Интерес ученых к проблеме взаимоотношения языка и культуры привел в конце XX века к появлению новой наукилингвокультурологии. Предметом внимания этой науки является взаимодействие языка и культуры, их единство, которое и представляет собой лингвокультуру. Культура и язык рассматриваются как равнозначные явления, причем язык, будучи порождением культуры, понимаемой в самом широком смысле как содержание, в то же время является условием и формой существования этого содержания.
Новая наука — лингвокультурология — находится в стадии становления, указанный выше предмет этой науки определяется недостаточно четко, не сформировалась еще и ее методология. Все это уже само по себе определяет актуальность работы в данном направлении.
Актуальность данного диссертационного исследования, посвященного рассмотрению концепта ЧЕЛОВЕК в японском лингвокультурном пространстве, обусловлена как внутрилингвистическими, так и внелингвистическими причинами.
Характерной чертой современных лингвистических исследований является антропоцентрическая парадигма, и это уже определяет необходимость и своевременность анализа концепта ЧЕЛОВЕК.
ЧЕЛОВЕК, обладающий языковым, когнитивным и нравственным сознанием, является одновременно не только объектом и субъектом культуры, но также объектом и субъектом межличностной коммуникации, что представляет сейчас особый интерес в связи с активизацией межкультурных контактов. Создается впечатление, что стремительное развитие процесса глобализации, наблюдающееся в последние десятилетия, подвело нас к полному взаимопониманию Запада и Востока. Однако это не более чем «технологическое взаимопонимание». На самом деле в мире продолжают сосуществовать совершенно различные, в значительной мере обособленные культурные пространства со своими, не похожими на других основополагающими архетипами сознания, определяющими отношение к миру, роль личности и тип мышления.
Именно это обусловливает внелингвистический аспект актуальности данной работы. Этот аспект последнее время все чаще звучит в новостях, сообщающих о столкновениях между представителями разных культур, в которых иные обозреватели и комментаторы готовы видеть контуры предсказанной С. Хантингтоном Третьей Мировой Войны — войны культур и цивилизаций.
Характерной чертой современных лингвистических исследований является антропоцентрическая парадигма, и это уже определяет необходимость и своевременность анализа концептосферы ЧЕЛОВЕК в японской языковой картине мира.
Язык является величайшим достоянием национальной культуры, а ЧЕЛОВЕК, обладающий языковым, когнитивным и нравственным сознанием, является одновременно не только объектом и субъектом культуры, но, и именно этот момент представляет для нас наибольший интерес, объектом и субъектом межличностной коммуникации.
Самобытная российская культура, культура страны восточной для Запада и западной для стран Востока, несет в себе черты как западных, так и восточных культур. Предлагаемая вашему вниманию работа представляет собой наряду с описанием концептосферы ЧЕЛОВЕК в японской языковой картине мира попытку фрагментарного сопоставительного анализа некоторых моментов японской и русской культур в лингвокультурологическом плане. Не сворачивая на путь противопоставления, мы пытались сопоставить бытующие в этих культурах представления о ЧЕЛОВЕКЕ, ведь это первое, с чем сталкиваются коммуниканты при общении.
Все люди находятся в тех или иных отношениях с окружающими, воспринимают друг друга через одни и те же органы чувств, их чувства и эмоции в той или иной степени отражаются у них на лице. Именно то, как это происходит и интерпретируется партнером по коммуникации, формирует разницу в восприятии ЧЕЛОВЕКА и других, непосредственно связанных с ним концептов, в разных культурах.
Вышеизложенные соображения обусловили выбор концепта ЧЕЛОВЕК и некоторых других, самым непосредственным образом связанных с ним понятий, объединенных в концептосферу ЧЕЛОВЕК, в качестве объекта исследования данной работы. ЧЕЛОВЕК — это все, ЧЕЛОВЕК во всем, и все в ЧЕЛОВЕКЕ. Понятие и явление, называемое ЧЕЛОВЕКОМ, — универсалия, существующая в любой культуре. Эта универсалия очень многогранна, при кажущейся очевидности содержания определяется весьма непросто и довольно по-разному интерпретируется и концептуализируется в рамках разных культур.
Объектом исследования в данной работе является концептосфера ЧЕЛОВЕК, включающая такие понятия как СЕМЬЯ, ВОЗРАСТ, СМЕРТЬ, ДУША в японской языковой картине мира. Выбор понятий, которые мы будем анализировать, продиктован, в первую очередь, практическими сложностями, без преодоления которых невозможно представить мироощущение носителей японского языка, а, следовательно, изучать этот язык, понять его структуру и логику.
Предметом исследования выступает лексика, использующаяся для обозначения соответствующих понятий в японском языке, и фразеология, поддерживающая этот концепт в языковом сознании.
Целью диссертационной работы является исследование понятийной составляющей и семантической структуры концептосферы ЧЕЛОВЕК в японской языковой картине мира. Будучи определенной в рамках проблем исследований в области межкультурной коммуникации (А.П. Садохин, 2004, 15), работа может быть представлена в двух ракусах: стратегическом — формирование подхода к изучению японской культуры через язык, и тактическомвыявление слабых мест универсализации европейской модели культуры, предупреждение опасности экстраполяции понятий, представляющихся универсальными в одной культуре, на другую культуру, с одной стороны, и излишней «экзотизации» японской культуры — с другой.
Теоретические и практические задачи исследования определены, исходя из указанной выше цели, а именно:
1. выявление специфики лингвокультурологического подхода к исследованию языковых явлений;
2. описание и анализ фактов языка, позволяющих сделать выводы относительно типа японской культуры;
3. описание понятия концепта и концептуального анализа в лингвокультурологии;
4. анализ степени устойчивости разных концептов;
5. анализ лингвокультурной специфики и семантической структуры концептов ЧЕЛОВЕК, СЕМЬЯ, ДУША, ВОЗРАСТ и некоторых других с учетом имеющих место в настоящее время в Японии социально-психологических условий;
6. реконструкция представлений японцев о человеке по соматизмам;
7. фрагментарное сопоставление рассматриваемых концептов в русской и японской языковых картинах мира;
8. систематизация и обобщение данных, полученных в результате работы с японцами-информантами по выяснению ассоциативных реакций;
9. подтверждение гипотезы об универсальности основных категорий, характеристик, свойств, применяемых для описания человека, и об этнокультурной специфике их наполнения;
10. выявление специфики японской культуры. Методологической основой исследования стало:
1. понимание лингвокультурологии как дисциплины, совмещающей в себе культурологическое и лингвистическое рассмотрение языковых явлений (Степанов Ю.С., Арутюнова Н. Д., Телия В. Н., Воробьев В. В., Костомаров В. Г., Карасик В. И. и др.);
2. понимание слова как его употребления, согласно Л. Витгенштейну: «Значение не есть какой-либо объект, соотнесенный с данным словомзначение слова есть его использование в языке» (Витгенштейн 1994, 75);
3. описание японской культуры через язык и японского языка через культуру.
В качестве методов исследования были применены: — метод концептуального анализа предполагающий: а), сопоставительный анализ зафиксированных в словарях различных синонимов анализируемого словаб), сопоставительный текстологический анализ значений лексических единицв), выявление «образов», соотносимых с концептом в современных художественных и публицистических текстах как свидетельство устойчивости данного концепта в японской языковой картине мираг), определение места концепта ЧЕЛОВЕК в концептосфере японского языка через соотношение с другими концептами- - метод лингвистического эксперимента для выявления особенностей ассоциативного мышления японцев.
Основные положения, выносимые на защиту.
1. Концепт ЧЕЛОВЕК в японском лингвокультурном пространстве представляет собой комплексную когнитивно-культурологическую единицу, образованную универсальными и этноспецифическими семантическими признаками. Его культурологическое содержание обусловливается социально-историческим опытом, универсальными и национально-специфическими аксиологическими установками японской культуры.
2. Фразеология выступает в качестве культурного кода, в котором рассматриваемый концепт реализует себя. Анализ лексики и фразеологии исследуемой концептосферы позволяет выявить лингвокультурные микротексты, содержащие определенную совокупность сведений о человеке, чертах его характера и поведенческих реакциях, принятых в японском социуме.
3. Поликонтекстный анализ показывает, что языковое сознание японской языковой личности представляет собой гибридную структуру, вмещающую несколько знаковых систем. В рассматриваемых концептах, находят свое отражение основы мировидения японцев, связанные с традициями, обычаями, правовыми и морально-этическими нормами.
4. Для японского мировосприятия характерно детерминирование языковых факторов факторами социальными. В частности, параметры речевых реализаций задают социальные детерминаты УТИ уб. СОТО.
5. В японском языке базовые концепты обладают относительной устойчивостью: исконная лексика, называющая ключевые для японской культуры понятия не заменяется заимствованиями из европейских языков.
6. Ассоциативный эксперимент позволяет выявить характерные культурные коннотации речевого поведения японцев. Владение культурными коннотациями, не сводимыми к языковой компетенции, т. е. умение интерпретировать образно мотивированные единицы языка через соотнесение их с категориями культуры формирует особый тип компетенции носителя японского языка.
7. В языковом узусе японской лингвокультуры фиксируется степень прагматической освоенности улыбки и неговорения, являющихся важным элементом японского речевого этикета, который представляет собой основополагающий культурный параметр, определяющий японскую языковую личность.
8. Японская культура является культурой высококонтекстуального типа, имеет замкнуто-открытый характер, ей присущи черты коллективистской культуры с высокой дистанцией и власти. В настоящее время наблюдается отход японской культуры от традиционного постфигуративного типа.
Научная новизна работы заключается как в самой постановке вопроса описания японской языковой личности, исходя из моментов, зафиксированных в языке, так и в его конкретном решении, а именно: анализе не только понятийных составляющих рассматриваемой концептосферы, но и рассмотрении образных характеристик и когнитивных метафор, поддерживающих этот концепт в языковом сознании. Для японского языка до сих пор не проводилось подобных исследований.
Впервые на материале японского языка методами концептуального анализа рассматривается фрагмент языковой картины мира и ассоциативные поля лексики сферы ЧЕЛОВЕК в социально-психологическом и соматическом аспектах.
Предлагается оригинальное философское объяснении специфических особенностей культуры и структуры личности носителя японского языка, исходя из японских доминантных концепций мироустройства, зафиксированных в языке.
Теоретическая значимость данного диссертационного исследования состоит в том, что оно намечает один из возможных путей исследования лексики в рамках лингвокультурологии. Предлагаемая Вашему вниманию работа вскрывает специфику семантического наполнения рассматриваемых концептов в японском языке, способствует конкретизации представлений о смыслообразовании в различных лингвокультурах и о способах предъявления концептов в языковых картинах мира.
Проведенное исследование может быть использовано при разработке исследовательской методики для описания базовых концептов в разных культурах.
Практическая ценность работы является производной от поставленной цели исследования, и определяется возможностью использования ее материалов для более глубокого изучения вопросов, связаных с менталитетом японцев и с японским языком. Более конкретно — она состоит в том, что выводы диссертации, а также содержащийся в ней языковой материал могут быть использованы, прежде всего, в практике преподавания японского языка как иностранного, а также при чтении лекций и проведении семинарских занятий по курсу общего языкознания, культурологии, перевода, в спецкурсах по лингвокультурологии, лингвострановедению и по проблемам сопоставительного изучения родного и иностранных языков.
Данные, полученные в этом исследовании, могут быть использованы в лексикографической работе при составлении фразеологических и ряда других словарей.
Материалом для исследования явилась японская лексика и фразеология в самом широком понимании этого термина.
Источником послужили тексты художественной, научной и научно-популярной литературы, публицистики, материалы, собранные в разные годы во время работы переводчиком1, ответы, полученные при специальной работе с информантами-носителями японского языка, и, разумеется, самые различные словари. Работа с вышеуказанными источниками в рамках лингвокультурологического подхода позволяет рассмотреть помимо собственно языковых семантических характеристик также и культурный статус исследуемых понятий.
Материал был проверен и уточнен во время стажировки в Токийском университете в 2001;2002 году. Автор искренне благодарен Японскому фонду, предоставившему ему эту стажировку, а также профессорам Токийского Университета Ф. Енэсигэ и Нумано, профессору К. Тоекава из университета Мэйдзи, профессору С. Тани из университета Кэйо, профессору М. Ватанабэ и доценту Г. Такигава из Токийского института иностранных языков, профессору Т. Симада из Университета Сидзуока, а также журналистке Митико Кокубун и киноведу Е. Ямада, консультации и практическая помощь которых позволили написать данную работу.
Апробация работы проводилась более трех десятилетий в процессе практического преподавания японского языка в различных высших учебных заведениях Москвы, в том числе около пятнадцати лет в МГИМО (У) МИД России. Основные положения диссертации были апробированы на международной конференции «Японский феномен: взгляд из Европы», Москва, ИВРАН, 2001, международном.
1 Автору приходилось переводить официальные, деловые и бытовые беседы, была возможность задавать интересующие его вопросы японцам, принадлежащим к самым различным культурным и социальным слоям японского общества симпозиуме «Россия и Япония: диалог культур и народов», Москва, ИВ РАН, 2003, VII Международной конференции «Языки Дальнего Востока, Юго-Восточной Азии и Западной Африки», Москва, ИСАА при МГУ, 2003, международной конференции «Россия и Запад: диалог культур», Москва, ф-т ИЯ МГУ, 2003, XXXVII международном Конгрессе востоковедов «Единство в многообразии» (ICANAS-37), Москва, 2004, а также на семинарах для преподавателей японского языка в Информационном центре посольства Японии в России и в Институте стран Азии и Африки при МГУ, регулярно проводимых при содействии Японского Фонда культурных связей и на межвузовских семинарах по лингвострановедению в МГИМО (У).
В работе используется принятая в прикладном2 российском японоведении лингвистическая терминология и транскрипция японских слов, в которой долгота гласных обозначается двоеточием. По типографским причинам нет возможности обозначить редукцию, в частности редукцию звука [у] в начале и в конце ряда слов, а также в позиции между глухими согласными.
Автор пытается уйти от «романтизации» иероглифики, осознавая, что, во-первых, описание значений элементов, составляющих иероглифы, может слишком далеко увести в сторону диахронического описания языка, и, во-вторых, в современном японском языке значение иероглифа зачастую не связано со значением его элементов,.
2 Имеется в виду терминология, принятая в Практической грамматике японского языка (автор Б П. Лаврентьев, М, 1998) и учебниках, по которым ведется обучение в российских вузах. и японцы теперь проявляют пристальный интерес к составляющим иероглифа лишь при подборе подходящего знака для имени собственного. Заимствованные в начале VI века из Китая иероглифы в современном японском языке являются фоноидеографическими знаками, имеющими собственно японские (одно или несколько) и так называемые3 китайские (одно или несколько) чтения.
3 Такие чтения обычно не совпадают с современным китайским чтением этих иероглифов, из-за фонетических особенностей японского языка, а также в связи с тем, что один и тот же иероглиф в составе разных слов мог попадать в Японию в разное время и из разных китайских диалектов.
Выводы.
Выбор из группы синонимов необходимого слова, имеющего значение ЧЕЛОВЕК, зависит от того, говорим ли мы об определенном человеке, не рассматривая его как представителя какой-либо группы, имеем ли в виду собирательный образ человека, его характер или индивидуальность. Специфика иероглифического письма позволяет передать очень тонкие Нюансы значения, которое пишущий /говорящий/ хочет придать слову «человек», сущностным элементом которого в большинстве синонимов выступает иероглиф А.
Для японцев «человек, личность, индивидуальность» — это прежде всего «телесность». ко, переводящийся обычно как индивидуум", — это обозначение единичности, тогда как # ми, у которого помимо основного значения «тело» зафиксировано еще десять значений — это «человек, я сам».
В японской лингвокультуре понятие ДУША, использующийся для характеристики личностных качеств человека и его внутреннего психологического состояния, реализуется большим количеством лексем, нежели в русском. Понятие, наиболее близко соответствующее русскому слову ДУША, в японском языке лексикализуется такими словами как ^ кокоро — «сердце», ИТ килю — «печень», Ш хара живот", Ш мунэ — «грудь», Щ харавата — «кишки». Эти слова, совпадая с названиями частей человеческого тела, нельзя считать соматизмами, поскольку они соотносятся не только и не столько с анатомическими органами, сколько с определенными духовными и душевными качествами человека. Однако необходимо отметить, что в сознании японцев практически нет четкого противопоставления рационального и эмоционального начал. Возможно, на таком понимании сказывается влияние мировосприятия китайцев, понимание «сердца» которыми O.A. Корнилов считает «созвучным античной62 традиции» (Корнилов, 2005, 74−75).
Лицо, глаза, руки человека дают информацию о его эмоциональных переживаниях, интеллекте, навыках и умениях и даже характере. Именно поэтому и в японском, и в русском языке эти слова входят в состав очень большого числа ФЕ. Во фразеологической реализации переносных значений этих слов есть общие для обоих языков, но есть и такие, которые присутствуют лишь в одном языке.
Например, для Ш као — «лицо» общими являются значения индивидуальный облик, человек как член общества, репутация", но в японском языке не принято употреблять это слово для обозначения лицевой поверхности, а в русском значение «влияние» реализуется у этого слова только в слэнге.
Значения, которые реализует слово Щ мэ — «глаза», в обоих языках, в целом, совпадают за исключением имеющегося только у японского слова значения «ситуация, положение».
Русское слово «рука"имеет в японском языке два соответствия # тэ и Ш удэ, первое из которых может обозначать и лапы животного, и человека, выполняющего действие, а также имеет значения «способ, прием, резонный поступок», которых нет у русского слова. Значения.
62 «Аристотель полагал, что у человека есть три души: животная (расположенная в животе и гениталиях), чувствующая (расположенная в груди) и рзумная душа (расположенная именно в сердце, а не в голове)» Цит. по Корнилов, 2005,74−75. же «единомышленник, влиятельный покровитель», которое имеет слово «рука», нет ни у Щ тэ, ни у Ш удэ.
ГЛАВА 5. Восприятие человека японской языковой личностью (результаты ассоциативного эксперимента).
Без обращения к эксперименту, не выяснив, как воспринимают японцы человека, лингвокультурологический анализ концептосферы ЧЕЛОВЕК в японской языковой картине мире можно было бы считать оторваным от современного состояния языка.
Связи между словами языка и стоящими за ними концептуальными структурами основываются на различных, в том числе и ассоциативных, отношениях. Ассоциации, вызываемые тем или иным словом у носителя языка, помогают глубже узнать коннотативные связи лексических единиц языка.
Как сегодняшние японцы видят ЧЕЛОВЕКА, с кем и с чем они его сравнивают, отличается ли их восприятие от восприятия носителя русского языка — вот вопрос, который необходимо выяснить, анализируя концептосферу ЧЕЛОВЕК в японской языковой картине мира.
С целью выяснения национально-культурной специфики сравнений, употребляемых в японском языке для описания человекаего внешности и человеческих качеств, был проведен анкетный опрос носителей этого языка. Эксперимент был осуществлен во время пребывания автора в Токийском государственном университете в 2001;2002 году в качестве стипендиата Японского фонда. Полученные данные о типичных и стереотипных сравнениях могут быть сопоставлены с результатами аналогичных исследований, проводившихся на материале русского языка (Маслова 2001).
Ассоциативный эксперимент считается методикой, которая может быть использована в самых различных исследованиях, поскольку ассоциативные реакции — самый естественный ответ, за которым стоит понимание данного слова носителем языка. Актуализируя слово в таком эксперименте, мы, помимо уточнения его значения, получаем еще и информацию о текстовом потенциале и сочетаемостных возможностях этого слова. В проведенном нами исследовании ассоциации ограничивались лишь рамками сравнения. Предложенная нами сравнительная грамматическая форма исключала сравнения, основанные на противопоставлении (ср. в русском языке ироническое ловкий, как медведь).
Выбор японских слов-стимулов для сравнения внешнего вида, черт характера, описания внутреннего мира человека, так же как грамматическая форма их подачи и орфографический вариант написания, был сделан после консультаций с профессором К. Тоёкава из университета Мэйдзи и профессором Ф. Ёнэсигэ, одним из соавторов фундаментального Русско-японского словаря, выпущеного в 1988 году издательством Кэнкюся.
Японские слова, особенно использующиеся для описания черт характера и внутреннего мира человека, лишь в большей или меньшей степени могут совпадать по значению с русскими, использующимися для их перевода. Абсолютное совпадение значений не может иметь места хотя бы в силу различного восприятия ЧЕЛОВЕКА как такового. Именно поэтому при выборе слов-стимулов так ценна была помощь японских русистов.
Полученные в результате проведенного эксперимента одинаковые ассоциативные реакции могут считаться более или менее типичными для японского языкового коллектива в целом. Единичные ответы тоже представляют несомненный интерес для изучения мировосприятия носителей японского языка.
5.7. Внешность человека.
В данном разделе приводятся результаты эксперимента, в котором мы попытались установить сравнения, описывающие внешность человека. Анкеты, в которых указывались возраст и пол, заполнили 45 человек в возрасте от 18 до 72 лет, 21 мужчина и 24 женщины: студенты и преподаватели трех токийских вузов (Тодай, Гайдай и Кэйо), а также просто случайные люди: попутчики в поезде, работники сферы обслуживания, журналисты и т. п.
Для характеристики внешнего облика и физического состояния человека предлагались такие же тематические группы слов-стимулов, как в исследовании В. А. Масловой:
1 .различные характеристики фигуры, тела и его частей: большие/маленькие (руки, глаза), черные (брови), карие (глаза) и др.;
2. эстетическая оценка голоса и некоторых частей лица: приятный (голос), грязные (волосы), красивые (глаза, лицо) и.
63 Все ответы па вопросы о внешности человека, полученные в результате опроса, приведены в таблице 1. др.;
3. динамические характеристики облика: неуклюжий, быстрый, резвый;
4. анатомические и физические характеристики человека: стройный, толстый, сильный, высокий, низкорослый;
5. физические/физиологические/состояния: голодный и усталый. На предложенные в общей сложности 24 качества для слов-стимулов — человек, лицо, глаза, брови, голос, губы, волосы, зубы, подбородок, нос, рот, руки, грудь, тело, фигура, мы получили 2087 ответов. Было установлено, что внешность человека сравнивается со следующими группами реалий (список групп дается в порядке убывания частоты встречаемости данных ответов в анкетах):
1. природные объекты (море, луна, небо, горы и т. д.).
2. явления природы (закат, ветер, теплый воздух).
3. представители животного мира (кошка, лиса, червяк, сова, акула, медуза и т. д).
4. растения и их части (роза, сосна, листья клена, рисинки, бобы и т. д.).
5. различные люди — определенных национальностей, профессий и возрастов, сам отвечающий на вопросы анкеты и другие конкретные люди.
6. рукотворные объекты.
7. религозно-культурные явления, герои японской и мировой.