подходов к моде, получивших распространение в социологических, психологических и философских воззрениях западно-европейских мыслителей, начиная с XVIII векареферат). — Макросоциологические теории общества и социального изменения // РЖ, Социальные и гуманитарные науки, отечественная и зарубежная литература. Серия 11, Социология, № 2, 1994; Лиотар Ж.-Ф. Феноменология. — СПб.: Ллстейя, 2001; Пригожий И., Стеигерс II. Порядок из хаоса. Новый диалог человека с природой. — М.: Эдпториал УРСС, 2001; Романов В. Л. Социальная самоорганизация и государственность. — М.: Издательство РАГС, 2003; Романов В. Л., Саркисян В. Ю. Социальный ресурс динамического развития России // Стратегия динамичного развития России: единство самоорганизации и управления. Материалы Первой международной научно-практической конференции. — М.: «Проспект», 2004. Романов В. Л. Проблемы административного реформирования (социосинергетичсский поиск). — М.: Издательство РАГС, 2004.

13 См.: Бауман 3. Индивидуализированное общество. — М.: Логос, 2002; Бек У. Общество риска. На пути к другому модерну / Пер. с нем. В. Седельника, II. ФедоровойПослесл. А. Филиппова. — М.: Прогресс-Традиция. 2000; Гидденс Э. Судьба, риск и безопасность. — THESIS, 1994, № 5- Кравченко С. А., Красиков С. А. Социология риска: полипарадигмалышй подход. — М.: Анкил, 2004; Яшщкий О. Н. Социология риска. — М.: Издательство LVS. 2003.

14 Горшков М. К. Российское общество в условиях трансформации (социологический анализ). — М.: РОССПЭН. 2000; Горшков М. К. Российское общество в условиях трансформации: мифы и реальность (социологический анализ). 1992;2002 гг. — М.: РОССПЭН, 2003; Добренькое В. И. Российское общество: современное состояние и перспективы (от социологии кризиса к социологии надежды). — М, 2003; Здравомыслов А. Г. О судьбах социологии в России. — Социс, 2000, № 3- Заславская Т. И. Современное российское общество: Социальный механизм трансформации. — М.: Дело, 2004; Социачьные процессы на рубеже веков: феноменологическая перспектива. Научные труды.- М.: МГИМО, 2000; Тощенко Ж. Т. Парадоксальный челопск. — М.: Гардарики. 2001; Я дои В.Л. 11 все же умом Россию понять можно. — Россия: трансформирующееся общество. М.: Камоп-llpecc-Ц. 20П1- }l<)ixВ.Л. Некоторые соиио. чот пческие основания для предвидения будущею российское обшсстма. — П кн.: 1ччпя реформирующаяся. — М-: Ac-ulemia. 2<�Н)3.

— показать методологические возможности классических, неклассических и постнеклассических социологических парадигм для исследования моды как социального и культурного феномена;

— проанализировать эволюцию концепций моды в контексте динамики самой моды, движущейся от простых форм к сложным саморазвивающимся модным системам;

— раскрыть полипарадигмальный характер исследований моды в эпоху постиндустриализма;

— исследовать риски моды в условиях социальной неравновесности;

— показать особенности преломления глобальных тенденций в сфере моды в условиях спонтанной трансформации современного российского общества.

Объектом исследования являются социальные и культурные аспекты моды, выражающие ее амбивалентную природу.

Предметом исследования являются социологические и социально-философские концепции, освещающие различные социокультурные аспекты моды, ее явные и латентные функции в их исторической динамике, становление современного типа самоорганизованного потребителя моды в условиях нелинейной социокультурной динамики.

Методологической основой исследования выступает полипарадигмальный подход, состоящий в комплексном применении ряда теоретико-методологических принципов, сформулированных в различных социологических парадигмах.

В диссертации использован метод компаративистского анализа как концепций моды, так и массовых представлений о сути моды, причинах и факторах тех или иных модных тенденций в условиях перехода от индустриального к постиндустриальному обществу. Использованы также методы классического и интегрального структурного функционализма, системного анализа, позволяющие анализировать явные и латентные функции, место и роль моды в обществе. Диссертант руководствовался также принципами конкретно-исторического анализа как феноменов моды, так и их теоретических интерпретаций, выделяя преемственность и инновации в концепциях моды.

Социосемантические подходы Р. Барта, А. Б. Гофмана, Т. М. Дридзе, а также концепция симулякров и симуляций Ж. Бодрийяра использованы для интерпретации становления мира виртуальной моды.

Постнеклассические методологии, представленные в работах 3. Баумана, Ж. Бодрийяра, И. Пригожина, составляют теоретический инструментарий для исследования самоорганизованного социального актора, являющегося потребителем моды в условиях нелинейного, неравновесного развития. Для исследования рисков моды использованы теоретико-методологические подходы Э. Гидденса, У. Бека, О. Яницкого.

Основными методами диссертационного исследования являются классификация, типологизация, сопоставление социологических концепций с элементами объединения научных парадигмсравнительный анализ аналитических данныхкомпаративный и историко-проблемный анализ.

Научная новизна диссертационного исследования состоит в том, что в нем впервые предпринят комплексный историко-критический анализ моды как социокультурного феноменапоказана специфика методологического инструментария теорий моды доиндустриального, индустриального и постиндустриального общества. Их изучение интересно как с точки зрения истории социальной мысли, которая видела в моде весьма значимый фактор социального взаимодействия людей, так и нового прочтения прежних суждений о моде в контексте современных представлений о роли «стрелы времени» (И. Пригожин), об усложняющейся динамике при переходе от закрытого к открытому социуму, от простых форм к сложным самоорганизованным системам;

— проанализирована амбивалентность моды через призму исследований зарубежных и отечественных социологов, включая таких исследователей как Г. Зиммель, Т. Веблен, Ж. Липовецки, Дж. Ритцер, Ж. Бодрийяр, Р. Барт, А. Гофман, Т. Дридзе и др.

— выявлены новые латентные функции современной моды. Соответственно, показано, что практицизм моды имеет функционально-дисфункциональный характер, что рациональная деятельность современных модных институтов неизбежно воспроизводит иррациональные тенденции;

— опираясь на методологию П. Бурдье, осуществлен анализ параметров современного модного поля, при этом выявлена роль модного габитуса в поведение современных акторов;

— раскрыта диалектика современной моды и ее рисков через призму теорий современной рискологии, представленной именами Э. Гидденс, У. Бек, О. Яницкий и др.;

— рассмотрены проблемы глобализации моды, как они влияют на образ жизни современного человека, такие сферы жизнедеятельности, как потребление, формирование самоидентификаций, переосмысление места и роли тела в жизни индивида, характер социальных интеракций;

— показаны процессы формирующегося мира виртуальной моды, какое место в нем занимают симулякры от моды и знаки-функции;

— выявлено, что современная мода становится существенным фактором в формировании нового соотношения между самоорганизацией и управлением. Она способствует формированию способности у акторов к самоорганизованному поведению, отвечающему новым требованиям открытой, нелинейно развивающейся среды, в которой порядок и хаос развиваются одновременно.

Научно-практическая значимость работы. Материалы и выводы настоящего исследования могут быть использованы для дальнейшего осмысления становящегося самоорганизованного социума, находящегося и состоянии нелинейной динамики. Одновременно они могут найти применение в аналитической и практической работе специалистов по моде, рекламе, дизайнеров. Несомненно, материалы работы могут быть востребованы в преподавании социологии, в частности, в ходе подготовки курсов: «Мода и общество», «Динамика моды как социологическая проблема», «Мода и ее риски».

Апробация работы. Обсуждение диссертации состоялось на заседании кафедры социологии МГИМО (У) МИД РФ «» апреля 2005 г. (протокол Диссертация была рекомендована к защите. Основные положения диссертации отражены в шести публикациях.

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, двух глав, подразделенных на параграфы, заключения и библиографии.

Выводы к Главе II.

1. С развитием индустриального в постиндустриальное общество и увеличением нелинейных тенденций, место и роль моды изменяется и количественно, и качественно. Новая социокультурная динамика, свойственная современности, радикально преобразует сущность преднамеренной деятельности (явные функции) в плане резкого увеличения значимости ее непреднамеренных последствий (латентные функции), что весьма рельефно выражено в сфере моды.

2. Мода гораздо активнее, чем прежде, начинает играть роль важного компонента социальной регуляции в условиях, когда, подчеркнем, от индивида требуется свободный выбор образа жизни, самостоятельное создание собственной идентичности. При этом определенные ценностные компоненты моды могут быть одновременно представлены на глобальном, локальном и анклавном уровнях: то, что считается модой на глобальном уровне, может восприниматься как антимода в локальном контексте и может быть немодой в анклавном пространстве, в котором значительная часть населения вообще равнодушна к моде.

3. Опираясь на теоретико-методологический инструментарий Гидденса, современную моду можно представить как структуру, образец социальных отношений, существующий в определенное время и в определенном пространстве, предполагающий соответствующие, более или менее устоявшиеся модели поведения индивидов, которые и выступают в качестве одного из важных компонентов механизма социального контроля в условиях неравновесного и нелинейного развития. Мода всегда как ограничивает, так и создает возможности для творческой деятельности индивидов, которые в конечном счете определяют, каким модным ценностям и стандартам следовать — моде, антимоде, немоде, — ведя при этом достаточно стабильный, даже рутинный образ жизни. В следовании современным модным стандартам проявляются ненамеренные последствия (латентная функция) в виде непрерывного воспроизводства конкретных образцов социальных отношений.

4. Современная мода и риск образуют амбивалентные отношения. С одной стороны, мода способствует расширению институционализированных областей риска. Однако для конкретных индивидов эти рисковые и иррациональные проявления моды могут одновременно выступать и как рациональные — ибо мода, антимода, немода в конечном счете позволяют людям адаптироваться к ускользающем миру с его неравновесной динамикой. С другой стороны, она формирует новый социальный тип «опасного потребителя», склонного к производству аномичных и криминогенных рисков. Опасные потребители создают новые риски для развития российского общества, прибегая к потреблению «модных» наркотиков, модных националистических символов, ориентируясь на образы жизни, в которых нормой является насилие, вандализм по отношению к Они-группам, ориентирующихся на иные модные образцы. Кроме того, увеличиваются риски моды на выживания в искусственно созданных экстримальных условиях. Вместе с тем, последствия риска целого ряда мод амбивалентны: они могут иметь, как отрицательное воздействие на состояние людей, что ведет к возрастанию опасностей для их образа жизни, так могут способствовать переходу акторов в иное социальное состояние, увеличивающее их социальный и символический капитал, а в отдельных случаях и экономический, политический. Амбивалентность современной моды проявляется и в том, что, порождая риски, она в то же время способна производить риск-толерантных индивидов. Мода также увеличивает степень онтологической безопасности — по Э. Гидденсу — субъективное ощущение людьми надежности течения повседневной жизни.

5. Содержанием модного поля является престижная современность, а модный процесс — производством символов престижной современности. Идентификация себя как «модного человека» предусматривает характерный модный габитус. Последний проявляется в склонности/несклонности к разносторонней модной деятельности, включающей мониторинг, чтение модных журналов, просмотр соответствующих телепередач, посещение показов моды, выставок и т. д. в адаптации модных новинок, применительно к индивиду, его символическим/телесным особенностям, интеллектуальным, культурным и финансовым возможностям. Благодаря габитусу люди формируют свои модные предпочтения в соответствии с конкретными индикаторами ценностных предпочтений, а также осознания своих возможностей распоряжаться капиталами — доступного и недоступного, того, что «для нас» и «не для нас». Габутус связывает модные образцы, находящиеся в разных пространственных координатах, даже несмотря на дискретность модного времени.

6. Ж. Липовецки выявил роль моды в развитии индивидуализма и демократизма, особо отметив ее решающую роль в выражении человеческой индивидуальности. Им показано, что мода представляет собой «растущую власть» в современном обществе, охватывая все аспекты социокультурной жизни, особенно диктует характер потребления. Более того, мода утверждает новые этические принципы на глобальном уровне — этос изменения, культ инноваций, культуру видения жизненных реалий через призму юмора. Мода выполняет новые амбивалентные функции социального контроля: дегуманизирует социальные отношения благодаря превращению удовольствия и желания в тривиальные и повседневные установки и вместе с тем стимулирует толерантность между различными социальными группами.

7. Дж. Ритцер исследовал проблемы глобализации моды, особенно отмечая, что мода на макдональдизацию и диснейлендизацию приобретает глобальный характер, радикально вводя новые модели потребления, что связано с созданием «соборов потребления» и формированием «потребительской религии». Последние в свою очередь оказали влияние на характер моды: она становится дифференцированной в зависимости от возраста потребителейизменяет характер социальных интеракций, делая их все более и более обезличеннымимодной становится сама «жизнь в долг», покупать больше, чем люди себе могут позволить и чем это им необходимомода контролирует и эксплуатирует членов современного общества.

8. Ж. Бодрийяр исследовал мода через призму знаковых кодов и симулякров, отмечая, что последние вносят новые качества амбивалентности в характер моды, что в них заключены особые социальные отношения и особая власть над поведением людей. Особые знаковые коды связаны с модным насилием над человеческим телом, над сексуальностью, что ведет к физиологической и психической дисфункциональности. Под властью модных знаков, человеческое тело теряет свое неповторимое очарование, становится манекеном, отличие которого — бескачественность пола. Кроме того, повсеместное распространение моды на идентификацию тела (шейпинг, татуировки и т. д.) также свидетельствует о ломке пространственных и культурных барьеров, которые раньше являлись факторами сохранения ценностей и норм конкретной культуры.

9. Социосемантический подход позволяет исследовать формирующийся мир виртуальной моды посредством представления образов модных предметов как своеобразный текст, созданный процессом сигнификации модных предметов. Это позволяет интерпретировать мир стандартизированных вещей как знаки-функции. Процесс сигнификации идет тем сильнее, чем больше в обществе становится стандартизированных вещей, из которых под влиянием моды образуются все более и более сложные, плюрализированные «лексиконы» (джинсы могут выступать как знак-функция рабочей одежда, праздности, сексуальности определенного статуса и т. д.) Знаки-функции имеют коммуникативный характер, что, соответственно, позволяет манипулировать поведением людей, их потребностями. На побудительных мотивах знаков-функций, по существу, основана современная реклама модных предметов.

Ю.Игра всегда создавала предпосылки, стимулы для обновления модных стандартов и объектов. Современный процесс играизации общества привносит относительность норм и этики в моду. Через инновационно-эвристические элементы, драматургию модники и модницы латентно подрывают существующие в обществе нормы, ставят под вопрос и существующие этические принципы. При этом играизация значительно усиливает влияние ненамеренных последствий модного — как правило, преднамеренного — поведения людей. Она латентно способствует эвристической, инновационной деятельности человека, обновлению социальных практик, что придает новые качества амбивалентности моды в целом: она и иррациональна и рациональна, непрактична и практична. Однако практицизм моды носит латентный характер: он проявляется и в развитии социальных практик, обеспечении удовлетворенности от жизнедеятельности индивидов в контексте динамично развивающейся социальной среды. Взаимовлияние играизации и моды ведет к созданию новых алгоритмов самоорганизованного поведения, как определенного порядка, к формированию упорядоченных действий самоорганизованных социальных акторов.

11.Современная мода становится существенным фактором в формировании нового соотношения между самоорганизацией и управлением. Она способствует формированию способности к самоорганизованному поведению, отвечающему новым требованиям открытой, нелинейно развивающейся среды, в которой порядок и хаос развиваются одновременно.

Заключение

.

Данное исследование посвящено актуальной проблемеизучению эволюции концепции моды как социального и культурного феномена, которое осуществлено в контексте историко-критического анализа. Особо нас интересовало то, как социологи и социальные теоретики интерпретировали динамику моды, как, пожалуй, первого социального явления, в котором наиболее рельефно проявились тенденции самоорганизации, ныне распространившиеся и на другие социальные реалии. Нами были изучены разные теоретико-методологические подходы к анализу моды, относящиеся и к социологической классики, и теориям модерна и постмодерна. В ходе исследования нами было показано, что при переходе от индустриального к постиндустриальному обществу и в процессе его развития все более утверждается нелинейная, спонтанная динамика, тенденции которой охватывают, как общество, так и, в особенности, моду. Самоорганизация .моды нами видится как сложный процесс, основанный на амбивалентности: в нем есть как разрушающий фактор, так и творящее инновации начало, в нем присутствуют функциональность и дисфункциональность одновременно, для него свойственны как потенции творческого развития участников моды, так и риски, включая риски здоровью людей, как свобода, так и отчуждение.

Такое понимание природы и динамики моды все более убеждало нас, что для ее исследования требуется не только полипарадигмальный подход, но и необходимо междисциплинарное исследование, включающее, помимо социологии, социальную философию, культурологию, семиотику, лингвистику, социальную синергетику, рискологию. Мы убеждены, что изучать моду только через призму устоявшихся дисциплинарных рамок отраслевых знаний о моде, к тому же дистанцирующихся друг от друга, дело не перспективное. Именно поэтому мы сознательно привлекли теоретические и методологические наработки социологов, которые непосредственно не занимались изучением моды, но предложенный ими инструментарий может быть, несомненно, полезен для осмысления характера моды, особенно в условиях становления нелинейной динамики. Так, нами были использованы социосемантический и синергетический подходы, наработки и достижения рискологов.

Материал был собран достаточно большой. Многое из того, что было изучено и осмысленно, исходя из ограниченных рамок диссертации, не вошло в ее содержание. Так, лишь отдельными штрихами мы показали, как процессы глобализации моды преломились в российской действительности, находящейся в состоянии спонтанной трансформации (Т.И. Заславская). Это очень большая и самостоятельная тема, находящаяся в нашем поле зрения и, возможно, она привлечет к себе внимание еще и других исследователей. Темы особенностей моды самоорганизованных акторов, рисков моды проработаны в рамках обоснования, поиска адекватного теоретико-методологического инструментария для исследования, и мы думаем вернуться к ним для более обстоятельного изучения. Мы полагаем, что данное поле исследования также привлечет к себе внимание ряда ученых.

И тем не менее, как нам видится, удалось получить интересные результаты. По итогам исследования были сделаны следующие обобщающие выводы:

1. Методологические подходы, содержащиеся в первых научных дискурсах моды — Шефтсбери, И. Кант — позволяют констатировать сложные структурные и функциональные составляющие моды, ее дуальность. На этом основании в диссертации обосновывается положение о том, что дуальность моды, выраженная в социальном подражании референтной группе и проявлении индивидуальности, приобретает специфические формы, детерминированные историко-временными и культурными факторами, что проявляется в неравномерности развития моды в разных социальных группах, в связях предметов моды с обычаями конкретного этноса, в заимствованиях ценностей и норм из разных пространственных и временных координат.

2. Теоретико-методологический инструментарий Г. Спенсера и Г. Зиммеля, первых социологов, специально изучавших моду, позволяет исследовать многообразные конкретные проявления дуальности моды, дает возможность анализировать парадоксы моды, эффекты ее просачивания в разные социальные и культурные поля в различные периоды ее развития, включая современный. С одной стороны, мода выступает как своеобразный маркер социальных различий, который свидетельствует о социальном статусе индивида, а с другойразмывает социальные отличительные признакиона побуждает у социума как центростремительные, так и центробежные тенденцииобладает способностью вводить эстетические критерии в некоторые внеэстетические (телесные) особенности человекаблагодаря моде страсть к разрушению существующего и влечение к инновациям, позитивному творению сливаются воединоона, несомненно, увеличивает свободы, однако ее частое изменение ведет к отчуждению индивида, проявляющемуся в дегуманизации социального взаимодействия, в том, что индивиды жертвуют собственными мыслями, чаяниями, саморазвитием ради обретения сходства с остальными.

3. Положения Т. Веблена, сделанные через призму концепции престижного потребления, о растратном характере моды «праздного класса» позволяют сегодня понять и выявить новые проявления амбивалентности моды. Нами показано, что, с одной стороны, миллионы людей, захваченные влиянием моды, улучшают свое социально-психическое самочувствие через удовлетворение, получаемое от инновационных форм досуга и развлечения, однако, с другой стороны, избыточное приобретение объектов моды вносит напряжения во взаимоотношения человек — общество — природа, порождает новые специфические формы социального противоборства, соперничества, новые дегуманистические проявления, выражающиеся в умалении исторически сложившихся и признанных канонов красоты, замене их «канонами почтенности», в производстве «частичного человека» и других форм отчуждения.

4. Опираясь на теоретико-методологический инструментарий Э. Гидденса, нами показано, что современную моду можно представить как структуру, которая в условиях «ускользающего», неравновесного мира как ограничивает, так и создает возможности для творческой деятельности индивидов, которые в конечном счете, будучи социально активными акторами, сами определяют, каким модным ценностям и стандартам следовать. Новая социокультурная динамика, свойственная современности, радикально преобразует сущность преднамеренной деятельности (явные функции) в плане резкого увеличения значимости ее непреднамеренных последствий (латентные функции), что весьма рельефно выражено в сфере моды: последняя гораздо активнее, чем прежде, начинает играть роль важного компонента социальной регуляции, внося элементы рутинизации в неопределенности современности. При этом определенные ценностные компоненты моды могут быть одновременно представлены на глобальном, локальном и анклавном уровнях и то, что считается модой на глобальном уровне, может восприниматься как антимода в локальном контексте и быть немодой в конкретном анклаве.

5. Современная мода и риски порождают принципиально новые явления амбивалентного характера. С одной стороны, мода способствует расширению институционализированных областей риска, одновременно создавая предпосылки для онтологической безопасности (Э. Гидденс). Однако, с другой стороны, формируется новый социальный тип «опасного потребителя» моды (Дж. Ритцер), склонного к производству аномичных и криминогенных рисков. Нами показано, что опасные потребители создают риски социальных и культурных дисфункций для общества, прибегая к потреблению «модных» наркотиков, националистических символов, ориентируясь на образы жизни, в которых нормой является насилие, вандализмновые риски возникают и от того, что мода, созданная симулякрами и сама производящая симулякры, ведет к утрате референции в объективном мире, а мода на технологические новинки способствует «нормальным авариям» (Ч. Перроу). Амбивалентность современной моды проявляется и в том, что, порождая риски, она в то же время способна производить риск-толерантных индивидов. Последствия риска целого ряда мод могут иметь, как отрицательное воздействие на социально-психологическое состояние людей, что ведет к возрастанию опасностей для их образа жизни, так могут способствовать увеличению акторами их социальных, символических капиталов, улучшению их статусных позиций.

6. Используя методологию П. Бурдье, мы утверждаем, что среда моды отличается от немодного поля социального пространства тем, что в модном поле доминируют две ценности — современность и престижность, которые тесно переплетены в единое целое. Идентификация себя как «модного человека» (актора, действующего в модном поле) предусматривает характерный модный габитус. Последний проявляется в склонности/несклонности к разносторонней модной деятельности, включающей мониторинг модных предметов. Благодаря данному габитусу люди формируют свои модные предпочтения в соответствии с конкретными ценностными индикаторами, а также осознания своих возможностей распоряжаться капиталами — доступного и недоступного, того, что модно «для нас» и какие модные стандарты «не для нас» .

7. Принимая во внимание наработки в исследовании моды и модного поведения Ж. Липовецки и Дж Рнитцера, мы показали латентную роль моды, как новой властной силы, приобретающей глобальный характер, охватывающей все аспекты социокультурной жизни, диктующей, что следует потреблять, а что нет, какому образу жизни отдавать предпочтение. В этой связи мода выполняет новые латентные функции социального контроля и невидимой религии -«потребительской религии», которая весьма диффиренцированно задает модели поведения различным половозрастным и этнокультурным группам. Через навязывание представлений о должном мода не только контролирует, но и эксплуатирует членов современного общества.

8. Исследование формирующегося мира виртуальной моды, проделанное на основе наработок Ж. Бодрийяра, Р. Барта, А. Гофмана, Т. Дридзе и др., привели нас к выводу о том, что знаковые коды и симулякры от моды, привносят новые качества амбивалентности в характер моды: в них заключены особые социальные отношения, способствующие адаптивным и коммуникативным возможностям людей в условиях неопределенности, и вместе с тем они обладают манипулятивным эффектом, которые ведет к насилию над личностью, ее телом, сексуальностью, что, в свою очередь, может иметь последствия в виде физиологической и психической дисфункциональности. Модные кодовые знаки и симулякры ломают пространственные и культурные барьеры, которые раньше являлись факторами сохранения ценностей и норм конкретной культуры. Однако эта тенденция по-разному проявляется в глобальном, локальном и анклавном контексте.

9. Опираясь на социосинергетический подход, нами показано, что современная мода становится существенным фактором в формировании нового соотношения между самоорганизацией и управлением. Она способствует формированию способности у социальных акторов к самоорганизованному поведению, отвечающему новым требованиям открытой, нелинейно развивающейся среды, в которой порядок и хаос, рациональность и иррациональность, профессиональная деятельность и игровые практики переплетаются и развиваются одновременно.