Глобализация и индустриальный труд

На изменения в сфере труда повлияли и эффекты глобализации. Страны с развивающейся экономикой, предлагающие более дешевое сырье и рабочую силу, а также более низкие налоги и экологические требования к производству (последние были очень развиты в недавнее время во многих странах Запада и теперь составляют значительную часть обязательств и издержек производств), составляют конкуренцию предприятиям из развитых стран.

Большие предприятия и транснациональные корпорации располагают свои производства в таких более «дешевых» странах. «Последствиями научно-технического прогресса являются не только прямая ликвидация рабочих мест, по и перегруппировка и перераспределение имеющейся работы в условиях глобализации социально-экономических процессов»^[1]. Наиболее ярким примером являются Макийадоры (Maquiladora) — американские заводы, которые располагаются на севере Мексики на приграничной с США территории. Освобожденные от таможенных пошлин и использующие дешевый труд мексиканских наемных рабочих, они производят продукцию для экспорта. Макийадора, созданная с целями социальной поддержки населения Мексики и создания новых рабочих мест, в реальности работает на обогащение американских предприятий и в конце концов стала символом обещаний и разочарований глобализации и поляризации «север — юг». Помимо всего этого, такое экспортирование производств в страны с более дешевой рабочей силой еще сильнее обостряет проблему безработицы в развитых странах.

Труд приезжих иностранных работников с низкой квалификацией или совсем без нее стоит дешевле, и, конечно, для предприятий нет никаких экономических причин отказываться от такого труда. В защиту говорится, что эти иностранные неквалифицированные работники выполняют такие работы, которые местное население не хочет выполнять, т. е. такая рабочая сила заполняет бреши в предложении и не несет в этом плане никакого урона сфере занятости. Однако можно предположить, что уже существует или будет существовать в скором времени более широкая часть этой группы «дешевых» иностранных работников, которая станет так же хорошо квалифицирована, как и работники развитых стран, по которая при всем этом будет стоить меньше. Тогда, несомненно, предприятия, исходя из экономической выгоды, будут нанимать именно таких работников. Какие из этого могут быть последствия? Во-первых, можно предположить, что одним из последствий такой конкуренции, основанной па цепе труда, станет безработица местного населения, которая затронет более широкие группы людей. Во-вторых, как еще одно последствие или как альтернатива первому, будет иметь место падение заработной платы местных работников.

Процессы, которые повлияли на подъем нестандартной занятости в 1970;е гг., продолжают действовать. Международная и внутренняя конкуренция все так же сильна и заставляет предприятия стремиться к гибкости, в том числе и с помощью экономии на трудовых издержках. Безработица растет и будет расти в подобных условиях, затрагивая все большие группы людей и создавая все больше работников, согласных па любые условия труда и занятости.

Мнение ученого.

" В случае если нарастающая гегемония рынка будет принята без каких-либо ограничений, то деградация условий наемного труда, прекаризация, наблюдаемая с 70-х годов, будет только увеличиваться в будущем. Предприятия требуют гибкости и свободы рынка. В их логике большинство социальных гарантий — это наследие минувшей эпохи, эпохи, когда социальные компромиссы были совместимы с требованиями рынка" .^[2]

Роберт Кастель (р. 1933) предупреждает, что гегемония рынка и прекаризация имеют более глубокие социальные последствия для общества в целом, чем кажется с первого взгляда. Здесь стоит упомянуть идеи, о которых говорил К. Поланьи в книге «Великая трансформация», рассматривая ход индустриальной революции. Ученый утверждал, что саморегулирующийся рынок не предполагает ничего для того, чтобы построить социальный порядок. Зато рынку удалось разрушить тот социальный порядок, который существовал до него и основывался на профессиональной, конфессиональной и семейной солидарности. Цеха приходили в упадок или же, как это было во Франции после Французской революции, были вовсе отменены. Церковь, которая издавна брала на себя заботу о бедных и обездоленных, теряла свое значение в процессе секуляризации, проходившем как па юридическом, так и на социальном уровне. Семья также претерпевала изменения в ходе индустриализации и урбанизации, теряя свою традиционную расширенную форму.

Новый городской рабочий мануфактур и фабрик, оторванный от общины и семьи, не могущий рассчитывать на поддержку профессиональных объединений, оставался один перед лицом возможных рисков, таких как увольнение, травма, болезнь и пр. Он должен был самостоятельно обеспечить свое существование в этих условиях разрушенной традиционной солидарности.

Р. Кастель утверждает, что общество смогло сохранить целостность лишь благодаря нерыночным средствам, и не последнее значение в этом процессе сыграло социальное государство, которое установило социальные права и гарантии. Этот ответ на социальные потрясения, вызванные рынком, Р. Кастель называет «изобретением социального», т. е. тем, что приручило рынок и придало капитализму человеческое лицо. Социальные права и гарантии — это новая форма социальной солидарности современного общества, в котором общинность (нем. Gemeinschaft) не имеет уже прежнего значения, а неформальные формы солидарности исчерпали свои ресурсы. Именно поэтому уничтожить социальные права и гарантии — эго значит не только отменить все социальные завоевания, но и разрушить современную форму социальной связи.^[3]

Итак, несмотря на тенденции экономики, с помощью государственной политики необходимо стабилизировать равновесие в сфере занятости. Одно из решений предлагает концепция «флекстабильности», или «флексекьюрити»^[4], которая продвигается на Западе на уровне Европейского союза и национальных государств. Такая концепция одновременно предлагает необходимую предприятиям гибкость в трудовых отношениях и социальную защищенность работников, которые должны обеспечиваться законодательством. Примером реализации политики гибкости на предприятии может быть внедрение сокращенной рабочей недели от традиционных 40 часов до 36 или 32. Такая практика распространена в Скандинавских странах, что благоприятно сказывается как на результатах производства, так и на рабочем процессе.

• [1] Шевчук Л. В. О будущем труда и будущем без труда. С. 54.
• [2] Castel R. Les métamorphoses de la question sociale: une cronique du salariat. Gallimard, 1995. P. 704.
• [3] Castel К. Les métamorphoses de la question sociale: une cronique du salarial. C. 709.
• [4] flexibility) {{WUthagen T. The concept of «flexicurity». A new approach to regulating employment and labour markets. Transfer Review. ETUI, 2004. P. 166—186. URL: trs.sagepub.com/ content/10/2/166.full.pdf+html