Мифологемы воды и воздуха в творчестве Иосифа Бродского

Иосиф Бродский (1940;1996) стал одним из наиболее часто цитируемых и мифологизируемых русских поэтов. Несмотря на большое количество написанных об Иосифе Бродском работ1, многие вопросы поэтики Бродского требуют дальнейшего освещения и осмысления. Помимо имеющихся «лакун», уже освещенные в литературе вопросы ввиду некоторых обстоятельств оказываются дискуссионными. Сложность изучения творчества Бродского объясняется как объективными причинами: закрытостью американского архива поэта, отсутствием академического собрания сочинений, большим количеством неопубликованных текстов, двуязычием поэта, незавершенностью литературной эпохи, в которой существовал Бродский, — так и субъективными, которые заключаются в большой амплитуде колебаний личного отношения к Бродскому, характерной для многих исследователей и рецензентов его творчества (Н. Коржавин, А. Солженицын, Д. Быков, JL Лосев), специфике его личности и-: создании особого «мифа» и «антимифа» о Бродском. Сказываются и проблемы, характерные для современного литературоведения вообще: чрезмерная увлеченность интертекстуальностыо и лингвистическими исследованиями в ущерб текстологии, методический эклектизм, обилие идеологических текстов и т. д. Увлеченность интертекстуальностью и формальными методами анализа текста порой приводит к тому, что стихотворения Бродского рассматриваются с точки зрения формы, но не содержания. Нарушается целостность и отдельного произведения, и поэтического мира Бродского в целом. Например, на основании «Разговора с небожителем» часто делается вывод об отрицании сферы Божественного.

1 В наиболее полном на сегодняшний день библиографическом списке, составленном в 2005 г., около 700 источников, в число которых не включены статьи и книги откровенно идеологического характера, а также публицистические заметки о Бродском в газетах и массовых журналах. См.: И. Бродский. Библиография /Составители А. Г. Степанов, Д. Н. Ахапкин //Иосиф Бродский. Стратегии чтения. Материалы международной научной конференции 2−4 сентября в Москве. М.: Издательство Ипполитова, 2005. С. 482 521.

Бродским, а нескольких стихотворений из сборника «Часть речи» — о доминировании в любовной теме мотивов разлуки и боли, тогда как существуют еще и проникновенная «Прощальная ода», и немалое количество стихотворений о счастливой любви («Горение», «Загадка ангелу» и др.). Наряду с отмеченной литературоведами мифологемой пространства, которое у позднего Бродского предстает статичным собранием имперских развалин, статуй, холодом комнаты или неудобством чужого дома, в противоположность «мертвой вещи» присутствует в творчестве поэта образность живого, динамичного пространства, которая в первую очередь связана с малоизученной темой природы и ее стихий. Так, значимость водной образности в творчестве поэта отметил в самой первой монографической работе о Бродском М. Крепе, и далее о водных образах Бродского, связывая их с образами времени, писали В. Полухина, А. Ранчин, В. Куллэ, JL Зубова, Е. Келебай4. О воздушных образах упоминают Е. Петрушанская, Я. Гордин, Л. Лосев5. Несмотря на отдельные статьи, косвенно разрабатывающие данный мотив6, автору настоящей диссертации * неизвестны работы, в которых образы воды и воздуха получили бы целостную интерпретацию. Между тем о значимости именно этих двух стихий в поэзии Бродского могут свидетельствовать как его биография (детские мечты стать моряком или летчиком, любовь к морским городамВенеции и Петербургу, попытки научиться управлению самолетом), так и.

2 См. о теме мертвенной вещи и статичного пространства в многочисленных работах, например: Ваншенкина Е. Острие: пространство и время в лирике Бродского //Литературное обозрение.1996.№ 3. С.35−41-Лотман 10., Лотман М. Между вещью и пустотой //Лотман Ю. М. Избранные статьи: В 3 т. T.III. Таллинн, 1993. С. 294−307.

3 Крепе М. О поэзии И. Бродского. Ann Arbor, 1984.

4 См.: Polukhina V. Joseph Brodsky: A Poet for Our Time. Cambridge, 1989; Ранчин А. «На пиру Мнемозины». Интертексты Бродского. M., 2001; Куллэ В. Поэтическая эволюция Иосифа Бродского в России. (19 571 972). Дис. канд. филол. наук. M., 1996; Зубова Л. О стихотворении Бродского «Одиссей — Телемаку». Старое литературное обозрение, 2001, № 2 (278), С. 64−74- Келебай Е. Поэт в доме ребенка. М., 1998. С. 5866.

5 См.: Петрушанская Е. Музыкальный мир И. Бродского. М., 2004; Гордин Я. Странник//Мир И. Бродского. Путеводитель. СПб., 2003, С. 233−249- Лосев Л. И. Бродский. Опыт литературной биографии. М., 2006.

См.: Лосев Л. Реальность Зазеркалья: Венеция И. Бродского//Иностранная литература. 1996. № 5. С. 224 243- Кузнецов С. Распадающаяся амальгама (о поэтике И. Бродского)//Вопросы литературы. 1997.ЖЗ. С. 2449- Лотман М. С видом на море: Балтийская тема в поэзии Иосифа Бродского//Таллинн. 1990. № 2. С. 113 117- Служевская И. Иосиф Бродский. От христианского текста к метафизике изгнания//3везда. 2001. № 5. С. 198−207. распространенность водно-воздушных образов в его поэзии. Отсюда актуальность работы, обусловленная недостаточной изученностью мифологем воды и воздуха у И. Бродского. Целью работы является рассмотрение мифологем воды и воздуха во всем поэтическом творчестве Бродского, а также родственных тем и мотивов и построение целостной концепции этих мифологем. Данная цель определяет задачи исследования:

1. Рассмотреть стадиальное развитие мифологем воды и воздуха на протяжении всего творчества И. Бродского.

2. Определить основные значения названных мифологем в текстах И. Бродского.

3. Соотнести эти значения с предшествующей литературной традицией.

4. Дополнить и прокорректировать существующую картину восприятия творчества поэта.

Методика исследования: специфика исследуемого материала и современные методы его изучения обусловили сочетание в работе историко-литературного, сравнительно-типологического и мотивного подходов к объекту исследования.

Общеметодологической базой диссертации явились теоретические исследования в области архетипического и мифопоэтического К. Г. Юнга, А. Ханзен-Леве, Г. Башляра, 3. Г. Минц, В. Н. Топорова, Е. М. Мелетинского и основополагающие работы о Бродском В. Куллэ, Ю. М. и М. Ю. Лотманов, Л. Баткина, Я. Гордина, А. Ранчина, Л. Лосева. Научная новизна работы состоит в том, что:

1. Впервые получила освещение малоизученная ранее тема «вода и воздух в творчестве Бродского», рассмотрены не анализировавшиеся.

7 См., например, исследования Т. Патеры (Патера Т. Заметки о лексике И. Бродского и А. Ахматовой //Поэтика И. Бродского. Сборник научных трудов. Тверь, 2003), отражающие лексический состав наиболее употребительных поэтом слов (по убыванию): жизнь, глаз, время, день, окно, человек, год, рука, земля, ночь, слово, лицо, свет, любовь, душа, небо, мир, снег, вещь и вода. «Небо» в этом списке находится на шестнадцатом месте (192 упоминания), «вода» — на двадцатом (178 упоминаний), то есть входят в состав значимых для поэтического языка Бродского слов. тексты поэта, предложены дополняющие и альтернативные уже имеющимся интерпретации отдельных текстов.

2. Дополнены имеющиеся мифопоэтические исследования стихий в русской поэзии.

3. Расширены представления о традициях в творчестве И. Бродского. Объектом исследования является поэтическое творчество И. Бродского.

1961;1996 годов, из прозаических произведений — эссе «Fundamenta degli incurabili» («Набережная неисцелимых», 1989).

Предмет исследования — значения мифологем воды и воздуха в творчестве Бродского и их влияние на его поэтический мир.

Одним из дискуссионных вопросов, нерешенных в современном бродсковедении, является определение места Бродского в контексте современной культуры. Так, М. Эпштейн в своей обобщающей работе о природе8 рассматривает творчество таких поэтов второй половины XX века, как А. Кушнер, Б. Ахмадуллина, О. Чухонцев, Е. Евтушенко, обходя своим вниманием И. Бродского. Вероятно, это происходит потому, что создаваемые Бродским природные образы настолько индивидуальны, что стоят особняком на фоне поэзии его современников. Еще сложнее вписать поэта в «постмодернистский контекст». Так, в обобщающих пособиях, раскрывающих эту тему, творчество Бродского либо вообще не рассматривается, либо рассматривается в узких, не освещающих сущность его поэтики, рамках9. А. Ранчин не считает Бродского постмоденистом, В. Тюпа относит его поэтику к «неотрадиционной"10. На наш взгляд, рассмотрение образов стихий в поэзии Бродского также может способствовать решению данного вопроса. Так, представляется интересным.

8 Эпштейн М. «Природа, мир, тайник вселенной.» Система пейзажных образов в русской поэзии. М., Высшая школа, 1990. http://www.nvkz.kuzbass.net/dworecki/other/e/l/pp i pp.htm.

9 Так, М. Липовецкий в своей книге творчество Бродского не рассматривает вообще (Липовецкий М. Н. Русский постмодернизм. Очерки исторической поэтики. Екатеринбург 1997), Курицын и Скоропанова как бы заочно относят поэта к постмодернистам, уделяя ему всего несколько страниц (Курицын D. Русский литературный постмодернизм. М., 2001. Скоропанова И. С. Русская постмодернистская литература: учебное пособие. М., 1999).

10 Ранчин А. «На пиру Мнемозины». С. 12- Тюпа В. Нобелевская лекция Бродского как манифест неотрадиционализма//Иосиф Бродский: Стратегии чтения. М., 2005. С. 13−18. рассмотреть, какое значение в постмодернистскую эпоху, где наиболее часто изображается городской, абсурдный и враждебный к человеку пейзаж11, поэт обращается к образам воздуха и воды.

Терминологически определение «вводно-воздушной темы» в творчестве Бродского неоднозначно. Так, Е. Келебай называет воду у Бродского «субстанцией», А. Ранчин — «инвариантным образом». Разница в терминологии, на наш взгляд, как раз и определяется тем, что вода в творчестве Бродского обладает такой многоаспектностыо и глубинной соотнесенностью с мифологическими и архетипическими моделями, что назвать этот архетип образом или мотивом — значит существенно сузить его значение. Ввиду всего вышеизложенного мы останавливаемся на понятии «мифологема», под которым подразумеваем «реализацию архетипа в художественном тексте"12.

Так как мифологемы водной и воздушной стихии возникают в самых различных текстах Бродского, то исследователи до сих пор указывали лишь на какой-то определенный аспект, либо на связь с другими образами поэзии Бродского. Так, например, довольно подробно рассмотрена тема города на воде. Образу Венеции посвящена статья JI. Лосева, отдыху Бродского в Швейцарии, где он жил на борту корабля — статья Б. Янгфельдта,.

13 привязанности Бродского к Голландии — статья А. Сольницева. С мифологемой воды связана, конечно, и тема Петербурга в творчестве поэта, которой в последнее время также уделяется большое внимание14. Между тем, в подобных исследованиях очевидно стремление к выявлению связи темы.

11 См., например, статью: Фролов Г. А. Мир природы в литературе постмодернизма // Природа и человек в художественной литературе. Материалы Всероссийской научной конференции. Волгоград, 2001. С. 24−32. 1 Козицкая Е. А. «Архетип «вода» в творчестве А. А. Ахматовой //Ахматовские чтения. А. Ахматова, Н.

Гумилев и русская поэзия начала XX века: Сб. науч. тр. Тверь, 1995. (bttp://abursh.sytes.net/korona/sbornik/kozitckaia.htm#vozvratl3).

13 Янгфельдт Б. Комнаты И. Бродского//Звезда. 1997. № 5. С. 225−229- Сольницев A. Lipstik, или ничья //Звезда. 2001. № 5. С.208−215.

14 Kononen М. «Four Ways of Writing the City»: St. Petersburg-Leningrad as a Metaphor in the poetry of Joseph Brodsky. Helsinki, 2003; Сергеева О. В. «И географии примесь к времени есть судьба» (Петербург в творчестве Иосифа Бродского) // http://zhurnal.lib.rU/s/sergeewaow/jbrodsky.shtml.

Венеции или Петербурга Бродского с предшествующей литературной традицией изображения этого города, а не с темой воды.

Что касается рассмотрения воды вне контекста с другими образами поэзии Бродского, то здесь на первый план выходит понимание воды как формы времени, что отмечается многими исследователями: А. Ранчиным, В. Полухиной, Е. Келебаем. Такое понимание основывается на лежащей на поверхности традиционной метафоре «вода-время», которую отмечал и сам Бродский: «Если можно себе представить время, то оно скорее всего и выглядит как вода» 15. Е. Келебай развивает эту метафору на примере стихотворений «Новый Жюль Берн», «Колыбельная Трескового мыса», где речь идет о сгущенности воды, о ее особой функции в пространстве и о бесконечной способности поглощать. Близки к этому размышления Л. Лосева в статье о Венеции, где цитируется эссе «Fundamenta degli incurabili», в котором речь идет о способности воды впитывать отражения. Это свойство исследуется и С. Кузнецовым в связи с зеркальной символикой и образом рыбы. Попытку обобщить образы, связанные с водой, делает А. Ранчин в книге «На пиру Мнемозины». Повторяющиеся образы с кочующим из текста в текст значением он называет «поэтическими формулами». Среди таких образов-формул он называет корабль, моллюск, рыбу, море, волны, дождь, зеркало.

М. Лотман в своей статье заметил, что море для Бродскогоплатоновская универсалия. Исследователь называет создаваемое Бродским художественное пространство «поэтическим платонизмом», а само море «формообразующей субстанцией», отмечая его связь с темой свободы.

Мифологема воздуха в бродсковедении рассматривается еще реже. Необходимо упомянуть лишь многократно замеченный исследователями значимый для поэта образ птицы, особенно в связи со стихотворением «Осенний крик ястреба», а также исследование Я. Гординым «лирического эпоса» Бродского, в котором он видит лермонтовскую традицию.

15 Волков С. Диалоги с Иосифом Броским. М., 2000. С. 206. панорамного взгляда"16. Образ воздуха-пустоты также анализируют Ю. Лотман и М. Лотман, а также И. Служевская17, между тем две традиции (воздух-стихия в лирическом эпосе и воздух-вакуум в позднем творчестве) воспринимаются изолированно.

Обобщить вышеназванные наблюдения и предложить целостную интерпретацию мифологем воды и воздуха у Бродского и призвана данная работа.

16 Гордин Я. Странник//Мир И. Бродского. Путеводитель. СПб., 2003, С. 233−249.

17 Лотман Ю., Лотман М. Между вещью и пустотой //Лотман Ю. М. Избранные статьи: В 3 т. T.III. Таллинн, 1993. С. 294−307;

Выводы по конкретным образам, темам и мотивам, связанным с водой и воздухом, можно наблюдать в приведенных таблицах, мы же отметим общие итоги работы и коротко сформулируем главные наблюдения.

Нашли подтверждения наши представления о том, что образы воды и воздуха чрезвычайно важны для понимания принципов построения поэтической Вселенной Иосифа Бродского. Вода и воздух в творчестве Бродскогоконцептуально значимые образы, приобретающие ввиду своей фундаментальности характер мифологем. Оппозиции, сквозь призму которых переосмысляются и мутируют водные и воздушные темы и мотивы, (конечный человек — бесконечная вода, свобода воды — тирания духоты, поэтическая панорама бесконечности воздуха-ограниченное бытовое пространство, и т. п.) дают возможность по-новому увидеть и переосмыслить важные для поэта образы. Неожиданным для нас оказалось большое количество христианских мотивов в лирике Бродского, что позволяет внести вклад в спорный вопрос о религиозных воззрениях поэта в пользу христианской этики и образности. Христианскими являются мотивы боли и страдания, связанные с водными образами, мотивы духовного восхождения и преображения (панорамность взгляда сверху, мотив хождения по воде). Христианской является причудливо переосмысленная мифологема воздуха как вместилища душ (у Бродскогопоэзии), а также сам вектор поэзии Бродского: целеустремленная направленность в поэтические сферы, следование своему пути, которое предполагает «мессианский комплекс», также происходит из евангельской предопределенности линии жизни Христа. Бродский реализовывает «мессианский комплекс» в своих представлениях о религиозной сущности.

185 поэзии, которым нет аналога в русской поэтической традиции .

185 Пушкинский «Пророк» в этом смысле эпизодическое явления, в жизни Пушкин не следовал своему поэтическому кредо. При распространенности «мессианского комплекса» в России (см. Солженицына) он традиционно рассматривался прежде всего как личное участие художника в политической жизни, Бродский же поставил вопрос совершенно иначе: он предположил, что само звучание поэтического языка способствует жизненной гармонии. И чем более стерта при этом личность, чем она незаметнее, тем более язык способен воздействовать на читателя. Такая позиция напоминает религиозное представление о том, что человек лишь проводник Божественного творчества. (У Броского поэт — «инструмент языка»).

Еще более сложно дело обстоит с постмодернистскими принципами организации текста у Бродского. Обращение к природному в противоположность индустриальному пейзажу, ориентация на вечное, а не на сиюминутное, противоречит постмодернистскому хаосу и энтропии. Однако наряду с этим в позднем творчестве поэта присутствует изображение уже не природы, но «пейзажа с наводнением», как рамки, в которой заключен конечный, беспомощный человек. Природа — уже не живое созидающее начало, а «пейзаж», «погода». Постмодернистская ирония то и дело противоречит онтологическому пафосу поэта, переворачивает кажущиеся возвышенными строки, так что меру следования Бродским постмодернистской традиции определить оказывается весьма затруднительно. Однако не подлежит сомнению доминирующая онтологическая направленность мифологем воды и воздуха в его творчестве, которая определяет ключевой лирический сюжет его лирики: исчезновение человека из пейзажа, постепенное вознесение его в космические сферы. Утопая в океане времени и возносясь в воздух, лирический герой на протяжении всего творчества Бродского постепенно покидает землю, уходя «домой» — в поэтические строки («Литовский ноктюрн»), в поэтическое царство мертвых. Подобное «царство» становится аналогом христианскому раю, личной мифологемой поэта. И если вначале поэтического пути Бродский обращается к традиционным мифам о воде и воздухе (мотив журчащей воды (фонтан), мифологический мотив Океана — хаоса («Колыбельная Трескового мыса»), мотив границы, связанный с водой, воздух как царство душ, миф об Одиссее, и т. д.), то далее он причудливо переосмысляет эти мифы и культурные представления (капитан Немо превращается в утонувшего во времени, Одиссея не узнает невеста, вместо традиционного орла в «верхотуре» погибает ястреб, и т. д.). В позднем же творчестве Бродский уже продуцирует собственные мифы (миф о фонтане как заместителе «дыры» в пространстве, воздух как царство языка, и т. д.). Таким образом, подтверждается мысль Лотманов, высказанная в статье «Вещь и пустота». Однако мифы Бродского, внешне оригинальные, отталкиваются от традиции, а порой и сливаются с ней: море в «Тритоне» превращается в пушкинскую «свободную стихию», фонтан — в классический «фонтан памяти», воздух-царство языка повторяет традиционную христианскую мифологему рая. Птицы как неземные существа повторяют райских птах, а рыба воплощает мифологические представления об обитателях подводного царства. Причиной традиционности Бродского становится общая невозможность сегодняшней культуры создать новые, доселе неизвестные мифологические представления, поскольку миф есть устаревшая форма осмысления реальности. Однако современная культура активно переосмысляет различные мифологические традиции, контаминируя из них новую литературную, музыкальную, художественную реальность. Совмещение различных видов искусств (у Бродского — музыка, живопись, кино) рождает новые образы и новые образцы искусства.

Что касается Бродского, то его литературная реальность и реальность жизненная причудливо слились воедино в осуществлении поэтического желания («Пусть меня отпоет/хор воды и небес») упокоив поэта, любящего больше всего на свете смотреть на воду и облака, на итальянском острове Сан-Микеле.

Раннее творчество (до 1972) 70-е годы Позднее творчество.

До 1967 Свободанесвобода 1967; 1972 свободанесвобода. Природноерукотворное Конечностибесконечности Ключева ОППОЗИЦ1.

Река Море Океан, Рыба, Венеция, Петербург Вода «вообще», Фонтан Ключевь образы.

Вода — символ творчества и любви. Вода — иной Вода-метафора свободы в несвободном Город на воде Поглощающий человека Хронос Бесконечная вода — конечный человек Централ] проблем: пласт бытия пространстве.

— река как — мотиввенецианские — итальянский Ключевь романтическая фонтана как каналы фонтан как мотивы темная вода" фальшивогомиф об символ вечности.

— море — атрибута амальгаме — связь воды и образ, империи — мотив рыбы рифмы, волны и связанный с — море как — формула стиха темой любви символ «невсплеска» — бесконечность.

— фонтан — свободы океана воды, ее символ — мотив — мотив духоты, пространственная творчества сухости как жажды безграничность отсутствия — образы свободы деформированных водяных".

— христианские мотивы страдания и боли.

Традиции Традиция Свойства воды: Свойства воды: Принциг.

Жуковского Пушкина, — серый цвет — бесцветность изображ< темная Маяковскогоспособность — бесформенность воды вода")и (олицетворение поглощать — рябая.

Пушкина моря) -способность поверхность свободная деформировать — вода состоит из стихия") водных волн обитателей ;

— чрезмерная пространственная огромовизна" и безграничность сгущенность" творчество 208 творчество до 1972).

До 1967 1967; 1972 Природное — Конечности — Ключевая.

Свобода — свобода — рукотворное бесконечности оппозиция несвобода несвобода. (живое-мертвое).

Небо, птицы, То же плюс Ястреб, воздух Космос, вакуум, Ключевые птичьи крики, появление города, ангел, птица, пустота образы.

Ворона, полет образа пустоты вакуум, призрак.

Воздух — иной Воздух — Воздух — «вещь Воздух — вакуум Центральные пласт бытия, пространство языка», и пустота, символ проблемы вместилище равнодушного пространство вечности душ, Бога Бога культуры.

— птичье пение — воздух как — воздух Италии, — воздух как Ключевые как песни душ пустота, воздух культуры стратосфера, мотивы.

— полет по молчащие — воздух как безликий и воздуху как небеса вакуум, статичный репетиция — птица как пространство космос смерти обитатель небытия — молчание небес,.

— диалоги с империи — воздух как мотив.

Богом — духота как отсутствие вместилище языка, рай неразличения небесного и экзистенциаль свободы алфавита земного, ная зависть кполет как — мотив погоды птицам приобщение к как безликого.

— свобода и вечности, смерть механистичного бесконечность в полете процесса неба — визуальное изображение романтическая воздуха как традиция картины воздушного простора.

— мотивы звука.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.