0.1. Предмет исследования.
Предмет нашего исследования — эволюция коммуникативной системы в лирике А. С. Пушкина. Под «коммуникативной системой» стихотворения мы будем понимать отношения между коммуникативно значимыми инстанциями текста. Мы будем исходить из того, что всякое высказывание, в том числе и лирическое, состоит из того, кто говорит, того, что говорится, и того, кому говорится.1.
Поскольку наше исследование — это исследование поэтики лирического высказывания, нас будут интересовать исключительно имманентные тексту связи. У каждого стихотворения существует свой «коммуникативный статус», представляющий собой «структуру связей имманентных и трансцендентных „персонажей“. Последние — это, например, реальный автор текста, реальный (hic et nunc) читатель (слушатель), различные медиаторы — переводчик, исследователь, чтец и т. д.» 3. Трансцендентные персонажи не принадлежат тексту. Имманентные персонажи тексту принадлежат: одни из них прямо называются в нем (эксплицитные), другие подразумеваются (имплицитные).
Наша задача — дать описание коммуникативной системы стихотворения, следовательно, мы будем подходить к произведению со стороны его коммуникативно значимых инстанций, а не просто со стороны имманентных тексту персонажей, принадлежащих непосредственно плану «содержания» произведения (т. е. системе.
1 «Речь слагается из трех элементов: из самого оратора, из предмета, о котором он говорит, и из лица, к которому он обращается». — Аристотель. Риторика, 1, 3. // Античные риторики. М., 1978. С. 24.
2 «Поэтика стремится не к выяснению смысла отдельных произведений, а к познанию тех закономерностей, которые обуславливают их появление». — Тодорое Цв. Поэтика // Структурализм: за и против. М., 1975. С. 41.
3 Левин Ю. И. Коммуникативный статус стихотворения // Сборник по вторичным моделирующим системам. Тарту, 1973. С. 105. персонажей, а не коммуникативной системе). Мы должны различать план бф содержания" и план коммуникации. За предмётгречи (тот, или то, о чем говорится) — не стоит коммуникативно значимая инстанция высказывания — в отличие от того, кто об этом говорит, и того, кому об этом говорится.
Если функция персонажа в прозе «определяется с точки зрения его значимости для ходя действия» 4, то функцию персонажа в лирическом высказывании можно определить с точки зрения его места в коммуникативной системе этого высказывания — как лирический субъект и лирический адресат. Действие персонажа в лирическом стихотворении — это речевое действие. В зависимости от литературного направления и индивидуальной поэтики автора коммуникативно значимые инстанции в плане содержания произведения будут реализованы как тот или иной тип персонажа (например, «лирический герой» романтической лирики как персонаж с определенными устойчивыми биографическими и психологическими чертами5, или персонаж классицистической лирики, подчиненный «жанровым требованиям» 6). В плане же коммуникативной системы произведения этот персонаж может быть либо субъектом высказывания, либо адресатом высказывания, либо и субъектом и адресатом одновременно (если это автокоммуникативная система), либо, наконец, не быть связанным с коммуникативной инстанцией, принадлежать плану речи и быть ее предметом. Вопрос о той или иной * реализации коммуникативно значимой инстанции в плане содержания вторичен по отношению к плану коммуникации, так же как «для изучения.
4 Пропп В. Я. Морфология сказки. М., 1969. С. 25.
5 См.: Гинзбург Л. Я. Пушкин и реалистический метод в лирике // Русская литература. 1962. № 1.
6 «Там, где существуют жанры или хотя бы жанровые тенденции, существует и включенный в структуру, определяющий эту структуру образ лирического субъекта, носителя лирических оценок, носителя лирических эмоции, одических и элегических, сатирического гнева и пр.» — Гинзбург Л. Я. Пушкин и лирический герой русского романтизма// Пушкин: исследования и материалы. Т. 4. М.- Л., 1962. С. 142. сказки важен вопрос что делают сказочные персонажи, а вопрос кто делает и как делает, — это вопросы уже только привходящего изучения" .
Соотношение плана содержания и плана коммуникации с элементами высказывания можно представить в таблице следующим образом:
Элементы коммуникативной системы.
Коммуникативно значимые инстанции текста (КЗИ) Коммуникативно незначимые инстанции.
Элементы высказывания тот, о ком говорится тот, кому говорится тот, о ком говорится.
План содержания персонаж персонаж персонаж персонаж.
План коммуникации субъект высказывания субъект и адресат высказывания (автокоммуникация) адресат высказывания предмет речи.
Как видно из таблицы, введение термина «коммуникативно значимая инстанция» позволяет развести план содержания и план коммуникации. Система персонажей не совпадает с коммуникативной системой стихотворения. Если за персонажем стоит коммуникативная инстанция, функционирующая как субъект, то персонаж характеризуется в первую очередь как производящий речевое действие. К речевому действию приобщен и тот персонаж, за которым стоит коммуникативная инстанция, функционирующая как адресат. Нередко такой персонаж не имеет в системе персонажей никакой характеристики. Это, так сказать, персонаж в нулевой степени. Это подразумеваемый, имплицитный персонаж. Если за персонажем не стоит коммуникативная инстанция, он является только предметом речи. Схематично соотношение коммуникативной инстанции и.
7 Пропп В. Я. Там же. С. 24. плана коммуникации с персонажным планом можно представить следующим образом: б.
0.2. Принципы анализа.
В основу нашего метода анализа лирического произведения положено риторическое представление о трех составляющих речи. Попытка интегрировать в качестве инструмента исследования риторические положения и процедуры имеет определенные традиции в исследованиях как по поэтике1, так и вообще в «современных лингвистических, транслингвистических, семиотических анализах текста» 2.
Риторический" подход может оказаться продуктивным для о анализа произведения в «цепи речевого общения». «Риторический» анализ позволяет рассматривать литературное произведение в одном ряду со всеми другими типами текстов, превращая текст-объект в текст-акт4.
Следует, однако, заметить, что риторическое положение, предложенное в «Риторике» Аристотеля, используется нами для анализа внутритекстовой коммуникации. Лирическое произведение берется не просто как высказывание, а как высказывание, изъятое из цепи речевого общения — т. е. высказывание в синхронном аспекте. Высказывание, изъятое из цепи речевого общения, и, следовательно, из временного потока, не может иметь трансцендентных себе субъекта и адресата.
Коммуникативная модель высказывания может оказаться перспективной для анализа поэтики лирических стихотворений А. С. Пушкина не только потому, что она вводит лирику в широкий круг словесности, но и потому, что позволяет исследовать эволюцию поэтической системы от ранней, лицейской лирики до романтической лирики. К тому же она оказывается дополнением к существующим.
1 Лузина Л. Г. Аспекты риторической поэтики // Неориторика: генезис, проблемы, перспективы. М., 1987.
2 Авеличев А. К. Возвращение риторики // Общая риторика. М., 1986. С. 9.
3 Бахтин М. М. Проблема речевых жанров // Бахтин М. М. Собрание сочинений. Т. 5. М., 1996. С. 178. исследованиям лирики Пушкина, посвященным влиянию риторического дискурса на поэтический и индивидуальному поэтическому стилю в свете риторической теории.5.
Кроме того, мы используем для анализа лирического произведения тот инструментарий, который был выработан при анализе прозы (в частности — волшебной сказки, шире — вообще в нарратологии6).
В некотором смысле мы оказываемся по ту сторону «лингвистического» анализа, занимающегося преимущественно «языком» и «стилем» произведения. Нас интересует не столько особое использование языка, сколько само произведение как нечто целое. Если лингвистика кончается на фразе7, то, вероятно, высказывание — как нечто.
4 Dijk Т. A. van. Pragmatics and poetics // Pragmatics of language and literature. — AmsterdamOxford, 1976. P. 186−201.
5 См, напр.: Михайлова H. И. Творчество А. С. Пушкина и русская ораторская проза первой трети XIX века: дисс. докт. филол. н. М., 1988. Исследование выявляет «путем сопоставительного анализа поэзии и прозы Пушкина с ораторской прозой первой трети XIX в. воздействие ораторской культуры этого времени на пушкинское творчество на уровне идейно-тематического содержания, образной системы, жанра, стиля.» (С. 5) — Она же. «Витийства грозный дар.»: А. С. Пушкин и русская ораторская культура его времени. М., 1999; Рогачевский А. Б. Риторика и индивидуальный стиль: Жуковский — Пушкин — Лермонтов // Известия АН СССР. ОЛЯ. 1990. Т. 49. № 3.
6 Некоторые термины нарратологии («персонаж», «внутритекстовая коммуникация» и т. п.) могут быть непосредственно использованы для анализа стихотворных текстов, использование других («повествовательная инстанция», «повествовательный уровень», «нарратор», «наррататор» и «нарративная типология») нуждается в специальных оговорках. Отметим, однако, что впервые вопрос о типах повествования (имеющий непосредственное отношение к современной нарратологии) был поставлен Платоном в III книге «Государства» при комментировании стихов Гомера. О «диегесисе» и «мимесисе» у Платона и Аристотеля см.: Женетт Ж. Границы повествовательностиВведение в архитекстВымысел и слог // Женетт Ж. Фигуры: В 2 т. М., 1998. Т. 1. С. 183−299. Т. 2. С. 282−342, 342−452.
7 Barthes R. Introduction a l’analyse structurale du recit // Communication. 1966. № 8. P. Барт называет «транслингвистикой» науку, которая должна заниматься «связным текстом» (по сути, объект этой науки — речевая деятельность), считая объектом лингвистики язык. Здесь Барт следует за Э. Бенвенистом, который считал уровень предложений верхней границей объектов, изучаемых лингвистикой (см.: Барт Р. Лингвистика текста. Новое в зарубежной лингвистике. Вып. VIII. М., 1978; Бенвенист Э. Общая лингвистика. М., 1974. Гл. X).
Отделение лингвистического анализа от «риторического» нам необходимо постольку, поскольку для нас актуально соотнесение коммуникативного уровня текста с уровнем персонажной системы. Функции коммуникативных инстанций абстрагированы от языка, однако именно они позволяют существовать тексту-высказыванию и всей его образной системе. 9 целое — может оказаться в поле зрения риторического анализа произведения словесности.
Мы попытаемся дать описание коммуникативной системы лирики Пушкина, последовательно обращаясь к субъекту речи, адресату речи, композиции речи лирического субъекта и композиции стихотворения в целом.
Поскольку мы вводим понятие «коммуникативная инстанция», имеющее отношение как к плану «содержания», так и к плану коммуникации, наше исследование будет продвигаться как сопоставление коммуникативных функций с системой персонажей.
В первой главе речь пойдет о коммуникативной системе, основанной на нетождественных друг другу однофункциональных коммуникативных инстанциях. Во второй главе основное внимание будет уделено коммуникативной системе, основанной на двуфункциональной коммуникативной инстанции и процессе автокоммуникации. Также будет рассматриваться соотношение разных принципов коммуникации в пределах одного и того же стихотворения. В третьей главе будут рассмотрены некоторые частные вопросы поэтики творчества Пушкина («чужой голос», поэтика заглавий) в связи с коммуникативной организацией лирического стихотворения.
0.3. История вопроса.
Все исследования1, где так или иначе оговариваются термины «лирический субъект», «образ автора», «лирический герой», «лирическое я», «авторский облик», ведутся в рамках выявления «многообразных форм выражения в лирике личности поэта» 2. Подчеркивается, что у читателей в процессе восприятия лирики складывается определенные представления об «авторском» облике, описание которого — «один из плодотворных путей изучения лирики» 3.
При всем различии в терминах, исследователи так или иначе пытаются выстроить типологию форм выражения авторского сознания. Л. Гинзбург говорит о лирическом герое в связи с определенными жанрами и определенным творческим методом: лирический герой обладает «устойчивыми чертами: биографическими, психологическими, сюжетными. Он не только субъект, но и объект лирического творчества» 4, лирический герой «не может сложиться в отдельном стихотворении. Это всегда единство — если не всего творчества, то периода, цикла» 5, поэтому в лицейской лирике Пушкина лирического героя нет: поэт реализует «абстрактное жанровое условие» 6. Исторический подход позволяет проследить эволюцию — от образа автора, обусловленного жанром, до образа автора, обусловленного биографическими, психологическими и сюжетными подробностями. См., напр.: Максимов Д. О лирике Лермонтова // Литературная учеба. 1939. № 4- Степанов Н. Л. Лирика Пушкина. М., 1959; Кормам Б. О. Лирика Некрасова. Воронеж, 1964. Грехнвв В. Мир пушкинской лирики. Н. Новгород, 1994; Бройтман С. Н. Русская лирика XIX — нач. XX в. в свете исторической поэтики: субъектно-образная структура. М., 1997.
2 Гинзбург Л. О лирике. М., 1997. С. 8.
3 Кормам Б. О. Там же. С. 8.
4Гинзбург Л. Пушкин и лирический герой русского романтизма. // Пушкин: Исследования и материалы. Т. 4. М.- Л., 1962. С. 141.
— 1 Гинзбург Л. Пушкин и реалистический метод в лирике // Русская литература. 1962. № 1. С. 27−28.
6 Гинзбург Л. Творческий путь Лермонтова. Л., 1940. С. 86. и.
Если Л. Гинзбург выстраивала типологию выражения авторского сознания в зависимости от творческого метода, то Б. Корман кладет в основу своей типологии степень «скрытости» автора. Ведь при «непосредственном восприятии стихотворения преимущественное внимание читателя сосредоточено на том, что изображено, о чем говоритсявопрос же о том, кто говорит, кто размышляет, кто видит, кто изображает, как правило, возникает лишь при анализе» 7. Говорится о «собственно авторе», «авторе повествователе», «лирическом герое» и «герое ролевой лирики», как об основных формах выражения авторского о сознания (на материале лирики Некрасова). Лирический герой у Кормана — всегда в двойной перспективе, это «и носитель речи, и предмет изображения: он открыто стоит между читателем и изображаемым миром» 9. Далее, на основании разграничения субъекта сознания и субъекта речи выстраивается типология субъектной организации лирического произведения. Если субъект речи — тот, кому приписывается речь данном отрывке текста, субъект сознания — тот, чье сознание выражается в данном отрывке текста, то соотнесенность всех отрывков с субъектом речи даст формально-субъектную организацию произведения, а соотнесенность всех отрывков с субъектом сознания даст содержательно-субъектную организацию произведения. В основу разграничения субъектов сознания положен стилистический признак: «высказывания, отличные друг от друга синтаксически и фразеологически, воспроизводят разные позиции» 10.
7 Корман Б. О. Там же. С. 72.
8″. носитель речи (собственно автор и автор-повествователь) непосредственно выражает авторскую позицию. В других же случая авторское сознание выражается опосредовано: между автором и читателем может стоять носитель речи, который совпадает с автором лишь до известной степени — большей (лирический герой, или меньшей (герои «ролевой лирики»). — Корман Б. О. Там же. С. 82.
9 Корман Б. О. Там же. С. 80.
10 Корман Б. О. Чужое сознание и проблема субъективной организации реалистического произведения // Изв. АН СССР. Сер. литературы и языка. Т. 32. Вып. З.М., 1973. С. 212.
Бройтман, исследуя «субъектную организацию» стихотворения, опирается на «диалогический характер межсубъектных отношений» 11.
Лирический образ рассматривается не как «вещно-природный феномен, а.
12 как социальная и персонологическая целостность". Бройтман идет вслед за Бахтиным в понимании диалога, поэтому «субъект» понимается у него экзистенциально, следовательно, разбирая лирическую ситуацию^ приходится говорить об «авторе, герое и слушателе-читателе». Считая центральными в лирике отношения автора и героя, связывая развитие лирических систем с мирочувствием, исследователь говорит о трех этапах исторической поэтики — синкретическом, рефлексивном традиционном и нетрадиционалистском.
Последний этап исследуется на материале лирики 19−20 вв. Особое внимание уделяется соотнесенности субъекта с планом содержания, с образной структурой, а «не внешней адресованности высказывания» 13. Выделяются прямые формы высказывания — от «я», «мы», «я и мы» — вычленяются косвенные формы высказываний, при которых субъект речи смотрит на себя со стороны — как на «другого» — рассматриваются синкретические и диалогические формы высказываний (несобственно прямая речь, игра точками зрения, голосами, ролевые стихотворения). Прослеживайркак соотносятся эти формы высказываний между собой.
1). Одной из важнейших общих черт, свойственной как этим, так и некоторым другим работам, является недостаточно четкое разграничение имманентного и трансцендентного тексту планов, в частностиимманентных и трансцендентных персонажей. Хотя в ряде случаев исследователи специально оговаривают, что они не разделякГ теорию прямых душевных излияний, однако постоянно подчеркивают «особое.
11 Бройтман С. Н. Там же. С. 10.
12 Там же. С. 9.
13 Там же. С. 27−28. положение субъекта, авторской личности в системе лирики" 14, постулируя тем самым неразрывную связь между персонажами, принадлежащими только тексту (имманентные персонален) и персонажами, ему не принадлежащими (трансцендентные персонажи)15. Поэтому исследование поэтики в связи с мировоззрением16, или исследование субъективности в связи с мировоззрением эмпирического автора17, реального человека позволяет этому «реальному человеку», трансцендентному тексту персонажу обосноваться в «Теории литературы». В круг литературоведения попадает сам Пушкин с «малейшими черточками его характера, его домашней жизни от «мучительного счастья» любви к.
1 о.
Natalie до. суеверий". Теория литературы как-то уделяет внимание пушкинским суевериям, однако сам Пушкин понимал, где кончается «человек частный» и начинается «человек пишущий» 19. Вероятно, подобные слияния между имманентным и трансцендентным планом возникают из-за смешения терминов «личность» и «автор». Личность производит разного рода действия, но ее нельзя реконструировать по этим действиям. В частности, некто пишет текст, но текст не определяет этого.
14 Гинзбург Л. О лирике. С. 9.
15 «В работах Кормана лирический герой характеризуется как некая равновесная двойственность: в прямо-оценочной точке зрения он является и субъектом, и объектом, и носителем сознания, и предметом изображения, так как открыто стоит между читателем и изображенным миром. Проживая в последнем свою геройную биографию, он в то же время — в читательском восприятииотождествляется с реальным человеком, самим поэтом». — Исрапова Ф. X. К проблеме лирического героя // Проблема автора в художественной литературе. Ижевск, 1990.
16 «. пушкинский романтизм — это прежде всего система взглядов на окружающую действительность». — Смирнов А. А. С. 21.
17 Карман Б. О. Лирика Некрасова. Воронеж, 1964. С. 9.
15 Сквозников В. Д. Лирика // Теория литературы. М., 1964. С. 181.
19 Вот, например, что вспоминают современники: «Пушкин. сердился на Свиньина за то, что очень неловко и некстати тот вздумал где-то на бале рекомендовать его славной тогда своей красотой и любезностью девице Л. Нельзя было оскорбить Пушкина более как рекомендуя его знаменитым поэтом.». — Полевой К. А. Из «Записок» // A.C. Пушкин в воспоминаниях современников. Т. 2. М., 1974. С. 63. С. П. Шевырев же по поводу «Египетских ночей» замечает следующее: «В Чарском Пушкин едва ли не представил собственных своих отношений к светуон не любил, когда в гостиной обращением напоминали ему о высоком его звании, и предпочитал обыкновенное обхождение, светское» // Москвитянин. 1841. Ч. V. N. 9. С. 264. некто". «Я», доступное литературоведению — это «я» текста, а не «я» пишущего. Однако на это редко когда обращают внимание. Поэтому взгляд на письмо как на своеобразный способ отсутствия автора.
20 воспринимается как парадокс. .
Теория литературы говорит о трех значениях слова «автор» — это реальное лицо, образ автора (изображение художником самого себя) и «художник-творец, имманентный произведению» (определенным образом.
91 подающий и освещающий реальность) .Можно было бы выстроить такую последовательность, из которой был бы более понятен этот «имманентный автор» :
I. II. III.
Эмпирический Действие Произведение, автор эмпирического результат автора действия.
Хотя все то, что связано с трансцендентным планом и эмпирическим автором, не является предметом нашего исследования, однако, выделяя здесь эти три элемента, мы попытаемся внести ясность, разграничивая трансцендентное и имманентное.
Очевидно, что «образ автора» есть только один из многих образов, имманентных произведению. Но насколько можно говорить о действии эмпирического персонажа как о «художнике-творце, имманентном произведению»? Насколько это действие «имманентно»? Действие — это одно, а результат его — нечто совсем другое.
20 «Всевозможными уловками, которые пишущий субъект устанавливает между собой и тем, что он пишет, он запутывает все следы, все знаки своей особой индивидуальностимаркер писателя теперь — это не более чем своеобразие его отсутствия.». — Фуко М. Что такое автор? // Фуко М. Воля к истине: по ту сторону знания, власти и сексуальности. М., 1996. С. 14.
21 Хализев В. Е. Теория литературы. М., 1999. С. 54.
Не следует ли считать действие автора только способом организации целого, способом подачи материала, определенной эстетикой, наконец, — но никак не личностью, и не частью произведения.
Именно это действие стоит в центре изучения литературного процесса, поскольку для литературной практики последних 200 лет характерна установка на обновление своих выразительных средств: «система норм одного ведущего литературного поколения редко остается в силе более чем два десятилетия» 22. Внимание теории литературы к действию автора, к автору-как-способу-типизации (к действию, а не его результату — к произведению) можно было бы объяснить тем, что теория литературы находится под влиянием художнической идеологии, для которой сам результат художественной деятельности менее важен, чем фигура автора и его художнические действия:
Блажен, кто молча был поэт -(II, 324)24.
Итак, предмет нашего исследования — коммуникативная система лирики Пушкина — имманентен произведению. Мы полагаем, что как бы ни были полезны исследования автора-как-способа-типизации, сам по.
22 Нойхаузер Р. Авангард и авангардизм // Вопросы литературы. 1992. Вып. 3. С. 127- Аверинцев С. С., Андреев М. Л., Гаспаров М. ЛГринцер П. А., Михайлов А. В. Категории поэтики в смене литературных эпох // Историческая поэтика. Литературные эпохи и типы художественного сознания. М., 1994.
23 Творчество в романтической идеологии — это особая форма жизнедеятельности, «творчество. не столько оформление в конечном, в творческом продукте, сколько раскрытие бесконечного, полет в бесконечность, не объективация, а трансцендирование», чем и объясняется в конечном итоге «несоответствие между творческим замыслом и осуществлением». — Бердяев Н. А. Самопознание. М., 1991. С. 210. Само по себе «искусство вторично, в нем творческий огонь охлаждается. Вероятно, в мире были и есть оставшиеся невыраженными творцы, у которых был внутренний огонь и внутренний творческий акт, но не реализовалось, не создавалось продуктов». — Бердяев Н. А. О назначении человека (опыт парадоксальной этики). // Бердяев Н. А. О назначении человека. М., 1993. С. 119.
24 Здесь и далее тексты Пушкина цитируются по изданию: Пушкин A.C. Полн. собр. соч.: В 17 т. М.- JL: Изд-во АН СССР. 1937;1948. Римской цифрой указывается том, арабской — страница. себе генезис явления не может объяснить его сути. Поэтому-то мы и.
25 сосредоточимся на самом тексте .
Может быть, трудности с разведением имманентного и трансцендентного плана связаны еще и с тем, что для работ по поэтике остается актуальной категория «действительность». Так, например,.
В.Грехнев говорит о послании как о жанре, который утвердил свои художественные владения в пограничной области между бытом и поэзией, стилизуя быт и прозаизируя26 поэзию. Такой подход к жанру, каким бы продуктивным он ни был, не позволяет достаточно четко разграничивать имманентные и трансцендентные тексту персонажи.27. В конце концов внимание исследователя смещается к отношению между трансцендентными персонажами, говорится о «пушкинском отношении к другому я», и, наконец, о самом Пушкине, оставляя в стороне лирического субъекта, и начиная исследовать психологию творчества или душевный.
28 мир поэта — но только не само произведение по себе .
Отметим, что внимание к трансцендентному тексту субъекту в литературоведческих работах традиционно и не случайно. Это внимание обусловлено антропологическим подходом к поэтическому тексту, который впервые явно был, по видимому, использован Платоном в третьей книге «Государства». Платон делит все тексты исходя из.
25 Заметим в скобках, что мы попытаемся дать описание коммуникативной системе лирики Пушкина, но не будем ставить вопроса о художественности. Художественность не может быть имманентным свойством произведения. «Быть произведением искусства — это выполнять определенную функцию в данной культуре». — Е Фарыно.
Введение
в литературоведение. Ч. I. Katowice, 1978. С. 18. — А почему и как те или иные объекты приобретают эту функцию — это вопрос отдельного исследования.
26 Грехнев В. Там же. С. 33−34.
27 «Типовые вариации образа поэта. рождались как обобщение реальных человеческих судеб и реально существующих образов поэта, сложившихся в границах того или иного стиля (Батюшков, Давыдов, Дельвиг). Типажи выделяли в личности самое значительное с точки зрения хоровой этики „арзамасцев“ — противостояние всему авторитарному, гетерогенному, иерархическому». — Грехнев В. Там же. С. 39.
28″ Менее всего в элегиях Пушкин озабочен неприкосновенностью границы между собственным духовным миром и другим «я», навстречу которому он безоглядно распахивает себя, наслаждаясь безыскусственной прелестью его духовных проявлений". -Грехнев В. Там же. С. 194. принципа «подражания» (а подражание имеет отношение не столько к самому тексту, сколько к трансцендентному этому тексту подражателю). Типы повествования сводятся к вопросу о способах подражания: повествование самого поэта (дифирамб), подражание поэта в трагедии и комедии и эпический род (совмещающий в себе повествование и подражание)29. Следовательно, когда у Платона говорится о речи «своей» или «чужой», то оказывается, что речь может быть «своей» или «чужой» 30 относительно трансцендентной тексту фигуре подражающего.
У Платона антропологический подход обуславливается тем, что поэзия для него важна сама не по себе, это — только инструмент воспитания, средство совершенствования души. Для Платона вопрос о подражании и повествовании — это вопрос политический: разрешить подражание, значит, допустить комедию и трагедию в государство (394d). Антропологический же подход в современных исследованиях обуславливается не политически, а, скорее, экзистенциально. Если поэтическое произведение — это продукт человеческой деятельности, то любой поэтический текст будет рассматриваться через призму «человечности», а не сам по себе.
2). Другой важной особенностью перечисленных выше произведений, так или иначе посвященных лирическому субъекту, является внимание преимущественно к плану содержания. Лирический субъект понимается как персонаж, зависимый от всей системы образов, или от стиля (языка) произведения. Это может быть, например, исследование «динами^авторской позиции» в терминах повествовательной ш перспективы: «В результате динами» авторской позиции одни и те же наименования соотносятся на протяжении повествования с разными.
29 В примечаниях к «Государству» Платона A.A. Тахо-Годи отмечает, что «классическая античность в любых видах искусства видела преимущественно только разную степень мимесиса, т. е. подражания». — См.: Платон. Собр. соч.: В 4 т. Т. 3. М., 1994. С. 573. лицамиодновременно одни и те же лица именуются различным образом.
— взаимно противоположными местоименными формами". Лингвистический подход так же может создавать типологию лирических высказываний32, однако лингвистический подход — это все-таки грамматика, а не поэтика.
Внимание к языку — это внимание к приему автора. Однако исследование «того, как сделано» — это не исследование «того, как работает». Для того, чтобы говорить о внутритекстовой динамике, о внутритекстовой коммуникации, нужно различать эти два разных «как» .
План внутритекстовой коммуникации не изучается, вероятно, еще и потому, что модель коммуникативной системы, предложенная Р. Якобсоном33, учитывает в первую очередь коммуникацию между реальными субъектами34.
Итак, недостаточно четко разграничиваются повествовательные уровни (имманентные и трансцендентные тексту персонажи), исследования субъекта ведутся не в плане коммуникации (адресант, его речь, адресат), а преимущественно. в связи с образной структурой, а так же жанром и методом.
Продолжая исследования лирического субъекта, мы попытаемся взглянуть на него с иной точки зрения.
30 Платон. Государство, III. 392 с — 398 Ь.
31 Успенский Б. А. К поэтике Хлебникова: Проблема композиции // Сборник статей по вторичным моделирующим системам. Тарту, 1973. С. 124.
32 См.: Johnson W. R. The idea of lyric: Lyric modes in ancient and modern poetry. Berkley, 1982. На основании употребления личных местоимений различаются 1) хоровая лирика, 2) монодия (я обращается к ты, вы), 3) медитативная (я обращается к себе — или нет адресата), 4) повествовательная (нет местоименных форм выражения субъекта речи).
3j Якобсон Р. Лингвистика и поэтика // Структурализм: «за» и «против». М.,.
1975.
34 Однако нельзя сказать, что предложенная модель коммуникации никак не может быть соотнесена с внутритекстовой динамикой произведения: «не только сообщение, но и его адресант и адресат становятся неоднозначными. Наряду с автором и читателем в поэзии выступает „я“ лирического героя или фиктивного рассказчика, а также „вы“ и „ты“ предполагаемого адресата драматических монологов, мольбы или посланий». — Там же. С. 221.
Заключение
.
Данная работа представляет собой исследование коммуникативной системы лирики Пушкина. Исследование внутритекстовой коммуникации опирается на введенное понятие -«коммуникативная инстанция» (КИ). КИ позволяет соотнести план коммуникации и персонажный план лирического стихотворения: «лирический субъект» и «лирический адресат» понимаются как функции КИ, которые в плане содержания реализуются как тот или иной «персонаж». Поскольку исследование сосредоточено на внутритекстовой коммуникации, учитываются только имманентные тексту персонажи.
Анализ отечественных и зарубежных исследований, посвященных проблеме «автора», «лирического я», «лирического субъекта», а такхясе исследований в области нарратологии, речевых актов и риторического анализа позволяет подойти к стихотворению как высказыванию и рассматривать его на фоне всей словесности и проводить комплексное исследование всех элементов высказываниякак состоящего из того, кто говорит, того, что говорится, и того, кому говорится. Поскольку, однако, исследуется внутритекстовая коммуникация, стихотворение-высказывание рассматривается в синхронном, а не диахронном аспекте.
Анализ лицейской лирики Пушкина показывает, что коммуникативная система ранних стихотворений Пушкина в подавляющем большинстве случаев опирается на нетождественные друг другу КИ. Этот тип коммуникации описывается как КИ^ КИ2, где КИ|#КИ2 (КИ1 — субъект высказывания, КИ2 — адресат.
Ш) высказывания), причем КИ в этой системе понимается! однофункциональная.
Для типологии персонажей в первую очередь существенно, совершает персонаж речевое действие или не совершает. Если персонаж совершает речевое действие, то он либо порождает речь, либо воспринимает ее. Таким образом, оказывается, что если персонаж приобщен к речевой деятельности, то за ним стоит КИ, функционирующая либо как субъект лирического высказывания, либо как адресат лирического высказывания. Если персонаж не приобщен к речевой деятельности, то за ним не стоит коммуникативно значимая инстанция и этот персонаж принадлежит только плану содержания стихотворения (он является предметом речи, он — тот, о ком говорится).
Исследование отношений между персонажами, за которыми стоят КИ, позволяет говорить о «коммуникативном контуре» (КК): коммуникативный поток, связывающий инстанции, пронизан ценностными отношениями между персонажами. Выделяется три типа коммуникативного контура при системе, основанной на однофункциональных КИ: положительный, отрицательный и нейтральный. Сравнение КК между собой показывает, что в положительных и отрицательных контурах есть прямое обращение к эксплицитному адресату, а в нейтральном контуре возможен только имплицитный персонаж-адресат, к которому лирический субъект никогда прямо не обращается и никак его не характеризует.
Анализ коммуникативной системы показывает, что в стихотворении, как правило, переплетаются несколько коммуникативных потоков, т. е. при одном лирическом субъекте может быть несколько лирических адресатов. Один из коммуникативных контуров определяется как главный, другие — как дополнительные, поскольку к главному обращено все стихотворение-высказывание, а к дополнительным — только некоторые части этого стихотворения. Усложнение коммуникативной системы стихотворения состоит в том, что дополнительные коммуникативные потоки накладываются друг на друга и некоторые фрагменты стихотворения одновременно относятся к нескольким адресатам. Нейтральный, положительный и отрицательный коммуникативные контуры могут быть в равной мере и в главных и в дополнительных коммуникативных потоках.
При наличии в стихотворении нескольких коммуникативных потоков, главным критерием различия главного и дополнительного КК становится заглавие. Не являясь частью речи лирического субъекта, заглавие в одинаковой мере относится и к тому, кто говорит, и к тому, что говорится, и к тому, кому говорится. В зависимости от типа заглавия тот или иной тип КК выдвигается на первый план, т. е. расценивается как главный. Если в заглавии указывается тема, то главный КК — нейтральный. Если в заглавии вводится имя адресата, то главный КК — положительный или отрицательный (в зависимости от характеристики персонажа-адресата субъектом речи). Во всех стихотворениях, где коммуникативная система основана на нетождественных друг другу КИ, есть заглавия. В ранней лирике Пушкина (до начала 1820-х годов) абсолютное большинство стихотворений озаглавлено.
В связи с коммуникативной организацией стихотворения, в речи лирического субъекта выделяются два основных конструктивных элемента: перечисление и обращение. Исследование литературного этикета в связи с внутритекстовой коммуникацией позволяет утверждать, что все обращения имеют определенную семантику и часто служат сигналом начала и конца речи лирического субъекта. То, что говорится в речи лирического субъекта, организовано как ряды перечислений — свойств, предметов, ситуаций. Члены перечислений не связаны между собой (их ряд мог бы быть продолжен до бесконечности, если бы не ограничители-обращения), но согласованы с фигурой адресата или темой речи лирического субъекта.
С конца 1810-х годов в лирике Пушкина широкое распространение получает автокоммуникативный контур. Для коммуникативной системы, основанной на автокоммуникации, характерно наличие двуфункциональной коммуникативной инстанции, которая выступает и как субъект, и как адресат высказывания. Персонаж, за которым стоит двуфункциональная КИ, говорит как бы самому себе. Речь лирического субъекта в этом случае представляет собой перечисления, однако члены которых связаны между собой фигурой лирического субъекта.
Анализ стихотворений с автокоммуникацией показывает, что главному автокоммуникативному контуру соответствует в лирике Пушкина либо нулевое заглавие произведения, либо такое, в котором не указывается ни на адресата, ни на тему речи лирического субъекта. Доля неозаглавленных лирических произведений в позднем творчестве Пушкина в некоторые годы превышает одну треть от общего количества стихотворений.
Усложнение коммуникативной системы при двуфункциональной КИ происходит так же, как и при однофункциональной КИ, — все стихотворение относится к одному адресату, а некоторые его части относятся также и к дополнительным адресатам. Автокоммуникация может быть как в главном, так и в дополнительном КК. Подобные усложнения позволяют сделать вывод о том, что двуфункциональные КИ не вытесняют однофункциональные. Коммуникативная система лирики Пушкина со временем усложняется. Она становится гетерогенной, поскольку совмещает в себе разные принципы коммуникативной организации.
Соотнесение разных типов КК со стилистическими особенностями стихотворений показывает, что романтическая эстетика проявляется скорее в стихотворениях с автокоммуникацией, а классицистическая связана с коммуникативной системой, основанной на нетождественных друг другу КИ.
Литературный этикет, стоящей за автокоммуникацией, диктует особые условия речи лирического субъекта: она должна начинаться и заканчиваться внезапно, на полуслове. Разрывы в потоках коммуникации, отсутствие заглавия, неопределенность облика персонажа, за которым стоит двуфункциональная КИ — все это создаст условность «отрывка» как жанра романтической поэзии, и эта условность не менее регламентирована, чем условность классицистической «оды» или «элегии».
Поскольку стихотворение рассматриваются как высказывание лирического субъекта, исключительную роль приобретают две проблемы: 1) соотношение «своего» и «чужого» голоса и 2) статус заглавия в произведении — как элемента текста, не принадлежащего речи лирического субъекта.
Произвести самостоятельное речевое действие может только персонаж, за которым стоит КИ, функционирующая как субъект речи. Другие персонажи либо воспринимают речь, либо являются предметом этой речи. Следовательно, чужая лирическому субъекту речь может существовать только как пересказываемая этим лирическим субъектом речь.
Чужая речь в лирике Пушкина существует либо как монтаж, либо как коллаж. В текстах стихотворений эти формы существования чужой речи помечены соответственно кавычками и курсивом. Это та речь, которая говорится лирическим субъектом, но не принадлежит ему. Тот, кому речь принадлежит, и тот, кто по своему статусу может произвести речевое действие, не являются одним и тем же персонажем.
Если лирический субъект пересказывает речь персонажа, принадлежащего тому же тексту, что и он сам, эта речь отмечается кавычками. Если лирический субъект пересказывает речь, источник которой лежит в ином тексте, этот фрагмент стихотворения отмечается курсивом. Поскольку употребление кавычек и курсива как знаков препинания еще не было регламентировано современными Пушкину грамматиками, наблюдается смешение этих способов обозначения чужой речи на письме.
Если проблема соотношения «своего» и «чужого» голоса связана с усложнением коммуникативной системы стихотворения, то проблема заглавия связана, по сути, с жанровым своеобразием лирического произведения.
Заглавие не принадлежит речи лирического субъекта. Будучи написано прозой и относясь в равной мере ко всем элементам стихотворения-высказывания и являясь продуктом иного творческого акта, оно регламентирует читательское восприятие лирического произведения и является своеобразным служебным жанром.
Рассматриваются все элементы заголовочного комплекса, все надписи и подписи, окружающие лирическое высказывание (имя автора, заглавие, подзаголовок, эпиграф, посвящение, пометы о дате и месте написания произведения) и делается вывод о мультижанровой природе лирического произведения. Поскольку заглавие само по себе является высказыванием, можно утверждать, что лирическое произведение, как, впрочем, и всякое другое, рождается из взаимодействия разных жанров. Жанр понимается прежде всего как соотношение высказываний между собой.
Традиционное жанровое деление не учитывает своеобразия коммуникативной организации стихотворения. Традиционная жанровая номинация говорит не столько о том, как в действительности соотнесены между собой произведения.
138 высказывания, сколько о том, с каким культурным рядом следует соотносить тот или иной текст.
Исходя из этого положения вещей, исследуется не столько традиционная номинация жанров, сколько значение тех позиций, в которых стоят надписи и подписи относительно основного текста произведения. При этом «имя автора», «заглавие», «подзаголовок», «эпиграф», «посвящение», «дата написания» и «место написания» воспринимаются как имена этих позиций.
Разделение одного произведения на основное высказывание и на служебные, регламентирующие его восприятие, является необходимым методологическим условием любого литературоведческого исследования, поскольку позволяет устранить из литературоведческого дискурса язык исследуемого объекта.
Исследование иллюстрируется таблицами, схемами и подробными разъяснениями метода анализа, поскольку предложенный подход к лирическому стихотворению может быть использован не только для изучения коммуникативной системы произведения, но также позволяет исследовать комплекс смежных проблем — мотивы, «лирическую ситуацию», композицию, и жанровое своеобразие стихотворений.
