Фольклористическая школа братьев Соколовых: Достоинство и превратности научного знания

В истории любой науки можно обнаружить привычные истины, которые до определенного момента всеми принимаются и признаются. Но приходит время — и рушатся стереотипы, подвергаются сомнению недавние аксиоматические постулаты.

В фольклористике к числу устоявшихся относится, в частности, представление о научных школах, якобы возникавших последовательно одна за другой и столь же последовательно сменявших одна другую: мифологическая, антропологическая, сравнительная, историческая. При этом, оценивая вклад каждой из этих школ в историю науки, принято констатировать, что ни одна из них не решила до конца поставленных задач. Создавалось впечатление о некоем импульсивном и непродуктивном движении научной мысли, когда завоеванное отбрасывалось, и новая концепция возникала как бы в зоне свободного научного пространства.

Истина же заключается в том, что каждая из научных школ лишь предлагала определенный аспект изучения, тем самым уже предопределяя своеобразие и результативность своих построений. Кроме того, ни одна из них не бралась за изучение фольклора в полном объеме. Если ограничиться только жанровыми критериями, то следует признать: мифологов интересовали остатки древнейших верований и представлений, сохранившихся как культурные переживания в наиболее архаических жанрах фольклоратеория заимствования предпочитала иметь дело, по преимуществу, со сказкамиисторическая школа — с былинами и историческими песнями. Вместе они подготовили почву для объемного изучения фольклора как отдельной системы, специфического культурного (этнографического, филологического, искусствоведческого, религиозного) феномена, к необходимости постижения которого пришла наука в настоящее время.

Но чтобы сделать эту задачу реальной, следует вновь осмыслить предшествующий историографический опыт и в лице отдельных его представителей, и в целом, понять движение научной мысли как процесс, в котором ни одно открытие не затерялось и если не сразу, то спустя десятилетия способствовало постижению научной истины.

Новое прочтение работ классической фольклористики не только делает зыбкими границы между отдельными школами!, но по зволяет и для характеристики этих школ находить более гибкие определения.

Представление о «школе в фольклористике» привычно ассоциируется с именами крупных ученых, каждый из которых, имея определенные методологические предпочтения, вместе с тем обнаруживал разносторонность и гибкость исследовательских приемов. По-видимому, пришло время и фольклористам наполнить содержанием такие безусловные по своей научной весомости понятия как «школа Потебни», «школа Веселовского» и т. п.

Б.М. и Ю. М. Соколовы принадлежали к исторической школе, ее с полным основанием определяют как «школу Вс. Миллера». И хотя об исторической школе существует обширная литература, представляется, что сложность самого направления, а особенно личность его основоположника не получили достойного и всестороннего освещения в историографии. Не выявлены также и те модификации исторического метода, которые привносили в свои научные труды принадлежавшие к этому направлению отдельные ученые: почти все они пытались проложить если не свой путь, то маленькую тропочку, сознавая достоинства и ограниченность избранного метода.

Помимо братьев Соколовых, к школе Вс.Ф.Миллера относились известные собиратели и исследователи фольклора: С.К.Шам-бинаго, А. В. Марков, В. Ф. Ржига, А. Д. Григорьев, Е. Н. Елеонская, А. Л. Маслов, Н. М. Мендельсон, Б. И. Ярхо, А. М. Астахова, В.И.Чи-черов и др.

Среди последователей Вс. Миллера были и такие, чьи интересы в дальнейшем, не утратив связей с фольклором, вошли в соприкосновение с другими филологическими или историческими дисциплинами2.

Местом постоянного и активного общения учителя с учениками было, в частности, и Общество любителей, естествознания, антропологии и этнографии в Москве (ОЛЕАиЭ), фольклорную комиссию которого возглавлял Вс.ф.Миллер3. Один из участников этих научных собраний П. Г. Богатырев писал впоследствии: «.считаю уместным упомянуть здесь о работе этой комиссии, бывшей для многих из нас, принимавших в ней участие, лучшей школой, местом, где дебатировались и совместно вырабатывались новые этнографические проблемы, легшие потом в основу наших работ"4.

Из всей плеяды учеников Вс.Ф.Миллера второго десятилетия XX века П. Г. Богатырев особо выделял Б.М. и Ю. М. Соколовых. Их совместный студенческий труд — сборник «Сказки и песни Белозерского края» (1915 г.), солидное, основательное научное издание собственных записей, свидетельствовал, что в науку вошли крупные исследователи русского фольклора. И это обстоятельство и выделяло и несколько возвышало Б. и Ю. Соколовых в глазах и мнении всех других учеников Вс.Миллера.

П.Г.Богатырев, получив известие о кончине Бориса Матвеевича, писал Юрию Матвеевичу: «Лично для меня его смерть — нена-градимая потеря. В моей научной работе я стольким ему обязан и столькому от него научился! И хотелось бы еще и еще учиться, если не из личных бесед, то из его печатных работ». И дальше: «Помню, что после первого моего и Романа Осиповича (Якобсона, — В.Б.) доклада в Этнографическом отделе Общества любителей естествознания, антропологи и этнографии кто-то не без иронии назвал нас «школа братьев Соколовых». Думаю, что это ироническое замечание было лучшей похвалой и для студенческой работы «Сказки и песни Белозерского края», и для только что начинавшейся тогда Вашей совместной работы: раз пример этой научной рабогы стал так рано заразителен. Теперь определенно можно сказать, что студенческая Ваша и Бориса Матвеевича работа оказала большое влияние не только на русскую науку, но и за границей"5.

Конечно, не следует забывать, что письмо написано по весьма скорбному поводу и что П. Г. Богатырев к тому времени приобрел научное имя и разработал свою методику фольклористического исследования, отличную от исторической школы. Но верно и то, что оценка первого сборника Соколовых объективна и точна. Несмотря на небольшую разницу в возрасте (братья Соколовы старше на четыре года), П. Г. Богатырев до конца своих дней сохранил отношение к ним, как к учителям6. >

Братья Соколовы мечтали о собственной научной школе и готовили себя к этому. В немалой степени эти мечты подпитывались в семье, в атмосфере профессорского дома, под влиянием отца, известного слависта Матвея Ивановича Соколовагостей дома, среди которых были: Вс.Ф.Миллер, Ф. Ф. Фортунатов, Ф. Е. Корш, М. Н. Сперанский, П. Н. Сакулин и другие, — одним словом, «не столько от прочитанного, сколько от услышанного"7.

В русской филологии формирование собственной научной школы издавна считалось знаком больших заслуг и мерилом истинной ценности идей ученого, залогом их развития в будущем. Этому в немалой степени способствовало то обстоятельство, что российская академическая наука не существовала автономно, но развивалась на вузовских кафедрах, в постоянном общении ученых со студентами. Возможности формирования научной школы путем привлечения молодежи в качестве соратников и последователей научных поисков существовали, таким образом, объективно.

В.ИЛаманский, учитель и наставник М. И. Соколова, давал ему, в то время декану историко-филологического факультета Московского университета, два совета: один научного характера и другой общественного, касающийся линии его поведения по отношению к учащейся молодежи. Оба совета преследовали одну цель: привлечь к занятиям по обработке и изучению материалов Древней Руси как можно больше молодых талантов.

Вам, Матвей Иванович, — писал В. И. Ламанский, — надо прокладывать себе новую дорогу и заводить свою школу". И далее: «Вы, конечно, не будете пренебрегать народной словесностью, но Вы, вероятно, не пойдете ни по следам Потебни, ни по следам Ве-селовского. Вы, может быть, соедините оба направления"8. В другом письме: «Вы должны, однако, сблизиться со студентами и довести их до того, чтобы они почаще обращались к Вам с различными вопросами, чтоб побольше их ходило к Вам на дом. Это уже будет большое развлечение от факультетских неприятностей. Да и всякий профессор сидит крепче и внушает товарищам и начальству больше к себе уважения, когда возьмет власть над умами известной части молодежи"9.

Есть в представлениях В. И. Ламанского о научной школе некая несуетность, склонность к индивидуальному, неторопливому общению учителя и ученика. Сохранив в себе открытость к «домашнему диалогу» с учениками, Б.М. и Ю. М. Соколовы, частично и в силу своего чрезвычайно активного (в отличие от тишайшего Матвея Ивановича), взрывного отношения к жизни, стремились к более широким и разнообразным контактам. Но дело не только в личных качествах и свойствах характера.

Жизнь братьев Соколовых пришлась на трудную, переходную послереволюционную эпоху, разрушившую самые основы привычного бытия. И в ней, в первую очередь, следует искать истоки нетождественности их взглядов со взглядами учителей. Историческое переживание новой эпохи, новое мироощущение диктовало иные взгляды и подходы к недавно привычным понятиям.

Фольклористика, как и другие общественные науки, должна была уточнять границы своей науки, вырабатывать новые направления и пути исследований, ставить новые темы, — одним словом приводить свое хозяйство в соответствие с мировоззренческими требованиями нового времени.

Следует сказать, что само представление о научной школе в конце 20-х, в 30-е годы претерпело изменение. Науку интенсивно стремились приспособить к практическим нуждам, и это приспособление, может быть, давшее благотворный результат в области естественных наук, другим принесло не лучшие плоды, особенно когда применительно ко всем общественным дисциплинам был приведен в действие мощный идеологический прессинг. Научные школы поневоле утрачивали строгий академизм, а вместе с ним нередко объективность и независимость в суждениях.

Возможности расширительного толкования понятия «фольклористическая школа» таятся и в специфике фольклористики как науки не только фундаментальной, но и практической, прикладной. В разные периоды в ее развитии преобладали то собирательские, то обобщающие теоретические исследования. Собирательство в послереволюционные годы стало меняться содержательно, все более переориентировалось на современный фольклор (не столько на современное состояние фольклорной традиции, сколько на современные новые жанры фольклора), кроме того, оно стало массовым явлением. Массовизация естественно вела к непрофессионализму, а нередко и к недобросовестности. На смену одиноким подвижникам от науки, каких выдвинул XIX век в области собирательства, пришли разные люди, среди которых были и случайные.

Б.М. и Ю. М. Соколовы были среди тех, кто возглавил работу по собиранию, научной систематизации и обобщению фольклорного материала в исторически иных условиях, в которых поддерживать высокий научный уровень работ было нелегко. Организационная, популяризаторская, массово-просветительская работа, которая проходила за пределами кабинета и не укладывалась в академические рамки, поглощала немало времени и, безусловно, шла в ущерб научным занятиям, особенно Ю. М. Соколова, которому выпало жить и работать в непростые 30-е годы. Однако, ему удалось завершить труд, который он считал главным делом жизни — первый в послереволюционные годы учебник по русскому фольклору. Вероятно, для Юрия Матвеевича этот труд был оправданием суетливой жизни и искуплением за многие так и не осуществленные замыслы.

Таким образом, в понятии «Фольклористическая школа братьев Соколовых» соединяются два плана: школа, пройденная самими братьями, со всеми их поисками, открытиями, заблуждениями, и их собственный опыт, как школа для непосредственных учеников, последователей, всех тех, кто соприкасался с ними лично или усваивал основные идеи их работ.

Б.М. и Ю. М. Соколовы, сумевшие найти место в новой жизни и внешне выглядившие вполне благополучными, были, безусловно, трагическими фигурами, ибо они несли в себе опыт дорогого прошлого, связывающего их с. академической старой наукой родовыми узами, а приняв новое и всем сердцем Желая его понять, нередко принуждены были этим новым забывать прошлое и как бы отрекаться от него.

В любой профессиональной среде рождаются и поддерживаются в течение определенного исторического времени устойчивые словесные образования, характеризующие явления, всем хорошо известные и всеми принимаемые. Понятие «школа братьев Соко—ловых» было «на слуху» в филологических кругах 20-х—30-х годов, подтверждая их ключевую роль в своей отрасли знания и общественное признание.

В 1936 году при обсуждении на кафедре русской литературы в институте им. Бубнова доклада Ю. М. Соколова о былинах (по итогам прошедшей в прессе дискуссии), А. Г. Цейтлин в заключительном слове бросил фразу: «В школе Соколовых не все благополучно», имея в виду их методологические просчеты, главным образом, вульгарно-социологического характера. На выпад немедленно отреагировал В. И. Чичеров и, не желая отделять себя и других фольклористов от учителя, распределил ошибки поровну между всеми: «Что сказано о Юрии Матвеевиче, то должно быть отнесено ко всем фольклористам"10.

В 20—30-е и последующие годы выросла целая плеяда исследователей, считавших себя учениками одного или другого из братьев Соколовых. В настоящее время это уже, к сожалению, почти ушедшее поколение. Учениками Б. М. Соколова были: Т. М. Акимова, А. Н. Лозанова, В. Ю. Крупянская, В. И. Чичеров, Ф. Н. Родин, М. М. Плисецкий, Н. Ф. Яковлев, С. П. Бородин, М. Т. Маркелов, М. П. Советов, языковед В. П. Воробьев, историки — Н. Аполлова, Е.Кушева. Учениками Ю. М. Соколова считали себя: Н. И. Кравцов, Э. В. Померанцева, В. К. Соколова, С. Г. Лазутин, Р. С. Липец, М. И. Кострова, Н. Д. Комовская, В. М. Сидельников, А. М. Новикова, С. И. Минц, И. А. Оссовецкий, Н. И. Рождественская, П. И. Калецкий, А. К. Мореева, С. И. Мирер, С. С. Жислина и др. В разные годы у Ю. М. Соколова учились будущие поэты и литературоведы: Г. Н. Поспелов, А. С. Елеонская, К. Н. Ломунов, Б. Бегак, Е. Б. Тагер, С. С. Наровчатов, В. Ф. Боков и др.

Обаяние братьев было велико вследствие тех человеческих качеств, которыми они были наделены от природы, от условий домашнего воспитания, от постоянного общения с известными людьми. Влияние крупной человеческой личности на окружающее происходит вне зависимости от условий и эпохи, в которую эта личность принуждена была жить. Это как бы особая субстанция высшего порядка.

Ю.М.Соколов после смерти брата писал П. Н. Сакулину (24/УШ—30 г.): «.жизнь его прошла не бесследно и не только для науки, но и для жизнеощущения довольно большого круга из интеллигенции, которая продолжает — несмотря на обиды и кривотолки — честно работать для культуры и знания"11.

Особым даром братьев Соколовых была их открытость (граничащая с незащищенностью) и коммуникабельность, если воспользоваться этим новомодным термином. Они всегда ощущали себя членами некоего коллектива и несли на себе родовые его приметы. Их предки по отцовской и материнской линии были «ярославца-ми», по месту собственного рождения братья считали себя «черни-говцами» или «нежинцами» (г. Нежин Черниговской губ.), по профессиональным интересам ощущали свою принадлежность к «московскому филологическому братству» или шире — к «общей акаде-' мической семье».

В истории филологической науки никогда не было ранее случая, чтобы два брата-близнеца занимались одной областью знания, и оба стали крупными учеными. Известны братья Гумбольты, братья Гримм, братья Гонкур на Западе, братья Киреевские в России, занимающиеся близкими областями знаний и имеющие совместные труды, но они не были близнецами, как Б.М. и Ю. М. Соколовы.

Современники с легкого слова П. Н. Сакулина называли их наши братья Грймм"Г После смерти ТВориса-Матвссвича ПД. Са-кулин писал Юрию Матвеевичу: «Радостно было видеть двух талантливых братьев за совместной научной работой. Подлинно русские братья Гриммы"12.

Конечно, они были разными — и по темпераменту, и, возможно, по способностям, иногда и по интересам. Но чувство сопричастности к делам и заботам друг друга было в них безгранично, они были близнецами не только по рождению, но и по духу и общему делу. «Мне все кажется, — признавался Ю. М. Соколов П.Н.Сакулину, — что я продолжаю работать также от и за двоих-обоих, как всю жизнь делали и он, и я. И не знаю, дойдет ли когда до сознания, что Бори нет. Я живу и работаю, как будто и он тоже жив и работает. Так невозможно переменить психологию, которая выработалась в течение 41 года"13.

Идеи одного становились идеями другого, замыслы, обдуманные сообща, могли в дальнейшем реализоваться одним из братьев, проекты, начатые одним, получали развитие в деятельности и работах другого. Невозможно писать об одном из братьев, не упоминая другого14.

Для признания объективной значимости исследований ученого есть еще один немаловажный критерий, который существует независимо от степени открытости политических границ между отдельными государствами — насколько идеи или положения научной мысли оказывались интегрированы в европейскую и, возможно, мировую науку. В 20-е и 30-е годы было не так уж много имен российских фольклористов, чьи работы известны за рубежом, с кем западные ученые поддерживали контакты. К именам С.Ф.Оль-денбурга, Д. К. Зеленина, В. М. Жирмунского, Е. В. Аничкова, П. Г. Богатырева, М. К. Азадовского, Е. Г. Кагарова следует присовокупить и братьев Соколовых.

Сфера взаимных интересов выявлялась при знакомстве как с готовыми работами, так и с замыслами, при личных контактах, которые, если и не были столь интенсивными, как хотелось бы, но для Б.М. й Ю. М. Соколовых достаточно продолжительными и продуктивными.

Первые командировки за границу от Московского университета относятся ко времени подготовки к профессорскому званию: Б. М. Соколов в 1912 г. в Германии работал над магистерской диссертацией, знакомился с этнографическими музеями Берлина, Лейпцига, Мюнхена. В следующем году с общеобразовательными целями в Италии и Австрии побывал Ю. М. Соколов.

Летом 1928 г. Ю. М. Соколов изучал принципы систематизации и хранения фольклорных материалов в некоторых европейских странах с целью применения их опыта в России15, общался с К. Мейером (Фрейбург), Г. Науманном (Йен), Ю. Поливкой, Г. Гезе-манном, В. Тилле, Ф. Поспешилом (Прага), Ю. Больте, А. Бемом (Берлин), В. Дженнепом и А. Мазоном (Париж)16, читал лекции в Берлинском университете, интересовался имеющимися в Германии фонограммами былин, а также записями фольклора, собранного немецкими учеными у русских военнопленных периода первой мировой войны17. По заказу европейских исследователей им была написана статья о состоянии фольклористики в нашей стране18 перекликающаяся с докладом Б. М. Соколова «Этнография в СССР» на конгрессеславянских географов и этнографов в Польше (1927 г.)'9, и вновь подтвердившая «громадный интерес к нашей науке и музеям"20.

Музеи этнографического профиля в странах Скандинавии, во главе которых как правило, стояли крупные специалисты, были предметом внимательного изучения Б. М. Соколова в трехмесячной поездке (1928 г.)21. Он наладил контакты с профессорами А.М.Таль-греном, К. Кроном, С. Газелиусом, А. Хомменхойненом, У.Т.Сире-лиусом, А. Нами, Я. Я. Микоола (Финляндия), профессорами Е. Клейном, С. Эриксоном, Г. Бергом (Швеция), С. Свенсоном, О. Броком (Норвегия), А. Ольриком, К. Листулем, Р. Христиансеном (Дания), Ф. Краузе, Х. Финдейзеном (Германия) и др.22 и был встречен весьма сердечно23.

Встречи «интересов и методов», особенно с финскими учеными24, еще раз подтвердили внимание европейских исследователей «к русской школе о роли личности», которое, по словам Б. Соколова, весьма симптоматично выразил К. Крон: «Если бы я был молод, я бы записывал не сказки, а рассказы простых людей о самих себе"25.

Внимание к творческой личности сказителя, представление о неизбежности индивидуальных привнесений в традиционный фольклорный текст, постановка вопросов о степени и интенсивности этого влияния — все это составляло своеобразие направления, которое западная наука обозначила как «русская школа» и виднейшим представителем которой в эти годы, помимо Б.М. и Ю. М. Соколовых, был М. К. Азадовскйй.

В «Истории русской фольклористики» М: К. Азадовский указал на время возникновения понятия «русская школа фольклористов» — «незадолго до революции», сформулировал смысл ее — в углубленном и всестороннем изучении памятников в связи с условиями быта и самими носителями информации. Наконец, выделил период наиболее интенсивной деятельности школы — «начало XX века и затем позднейшую эпоху, когда русская школа фольклористов становится уже советской фольклористической школой"26. Б. М. Соколов в 1927 г. выразился о генезисе и сути школы с большей осторожностью: «Мы уже можем утверждать существование особой «русской школы». Основные ее характеристики он видел в обязательной связи «биографического и социологического» методов27.

Ясно, что осознанное и интенсивное формирование школы приходится на первую треть XX века, и в историографии последних лет она нередко обозначается как школа Соколовых и Азадов-ского (или Азадовского-Соколовых), то в положительном ее значении28, то в некоторых отрицательных ее проявлениях, суть которых (несколько преувеличенная) сводится к тезйсу о якобы превалировании в ней индивидуального начала над традиционным и даже вынуждает В. П. Аникина употреблять слово школа в Кавычках29.

Помимо новых научных подходов, европейские фольклористы указывали на приоритет русской науки в собирательской и текстологической работе. По словам Б. М. Соколова, их взгляд на стратегическое направление советской науки выражался следующим образом: «Ваша задача — русских этнографов — собирать, пока еще не совсем поздно, научный материал по деревне, жившей века в общинном строе. Это важно для этнографов других стран"3» .

Естественен поэтому тот повышенный интерес, который проявлен был европейскими славистами к результатам экспедиции братьев Соколовых «По следам Рыбникова и Гильфердинга», которая обнаружила живую эпическую традицию и открыла талантливых сказителей.

К одному из его проявлений следует отнести инициативу европейских славистов Р. Траутманна и Г. Геземанна при содействии Р. О. Якобсона и П. Г. Богатырева по монографическому обследованию и описанию одного из крупных сказителей XX века Г. А.Яку-шова с последующим изданием его текстов (в том числе повторных записей) и анализом творчества31.

От неосуществившегося проекта остались, в частности, две статьи братьев Соколовых, опубликованные за рубежом32. Обе они предназначались в качестве визитной карточки накануне приезда русского сказителя вместе с Ю. М. Соколовым в Европу.

В статье, опубликованной в евразийском периодическом издании, П. Г. Богатырев, знающий проблематику, уровень развития европейской фольклористики, подытожил вклад русских ученых 20-х годов в мировую науку. По мнению П. Г. Богатырева, Б.М. и Ю. М. Соколовым, как и другим ученым России, выпала счастливая доля «самим непосредственно на местах собирать и изучать этнографические факты"33. Добытые ими наблюдения над жизнью живого эпоса «помогут многое разгадать в эпосе мертвом — греческом, французском, германском и др.» Кроме того, считал П. Богатырев, многонациональная Россия могла бы стать базой многих исследовательских проектов: «Нет в мире другой страны, где было бы столько эпосов, как в России"34, и потому если ограничиться только их изучением, «можно будет почти безошибочно установить законы былевой поэзии вообще». Если к этому присовокупить и наблюдения над исполнителями фольклора — проблему, поставленную русской наукой и оказавшую влияние на европейскую, — то вклад будет весьма весомым.

М.К.Азадовский склонен был особо подчеркнуть роль славянской фольклористики (в первую очередь чешской и словацкой), как посредницы между нашей наукой и наукой Запада. «Не только в том смысле, что она делала более доступными нам идеи западноевропейской науки, но и потому, что через нее шли в европейскую науку идеи и концепции наших ученых"35.

В 30-е годы, несмотря на затрудненность, а иногда и невозможность прямого общения русских фольклористов с их западными коллегами, ведущая роль Б.М. и Ю. М. Соколовых в российской науке о народном творчестве регулярно утверждалась в специальной европейской периодике, обзорных публикациях, монографиях, библиографических описаниях36. В частности, к именам Б.М. и Ю. М. Соколовых неоднократно обращался Ю. Поливка в обзоре, посвященном изучению славянской сказки, специфике методов русских сказковедов, их текстологическим достижениям и исследованиям37. Защитником и пропагандистом концепций русской исторической школы, в том числе и Б.М. и Ю. М. Соколовых, в Германии выступал Р. Траутманн38.

Последующие годы, которые, как известно, нередко вносят коррективы в оценки значимости деятелей прошлого, не принесли существенных перемен в определении места, которое еще при жизни Б.М. и Ю. М. Соколовы заняли в науке о фольклоре. По-прежнему все достижения и недостатки российской фольклористики неизменно связывались с их именами.

Дж.Коккьяра в «Истории фольклористики в Европе» назвал Ю. М. Соколова «подлинным главой нового поколения русских фольклористов"39.

Признание в США нашел учебник Ю. М. Соколова по русскому фольклору, который там трижды переиздавался. И если первое издание можно считать вполне естественным переводом единственного новейшего учебника, то последующие относятся к годам, когда в России был издан ряд учебников и пособий по фолькявруу в их числе и учебник П. Г. Богатырева. Тем не~менее, известный американский фольклорист Ф. Ойнас вновь обратился к учебнику Ю. М. Соколова, написал вступительные статьи и дополнил библиографические справки40. Упоминания о Соколовых и ссылки на их работы содержатся в вышедшей в Нью-Йорке истории русской литературы41. В США напечатан сборник по фольклористике в Советском Союзе, где в числе ведущих фольклористов представлены Б.М. и Ю.М.Соколовы42. Ф. Ойнас, восстанавливая забытые страницы советской науки о фольклоре, начиная с 20-х годов, по его мнению, «золотого века», в своих эссе неоднократно обращался к именам Б.М. и Ю. М. Соколовых, как наиболее популярным фольклористам своего времени43.

В Нью-Йорке в 1945 г. вышли сказки А. Н. Афанасьева (186 текстов) с предисловием и комментариями Р. Якобсона, в которых даются ссылки на работы братьев. Недавно сборник был переиздан в прекрасном полиграфическом исполнении44. О деятельности Ю. М. Соколова в области фольклорного краеведения писал японский исследователь Т. Баннаи45.

В конце 60-х годов российские фольклористы впервые обратились к архиву Соколовых, по определению В. М. Гацака, «крупнейшему фольклористическому документарию послеоктябрьского периода» в целях обобщения их собирательского и научно-организационного опыта (Е.Коротин, Г. Хромов). Обнаруженные в архиве и опубликованные В. М. Гацаком методологические работы Б. М. Соколова со всей очевидностью поставили задачу более основательного привлечения неизвестных науке документов для адекватного понимания и оценки сложного послереволюционного периода российской науки о фольклоре.

В настоящей работе, не претендующей на исчерпывающее освещение проблем советской фольклористики и роли Б.М. и Ю. М. Соколовых в ее развитии, автор ставит цель, привлекая архивные материалы, наметить основные направления их деятельности, связанные как с практическими потребностями, так и с теоретическими задачами науки того периода.

Автор выражает благодарность отделу фольклора ИМЛИ и его заведующему В. М. Гацаку, рецензентам книги, особенно покойной Н.И.СавушкиНой, а также своему незабвенному учителю Т. М. Акимовой.

Примечания.

1 Крупные ученые всегда понимали некоторую относительность границ между отдельными школами. Сошлюсь, в частности, на доклад Ю. М. Соколова в ИМЛИ 15/III—38 г., посвященный 100-летию со дня рождения АН. Веселов-ского, в котором утверждалось, что А. Н. Веселовский «задолго до организации исторической школы Вс. Миллера» высказал ряд ее положений, например, о соотнесенности былин с местной культурной традицией. (Дюк Степанович и традиции галицко-волынской земли).— РГАЛИ. Ф. 483, оп. I, ед. хр. 396. Л. 10. (старая пагинация). М. К. Азадовекий, осмысляя концепцию историографии русского фольклора, назвал привычную схему смены направлений «неправильной фактически и хронологически» и привел факты, которые позволили ему сделать вывод: «Не смена, не чередование, а. одновременное развитие научной мысли в трех направлениях». — Азадовский М. К. Основные задачи историографии русского фольклора. Доклад на сессии отд. языка и литературы АН СССР 26/III—1940 г.— РГБ. Ф. 542, оп. 2, ед. хр. 19. Л. 8 об.

2 Помимо фольклористов, учениками Вс. Миллера были этнографы, языковеды, литературоведы: Н. В. Васильев, В. А. Гордлевский, Н. С. Трубецкой, Б. И. Ярхо, Р. О. Якобсон, Н. Л. Бродский, Н. Ф. Яковлев и др.

3 О деятельности общества см.: Померанцева Э. В. Комиссия по народной словесности Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии (1911—1926) // Очерки истории русской этнографии, фольклористики и антропологии. Вып. II. M., 1963; Липец P.C., Макашина Т. С. Роль Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии в организации русской этнографической науки // Там же. Вып. III. M., 1965.

4 Богатырев П. Г. Б. М. Соколов. (Памяти друга и учителя) // Slavia. Roc. 10. 1931. № 4. S. 839.

5 ГЛМ. Ф. 50, on. I, ед. хр. 47. Лл. 20−20 об.

6 К сборнику «Сказки и песни Белозерского края» П. Г. Богатырев обращался не раз в своем научном творчестве. В частности, характеристики, данные Б. и Ю. Соколовыми сказочникам В. В. Богданову и С. К. Петрушечеву, используются им как примеры, свидетельствующие о близости этих сказочников к ярмарочным зазывалам, продавцам и пр. См.: Богатырев П. Г. Художественные средства в юмористическом ярмарочном фольклоре // Вопросы теории народного искусства. М., 1971. С. 484—485.

7 Розанов И. Юрий Матвеевич Соколов // Литературная газета. 1941. 19 января. № 3. О жизни и научной деятельности М. И. Соколова см.: Михайлов A.B. Памяти М. И. Соколова (1855—1906). Речь, сказанная в губ. г. Владимире на 3-м историко-археологическом съезде. Владимир, 1908. 7 е.- Очерк десятилетней научной деятельности Славянской комиссии Московского археологического общества с обзором научных трудов председателя общества проф. М. И. Соколова. М., 1902; Макарова Е. А. М. И. Соколов (1854—1906) в протоколах славянской комиссии // Источниковедение балканского средневековья. Калинин, 1988. С. 119—130- Лаптева Л. П. Профессор Московского университета М. И. Соколов (1854—1906) как исследователь болгарской письменности // Вестник Московского университета. История. 1994. № 2. С. 32—39- Макарова Е. А. М. И. Соколов — исследователь южных славян. Автореф. диссерт. на ст. канд. истор. наук. М., 1994.

8 РГБ. Отдел рукописей. Ф. 468, оп. 6, ед. хр. 7. Л. 38. См.-: Макарова Е. А. Биография ученого в его письмах. На примере переписки М. И. Соколова с В. И. Ламанским // Переписка славистов как исторический источник. Тверь, 1995. С. 38—52. Цитируемые нами письма в публикации отсутствуют.

9 РГБ. Отдел рукописей. Ф. 468, оп. 6, ед. хр. 7. Л. 15. Среди учеников М. И. Соколова было немало известных имен: А. С. Орлов, М. Н. Сперанский, П. Н. Сакулин, Д. Н. Ушаков, И. Н. Розанов, Н. Н. Дурново, АД. Григорьев, А. Бе-лич (впоследствии сербский академик, президент сербской академии) и др. См.: Макарова Е. А. Из истории отечественного славяноведения: переписка М. И. Соколова с М. Н. Сперанским // Историография балканского средневековья. Тверь, 1990. С. 44—56- Она же. Биография исследователя как жанр славистики. Тверь, 1991. С. 53—65- Дурново H.H. Матвей Иванович Соколов. М., 1907; Истрин В. М. И. Соколов (некролог) // ЖМНП. Новая серия. Ч. V. 1906. Сент. Отд. 4. С. 42—47- Розанов В. Памяти М. И. Соколова. Нежин, 1907. ю РГАЛИ. Ф. 483, on. I, ед. хр. 437. Лл. 110−111. п РГАЛИ. Ф. 444, on. I, ед. хр. 830. Л. 5.

12 ГЛМ. Ф. 50, on. I, ед. хр. 344. Л. 11. Письмо датировано 1/VIII—1930 г. В том же году в письме от 2 августа С. Ф. Ольденбург писал Ю. М. Соколову: «.так тяжело думать, что не увидим мы больше прекрасных работ братьев Соколовых, „наших братьев Гримм“, как Вас называл Сакулин». — РГАЛИ. Ф. 483, on. I, ед. хр. 1615. Л. 2.

13 Письмо от 24/VIII- 1930 г.- РГАЛИ. Ф. 444, on. I, ед. хр. 830. Л. 1.

14 25 августа 1930 г. Ю. Соколов писал М. К. Азадовскому: «Без него (без Бориса Матвеевича.— В.Б.) своего существования не мыслю. Все время буду занят продолжением и опубликованием работ, начатых вместе с ним», — РГБ. Отдел рукописей. Ф. 542, оп. 70, ед. хр. 46. Л. 5.

15 24 мая 1929 г. на заседании фольклорной подсекции ГАХН (совместном с ленинградскими учеными) обсуждался доклад В. М. Жирмунского «О принципах организации фольклорных архивов и о работе фольклорного архива Института истории искусств». Было признано необходимым создавать провинциальные и вузовские архивы, разработать унифицированные правила их описания, — Протоколы п/секции фольклора ГАХН, — РГАЛИ. Ф. 483, on. I, ед. хр. 287. Л. 87.

16 РГАЛИ. Ф. 483, on. I, ед. хр. 127. Лл. 1−2- Там же, ед. хр. 87. Л. 21. См. также: Хромов Г. И. Возобновление контактов с зарубежными фольклористами после Великой Октябрьской социалистической революции // Вопросы русской литературы. Вып. 2 (42). Львов, 1983. С. 113—118.

17 Письмо Ю. М. Соколова Б.М.Соколову от 19/VIII—28 г.— ГЛМ. Ф. 50, on. 1, ед. хр. 201/11. Л. 1. См. также: Хорнбостель Э. М. Берлинский фонограм-моархив // Советский фольклор. 1936. № 4—5. С. 469.

18 Sokoiow J. Volksdichtung in der Sowjetunion // Das Russland. Berlin. 1928. P. 9−10.

19 Pamietnik II Zjazdu Slowianskich geografow i etnografow w Polsce w 1927. Т. I, II. Krakow. 1930.

20 Письмо Б. М. Соколова Ю.М.Соколову от 8/VI—26 г.— ГЛМ. Ф. 50, on. I, ед. хр. 350/13. Л. 1.

21 См. тетрадь Б. М. Соколова с путевыми заметками по Финляндии, — РГАЛИ. Ф. 483, on. I, ед. хр. 3107- тетрадь с впечатлениями о Швеции, Норвегии, Дании.— Там же, ед. хр. 3109- план-проспект книги Б. М. Соколова «Музеи под открытым небом в Скандинавии» — Там же, ед. хр. 3137. Результатом поездки были и материальные приобретения для Центрального музея народоведения в Москве. В архиве хранится запись Б. М. Соколова о получении из Датского национального музея коллекции по быту эскимосов Гренландии (в обмен на коллекцию — «быт арктических народов Сибири»). Из Франции прибыл дар профессора Я. И. Чаброва — предметы быта и вооружение племен экваториальной Африки, из Англии — коллекция бытовых предметов австралийских аборигенов и т. д.— РГАЛИ. Ф. 483, on. I, ед. хр. 3161. Л. 1.

22 Б.М. и Ю. М. Соколовы замышляли книгу «Беседы с иностранными фольклористами», которая, к сожалению, так и не была написана. См. письмо Б. Соколова Ю.Соколову из Хельсинки.— ГЛМ. Ф. 50, on. 1, ед. хр. 350/14. Л. 3.

23 См., в частности, письмо А. Н. Коллонтай, полпреда России в Норвегии, от 15 октября 1928 года.— ГЛМ. Ф. 50, on. I, ед. хр. 110. Л. 1. О дружеском расположении к Б. М. Соколову норвежских деятелей науки и культуры свидетельствует и присланная ею вырезка интервью с ним (с фотографией русского ученого), опубликованная в газете «Dabldet» Lardac 29. September. 1928.

24 Борис Матвеевич отмечал, что в Финляндии ему приходилось встречаться с учениками его отца М. И. Соколова (их фамилии он не называет). Два финна — Лахерма и Вихербюри — на рубеже 20-х — 30-х годов занималась у Ю. М. Соколова. М. К. Азадовский в письме Ю. Соколову 29 октября 1937 года писал, что в 20-е годы «всемерно поощрялось сотрудничество советских ученых в западноевропейских изданиях», а что касается выходящей в Финляндии серии Folklore Fellow Communication (FFC), то в ней «весьма сочувственно» относились к исследованиям советских ученых и в последующие годы.— Из истории советской фольклористики. Л. 1978. С. 245. См. также: Андреев Н. П. Антти Аарне // Художественный фольклор. Вып. I. М. 1926; Шор Р. О. Проблема фольклористического метода // Художественный фольклор. Вып. II—III. M. 1927.

25 Соколов Б. Из краеведной работы за границей. (Тезисы) — РГАЛИ. Ф. 483, on. I, ед. хр. 3112. Л. 5. На заседаниях фольклорной п/секции ГАХН неоднократно ставился вопрос о сборе крестьянских автобиографий, о специфике этого жанра и о принадлежности его к фольклору.— РГАЛИ. Ф. 483, on. I, ед. хр. 287. Лл. 53—55.

26 Азадовский М. К. История русской фольклористики. Т. 1. М. 1963. С. 242. В 1926 г., отправляя Ю. М. Соколову свою статью о сказительнице Винокуровой, опубликованную в Финляндии (Azadowski M. Eine sibirsche Marchenerzahlerin. Helsinki, 1926 (FFC. № 68) — М. Азадовский сообщил в сопроводительном письме, что статье предшествуют «три небольшие главки», в которых он формулирует «сущность и значение работ русской школы» и не раз упоминает и цитирует Б.М. и Ю. М. Соколовых. См.: Письмо М. К. Азадовского Ю.М.Соколову от 14 сентября 1926 г // Из истории русской фольклористики. Л. 1978. С. 216.

27 Протоколы заседаний п/секции фольклора ГАХН.— РГАЛИ. Ф. 483, on. I, ед. хр. 287. Л. 12.

28 Чистов К. В. В. Я. Пропп — исследователь сказки // Пропп В. Я. Русская сказка. Л. 1984. С. 14.

29 Аникин В. П. Об антиисторизме в изучении традиционного фольклора //. Русский фольклор. Материалы и исследования. Вып. VI. М.—Л. 1961. С. 46.

30 Соколов Б. Из краеведной работы за границей. (Тезисы) — РГАЛИ. Ф. 483, on. I, ед. хр. 3112. Л. 11. Общность северо-европейской культуры, взаимные давние связи ее побудили Б. М. Соколова после возвращения ставить перед официальными властями вопросы о предоставлении русским ученым возможности печататься в одних изданиях с эмигрантами и о необходимости проведения совместных советско-скандинавских этнографических экспедиций. См. материалы совещания в Наркомпросе.— РГАЛИ. Ф. 483, on. I, ед. хр. 24. Лл. 1—6.

31 См. подробнее: Бахтина В. А. Славистические связи русской фольклористики 20-х годов XX века. (П.Богатырев, Р. Якобсон, Ю. Соколов) // История, культура, этнография и фольклор славянских народов. Материалы XI съезда славистов. М., 1993. С. 297—309.

32 Sokolow В.M. Zwei Bylinenrezitatoren // Slawische Rundschau. 1932. VISokolow B. et J. A’la recherche des bylines // Revue des etudes slaves. Tome douz-ienne Fascicules 3 et 4. Paris. 1932. Рец. на работу: Trautmann R. Die Volksdichtung der Grossrussen. I. Das Heldenlied (Die Byline) Heidelberg. 1935.

33 Савельев И. Своеобычное в русской фольклористике. Что дала и может дать нового в методологии русская фольклористика? // Тридцатые годЫ. Уг-верждение евразийцев. Кн. VII. Париж. 1931. Кн. VII. С. 66. И.'Сайельев — один йз псевдонимов П. Г. Богатырева. ~.

34 Там же. С. 70. ;

35 Азадовский М. К. Основные задачи историографии русского фольклора.— РГБ. Ф. 542, он. 3, ед. хр. 19. Л. 33 об.

36 См. некрологи: Mazon А¦¦ B.M.Sokolow // Revue des etudes slaves. 1930. № 2. С. 328—333- Kagarov E. B. Sokolow // Zeitsehrift fur Volkskunder. Bd. III. Heft. 3. 1931, S. 314—315. В немецком библиографическом труде указаны работы Б. и Ю. Соколовых: Volkskundliche Bibliographie fur die Jahre 1921 und 1922. Berlin und Leipzig, 1927; Jahre 1923 und 1924: Berlin und Leipzig, 1929; Jahre 1925 und 1926. Berlin und Leipzig, 1931;

37 Poliwka J. Slovanske pohadky. Praha, 1932.

38 Trautmann R. Die Volksdichtung der Grosrussen. I. Das Heldenlied (Die Byline). Heidelberg. 1935. (Sammeung Slavischer Lehr — und Handbucher III. Reihe: Texte und Untersuchungen. № 7) — Trautmann R. Altrussische Helden — und Spielmannslieder. Leipzig- 1948 (Die Humboldt — Bucherei. Bd. 7) и др.

39 Коккьяра Дж. История фольклористики в Европе. М., 1960. С. 561. Дж. Коккьяра подчеркивал значительность выступлений Ю. Соколова в пользу художественных достоинств фольклора и его современного звучания. Ю. Соколову посвящена отдельная подглавка «Поэтический фольклор в концепции Ю. Соколова».

40 Russian an folklore. By J.M.Sokolow. Translated by G.R.Smith. New-York. Macmillan, 1950. VII. P. 760- Sokolow J.M. Russian folklore. Translated by G.R.Smith. Introduction and Bibliography by F.J.Oinas. Hatloro. 1966; Sokolow J.M. Russian Folklore. Translated by G.R.Smith. Introduction and Bibliography by F.J.Oinas. Detroit, 1971.

41 Сазонова Ю. История русской литературы. Древний период. Т. I—II. Нью-Йорк, 1955.

42 The study of Russian Folklore. Edited and translated by Felix J. Oinas and Stephen Soudakoff. The Hague-Paris, Mouton, 1975. В книге краткая библиографическая справка о Соколовых и библиография их основных работ.

43 Oinas F. Essays on Russian Folklore and Mythology. Slavica Publishers. Inc. 1985. См. главу 13 Folklore Activities and Scholarship in Russia. P. 129—159.

44 Russian fairy tales, collekted by Aleksander Afanas’ev. Translated by Norbert Guterman. Folkloristic commentary by Roman Jakobson. London. 1976.

45 Bannai. T. On the birth of Soviet folklore studies: Jury Sokolow in the first half of 1920 // Хишоцубаси ponco.T. 85. Токио, 1981. T. 85. № 4. С. 107−129 (на японском яз.).

В ПОИСКАХ МЕТОДА (пути изучения эпоса).

Б.М.Соколов и Вс. Ф. Миллер

К началу XX века историческая школа в русском эпосоведении заняла ведущее положение. Подводил итоги своих многолетних исследований «загадочного» русского эпоса В.Ф.Миллер1, продолжали активно трудиться его ученики и последователи: А. В. Марков, А. Д. Григорьев, С. К. Шамбинаго, Б.М. и Ю. М. Соколовы и др.

Об исторической школе, ее методике и методологии существует обширная научная литература, не раз проблема взаимодействия эпоса и истории становилась предметом острых научных дискуссий2. При этом невольно упускалось то немаловажное обстоятельство, что создатель школы В. Ф. Миллер не претендовал на конечность и полную доказательность всех своих основных положений. Называя свой метод «гадательным», он оставлял некоторую долю предположительности, гипотетичности в предложенном им аспекте изучения эпоса. Вопрос о методе познания былин был для него скорее открытой проблемой, которая не только нуждалась в дальнейших исследованиях, проверках, уточнениях, но и предполагала возможность иных путей своего решения3. Его ученики не были фанатично преданы концепции учителя и искали пути совершенствования предложенного им метода, обогащения его4.

Для Б.М. и Ю. М. Соколовых Вс.Ф.Миллер был Не только учителем, но и другом семьи, близким знакомым М. И. Соколова, взявшим на себя после его смерти ответственность за судьбу его детей5.

Чувство признательности и любви к Вс.Ф.Миллеру Б. М. и Ю. М. Соколовы пронесли через всю свою жизнь, сохранив его и тогда, когда провозглашать себя учеником «буржуазного» исследователя было небезопасно.

В рабочих конспектах Б. М. Соколова сохранилось сердечное благодарение Вс.Ф.Миллеру, которое было написано в момент получения известия о его смерти: «.услышал внезапную весть о кончине высокоталантливого исследователя нашего эпоса (подч. Б.Соколовым.— В.Б.) Вс. Федоровича Миллера. Мир праху твоему, дорогой и уважаемый учитель! Спасибо тебе за все, что ты дал русской науке! Пусть простится мне это отступление — нет слов, чтобы выразить горе по поводу потери человека, высокий авторитет которого привык ценить с малых лет и ученые интересы которого были так близки любимым вопросам моих научных стремлений и посильных разысканий. Спасибо тебе, самое горячее искреннее спасибо за постоянную поддержку, сочувствие всем начинаниям еще неопытного вступающего в научный путь и ищущего знаний работника"6.

Спустя годы Б. М. Соколов откликнулся на вышедший с большим опозданием III том «Очерков русской народной словесности» Вс.Ф.Миллера7, квалифицируя его как капитальный, хотя и незавершенный труд, выстраивающий грандиозное здание русского эпоса по географическому принципу и точному историко-хроноло-гическому приурочиванию.

Главным итогом научных разысканий Вс. Миллера, по мнению Б. Соколова, является рассмотрение былинной поэзии «на фоне историко-культурных, экономических, социальных и политических судеб русского народа и государства». Этот «фон» был той питательной средой, которая поддерживала русский эпос. Вс. Милле-ру удалось прикрепить эпос «к твердой исторической и социальной почве», наметить «основные вехи развития» эпической поэзии. Вместе с тем Б. М. Соколов делает два существенных возражения своему учителю. Одно из них касается связей русского эпоса с немецкими и скандинавскими сказаниями, что свидетельствует о международном характере некоторых сюжетов. Другое относится к вопросу о слагателях эпических песен, в числе которых, полагает Б. М. Соколов, значительное место принадлежит торговой среде и среде, близкой к «церковно-книжной жизни», свидетельством чего является «наличие огромного количества религиозно-легендарных сюжетов и мотивов, легших в основу наших былин"8.

Однако, рабочие заметки Б. М. Соколова, содержащие его размышления о прочитанных книгах, свидетельствуют о споре с учителем относительно анализа отдельных сюжетов былин, обнаруживают сомнения в точности избранного Вс. Миллером метода9.

Что же не устраивало молодого исследователя в работах своего учителя? Во-первых, недостаток аргументации при рассмотрении связи конкретных сюжетов былин с историей. Во-вторых, неубедительность и неполнота доказательств, если они основываются только на имени героя и игнорируют реальные черты эпохи, о которой идет речь. В-третьих, натяжки при поисках реальных проти-типов героев.

Теми же недостатками страдают и работы других представителей исторической школы. По мнению Б. Соколова, «неустойчивость методологии» не дает возможности и А. В. Маркову «прийти к непреложным выводам"10.

Некоторые из нереализованных работ молодого Б. Соколова позволяют представить, в каком направлении первоначально мыслилось им углубление методов исторической школы. В «Плане к сочинению на тему «Отражение исторической жизни Новгорода в былинах о Василии Буслаеве и Садке"11 видно, как широко замыс-ливалось исследование жизни древнего Новгорода и окружающих его земель: помимо географических данных в их соотнесенности с новгородскими реалиями предлагались к изучению общественное устройство и классовый состав Новгорода (князья, старосты, бояре, купечество, духовенство, посадские мужики, вольные люди), борьба «партий», внутренняя и внешняя торговля Новгорода и его промыслы. В особый раздел выделена была культура города в самых разнообразных проявлениях, начиная от семейных отношений, связей отдельных групп посадского люда до культуры чисто материальной12. К данному разделу примыкало изучение нравов, обычаев средневекового города по былинам.

Такое направление исследований могло бы способствовать не только активизации исторического метода, но и придать ему большую объективность и убедительность13.

Методологические пристрастия и искания молодого Б. Соколова позволяют несколько скорректировать утверждение М.К.Аза-довского, что братья Соколовы «являлись в"полной мере и вполне последовательными учениками Вс. Миллера, принимавшими и все основные его положения"14.

В 1912 году Б. Соколов в отчете о научных занятиях особо выделил методологические вопросы фольклора и этнографии, на которых по преимуществу сосредоточился его интерес. В период расцвета исторической школы он сделал категорический вывод: «наука еще очень далека от установления определенной «бесспорной истории русского эпоса"15. Что происходит в научном процессе? В конкретных «эпизодических» работах «полная противоположность научных мнений», отсутствие «общеприемлемости», что мешает созданию всеохватывающих теорий, которые могли бы все эти разрозненные факты объединить единой мыслью. Возможно, единой теории и не может быть, — предполагает Б. Соколов, они уже были — обобщающие единые — мифологическая, восточная, — но приходили лишь к широким дедуктивным выводам, не основываясь на досконально изученном конкретном материале.

Еще одну причину сложностей в методологических исканиях эпосоведов Б. Соколов находил «в подвижности и зачастую неуловимости твердой опоры в самом подлежащем изучению материале"16. (Вспоминается А. П. Скафтымов, писавший о том же). Охарактеризовав исторический метод как „наиболее. осязательный“»" том смысле, что он связан с национальной историей в отличие от предшествующих школ и направлений, лишающих памятник «аромата», игнорирующих его «жизненные соки"17, Б. М. Соколов, высказывал, тем не менее, сожаление, что историческая теория «часто ведет к несправедливому забвению тех добрых началкоторые остались в итоге от <�нрзб.> прежней ми-фол<�огической> теории и особенно — теории литер<�атурного> заимствования"18. Итак, используя достижения прежних научных школ, присовокупив’к ним. достоинства исторического метода — в этом симбиозе видел ученый возможность нащупать инструментарий нового научного анализа. В размышлениях Б. Соколова присутствовало стремление. представить русскую былину в контексте иноязычного эпоса, русской устной и книжной традиции, социальной истории развития русского общества, начиная с древнейших времен до нынешних.

Б.М.Соколов и А. П. Скафтымов.

В начале 20-х годов вопрос о методе изучения былин возник с новой силой. Внешним поводом послужила книга А.П.Скафтымо-ва «Поэтика и генезис былин», в которой было предложено переадресовать внимание исследователей с проблем происхождения (самых сложных и спорных) на поэтическую структуру произведения, на тот реально зафиксированный собирателями текст, какой сложился в результате длительного исторического развития эпоса19. Книга А. П. Скафтымова означала полную перемену всей точки зрения на былину, однако, отнюдь не свидетельствовала, что поэтика не признавалась и игнорировалась сторонниками исторической школы, которые неоднократно указывали на значимость художественной специфики произведений20. Однако, понималась она в более узком, чем у А. П. Скафтымова, плане — поиск общих формул, выявление техники былинного стиха и т. д.— и чаще только декларировалась, а не осуществлялась в практических работах.

А.П.Скафтымов впервые обратился к поэтической стороне былины, как определяющей ее жанровую специфику, попытался выяснить стержневые элементы композиции, законы сюжетосложе-ния, принципы описания персонажей в героических былинах.

В отношении книги А. П. Скафтымова в фольклористике уже в период ее появления сложились определенные оценки, впоследствии многократно повторенные и превратившиеся в научный миф. Считалось, с одной стороны, что эта книга формалистична. С другой, долгие годы поддерживалось мнение, что книга содержит резкую отповедь исторической школе, знаменует ее закат, а взамен предлагает отнюдь не совершенную методику анализа былинных сюжетов, лишенную содержательности21. В последние десятилетия эти затвержденные определения подверглись пересмотру и переоценке сначала В. П. Аникиным (в осторожной форме, как разговор о противоречивости и несогласованности взглядов А. П. Скафтымова на историческую школу)22, затем в решительной работе Л.И.Емельянова23, убедительно доказавшего несостоятельность попыток считать А. П. Скафтымова противником исторического метода исследования, игнорирующим содержательное ядро былинных сюжетов.

Обращение к некоторым забытым, вновь открытым источникам позволяет внести добавления и уточнения во взгляды на былину Б. М. Соколова и А. П. Скафтымова, выявить истоки и эволюцию этих взглядов.

Первая оценка А. П. Скафтымовым исторической школы и Б. М. Соколова, как ее представителя, относится к 1918 году и содержится в выпавшей из научного обихода рецензии24 на два сборника былин: один подготовленный М. Сперанским (1916 г.)25, другой — сборник Б. М. Соколова (1918 г.)26.

Прежде всего А. П. Скафтымов объясняет, что побудило его рецензировать два сборника былин одновременно: не только общий объект, но и принадлежность составителей к одной школе, что обнаруживается в характере вступительных статей и комментариев27. А. П. Скафтымов отмечает: «Следование Миллеру иногда кажется непонятным пристрастием». По его мнению, оба исследователя игнорируют возражения Вс.Ф.Миллеру, которые есть в литературе и исходят в том числе и из уст последователей и учеников Вс.Миллера. Неоднородность выводов при внешне сходной методике, противоречия — суть характерологические черты направления, поставившего себе цель не только отыскать ядро былинного сюжета в исторической действительности, но и «определить место и время возникновения былины». Сам характер источников былин: исторические факты, устные предания (свои и чужие), книжная литература28, еще более «усложняет вопрос о возникновении и дальнейшей эволюции былины», считает А. П. Скафтымов.

Не отрицание метода, а стремление понять его суть, его цели и направленностьне игнорирование его результатов, а попытка объяснить самую противоречивость и неоднозначность результатов. Налицо и уважение к системе взглядов каждого отдельного ученого. А. П. Скафтымов, оценивая работу Б. М. Соколова, отмечает не только исследовательскую тщательность, но и самостоятельность, ценность его собственных результатов, желание найти более приемлемый, чем исторический, метод исследования былин, или обогатить сам метод такими приемами, которые позволили бы говорить о нем, как о менее «гадательном». Так что поиски Б. М. Соколова и А. П. Скафтымова шли в одном русле29.

Уже в данной рецензии А. П. Скафтымов обозначил тот пробел, который характерен был для науки его времени, а именно: «отсутствие анализа художественного строя былины».

А.П.Скафтымова не устраивает скудость тех сведений о поэтике, которые сообщены во вступительной статье Б. М. Соколова и которые сводятся только к внешней стороне былинного стиха30. В этих кратких заметках виден поиск поэтики содержательной, не формально узкой. Однако, А. П. Скафтымов далек от мысли упрекать в этом кого бы то ни было. По его мнению, это недостаток науки на данном этапе ее развития, причем не только фольклористики, но и истории древнерусской литературы.

На фоне этих размышлений становится очевидным тот прорыв к новому научному знанию, который осуществлен А.П.Скафтымо-вым его книгой «Поэтика и генезис былин».

Книга «Поэтика и генезис былин» исполнялась на кафедре, руководимой Б. Соколовым31. Первоначальный ее план сводился к подготовке библиографического указателя32. В одном из писем П. Н. Сакулину Н.К.Пиксанов в числе работ, редактуру которых он производил и которые подготовлены к печати, называл: «А.П.Скаф-тымов. Былины в новых изданиях и исследованиях. 1895—1921. Критико-библиографический обзор и указатель. Под ред. Н.К.Пик-санова (5 п.л.)"33.

Указатель перерос в самостоятельное исследование, фрагменты которого в виде докладов зачитывались в Саратовском обществе истории, археологии и этнографии (ИСТАРХЭТ). В частности, в 1923 году на одном из заседаний отдела этнографии этого общества А. П. Скафтымов читал доклад «О современных методах изучения былин». В отчете по отделу этнографии (руководитель Б.М.Соколов) содержится краткое резюме этого выступления: «Докладчик сообщил методологию изучения былин в ее историческом развитии и, классифицируя методы по группам, а также анализируя каждый в отдельности, указал достоинства и недостатки научной разработки былин"34. В том же году Александр Павлович выступил с докладом «Соотношение вымысла и действительности в былинах"35.

Отдельные части книги были известны Б. М. Соколову в рукописях. В записке, датированной концом ноября 1922 года, Александр Павлович просит Бориса Матвеевича передать с кем-либо из «слушательниц» «две статейки». Скафтымов намеревался частями использовать их «в приготовляемых. статьях по былинам и по Достоевскому (для отзыва в Саратове и в Москве)"36.

Личные интересы и пристрастия А. П. Скафтымова совпали с занятиями и научными разработками Б. М. Соколова. В этот период Борис Матвеевич вел семинар по изучению поэтики народной лирической песни (см. главу «Преподавание фольклора».), научные итоги которого впоследствии оформились в известную статью «Экскурсы в область поэтики русского фольклора"37.

Методологическое значение статьи Б. М. Соколова выходит за рамки частной проблематики, касающейся одного приема в лирической песне. Б. Соколов пытается установить более общие законы построения фольклорного поэтического текста, одним из которых, по его мнению, является закон («прием») «внутреннего сцепления образов в лирике». Тем самым им был указан, как один из возможных, путь выявления самого механизма создания текста. Помимо исследуемого «приема постепенного ступенчатого сужения образов» в поле действия этого закона находятся и разнообразные типы параллелизмов38, выделенных А. Н. Веселовским, и ряд других приемов, которые Б. Соколов свел к общим законам: «количественного противопоставления», «исключения единичного из множества», «исключение и утверждение исключенного"39 и пр.

Означенный как «ступенчатое сужение образов» прием, имея отношения к «образной тематической композиции», в сущности, создает картину «перспективного изображения» (от более отдаленных образов к близким и наоборот) и тем самым ставит проблему организации поэтического пространства. Нетрудно заметить, что в сфере семейных отношений он соотносится с отмеченным А. С. Пушкиным как «лестница чувств» приемом народной лирики.

Наконец, есть еще один аспект проблемы, о котором упомянул Б. Соколов, — важность законов сцепления именно для устной поэзии, как облегчающих процесс запоминания текста. Действительно, при постепенном сужении перспективы всегда сохраняется возможность расширения и уменьшения количественного набора промежуточных «ступеней» от самого далекого к самому близкому (или наоборот) образу. Их сцепление, скрепы между образами и в этом случае сохраняются (что и бывает при варьировании текста даже у одного сказителя). Следует отметить, что описанный прием наличествует также в былинах, обрядовой поэзии, заговорах и других жанрах, что делает его по сути общефольклорным40.

Один из основных методологических выводов статьи состоит в том, что поэтические приемы Б. Соколов предлагал рассматривать не только как статичные фигуры текста, но и в ракурсе их возникновения (генезиса), исторического развития (историческая поэтика) и выявления «общих поэтических приемов творчества» при сравнении русского фольклора с поэзией других народов41. Эти размышления находятся в русле основных методологических поисков ученого42.

В Саратове была написана небольшая, но емкая по объему рецензия на статью С. Абакумова «Насколько прочен текст былин"43. С. Абакумов, основываясь на положениях В. Ф. Миллера о влиянии личности сказителя на текст, а также на наблюдениях исследователей о вкладе в былинотворчество выдающихся сказителей — В. П. Щеголенка и А. П. Сорокина — приходит к выводу, что сказитель запоминает только схему сюжета, которую сам «расцвечивает». «Текст же каждого варианта былины создание самого сказителя». Б. Соколов склонен видеть в былине традиционное ядро, к которому с почтением относится любой сказитель и которое не позволяет безмерно растягивать и дробить поэтическую структуру былин.

После выхода книги А. П. Скафгымова Борис Матвеевич в Москве выступил с устным ее разбором. Первый раз 4 декабря 1924 года в ГАХН44, второй (с анализом работ Брюкнера и книги Скаф-тымова) в РАНИОНе в (1927) году45. Судя по карандашным заметкам Б. Соколова, второе обсуждение было столь же бурным, как первое, но без резких оценок в адрес Скафтымова. В выступлении Г. Н. Поспелова содержалось признание того, что во второй части своего исследования Скафтымов выдвигает новый метод, состоящий из двух пунктов: 1) «имманентное изучение поэтики былин» 2) «социальная (Ставр) добавка к историч<�ескому> методу», что «в книге Скафтымова есть много свежих мыслей» в частности, признание, что от сторонников исторической школы веет «наивным реализмом». Его поддержал В.Переверзев. По его мнению, в книге Скафтымова содержится серьезная критика исторической школы, школы заимствования и понимание «преграды художественного образа». «Натурщики не имеют значения для понимания худ<�ожественного> произв<�едения>. Прототип Алеши нужен? Для хронолог<�ического> закрепления? Но для локализации памятника это ничего не дает. Зачем нам нужно это открывать? Что осталось от старой былины? От Вл-ра историч<�еского> звук пустой"46. Записывая краткие положения выступления Г. Поспелова, Б. М. Соколов выдвигает аргументы в свою защиту: «Я это не отрицаю, я нигде, не говорю о необходимости точно<�й> идентификации поэт<�ического> произв<�едения> с историч<�еским> фактом. Предохранение от «наивного реализма» — это я согласен. Но мне важна необходимость считаться с истор<�ическим> фактом». «Мне важно, что анализ композиционный подтверждает анализ исторический (образ князя Владимира). Здесь нет противоречия. Мог ли князь Владимир играть второст<�епенную> роль, если этого не было в действительности. Метод Скафтымова поглощает исто-рич<�еский> метод. Я последователен в части критической, в части отстаива<�ния> историч<�еского> метода». И ниже: «Нужно корректировать скафтымовский метод социологически"47.

Свои выступления Б. Соколов оформил в статью «Об историко-социологическом методе в изучении былин», (помечена 5/1— 1929 г.) Она известна исследователям по неполному тексту, опубликованному в сборнике памяти П.Н.Сакулина48. Судя по пометке, сделанной в рукописи рукой Бориса Матвеевича, статью сократил для печати сам автор, изъяв как раз часть с анализом книги А. П. Скафтымова (см. раздел «Приложение» данной книги).

В полном объеме статья, сохранившаяся в архиве Соколовых, (как и тезисы к ней), состояла из четырех частей. В первой части Б. Соколов делает небольшой экскурс по истории издания и изучения русских былин, как бы продолжая книгу А. П. Скафтымова и останавливаясь, главным образом, на тех работах, которые появились в самые последние годы. Задача этой части, как формулирует ее Борис Матвеевич в тезисах, следующая: «прикрепить эпос к русской историч<�еской> почве». «Удалась ли.— Совсем еще нет. Много противоречий, недостаточная устойчивость. Неразрешен-ность некоторых вопросов где, когда и кем создались былины и о чем они поют. Важность сосчитаться с той критикой, к<�ото>рая направлена против историч<�еского> метода"49.

Вторая часть в тезисах названа «Критика Брюкнера» (в статье названия нет). Сознавая, что в рассуждениях Брюкнера о непоследовательности, противоречивости исторической школы есть доля истины, Б. Соколов протестует, главным образом, против принятого А. Брюкнером неуважительного тона по отношению ко всем русским исследователям былин50. Несогласия иного рода связаны со спецификой русского эпоса. По мнению Б. Соколова, А. Брюкнер преувеличивает неустойчивость текстов (зависимость от произвола сказителей)51, неправомерно считает, что наличие типических мест, эпизодов и образов приводит к невозможности исторических приурочении в эпосе, а случайность географических названий и имен в былинах, отсутствие какой-либо жанровой определенности, сближает былину со сказкой или фабльо.

Б.М.Соколов демонстрирует не только несостоятельность критики Брюкнера, но и его противоречивость, которая возникает из-за утверждения за былинами хаотичности в изложении, с одной стороны, и указания на «типичность» многих образов, с другой. По Соколову, это свидетельство существования единой традиции, стремления к ее сохранению, что противоречит утверждениям А. Брюкнера о полном сказительском произволе52. III часть, изъятая Б. Соколовым при отправке в печать, в тезисах называется «Взгляды А. П. Скафтымова (обратим внимание — «взгляды», а не критика!) (в рукописи статьи название отсутствует)53.

Высоко оценивая книгу А. П. Скафтымова в целом как интересную работу, без которой не обойдется «ни один современный исследователь былин», Б. Соколов специально останавливается лишь на критических замечаниях в адрес исторической школы.

Б.Соколов обращает внимание, что наш критик признает «среди гипотетических построений (исторической школы) о происхождении былин немало (подчеркнуто Б.Соколовым.— В.Б.) и таких, которые настойчиво и последовательно охраняют фактическую документальность и строгость однажды принятых критериев и приемов аргументации и тем самым соблюдают известную строгость и полноту объективности и убедительности» (с. 39) (подчеркнуто Б.Соколовым.— В.£.)54.

Разбор А. П. Скафтымовым «слабых» исследований по былинам не устраивает Б. Соколова из-за излишнего критицизма, переходящего в «гиперкритицизм», граничащий даже с «принципиальным скепсисом». «Его критицизм, — пишет Б. Соколов, — принимает часто такие крайности, и он готов предъявить к исследователю далекой и темной — да еще «опоэтизированной» старины такие требования документальности и непреложности выводов, которые м<�ожег> б<�ыть> и вообще нельзя предъявлять"55. Б. Соколов упрекает А. Скафтымова в излишнем историзме! Он утверждает невозможность обнаружения точности и документальности в поэтическом произведении и стало быть в нормальности и естественности самого факта гипотетических построений в осмыслении генетических проблем. Б. Соколов напоминает А. Скафтымову его собственные мысли, что в основе былины лежит исторический факт, но она так далеко ушла в своем развитии от него, что вряд ли возможны попытки его восстановить.

Уместно привести весьма выразительную цитату Вс.Ф.Миллера как нельзя более согласующуюся и со взглядами А. П. Скафтымова. О былине об Илье и сыне Вс. Миллер пишет: «Я вообще сомневаюсь в возможности слишком точно приурочивать народные устные произведения к определенному месту и времени"56.

Наличие ошибок в применении научного метода отдельными учеными. не говорит против самого метода как такового"57.

Как же относится Б. Соколов к предложению А. Скафтымова внести в былиноведение «особый существенно важный корректив"58, сместить центр изучения в сторону „эстетической интерпретации“? Б. Соколов не возражает против такой переакцентировки, его сомнения связаны с подходом А. Скафтымова к эстетической природе эпоса. По мнению Б. Соколова, тот „внутренний эстетический стержень“, который А. Скафтымов положил в основу былинного строения, свойственен любому „героическому“ эпическому жанру» и не является сугубой принадлежностью былины59.

Переходя к III главе «К вопросу о соотношении вымысла и действительности в былинах», Б. Соколов обнаруживает нечто неожиданное в позиции автора: героические былины «сильно разнятся и обособляются друг от друга по своим сюжетам», и, что особенно важно, «каждый сюжет сохраняет свой особый костяк» (с. 100). Б. Соколов приводит обширную цитату из третьей главы книги А. П. Скафтымова и выделяет его слова о сюжетном ядре, «которое в былине когда-то дорого было самой фактичностью своею», замечая, что именно этими проблемами и занималась историческая школа в конкретном истолковании отдельных сюжетов60.

В последней части тезисов статьи «Об исгорико-социологичес-ком методе изучения былин», озаглавленной «Мои замечания», Б. Соколов записал: «Нужно утончить и уточнить метод. В каких направлениях: а) в эстетическом — б<�ылины> — поэтические создания. Но не в одной композиции, как Скаф<�тымов> — а во всей их поэтике», б) в социологическом"61.

Первое направление присутствует уже в статье Б. М. Соколова «Ближайшие задачи изучения русских былин» (1918 г.), в которой признается важным, особенно для данных по сравнительной поэтике62, подвергнуть изучению весь «поэтический строй произведения"63. Соколов намечал в области изучения сравнительной поэтики «две плоскости», одна — сравнение с поэтическими системами соседних эпосовдругая — сравнение поэтического строя былин с другими жанрами народного творчества: духовными стихами, сказками, побывальщинами, обрядовой и лирической поэзией, причитаниями и пр. Жизнь текста может стать предметом двух разных историй: первая сосредотачивается на паспортизации былин, вторая на «литературной истории» их64.

К концу жизни Б. М. Соколов пришел к выводу о возможности слияния обоих направлений: «В историческом и социологическом разрезе должны получить свое освещение былинные темы и сюжеты, былинные образы, былинные «идеалы» и вкусы — сама былинная эстетика должна получить историко-социологическое толкование (выделено Б.Соколовым.— В.Б.). Вот в чем задача и вот в чем мы видим основной «корректив» к господствующему до сих пор историческому методу"65.

Эти выводы Б. Соколова вполне согласуются с рассуждениями А. Скафтымова, касающимися широкого взгляда на былину в ее отношении «к общей культуре человеческого духа». А. П. Скафтымов говорил о необходимости объемной интерпретации былин: «эстетические, социологические, общекультурные факторы в художественном произведении находятся не в простом рядоположном соотношении, но во взаимной беспрерывной проникнутости и обусловленности"66. Книга Скафтымова называется «Поэтика и генезис былин» — и в самом названии ее проблемы генезиса (историческая основа, заимствование и переработанные на местной почве мотивы) не отбрасываются, они просто переносятся как бы во второй ряд в полном согласии с убеждением автора, что «генетическому изучению предметов, должно предшествовать изучение описательное, стационарное"67.

Эпос русского средневековья.

В начале 20-х годов Б. М. Соколов сделал первые попытки собрать в отдельное издание свои завершенные (опубликованные и неопубликованные) работы по былинам.

Первого марта 1920 года проспект книги «Былевая поэзия. Разыскания» был отправлен им в Госиздат68.

В сопроводительном письме Б. Соколов писал, что в книге тщетно искать историю всего эпоса, «исследование идет по частям», но, тем не менее: «единство метода и общность точки зрения спаивают все мои разыскания в нечто единое"69. Говоря о методе, он счел нужным пояснить свое следование «главенствующему характеру изысканий» академика Вс. Миллера, а свою «точку зрения» видел в большем предпочтении «чисто историко-литературной стороне»: истории сюжета, его переработкам, связям устного предания с книжностью. Об этом же писал во внутреннем отзыве на проспект книги Б. Соколова М. Н. Сперанский. По его мнению, единой книгу делает наличие «чисто исторической точки зрения», с одной стороны, и выбор для анализа таких сюжетов, которые «освещают мало до сих пор разработанные взаимоотношения русского устного эпоса и старой русской книжной, письменной литературы"70.

Двадцать четвертого марта 1922 года Б. Соколов вновь адресовал свое заявление в редакционный сектор Госиздата, напоминая о работе и повторив ее план71. Заявка подтверждала готовность работы, нуждающейся лишь в «переписке и поправках». Двадцать восьмого апреля 1923 года последовало еще одно напоминание72, в письме Б. Соколова намечены перестановки в композиции: глава «Из общения германских и русских народов в области эпоса» становится первой, за ней следует «Средневековая легенда и русский эпос».

Одновременно в издательство «Academia» Б. Соколов отправил письмо (без даты) с предложением принять работу «по столь мало разгаданному русскому былевому эпосу"73, итог двенадцатилетних разысканий. Если учесть, что первая статья по эпосу была опубликована Б. М. Соколовым в 1909 году, то составление данной заявки можно предположительно отнести к 1922 году, времени образования нового издательства. Дата косвенно подтверждается и тем, в частности, что в приложенном к письму плане-проспекте отсутствуют статьи, написанные во второй половине 20-х годов. Кроме того, в письме Б. М. Соколов сообщил издателям, что «самые крупные очерки, входящие в книгу, еще нигде не напечатаны (их отмечаю звездочкой), напечатанные ранее войдут в работу с дополнениями и изменениями». По-видимому, звездочки Б. М. Соколов проставить забыл (или проставил в экземпляре, отправленном в «Academia»), но объем каждого отдельного исследования указал. Самые обширные среди них — «Песня о Ярославе I (стих о поездке Егория Храброго по Руси)» (7 листов)74 и «Русские сказания о женитьбе князя Владимира и германские сказания о женитьбе Гуннара» (6 листов)75.

Борис Матвеевич назвал свою работу «Русская былевая поэзия (очерки)», планируя ее в объеме 30 п.л. одной книгой или двумя выпусками по 15 п.л. Ученый видел широкую заинтересованную аудиторию, состоящую, кроме специалистов, из учителей русского языка школ 2-ой ступени, студенческой молодежи и всех любителей исторического эпоса.

В то же время в заявке заметно осознание самостоятельности каждого отдельного исследования, предлагающего «новую попытку разъяснения той или другой былины». Объединяющим моментом вновь назван единый метод, который Б. М. Соколов квалифицировал как «сравнительно-исторический».

В 1927 году комиссия при Наркомпросе РСФСР рассмотрела новую и последнюю заявку Б. М. Соколова вместе с отзывами ГАХН, ак. П. Н. Сакулина, ак. С. Ф. Ольденбурга и др. Однако, признанная желательной к опубликованию монография так и не увидела свет76. В окончательном плане-проспекте, развивающем и дополняющем первоначальный замысел, изменено название книги на исторически и концептуально более четкое: «Эпос русского средневековья. (Разыскания)"77.

Основу монографии составляли по-прежнему все опубликованные работы по русскому эпосу. Неопубликованными оставались: гл. I «Ближайшие задачи изучения русских былин» из раздела «Задачи и метод"78, гл. 7 «Песнь о Ярославе I (стих Егорий на Руси)», неполностью были опубликованы гл. 2 «Об историческом методе изучения былин (по поводу книг Скафтымова и Брюкнера)» и гл. 3 «Германо-русские отношения в области эпоса».

Борис Матвеевич видел в книге главный итог своей научной жизни. Ю. М. Соколов в письме к П. Н. Сакулину, содержащем описание болезни и последних дней и часов Бориса, сообщал как о самом настойчивом и сильном желании покойного видеть изданной монографию79.

В ходатайстве перед Академией наук, написанном тогда же, Ю. Соколов подчеркивал, что книга дает представление «о творческих и методологических путях Б. Соколова в изучении русского эпоса», которые виделись ему (и это было отмечено в надежде на благополучный исход) в движении от исторической школы В. Миллера «к социологическим марксистским установкам"80. Однако, эта несколько прямолинейная схема эволюционного развития взглядов Б. Соколова, отнюдь не тождественная истинным его исканиям, но подчеркивающая полную лояльность господствующей идеологии, к сожалению, никак не повлияла на судьбу труда. Следует подчеркнуть, что сам Борис Матвеевич постарался обойти те свои работы, которые страдали излишней категоричностью социально-политических, классовых оценок. Более того, он сохранил и оставил в качестве завещания монографию в том составе, какой оформился к началу 20-х годов, не перерабатывая и не изменяя ее концепцию.

Собранные воедино статьи Б. Соколова говорят о широте привлекаемого материала, дающего возможность увидеть русскую эпическую традицию в сопоставлении с русской и немецкой средневековой письменной и устной, а также проследить эволюцию ее в пространственно-временных границах средних веков и современности.

Следует особо осмыслить и оценить появление у молодого последователя исторической школы работы о русско-германских связях, в которой доказывалась не только общность сюжетов русских былин и побывальщин о женитьбе кн. Владимира с немецкими и скандинавскими сагами, но утверждалась зависимость первых от вторых. Концепция Б. Соколова, выработанная самостоятельно в магистерской диссертации, совпала с доказательствами немецкого ученого Левис оф Менара81.

Начинающий исследователь испытал безусловное влияние не только В. Миллера, который прошел путь от сравнительного изучения эпоса к почвенническому, национально-самобытному, но и А. Н. Веселовского с его теорией «встречных течений», которая в представлении самого Веселовского была одинаково мощным стимулом как для обнаружения возможных заимствований, так и для исследования национальной специфики. «Теория заимствования, — писал А. Н. Веселовский, — вызывает, таким образом, теорию основ и обратно."82.

Однако, диссертация Б. М. Соколова оказалась вне магистральной линии изучения славянской эпической традиции, выпала из научного обихода. Одной из причин, по-видимому, было ее появление в малотиражном издании в тезисной форме83, отсутствие полной публикации84.

Осталась она незамеченной или недостаточно оцененной и в последующей былиноведческой литературе85. Вне сомнения, сказалось здесь и понятное нежелание признавать факт какого бы то ни было немецкого культурного влияния в ближайшее послевоенное время.

Само понятие «русское средневековье» Б. Соколовым характеризовалось не только особенными национальными его чертами, но и связью с европейским средневековьем86. А такого рода представления несколько опережали свое время, концептуально они стали складываться позднее87. Настало время не только опубликовать работу Б. М. Соколова полностью, но и поставить вопрос о степени актуальности ее в европейской науке наших дней.

Наиболее обширная группа материалов в монографии включает изыскания, в которых тексты русских былин осмысляются в общем контексте книжной древнерусской литературы и устной традиции других жанров — преданий, легенд, а порой и шире — в контексте древнерусской культуры. Определение этой главы как «Былевой эпос и легенда» свидетельствовало об особом подходе Б. М. Соколова, как последователя исторической школы, к историческим сведениям, заключающимся в летописи. Прямых сопоставлений былины с летописью в его работах мы не найдем, ибо в летописи всегда просвечивает народное предание или легенда, становящиеся источниками мотивов или сюжетов былин.

Справедливо полагая, что процесс циклизации былин — явление более позднее, Борис Матвеевич каждый раз обнаруживал в контаминированных простейшие сюжеты, и именно они становились объектом его исследования. Общий процесс сюжетосложения былин прослеживался им при учете всех вариантов, версий сюжета, даже схематичных или присутствующих в прозаическом пересказе уже разрушенной формы. Научная скрупулезность, основательность — обязательное свойство всех его работ.

Эту особенность Б. М. Соколова подчеркнул и А. П. Скафтымов в работе «Поэтика и генезис былин». Отмечая, в отличие от других представителей исторической школы, убедительность и осторожность Б. Соколова как ученого, А. П. Скафтымов, хотя и критиковал его работу о сорока каликах, все же вынужден был добавить, что «сопоставления Б. М. Соколова выгодно отличаются от других, указанных здесь, обстоятельной характеристикой возможных путей распространения былины"88.

Не устраивало же А. П. Скафтымова то, что автор «раздробляет сюжет» произведения, сопоставляет его «по кусочкам» с житийной и летописной литературой, т. е! нарушает ту цельность, внутреннее единство, которое, как в любом художественном произведении, в былине есть. Не согласен он и с методикой сближения мотивов былинных и легендарных. По мнению А. П. Скафтымова, здесь надо видеть «стереотипное изображение всякого паломничества», лишающее исследователя самой возможности привязать сюжет (мотив) к одному географическому месту и определенному времени.

Однако, нам кажется существенным в исследованиях Б. Соколова взгляд на летописный рассказ, использующий непременно устные народные легенды, как на объект, требующий генетического изучения, и всегда тесно привязанный к определенной местности, но и не лишенный элементов вымысла, фантастики.

Существенным для Б.М. и Ю. М. Соколовых было исследование былевого эпоса в тесной связи с религиозными эпическими произведениями (духовными стихами) и исторической песней. В главе «Былевой эпос и легенда» речь идет не только о былинах, но и о духовном стихе (сюжет о Егории Храбром). Спорным кажется отнесение к былинам сюжета о сорока каликах со каликою, который современные былиноведы склонны причислять также к духовному стиху89.

Христианские символы Б. М. Соколов обнаруживал и в сюжете об Идолище поганом (представления средневекового человека о языческих идолах и сокрушении их христианством) и исцелении Ильи (исцеление мальчика — сидня в житии Иосифа Волоколамского), и о Микуле-пахаре (влияние легендарных мотивов о Христе-пахаре) и т. д.

Таким образом, Б. М. Соколов продолжил то направление в изучении былин, которое, возникнув в дореволюционной науке, в дальнейшем ее развитии осталось нереализованным. Традиция изучения эпического творчества и в тесной связи с древнерусской книжностью, с культурой и историей Древней Руси, с христианской культурой пресеклась в 20-е годы. Исчезли такие исследовательские темы как взаимовлияние и взаимосвязи духовного стиха и былины, роль паломников, калик перехожих в распространении духовного стиха и степень знакомства и возможного влияния их на традиции оказывания и содержания былин и т. д.

По-видимому и поэтому в настоящее время в наиболее крупных монографических исследованиях о былинах отсутствуют отсылки к работам Б.М.Соколова90.

1. Доклад Ю. М. Соколова на заседании, посвященном памяти А.Н.Весе-ловского в ИМЛИ 15/III—1938 г. (без названия) — РГАЛИ. Ф. 483, on. 1, ед. хр. 369. Л. 48.

2. Трубицын H.H. О народной поэзии в общественном и литературном обиходе в первой трети XIX века. СПб., 1912.

3. Миллер В. Ф. Пушкин как поэт и этнограф // Этнографическое обозрение. 1899. № 1.

4. Путилов Б.H. Фольклор и народная культура. Санкт-Петербург, 1994. С. 6.

5. Соколов Ю. М. Русский фольклор. М., 1941. С. 6.8 Там же.

6. См.: Токарев С. А. Ранние этапы развития советской этнографической науки (1917 — серед. 1930;х годов) // Очерки истории русской этнографии, фольклористики и антропологии. T. V. М., 1971. С. 117—118.

7. М. Азадовский писал: «Это была линия пренебрежения к историческому прошлому русского народа, к его творчеству, к его культурному и литературному наследию, — Азадовский М. К. Советская фольклористика за 20 лет // Советский фольклор. 1939. № 6. С. 5.

8. Отчет о деятельности сверхштатного сотрудника 1 разряда НИИ языка и литературы РАНИОН Ю. Соколова за 1926 год — РГАЛИ. Ф. 483, on. 1, ед. хр. 230. Л. 12.

9. Соколов Ю. М. Очередные задачи изучения русского фольклора.

10. РГАЛИ. Ф. 483, on. 1, ед. хр. 304. Л. 344.

11. Соколов Ю. Очередные задачи изучения русского фольклора. Вып. I— II //Художественный фольклор. М. Вып. I—II. 1926.

12. Соколов Ю. Фольклористика и литературоведение // Сб. памяти П.Н.Са-кулина. М. 1931.

13. Дискуссия о значении фольклора и фольклористики в реконструктивный период // Литература и марксизм. Кн. V, VI. М., 1931. С. 116.

14. Соколов Ю. Природа фольклора и проблемы фольклористики // Литературный критик. 1934. № 12. С. 145.

15. См.: Сакулин П. Н. Синтетическое построение истории литературы. М., 1925,.

16. Соколов Ю. Природа фольклора и проблемы фольклористики. С. 145.23 Там же. С. 146.

17. Соколов Ю. Духовный стих в его развитии в XVII в.— ГЛМ. Фольклорный архив. Ф. 381, оп. 2, ед. хр. 72. Л. 2.

18. Материалы для истории русского иконописания. Атлас снимков. Подг. Н. П. Лихачевым. Ч.П. СПб., 1906.

19. Кирпичников А. И. Взаимодействие иконописи и словесности народной и книжной // Труды VIII Археолог, съезда в Москве. 1890. М., 1895.

20. См.: ГЛМ. Фольклорный архив. Ф. 24, оп. 1, ед. хр. 3.

21. См.: Соколов Б. М. Большой стих о Егории Храбром. (Подг. текста, вст. ст. и комм. В.А.Бахтиной). М., 1995.

22. Соколов Б. М. История старин о 40 каликах со каликою // РФВ. 1913. № 1−4.

23. Соколов Б. М. О житийных и апокрифических мотивах в былинах // РФВ. 1916, № 3.

24. Соколов Б. М. Былины об Идолище поганом // ЖМНП. 1916. Ч. XIII.

25. Соколов Б. М. Там же. С. 17.43 Там же. С. 19.

26. РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 3211. Лл. 58−59.

27. Щапов А. П. Великорусские области и смутное время // Сочинения. Т. II. СПб., 1906. С. 653.

28. См. работы Е. Аничкова, С. Максимова, теоретические высказывания Вяч. Иванова, А. Белого и др., относящиеся к этому периоду.

29. Соколов Б. М. О житийных и апокрифических мотивах в былинах. С. 106.

30. Буслаев Ф. И. О народной поэзии в древнерусской литературе. М., 1859.С. 12.

31. Русские повести XVII—XVIII вв. Под ред. и с предисл. В. В. Сиповского. Спб., 1905. С. XXXII.

32. Соколов Ю. Весна и народный аскетический идеал (к истории духовного стиха «Разговор Иоасафа с пустыней») // РФВ. 1910, № 3—4.

33. Как, например, в работе: Адрианова В. П. Житие Алексея человека божия в древнерусской литературе и народной словесности. Пг., 1917.

34. Батюшков Ф. Спор души с телом в памятниках средневековой литературы. СПб., 1891.

35. Г. Федотов, соглашаясь с Ю. Соколовым, отметил наличие в стихе и темы искушения тоской по любви. Федотов Г. П. Стихи духовные. Русская народная вера по духовным стихам. М., 1991. С. 73—74.

36. Соколов Б. По поводу «Слова о законе и благодати Илариона» // Изв. ОРЯС АН. Т. XXII. Кн. 2. 1917.

37. Соколов Ю. «Слово о полку Игореве» и народное творчество // Литературный критик. 1938. № 5. Статье предшествовал доклад, сделанный 26 мая 1938 г. на заседании отделения общественных наук АН СССР, посвященном 750-летию «Слова».

38. Соколов Ю. «Слово о полку Игореве.». С. 85.

39. См.: Сапунов Б. В. Ярославна и древнерусское язычество // Слово о полку Игореве — памятник XII века. М,—Л., 1963.

40. По-видимому, это обстоятельство позволило Р. Якобсону определить плач Ярославны как «заклинательное причитание». — Якобсон Р. Композиция и космология плача Ярославны // ТОДРЛ. Т. XXIV. Л., 1969. С. 32.

41. Адрианов а-Перетц В. П. Древнерусская литература и фольклор (К постановке проблемы) // ТОДРЛ. Т. VII. М,—Л., 1949.

42. Соколов Б. Легенды о Толстом. В зале третьего класса // Русские ведомости. 1911. № 4.

43. Соколов. Б. Сказители. М., 1924.

44. А.М.Смирнов-Кутаческий в отзыве о книге Б. Соколова подчеркнул связь последнего с исторической школой, но проигнорировал сделанный Б. Соколовым анализ поэтического мастерства сказителей. См.: Печать и революция. 1925. № 3. С. 273−274.

45. Соколов Ю. М. Василий Иванович Симаков // Симаков В. И. Народные песни, их составители и их варианты. М., 1929. Часть предисловия Ю. М. Соколова перепечатана в кн.: Друг народной песни. Калинин, 1959. С. 7.

46. Соколовы Б. и Ю. Сказительница Мария Дмитриевна Кривополенова и ее старины РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 2979. Л. 27.

47. Соколов Ю. В. Т. Нарежный. Два очерка. М., 1915. Рукопись хранится: РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 228.

48. См. текст доклада, его план, биография Даля, варианты и черновики — РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 260. Лл. 1−43.

49. Соколов Ю. Из фольклорных материалов Щедрина // Литературное наследство. Вып. 13—14. Т. 11. М., 1934.

50. Калеки перехожие. Сборник стихов и исследование П.Бессонова. Ч. 1. М., 1961. № 55.

51. Соколов Ю. Пушкин и народные сказки // Молодой колхозник. 1937. № 1. Его же. Пушкин и народное творчество // Литературный критик. 1937. № 1- Его же. Пушкин и народное творчество // Гудок. 1937. № 31.

52. М. Азадовский полагал, что у Ю. Соколова превалируют биографические (излишне преувеличенные) интерпретации пушкинского фольклоризма.— Азадовский М.

Литература

и фольклор. Л., 1938. С. 8.

53. РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 3255.

54. О фольклоризме Н. Некрасова см.: Еланская В. О народно-песенных истоках творчества Некрасова // Октябрь. 1927. № 2. Позже появилась работа: Кубиков И. Н. Комментарии к поэме Н. Некрасова «Кому на Руси жить хорошо». М. 1933.

55. В аналогичной по теме работе Н. П. Андреева проблема повернута в литературоведческую сторону: Н. Андреев призвал изучать как, зачем, почему поэт использовал народное творчество.— Андреев Н. П. Фольклор в поэзии Некрасова //Лит. учеба. 1936. № 7.

56. Статья Ю. Соколова, хотя и опубликована в доступном издании, выпала из научного обихода. Она не упомянута даже в обобщающем труде «Русская литература и фольклор. Вторая половина XIX века». Л., 1982. Текст доклада Б. Соколова не был опубликован.

57. Соколов Б. Мужики в изображении И. С. Тургенева // Творчество Тургенева (Под ред. И. Розанова и Ю. Соколова). М., 1920.

58. Путилов Б. Н. Предисловие // Азадовский М. К. Статьи о литературе и фольклоре. М,—Л., 1960. С. 11.

59. Имеется в виду статья М. К. Азадовского «Певцы И.С.Тургенева», написанная в 1954 г. и впервые опубликованная в Известиях ОРЯС АН СССР. Т. XIII. Вып. 2. 1954.

60. Азадовский М. «Певцы» И. Тургенева // Статьи о литературе и фольклоре. С. 413.

61. Оставляю в стороне чисто литературоведческие проблемы, как-то: славянофильство и западничество и отношение И. Тургенева к этим течениям общественной мысли, дискуссионность и полемичность «Записок охотника» и романов Тургенева и пр.

62. Якуб A.C. Современные народные песенники // Изв. ОРЯС АН. Т. XIX. Кн. I. 1914.

63. Симаков В. И. Народные песни, их составители и варианты (Под ред. и с предисл. Ю. Соколова). М., 1929; Розанов И. Н. Песни русских поэтов (XVIII век и первая половина XIX в.). Л., 1936 и др.

64. Соколов Ю. М. Русский фольклор. М. 1941. С. 413—430.

65. Сакулин П. Народный златоцвет // Вестник Европы. 1916, май.1°3 РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 3047. Л. 14.

66. РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 228. См. приложение данной книги.

67. Соколов Ю. Александр Прокофьев и народная песня. С. 204.

68. Замечание весьма спорное. По нашему мнению, пародия в такой же мере поддерживает жанр, продлевая ему жизнь.

69. Соколов Ю. Александр Прокофьев и народная песня. С. 210.1Луначарский A.B. Наши задачи в области художественной жизни // Красная новь. 1921. N° 1.

70. Соколов Б. М. Народное искусство // Саррабис. Саратов. 1921. № 3.1.' Соколов Ю. Обряд народной свадьбы.— РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 21. Лл. 21−22.

71. Соколов Ю. О театре народного творчества.— РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 299. Л. 1−3.

72. Соколов Ю. Народные рассказчики, — РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 261. Л. 6.26 Там же. Л. 7.

73. Ивашкя вор поваренён так же. Ивашка вор ПоваряненБрови чорные Брови черные Брови чорные.

74. Глаза ясные у ней у ей у ей.

75. У того царя У тово царя У того царяЕсть цариця Есть царица Есть цариця.

76. Уж ты как же Уж ты как жо Уж ты как жо.

77. Молоду жену Молоду жену Молоду жону.

78. Тонки белый Тонки белые Тонки белый парусапаруса паруса.

79. Песенки царьськии царьскии царьскиис цярицею с царицею с царицею45 Камоцику крущатую. крусчатую крущатую.

80. За синё море так же. За синё мореприезжает приезжает приежжает.

81. Кораблицек неКорабличек Корабличекбольшенек небольшинек небольшенек.

82. Посмотри-тка посмотрй-тка посмотри-ткатовару товара товару63 вмисти кушанья вместе кушаньи вмисти кушанья73 песенки цярьскии. царьскии .царьскии.

83. А стоял во городе во, А стоял во городе йМуромли в Муромле.

84. Выходил Илья да й на Выходил Илья да наширокий двор широкий двор

85. Брал коня й за повод Брал коня за повод.

86. Хочут церкви божие на Хочут церкви божиядым пустить й на дым пустить.

87. Не пойду я к вам да й Не пойду я к вамвоеводою да воеводою.

88. Сказки и песни Белозерского края. Записали Борис и Юрий Соколовы. М&bdquo- 1915.

89. Ончуков И. Предисловие // Северные сказки. Сборник Н. Е. Ончукова. СПб., 1908. С. XIV.

90. Соколовы Б. и Ю. Предисловие // Сказки и песни Белозерского края. М., 1915. С. IV.9 Ончуков Н. Е. С. XVI.

91. Скажем, в неполноценном варианте Д. Т. Щарашовой сохранены ее замечания по ходу изложения: «Вот тут-то цево-то смешное и забыла», или «Тетка Марья доскажет» и т. п. // Сказки и песни Белозерского края. С. 41.11 Там же. С. ЬУ1.

92. В предисловии к сборнику Б. и Ю. Соколовы заметили, что эти тексты имеют значимость «во многих отношениях: напр., в деле изучения народнопоэтического стиля, народной сатиры и особенностей местного быта». — Сказки и песни Белозерского края. С. V.

93. Принцип полноты вариантов, независимо от их качества, соблюдался лишь в отношении сказок, былин, исторических песен. Частушки, песни литературного происхождения даны в единственных вариантах.

94. Сказки и песни Белозерского края. С. LXIII.

95. Сказки и песни Белозерского края. С. LXIII.

96. Впоследствии акценты в сторону сближения народного и профессионального искусства в работах Б. и Ю. Соколовых будут усилены.

97. Соколов Ю. Народные рассказчики.— РГАЛИ. Ф. 483, on. 1, ед. хр. 261. Л. 14.

98. Савченко C.B. Русская народная сказка (История собирания и изучения). Киев, 1914. С. 167.

99. Сказки и песни Белозерского края. С. IV.

100. РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 2950. Л. 23 и след.

101. РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 215. Лл. 1−14.

102. РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 2956. Л. 1−2.

103. Там же, ед. хр. 2953. Л. 10.

104. РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 21. Л. 6.

105. ГЛМФольклорный архив. Ф. 50, оп. 1, ед. хр. 350/3. Л. 4. В рецензии на сборник Е. Ф. Карский указал на этот недостаток. См.: РФВ. 1915. № 3.

106. РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 33. Лл. 1−13.4″ Там же, ед. хр. 372. Л. 1.

107. Письмо А. А. Шахматову от 10/11—1915 г.— Там же, ед. хр. 33.

108. Письмо А. А. Шахматову от 18/IV—1915 г.— Там же.

109. Там же, ед. хр. 27. Л. 1—2. В списке, в частности, значатся: С.Ф.Ольден-бург, Д. К. Зеленин, Ф. Е. Корш, П. Н. Сакулин, Н. Ф. Сумцов, А. М. Лобода, Н. Н. Дурново, Е. Н. Елеонская, А. Е. Грузинский, Н. С. Трубецкой, Р. О. Якобсон и мн. др.

110. Там же, ед. хр. 19. Л. 47, 48.45 Там же. Л. 2.

111. Спустя годы в одной из лекций Ю. М. Соколов назвал запретителями сборника «реакционные круги академиков», «Новое время», «черносотенские группы», а причиной запрета — сатирические антипоповские тексты.— РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 434. Л. 22.

112. См. текст письма: Иванова Т. Г. Русская фольклористика в биографических очерках. Л., 1993. С. 73.

113. ГЛМ. Фольклорный архив. Ф. 50, оп. 1, ед. хр. 231. Л. 8.

114. Письмо Б. Соколову от 26/IV—1915. Там же. Л. 9.50 Там же. Л. 11.

115. РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 33. Л. 10.

116. Письмо за подписью А. А. Шахматова от 17 мая 1917 г.— ГЛМ. Фольклорный архив. Ф. 50, оп. 1, ед. хр. 231. Л. 15.

117. РГАЛИ. Ф. 483, on. 1, ед. хр. 16. Л. 110.56 Там же. Лл. 131−132.

118. Здесь и далее в тексте подчеркнуто Б. М. Соколовым.

119. РГАЛИ. Ф. 483, on. 1, ед. хр. 15. Лл. 30−31.

120. Онежские былины, подг. Ю. М. Соколов и В.Чичеров. М., 1948. С. 1.

121. РГАЛИ. Ф. 483, on. 1, ед. хр. 283. Л. 3.61 Онежские былины. С. 32.

122. Соколов Ю. М. По следам Рыбникова и Гильфердинга (рукопись) — РГАЛИ. Ф. 483, on. 1, ед. хр. 301.

123. Рукописные заметки Ю. Соколова о Гильфердинге.— РГАЛИ. Ф. 483, on. 1, ед. хр. 243. Лл. 25—26.

124. РГАЛИ. Ф. 483, on. 1, ед. хр. 126. Лл. 2—3.

125. ГЛМ. Фольклорный архив. Ф. 50., on. 1, ед. хр. 21/8. Л. 17.

126. Савельев И. Своеобычное в русской фольклористике. С. 67.

127. ГЛМ. Фольклорный архив. Ф. 50., on. 1, ед. хр. 21/8. Л. 19. Б. и Ю. Соколовы составили перечень (опираясь на доступные им данные) собирателей, работавших в разные годы в Олонецком крае.— РГАЛИ. Ф. 483, on. 1, ед. хр. 3194.

128. ГЛМ. Фольклорный архив. Ф. 50, on. 1, ед. хр. 20/8. Л. 17.73 Там же.

129. Письмо Ю. Самарина Б.Соколову от 5/VIII—26 г.— ГЛМ. Фольклорный архив. Ф. № 50, ед. хр. 188. Л. 4. Текст пародии нами опубликован: Русский эротический фольклор. С. 88.

130. РГАЛИ. Ф. 483, on. 1, ед. хр. 3096. Л. 29.

131. Там же, ед. хр. 261. Лл. 42—43.

132. Там же, ед. хр. 371. Лл. 52—114.

133. Соколов Ю. Русский эпос.— РГАЛИ. Ф. 483, on. 1, ед. хр. 371. Л. 52.

134. Там же, ед. хр. 3096. Л. 2.

135. См. вступительную главу настоящей работы.

136. Trautmann R. Die Volksdichtung der Grobrussen. I. Das Heldenlied (Die Byline). Heidelberg. 1935 (Sammlung Slavischer Lehrund Handbucher. III. Reihe. Texte und Untersuchungen, № 7- Trautmann R. Bylinen. Berlin-Leipzig, 1948.

137. См. письмо Ю. Соколова М.Азадовскому от 10/VIII—32 г.— РГБ. Отдел рукописей. Ф. 542, оп. 70, ед. хр. 46. Л. 24.

138. Соколов Ю. М. По следам Рыбникова и Гильфердинга // Художественный фольклор. Кн. II-III. M., 1927; РГАЛИ. Ф. 483, on. 1, ед. хр. 301. Л. 35- Соколов Ю. За былинами // Веч. Москва. 1927. № 196. 30 авг.

139. Соколов Ю. М. По следам Рыбникова и Гильфердинга. С. 3.

140. Соколов Б. Закат былины// Вечерняя Москва. 1928. 14/VIII.

141. Там же, ед. хр. 280. Л. 9 об, — 10.

142. Там же, ед. хр. 422. Л. 4.

143. РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 319. Л. I об.

144. Переведена в Ленинград и переименована в Государственную академию искусствознания (ГАИС).

145. РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 422. Л. 5.

146. От редакции // Онежские былины. С. 2.

147. РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1. ед. хр. 2162. Лл. 28, 92, 102.98 Там же, ед. хр. 356.

148. РГАЛИ: Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 280. Л. 1. Ц4 Там же. Л. 2.

149. Там же. Ф. 1456, оп. 1, ед. хр. 5. Лл. 194−197.116 Там же. Л. 58 об, — 60.

150. Там же, ед. хр. 12. Л. 132—136 (старая пагинация 234—238).

151. Там же, ед. хр. 3096. Л, 16. :1'9 Письмо Ю. Самарина Б.Соколову — ГЛМ. Ф- 50, оп. I, ед. хр. 183. Л. 4.

152. ГЛМ. Ф. 50, он. 1, ед. хр. 201/8. Л. 19.121 Онежские былины. С. 2.

153. ГЛМ. Ф. 50, оп. 1, ед. хр. 201/8. Л, 14.123 Онежские былины. С. 2.

154. Касьянов. И. А. Воспоминания крестьянина об А. Ф. Гильфердинге // Русская старина. 1872. Декабрь. С. 696.

155. Гильфердинг А. Ф. Олонецкая губерния и ее народные рапсоды // Онежские былины. Т. 1. СПб., 1894. С. 40.

156. РГАПИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 301. Л. 33.

157. ГЛМ. Фольклорный архив. Ф. 50, оп. 1, ед. хр. 201/8. Л. 16.

158. РГАЛИ. Ф. 1456, оп. 1, ед. хр. 20. Л. 67.•3<> ГЛМ. Фольклорный архив. Ф. 50, оп. 1, ед. хр. 201/8. Л. 5.•31 Там же. Л. 7.32 Там же.

159. РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 4. Лл. 1−30.

160. Никифоров А. И. К вопросу о задачах и методах научного собирания произведений устной народной словесности // Изв. РГО. Т. X. Вып. I. М.—Л., 1928. С. 104.

161. Письмо В. И. Чичерова Ю.М.Соколову 9/УИ—39 г.— РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 2026. Л. 32.140 22 и 32 строки текста «Смерть Чурилы Пленковича» в исполнении Л. А. Артемьева. В оригинале ударения не проставлены.— РГАЛИ. Ф. 1456, оп. 1, ед. хр. 24. Лл. 26—27.

162. Там же, ед. хр. 23. Лл. 110−126.

163. Строки, отмеченные скобкой, в оригинале отсутствуют. Возможно, они были внесены из другой записи, от данного сказителя. Запись производилась не раз.

164. РГАЛИ. Ф. 1456, оп. 1, ед. хр. 24. Л. 2.

165. Чичеров В. И. Сказители Онего-Каргопольщины и их былины // Онежские былины. С. 33.

166. Соколовы Борис и Юрий. Поэзия деревни. С. 46.49 Там же. С. 45.150 Там же. С. 56.51 Там же. С. 49.152 Там же. С. 65.53 Там же. С. 66.154 Там же. С. 47.155 Там же. С. 62.

167. Наличный фонд былинных текстов (критико-библиографи-ческий обзор всех былинных сюжетов и их вариантов).2. История собирания былин.

168. История изучения былин за последнюю четверть века.

169. Творческая роль сказителя былин (Влияние личности).

170. Скоморохи и их значение в былевом творчестве.

171. Следы дружинной поэзии в былинах.7. Поэтика былинных образов.8. Эвфония былинного стиха.9. Зачины в былинах.10. Общие места в былинах.11. Ритмика былин.12. Юмор в былинах.

172. Композиция воинской былины.

173. Композиция былины-новеллы.

174. Стиль исторической песни в сравнении с былиной.

175. Стиль былин старой записи (историй и сказаний о богатырях XVII и XVIII вв.).

176. Сходные мотивы и подробности русского эпоса с финским.

177. Былина и книжная древнерусская литература.

178. Представители социальных групп в былинах.

179. Древнерусский быт в былинах: а) одежда и домашняя утварьб) воинское снаряжение, оружие, охота.

180. Васька Буслаев (критический разбор исследования Шамби-наго).

181. Садко (Композиция. История текста. Литературные источники. Историко-бытовой элемент. Позднейшие переработки сюжета)12.

182. Былины о бое Дуная с Добрыней.

183. Илья Муромец (история научных мнений).

184. Былина о Хотене (Композиция. Стиль. История текста. Ис-торико-бытовой элемент).26. Былина и бывальщина.

185. Былина и старший духовный стих.

186. Былина и другие виды песенной поэзии (Причитания, обрядовые и хороводные песни).

187. Художественные обработки былин в литературе XVIII— XIX вв.

188. Соколов Ю. М. Песни и сказки местного населения и способ их собирания и изучения в связи с методом краеведения // На путях к педагогическомусамообразованию. М., 1924; Его же. Удачный опыт // Вестник просвещения. 1925. № 4.

189. В 1911^1917 гг. периодически преподавал в частной гимназии Протопоповой.

190. См саратовские журналы: Школа и жизнь. 1923. № 1- Студенческая мысль 1923. № 2 и др.

191. Последняя тема приписана Б. М. Соколовым карандашом. Внизу подпись: «Проф. Соколов» РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 3244. Л. 1—2.ч Там же, ед. хр. 3280. Лл. 1— 3.

192. В 1925 г. Е. Тейльман приезжала в Москву и выступала в ГАХН со своим докладом.

193. РГАЛИ. Ф. 483, оп. I, ед. хр. 2988. Лл. 1—61.

194. Интересны сопоставления некоторых былинных запевов с книжными житиями (например, «Высота, высота поднебесная.»).

195. Соколов Б. Эвфония.— РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 3334. Лл. 105 и далее.

196. Там же, ед. хр. 3315. Лл. 1—2.

197. Там же, ед. хр. 3292. Лл. 12−13.

198. Там же, ед. хр. 3514. Л. 20.

199. Там же, ед. хр. 3299, 3301.

200. Соколов Б. Весна-красна // Мирское дело. 1918. № 2. С. 26—27.

201. Впоследствии известна как собирательница рассказов о Л. Н. Толстом.

202. Договор с издательством от 7/XII—1929 г.— Там же, ед. хр. 2879. Лл. 13— 14. Книга не была сдана в издательство.33 Там же, ед. хр. 3135.

203. Там же, ед. хр. 3211. Л. 54.35 Там же. Л. 87.

204. См.: Наброски Б. М. Соколова к статье об обряде опахивания у славянских и неславянских народов (публикация В. АБахтиной) // Фольклор народов РСФСР. Уфа, 1990. С. 130−134.

205. РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 3302.

206. Ю. Соколов был «бригадиром» коллективной работы. Другие ее участники: Ю. А. Самарин, В. И. Чичеров, Э. В. Гофман, М. И. Кострова, М. Антошина, Пассек, — РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 314.39 Там же. Лл. 15−52.

207. РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 3279. Лл. 1−5.

208. См. тезисы и черновые записи Б. М. Соколова при обсуждении его доклада, — РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 3284. Лл. 1—8.

209. ГЛМ. Фольклорный архив. Ф. 27, оп. 1, ед. хр. 7.

210. РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 3231.

211. Там же, ед. хр. 412. Л. 207.

212. Там же, ед. хр. 419. Лл. 1—74.

213. Там же, ед. хр. 412. Л. 240.

214. Там же, ед. хр. 432. Л. 2.

215. Там же, ед. хр. 279. Л. 65−66.

216. Ю. М. Соколов был утвержден доктором литературоведения без защиты диссертации 15 февраля 1936 года (по представлению ИФЛИ) — РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 11.

217. Там же, ед. хр. 412. Л. 263.

218. ГЛМ. Фольклорный архив. Ф. 50, оп. 1, ед. хр. 350/9. Л. 29.

219. РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 3300. Л. 1 об.

220. Там же, ед. хр. 422. Л. 1—13.

221. Там же, ед. хр. 412. Л. 109.

222. Там же, ед. хр. 437. Л. 112.

223. Там же, ед. хр. 419. Л. 2 б.

224. С 1925 по 1927 гг. он по совместительству выполнял обязанности директора курсов живого слова — РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 417.6> Там же, ед. хр. 437. Л. 147.

225. Там же, ед. хр. 425. Л. 5.

226. Там же, ед. хр. 136. Лл. 15—17.

227. Там же, ед. хр. 393. Лл. 47−50, 76—77.

228. ГЛМ. Фольклорный архив. Ф. 50, оп. 1, ед. хр. 201/5. Л. 31.6″ РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 412. Л. 4.

229. Скажем, доклады студентов II курса 2МГУ Филина «Пролетарский фольклор» и Ждановой «Фольклор московских фабрик» были повторены на фольклорной п/секции ГАХН и рекомендованы для публикации в «Художественном фольклоре» — РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 3300.

230. Там же, ед. хр. 412. Л. 4—5.

231. См.: Программа семинара по русскому фольклору на 1 курсе ЛИТЛО 2МГУ (1930 г.) там же, ед. хр. 3300. Л. 1 об.

232. Там же, ед. хр. 415. Л. 13.

233. РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 412. Л. 8.

234. Доклад Ю. М. Соколова о А. Н. Веселовском.— РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 369. Лл. 56—58.

235. РГАЛИФ- 483, оп. 1, ед. хр. 274. Л. 2.

236. Там же, ед. хр. 354. Л. 5.8' Там же, ед. хр. 130. Л. 19.

237. Там же, ед. хр. 439. Л. 30.

238. В конце 1933 г. на заседании кафедры русской литературы МГПИ им. А. Бубнова Ю.Соколову предложили программу пересмотреть, — Там же. ед. хр. 2237. Л. 28.

239. Там же, ед. хр. 966. Л. 3.

240. Там же, ед. хр. 834. Л. 1.

241. Соколов Ю. М. Программа курса «Русский фольклор». (Для заочн. отд. лит. унив. М. 1936. (Стеклография) — Его же. Программа по курсу русского фольклора. [М. 1937] (стеклография).

242. РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 397.

243. Там же, ед. хр. 1197. Л. 33.

244. Буслаев Ф. И. История русской литературы. Лекции, читанные его императорскому Высочеству наследнику цесаревичу Николаю Александровичу (1859−1860). Вып. 1. М., 1904;1907.

245. Сперанский М. Н. Русская устная словесность. Устная поэзия повествовательного характера. М., 1917.

246. РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 2946. Л. 17.94 Там же. Л. 24.95 Там же. Л. 25.

247. Там же, ед. хр. 25. Лл. 1—19.97 Там же. Л. 19.

248. Там же, ед. хр. 311. Л. 54.

249. Дискуссия о значении фольклора и фольклористики в реконструктивный период // Литература и марксизм. Кн. 5. М., 1931. С. 102.

250. П. М. Соболев — ученик Ю. М. Соколова.

251. РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 311. Л. 160 об.105 Там же. Л. 97 об.

252. Там же, ед. хр. 356. Л. 11 об.107 Там же. Л. 13.

253. Письмо от 19/1—1932 (копия) — ГЛМ. Ф. 50, оп. 1, ед. хр. 258. Л. 17.

254. ГЛМ. Фольклорный архив. Ф. 50, оп. 1, ед. хр. 132. Л. 1.113 Там же. i" 4 РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 320. Лл. 207−208.

255. Там же, ед. хр. 589. Л. 1.115 Там же, ед. хр. 347, 348.

256. Там же, ед. хр. 350. Лл. 53—57 с обор.

257. Среди рабочих отзывов на учебник был крайне отрицательный — А. Та-няева. Он обвинял автора в эклектизме, в вульгарном социологизме, преклонении перед буржуазной наукой и т. п.— Там же, ед. хр. 350. Лл. 63—66.

258. При доработке учебника многие из замечаний А. П. Скафтымова Ю.М.Соколов учел.

259. РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 350. Лл. 40−47.124 Там же. Лл. 48−52.

260. РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 350. Л. 6. 12? Там же. Л. 7.

261. Андреев Н. Русский фольклор (рец.) // Литературный критик. 1939. № 10−11.Чичеров В. Учебник по фольклору // Книга и пролетарская революция. 1939. № 5—6- Чичеров В. Русский фольклор // Литература в школе. 1939. № 3.

262. Кобзари и лирники. Их думы и песни, их история.

263. Рассказы участников конференции о своей жизни, поэтической деятельности, замыслах и проблемах.

264. См. Акимова Т. М., Архангельская В. К., Бахтина АЛ.Б. М. Соколов // Методология и методика изучения русской литературы и фольклора. Саратов. 1984.

265. ГАСО. Ф. 407, on. 2, ед. хр. 419. Л. 9.5 20 июля 1922 г. на заседании правления общества ИСТАРХЭТ принято решение о включении его в состав учреждений при университете (ГАСО. Ф. 407, on. 1, ед. хр. 389. Л. 19).

266. Соколов Б. Этнографическое изучение Саратовского края // Саратовский этнографический сборник. Вып. 1. Саратов, 1922. С. 5.

267. См. отчет о его собирательской деятельности.— ГАСО. Ф. 407, оп. 2, ед. хр. 373. Л. 18.

268. Соколов Б. М. Памяти ак. А. А. Шахматова // Изв. ОРЯС. АН. T. XXV. Пг., 1922. С. 406.

269. ГАСО. Ф. 407, оп. 2, ед. хр. 363. Лл. 10 об.-12.

270. Степанов П. Десять лет этнографической работы в Саратовском крае.— РГАЛИ. Ф. 483, on. 1, ед. хр. 3361.

271. ГАСО. Ф. 407, оп. 2, ед. хр. 344.

272. ГАСО. Ф. 407, оп. 2, ед. хр. 348. Л. 70. См. также РГАЛИ. Ф. 483, on. 1, ед. хр. 3174.

273. Соколов Б. М. Этнографическое изучение Саратовского края // Саратовский этнографический сборник. Вып. 1. Саратов, 1922. С. 6.

274. См. подробнее: Бахтина В. А. Русский фольклор Поволжья (опыт и перспективы освоения и изучения // Фольклорное наследие и его роль в духовной культуре Урала и Поволжья. Сб. науч. трудов. Сыктывкар, 1989; Деп. в ИНИОН 15.12.89 № 40 464. С. 30−38.

275. Соколов Б. Этнографическое изучение Саратовского края // Саратовский этнографический сборник. С. 24.

276. РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 3019. Л. 5.

277. Саратовский краеведческий музей. Рукописи, фонд. оп. 1, ед. хр. 46. Лл. 1—63. На обложке рукой Т. М. Акимовой написано: «8 февраля 1924 г. проф. Б. М. Соколов. Читано в Москве».

278. Там же. С. 40. Об этом же Борис Матвеевич писал и в другом неопубликованном исследовании: Соколов Б. В современной деревне. (Из опыта этнографической работы в Саратовском крае за последние 5 лет).— ГЛМ. Фольклорный архив. Ф. 25, оп. 1, ед. хр. 1.

279. Соколов Б. М. Этнографическое изучение Саратовского края. /Доклад, 1921;1933/.- РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 3026.

280. Список участников семинара (57 чел.) см.: РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 3332. Л. 12−13.

281. Возможно, информационные материалы о семинаре, экскурсиях, работеэтнографического отдела общества ИСТАРХЭТ, помещенные под вышеназванным архивным шифром, и есть часть материалов, предназначенных для журнала, который пока не Обнаружен.

282. ГАСО. Ф. 407, оп, 2, ед. хр. 348. Лл. 34, 35.

283. РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. ЗОЮ. Л. 26.

284. В частности, коллекция вещей рода бояр Васильчиковых, хранящаяся в обществе ИСТАРХЭТ, составила боярский отдел великорусской коллекцииколлекция Яковлева состояла из предметов мещанского быта и пр.

285. ГАСО. Ф. 407, оп. 2, Ъд. хр. 363. Л. 4.

286. Акимова Т. А., Архангельская В. К., Бахтина В. А. Борис Матвеевич Соколов // Методология и методика изучения русской литературы и фольклора. Саратов, 1984.

287. Соколов Б. Дни нашей жизни // Художественный Саратов. 1922. № 1- Его же. Музей голода // Черная година. Саратов, 1922. № 1.37 «Верю, мы для России пригодимся». Переписка Б. М. и Ю. М. Соколовых (1921—1923)// Из истории русской фольклористики. СПб., 1998.

288. Дневник. Запись 2 окт. /1921 г./.— «Верю, мы для России пригодимся». С. 96.39 Там же. С. 31.

289. Ю. Соколов был болен тифом.4' Письмо 20 марта 1922 г.—Там же. С. 94.

290. Детей было семеро: Арсений (погибший в первую мировую войну), Василий, Наталья, Татьяна, Ирина и Борис с Юрием.

291. Председатель Борис, казначей — Юрий.— РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 2. Лл. 1—6.

292. Соколов Б. М. Неужели гибель музеев? // Саратовские известия. 1922. № 208.

293. Соколов Б. Саратов как культурный центр // Саратовские известия. 1922. № 197.

294. Сохранились наброски Б. Соколова о религии, историческом прошлом поволжских чуваш, наблюдения над их бытом, костюмами, вышивкой и пр.— РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 3190.

295. Письмо Б. Соколова С. Ф. Ольденбургу от 28.IX.—25 г.— ГЛМ. Фольклорный архив. Ф. 50, оп. 1, ед. хр. 18. Л. 6.

296. Б. Соколов подготовил следующие выпуски: 1926 г. № 12- 1927 г. № 1, № 2- 1928 г. № 1, № 2- 1929 г. № 1, № 2- 1930 г. №№ 1−2, № 3, № 4. Вскоре после его смерти журнал прекратил свое существование, преобразовавшись в 1931 г. в «Советскую этнографию».

297. ГАСО. Ф. 407, оп. 2, ед. хр. 344. Институт открыт не был.РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 3174. Лл. 1−4.

298. См. текст доклада-отчета Б. М. Соколова 21 февраля 1921 г. о поездке в Москву и Петроград.— Саратовский музей краеведения. Рукописный отдел, оп. 1, ед. хр. 46. Лл. 1—80.

299. Архив РАН. Ф. 134, оп. 1, ед. хр. 1433. Л. 25.

300. ГАСО. Ф. 407, оп. 2, ед. хр. 348. Л. 53об.

301. Там же, ед. хр. 396. Л. 7об. Соколов Б. М. Памяти ак. А. А. Шахматова // Изв. ОРЯС АН. Т. XXV. Пг., 1922. С. 406.

302. ГЛМ. Фольклорный архив. Ф. 50, on. 1, ед. хр. 159. Л. 3.

303. Акимова Т. М. и др. Борис Матвеевич Соколов. С. 83.

304. Письма Ю. Соколова Б.Соколову от 7. VII—1922 и 3. XI—1923 — «Верю, мы для России пригодимся». С. 115 и 176 соответственно.

305. См. о возникновении музея и судьбе его коллекций после расформирования: Померанцева Э., Чичеров В. Борис Матвеевич Соколов (1889—1930) // Советская этнография. 1955. № 4.

306. РГАЛИ. Ф. 483, on. 1, ед. хр. 3026. Л. 3.

307. РГАЛИ. Ф. 483, on. 1, ед. хр. 3052. Л. 22. См. также ГАРФ. Ф. 2307, оп. 3, ед. хр. 182. Л. 70.

308. О структуре музея народоведения, его экспедициях см.: Этнография.1926. № 1−2.

309. Соколов Б. М. Построение и деятельность Центрального музея народоведения.- РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 3130. Лл. 31—37.

310. Соколов Б. М. Результаты экспедиций Центрального музея народоведения в 1925 г. // Краеведение. 1925. № 1.

311. Имелись в виду публикации Е. Аничкова и Д. К. Зеленина за рубежом, в первую очередь книга: Zelenin D. Russische (Ostslavische) Volkskunde. BerlinLeipzig. 1927.

312. В 1924 г. в Правление музея входили: Б. М. Соколов, В. Овчинников (зам. Б. Соколова), В.Д.Виленский-Сибиряков, С. П. Григоров, Е. М. Шиллинг.

313. Соколов Б. К созданию большого культурного дела в стране // Правда. 1928. 5 апрелясм. также: РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 3381, 3104.

314. Там же, ед. хр. 3137. Л. 5.

315. РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 3172.

316. Об этом Б. М. Соколов докладывал 1 дек. 1928 г. на Ученом Совете в музее народоведения. См. тезисы его доклада «Этнографическая работа в Финляндии,-РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 3108.

317. Соколов Б. М. Создадим парк культуры народов СССР // Комсомольская правда, 1929. № 127- См. также редакционную статью «Создадим этнопарк» // Известия, 1928. 8.IV.

318. РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 3068. Для дальнейшей координации работы была создана комиссия в составе: С. Ф. Ольденбурга, Н. Я. Марра, Б. М. Соколова, М. Феноменова, Б. АКуфтина, Д. А. Золотарева, А. И. Некрасова, П.А.Вих-ляева.

319. Соколов Б. Результаты экспедиций Музея народоведения в 1925 году // Краеведение. 1926. № 1, С. 120.

320. Там же. JI. 2. См, также Маркелов М. Т. Краткий отчет о работе в разных пунктах Восточно-финской экспедиции.— РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 3066.

321. РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 3065.

322. РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 3074, 3075, 3078.100 Там же, ед. хр. 530.

323. Соколов Б. Бортничество у мари — РГАЛИ. ф. 483, оп. 1, ед. хр. 3057. Ю2 Соколов Б. Тамги у мари.— РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 3054.

324. Соколов Б. Художественная культура в Маробласти.— РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 3058. Статья опубликована: Советское искусство, 1925. № 8. С. 42−47.

325. РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 3362. Лл. 1−4.

326. Соколов Б. М. Краевед за работой по изучению быта // Первые шаги краеведа. Пособие для школьных работников и начинающих краеведов. Иваново-Вознесенск, 1926. С. 77.

327. Соколов Б. Несколько очередных вопросов современного краеведения (в дискуссионном порядке). // Наука и искусство. 1926. № 1.

328. Первая Всероссийская конференция по изучению местного края (1921), Всесоюзная краеведческая конференция (1924), Вторая всесоюзная конференция (1925), создание Центрального бюро краеведения (1920 г.), выпуск журнала «Краеведение» (1923—1929 г.).

329. Соколов Б. Несколько очередных вопросов современного краеведения. С. 57.

330. Соколов Б. Об «узких местах» национального краеведения // Просвещение национальностей. 1930. № 3.126 Там же. С. 64.127 Там же.

331. Соколов Б. Национальный момент в работе краеведческого музея (Тезисы).— РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 3086. Л. 3.

332. На 1 октября 1929 г., указывает Б. Соколов, на территории РСФСР было186 национальных краевых обществ, 66 музеев, 78 студенческих организаций, 140 школьных краеведческих кружков.

333. См. «Объяснительная записка по поводу обследования музея 27. IX — 4. ХП—24 г. инспекторами Главнауки Н. П. Павловичем и А. Д. Гагариным.— РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 3052. Л. 29.

334. В частности, случаи ухода из музея сотрудников после получения ведомственной квартиры, факт хищения денег, отпущенных на реконструкцию и новое строительство, главным бухгалтером и т. п.•33 РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 3052. Л. 5.

335. Протокол общего собрания научных работников музея народоведения от 20.1−1930 г.- РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 3134. Л. 2.

336. На собрании, в частности, присутствовали: Е. М. Шиллинг, Б. А. Куфтин, М. Т. Маркелов, Ю. А. Самарин и др.

337. Чтение лекций о происхождении религии, о народах, живущих в нашей стране, об их фольклореагитация за колхоз. См. статьи «Там, где строится новая жизнь», и о культурной работе в колхозах.— РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 3134. Лл. 85−90.

338. См. Дневник Б. Соколова этого периода с материалами. Там же. Лл. 3— 84. Об интенсивной собирательской работе Б. Соколова в колхозах Калужской обл. говорил на панихиде один из рабочих завода «Каучук», который полтора месяца жил с Б. Соколовым бок о бок.

339. См.: Библиотечное дело в СССР. М., 1967. ТЛ—II.

340. Письмо от 17. VI—1929, — РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 232. Л. 37.

341. См. протоколы совещаний, начиная с 23 марта 1919 г.— РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 248.

342. Соколов Ю. Фольклор и краеведение // Советское краеведение. 1933. № 10.

343. См. Материалы дискуссии о сущности и задачах фольклора. // Советская этнография. 1931. № 5—6.•50 РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 298. Л. 10−11.

344. Там же, ед. хр. 248. Л. 44.

345. В журнале «Пролетарская революция» (1931. № 6) было опубликовано письмо И. Сталина «О некоторых вопросах истории большевизма», в котором резко осуждались «архивные крысы», которые роются в первоисточниках.

346. Соколов Ю. М. О значении фольклора и фольклористики в реконструктивный период. С. 102.

347. РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 311. Л. 21.

348. Переписка М.Горького. В двух томах. М., 1986. Т. 2.

349. Письмо от 13/Х—1937 г.- РГАЛИ. Ф. 483, on. 1, ед. хр. 568. Л. 8об.

350. Обширная библиография по теме представлена в библиографических указателях М. Я. Мельц и Т. Г. Ивановой по русскому фольклору.

351. Об этом вспоминал сам Ю. М. Соколов: См. Соколов Ю. Друг народного творчества (Из воспоминаний ак. Ю.М.Соколова).— ГЛМ. Ф. 381, on. 1, ед. хр. 16. Л. 6.

352. В архиве Б. и Ю. Соколовых наличествуют копии писем и черновые варианты. В последние годы жизни Ю. Соколов оставлял себе копии отправленных писем.— ГЛМ. Фольклорный архив. Ф. 50, on. 1, ед. хр. 258. Лл. 1—18об.

353. См. заявление Ю. Соколова о приеме в члены СЦ, — РГАЛИ. Ф. 483, on. 1, ед. хр. 282. Л. 7.

354. См.: Азадовский М. К. Новые темы в советской фольклористике // Лит. газета. 1933. 11 дек.- Его же выступление под рубрикой «Наука на выполнение второй пятилетки» // Фронт науки и техники. 1934. № 1.

355. РГАЛИ. Ф. 631, оп. 19, ед. хр. 15.

356. См. «План работы по сбору, изучению и изданию фольклора народов Азово-Черноморского края, — РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 255. Лл. 39—40. Отчет Ю. Соколова о командировке на Кавказ и Азово-Черноморский край (июль-сентябрь 1936 г.) — Там же. Лл. 41—45.

357. О работе фольклористов для тома см.: РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 15, 51.

358. Там же, ед. хр. 907. Л. 6.

359. Там же, ед. хр. 816. Л. 2—3.

360. Там же, ед. хр. 816. Л. 3.184 Там же.

361. Климов А. Народное творчество // Большевик. 1938. № 1. Ю. Соколов написал в редакцию протест «против подобных возмутительных посягательств» на его честь. Только защита В.Д.Бонч-Бруевича погасила конфликт.— РГАЛИ. Ф. 483, on. 1, ед. хр. 17. Лл. 1—2.

362. РГАЛИ. Ф. 483, on. 1, ед. хр. 434. Л. 57.9' РГАЛИ. Ф. 483, on. 1, ед. хр. 324. Лл. 150−151.

363. См. материалы о работе В. Попова с М.Крюковой.— РГАЛИ. Ф. 483, on. 1,' ед. хр. 445. Лл. 146—236.1″ РГАЛИ. Ф. 483, on. 1, ед. хр. 255. Л. 54. W РГАЛИ. Ф. 483, on. 1, ед. хр. 214. Лл. 52−58.

364. ГЛМ. Фольклорный архив. Ф.381, оп.2, ед. хр. 77. Лл. 2—4.

365. Стенограмма Пленума по вопросам этнографии и фольклора народов СССР в Институте этнографии 8/III—38 г.— РГАЛИ. Ф. 483, on. 1, ед. хр. 369. Л. 37.

366. РГАЛИ. Ф. 483, on. 1, ед. хр. 817. Лл. 1—9. Письмо в нескольких вариантах, со следами множественной правки Ю.Соколова. Сведениями о том, были ли отправлено письмо, мы не располагаем.

367. Письмо Ю. Соколова М.Азадовскому от 11/IV—36 г.— РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 568. Лл. 7—7об.

368. Письмо до <1 августа 1933 г.> // Из истории русской фольклористики. Л., 1978. С. 238.

369. На 1935/37 гг. Ю. Соколов составил план серии «Песенная лирика народов СССР», — РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 342. Лл. 2—5. См. также: план с указанием конкретных исполнителей из национальных республик.— Там же, ед. хр. 245. Лл. 36−37.

370. Мирер С. и Боровик В. Революция. Устные рассказы уральских рабочих о гражданской войне. Предисл. Ю. М. Соколова. М., 1931; Сидельников В. М. Красноармейский фольклор. Ред. проф. Ю. М. Соколова. М., 1938.

371. Былина. Сб. для учащихся ср. школ. Сост. Ю. М. Соколов. Под ред. Б. М. Волина. М., 1937; Русская народная песня. Сб. для учащихся ср. Школ. Сост. Ю. М. Соколов. Под ред. Б. М. Волина. М., 1938.

372. РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 1890. Лл. 1—4. См.: Тресков И. В. Ю. М. Соколов и фольклор народов СССР // Уч. зап. Кабардино-Балкарского ун-та. 1971. Вып. 43. С. 341−350.

373. РГАЛИ. Ф. 629, оп. 1, ед. хр. 268. Л. 17. По совету Ю. М. Соколова М. Талпа подготовил статью о кабардинском фольклоре: Толпа М. Устное творчество кабардинцев //Литературный критик. 1935. XII.

374. РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 822. Л. 5.

375. М. Талпа подробно анализировал переводы других поэтов, делая построчные замечания.— РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 554.

376. РГАЛИ. Ф. 629, оп. 1, ед. хр. 268. Л. 19.

377. РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 1890. Л. 9.

378. Там же, ед. хр. 268. Л. 19- ед. хр. 822. Лл. 1—2- ед. хр. 2036. Л. 17.

379. РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 1702. Лл.1—2.

380. РГАЛИ. Ф. 629, оп. 1, ед. хр. 268. Л. 58.

381. Письмо В. И. Чичерова Ю.М.Соколову.— Там же, ед. хр. 2026. Л. 23.

382. Там же. Л. 62. Знаки препинания в телеграммах поставлены нами.

383. РГАЛИ. Ф. 629, оп. 1, ед. хр. 268. Л. 23.234 Там же. Л. 25.

384. РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 1890. Л. 23. В письме директору издательства «Academia» Т. Я. Беусу Ю. Соколов сообщает в 1935 г., что по кабардинскому тому все идет нормально, — РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 598. Л. 2.

385. Книга вышла с таким титулом: Кабардинский фольклор. Под общ. ред. Г. И. Бройдо. Вст. ст., комм, и словарь М. Е. Талпа. Ред. Ю. М. Соколова. М.—Л., 1936.

386. РГАЛИ. Ф. 629, оп. 1, ед. хр. 268. Л. 88.

387. Написанный рукой Н. П. Андреева указатель, а также три его письма, разъясняющие его, хранятся в деле: РГАЛИ. Ф. 629, оп. 1, ед. хр. 276. Лл. 65— 72.242 Там же. Лл. 15—18.

388. Сохранилась характеристика, данная М. Маркелову Б. М. Соколовым 12/Х—24 г., в которой Борис Матвеевич высоко оценивает научный потенциал своего ученика.— РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 3282. Л. 1.

389. РГАЛИ. Ф. 629, оп. 1, ед. хр. 292. Лл. 52, 53, 56. См. также письмо Ю. Соколова в издательство «Academia» 26/VII—33 г. с просьбой книгу издать.— РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 233. Л. 3.245 Там же. Л. 89.246 Там же. Л. 91.

390. Там же. Л. 96. О работах М. Т. Маркелова и его судьбе см.: Мокшин Н. Ф. М. Т. Маркелов и этнографическое изучение финно-угорских народов // ЭО. 1994, № 6. С. 130−136.

391. Соколов Ю. /О командировке в Дагестан/ — РГАЛИ. Ф. 483, on. 1, ед. хр. 289. Лл. 14−15.

392. Соколов Ю. Краткий отчет о командировке в Кабардино-Балкарскую АО с бригадой писателей.— РГАЛИ. Ф. 483, on. 1, ед. хр. 255.

393. См. письмо Ю. Соколова от 24/XI—35 г. «Об организации художественного перевода «Манаса», а также образец перевода — эпизод из «Великого похода» и отчет о вечере, посвященном «Манасу». — РГАЛИ. Ф. 483, on. 1, ед. хр. 338. Лл. 1—4.

394. См. инструкции Ю. Соколова к переводу казахского эпоса для издательства «Academia». — РГАЛИ. Ф. 629, on. 1, ед. хр. 269. Л. 69.

395. ГЛМ. Ф. 50, on. 1, ед. хр. 250.

396. Соколов Ю. Отзыв на сборник «Песни народов СССР». — РГАЛИ. Ф. 483, on. 1, ед. хр. 233. Лл. 48—49.

397. Азербайджанские тюркские сказки. Пер., ст. и комм. А. В. Багрия и Х.Зейналлы. Под общ. ред. Ю. М. Соколова. М.—Л., 1935.

398. ГЛМ. Фольклорный архив. Ф. 50. on. 1, ед. хр. 250. Л. 25.

399. См. РГАЛИ. Ф. 629, оп. 1, ед. хр. 1790. Л. 240.

400. Выступление П. Скосырева на заседании, посвященном памяти Ю. М. Соколова 19 февраля 1941 г. Стенограмма. Л. 26. (Личный архив Т.А.Дынник). Выступление отражает одно из широко бытовавших в 30-е гг. мнений.

401. Соколов Ю. М. Только ли вольная переработка? // Лит. газета. 1933. 11 авг.

402. РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 1391.

403. РГАЛИ. Ф. 631, оп. 19, ед. хр. 7.

404. Тарловский М. А. Ю. М. Соколов и поэты-переводчики. Доклад. Стенограмма заседания в Союзе писателей СССР 18 февраля 1941 г., посвященного памяти Ю. М. Соколова.— (Личный архив Т.А.Дынник). Л. 44.

405. Письмо Ю. Соколова М.Азадовскому от 7/II—39 г.— ГРБ. Отдел рукописей. Ф. 542, оп. 70, ед. хр. 44. Л. 11.

406. С условием, которое оговорил для себя Ю. Соколов — не менять место жительства.

407. Письмо Ю. Соколова М.Азадовскому от 7/II—39 г. ГРБ. Ф. 542, оп. 70, ед. хр. 44. Л. 11.278 Там же. Л. 12.

408. Соколов Ю. М. Расцвет народного творчества // Сов. Украина. 1939. № 90. 20 апреля.

409. Соколов Ю. М. рец. на Етнограф1чний вюник. Украшська Академ1я наук. КИ1 В. Кн. 1, 2, 3. 1925;1927. //Этнография. 1927. Кн. 1−2.

410. См.: Попов П. М. Видатний радянський фольклорист Ю. М. Соколов // Народна творчкть та етнограф1я. 1958. № 3. С. 23—33.

411. Юзвенко В. А. Фольклористична д1яльшсть Ю. М. Соколова. (До 100-р1ччя з дня нарождения) // Народна творчкть та етнограф1я. 1989. № 3. С. 15. В статье напечатан портрет Ю. М. Соколова, сделанный тушью художникомB.Тихим.

412. Павлш П. Д. Досягнення укра’щсько1 радянсько! фольклористики за 40 роив // Народна творчкть та етнограф1я. 1958. № 3- Хромов Г., Лавров Ф. Виз-начний вчений-фольклорист // Там же. 1969. № 5. С. 73—75.

413. См. о конференции: Народна творчкть. 1939. № 1. С. 94—95- Березовсь-кий 1.П. Украшська радянська фольклористика. Етапи развитку 1 проблематика. Ки№. 1968. С. 169.

414. Березовський 1.П. Указ. соч. С. 170.

415. Попов П. М. Указ. соч. С. 32.288 Там же. С. 32.

416. Лешн 1 Сталш в шснях украТнського фольклору. Кшв-Харюв. 1940. См. также: Соколов Ю. М. Образ Ленина в поэзии народов СРСР // Народна творчкть. 1940. № 2. С. 15—23.

417. Еще в начале 30-х годов Ю. М. Соколов писал М. К. Азадовскрму: «до долгую жизнь не рассчитываю. Чувствую, что и я понадорвался». — ГРБ. Ф. 542, оп. 70, ед. хр. 46. Л. Моб.

418. Письмо Д. Н. Ушакова написано в 1939 г.— Оно начинается словами: «Дорогой, родной мой.» — РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 1947. Л. 1.

419. Азадовский М. К. Б. М. Соколов как исследователь русского эпоса. Доклад на заседании русского географического общества в 1930 г., посвященный памяти Б. М. Соколова.— РГБ. Ф. 542, оп. 1, ед. хр. 18.

420. Азадовский М. К. Итоги и перспективы советской фольклористики. Доклад 25 дек. 1943 г. на конференции, посвященной памяти Ю. М. Соколова.— РГБ. Ф. 542, оп. 4, ед. хр. 2. Л. 1.

421. РГБ. Ф. 542, оп. 2, ед. хр. 19. Л. 36.

422. Азадовский М. К. Б. М. Соколов как исследователь русского эпоса.— РГБ. Ф. 542, оп. 1, ед. хр. 18. Л. 2.6.

423. Соколов Ю. М. Русский фольклор. М, 1938. С. 14.

424. Путилов Б. Н. Об историческом изучении русского фольклора. // Русский фольклор. Т. 5. М—Л., 1160. С. 56—80.

425. Иванова Т. Г. Русская фольклористика в биографических очерках. Спб-, 1993. С. 70.

426. РГАЛИ. Ф. 483, оп. 1, ед. хр. 3157. Л. 1.