Психофизиологические предпосылки неустойчивости к стрессу: На материале спецконтингента

Актуальность. Стресс как форма адаптации к экстремальным ситуациям — одно из наиболее изученных эмоциональных состояний в современной психофизиологии и клинической медицине (Г. Селье, 1952; Мясшцев В. Н., 1960; Симонов П. В., 1962; Ас-молов А.Г., Братусь Б. С., Зейгарник Б. В., Петровский В. А., Субботский Е. В., Хараш А. У., Цветкова Л. С., 1979; Иванников В. А., 1981, 1998; Кигаев-Смык JI.A., 1983; Судаков К. В., 1983, 1998; Ротенберг B.C., Аршавский В. В., 1984; Данилова Н. Н., 1992; Магомед — Эминов М. Ш., 1998; Тхостов А. Ш., Колымба И. Г., 1998; и др.). Интерес к теме практических психологов определяется тем, что стрессовое состояние существенным образом сказывается на параметрах нейропсихических процессов операторов и в конечном счете на их надежности, точности и скорости (Ломов Б.Ф., 1963; Климов Е. А., 1969; Крылов А. А., 1972; Космолинский Ф. П., 1976; Шадриков В. Д., 1982; Завьялов А. В., 1990; Новиков В. В., Забродин Ю. М., 1990; Дикая Л. Г., 1992; Донцов А. И., 1994; Базаров Т. Ю., Беков Х. А., Аксенова Е. А., 1995; Габдреев Р. В., 1999; Бодров В. А., Обознов А. А., 2000; и др.).

В силу этого проблема стресса занимает важное место в деятельности экологических и военных психологов, решающих задачи защиты здоровья, профессионального отбора и подготовки спецконтикгента (Зараковский Г. М., Королев Б. А., Медведев В. И., Шлаен П. Я., 1974; Береговой Г. Т., Пономаренко В. А., 1992; Тарабрина Н. В., Лазебная Е. О., Зеленова М. Е., Ласко Н. Б., Орр С. Ф., Питман Р. К., 1996; Бовин Б. Г., Лебедев А. Н., Панова Т. Б., 1997; Столяренко A.M., 2001; Гришина Н. В., 2001; Ратников В. П., 2001; и др.), что отмечается в последних директивных документах силовых министерств и МЧС (Шойгу С.К., 2001; Грызлов Б., 2002).

Практическая значимость темы усиливается тем, что в экстремальных ситуациях исследователи и практики единодушно отмечают межиндивидуальные различия поведения субъекта, обозначая высокую реактивность н&сверхсильные раздражители терминами «предрасположенность, индивидуальная уязвимость или неустойчивость» субъекта к стрессу (Ханин Ю.Л., 1976; Spielberger Ch., 1972, 1983; Хэссет Дж&bdquo- 1981; Казначеев В. П., Казначеев С. В., 1986; Аболин Л. М., 1987; Rost W., 1990; Дикая Л. Г., 1991; Вяткин Б. А., 1993; Базылевич Т. Ф., 1998; Иванников В. А., 1998; Бондаренко А. Ф., 2000; Бодалев А. А., Деркач А. А., Лаптев Л. Г., 2001; и др.). Эффект индивидуальной уязвимости к стрессу учитывается в международном глоссарии расстройств поведения последней редакции (Нуллер Ю.Л., Циркин С. Ю., 1994; и др.).

В психофизиологии индивидуальная неустойчивость к стрессу стала объектом системного изучения только последние десять лет (Судаков К.В., Юматов Е. А., 1991; Журавлев A. JI, Поздняков В. П., 1997; Судаков К. В., 1998; Дубровинская Н. В., Фарбер Д. А., Безруких М. М., 2000; и др.), так как проблема рассматривалась локально в рамках павловской теории силы нервных процессов (Теплов Б.М., 1961). В то же время еще Небылицын В. Д. (1966), известный психофизиолог этого направления, отметил, что «энергетика и сила» сами требуют какогото объяснения. Медведев В. И., Зара-ковский Г. М. (1994) придали этой идее общебиологический рейтинг, введя категорию психофизиологического потенциала,.

В отечественной нейрофизиологии реактивность на сверхсильные раздражители изучалась в рамках теории парабиоза Н. Е. Введенского — Л. Л. Васильева (Введенский Н.Е., 1953; Васильев Л. Л., Благодатова Е. Т., 1961), раскрывающей нелинейную (волновую) динамику адаптации. Однако эти идеи пока не нашли применения в психодиагностике стрессовых состояний.

Тестирование кандидатов стало сейчас общепризнанным (Анастази А. 1982; Гильбух Ю. З., 1977; Казмиренко В. П., 1993; Гусев А. Н., 1998; Шмелев А. Г., Похилько В. И., 1987; Бовин Б, Г., Лебедев А. Н., 1997; и др.). А между тем, не решая вопросы неустойчивости к стрессу, невозможно обеспечить профессиональный отбор, эффективный прогноз и психологическую тренировку личного состава.

Таким образом, теоретическая значимость исследований индивидуальных различий устойчивости к стрессу для дифференциальной психофизиологии, недостаточно полное решение имеющей важное прикладное значение научной проблемы индивидуального прогноза и коррекции поведения в экстремальной ситуации с учетом комплекса факторов темпераментального, нейродинамического и биомембранного уровней иерархической индивидуальности, а также отсутствие научно-обоснованных, нелинейных программных средств диагностики уязвимости к стрессу, обусловили, с нашей точки зрения, актуальность и выбор темы данного исследования.

Цель исследования.

Изучить динамические характеристики стрессовой неустойчивости спецконтингента и разработать комплексную программу индивидуального прогноза и коррекции поведения с учетом особенностей иерархической индивидуальности.

Для достижения названной цели решались следующие задачи:

1. Экспериментально изучить параметры неустойчивости субъекта в экстремальной ситуации, определить факторную структуру и типологию.

2. На основе корреляционно-факторного анализа выявить связь стрессовой неустойчивости со свойствами иерархической индивидуальности, включая личностно-темпераментальные, нейродинамические и молекулярный уровни (эргичность темперамента, ЭЭГ — индикаторы, электрофизиологические свойства биологически активных точек, параметры ресурсности биомембран нервных окончаний).

3. Методами линейного и нелинейного регрессионного анализа, с учетом волновой динамики разработать экспресс-метод прогноза стрессовой неустойчивости.

4. Сопоставить эффективность прогноза стрессовой уязвимости спецконтингента на основе многоуровневого измерения дифференциальнопсихофизиологических особенностей индивидуальности, ориентированного на разработку рекомендаций по интегральной коррекции стрессовой неустойчивости в группах риска. ипотеза.

Рабочая гипотеза исследования исходила предположения о зависимости индивидуальной уязвимости к стрессу от иерархической организации субъективной реальности и психофизиологических механизмов (Русалов В.М., 1979; Голубева Э. А., 1980; Крупное А. И., 1984; Мерлин B.C., 1986; Ермаков П. Н., 1988; Знаков В. В., 1991; Лебедев А. Н., 1992; Вяткин Б. А., 1993; Лупандин В. И., Сурнина О. Е., 1994; Слободчиков В. И., Исаев Е. И., 1995; Абульханова К. А., Александров Ю. И., Брушлинский А. В., 1996; Барабанщиков В. А., 2000; и др.), включая современные представления о роли биомембран в психической деятельности (Бурлакова Е.Б., Храпова Н. Г., 1985; Ашма-рин И.П., 1986; и др.) и волновую теорию парабиоза Н. Е. Введенского — Л. Л. Васильева (Введенский Н.Е., 1953; Васильев Л. Л., Благодатова Е. Т., 1961), согласно которой наиболее адекватной для прогноза поведения в стрессовой ситуации является динамическая (нелинейная) модель реакции на сверхсильные раздражители.

В качестве альтернативной гипотезы служило представление об обусловленности реакции на стресс исключительно от темперамента и силы нервных процессов и несводимости личностных черт и поведения от уровня молекулярной организации индивидуальности (Будилова Е.А., 1972; Гуревич К. М., 1970; Шорохова Е. В., 1977).

На шциту выносятся следующие положения:

1. Неустойчивость к стрессу спецконтингента является целостным психологическим образованием, характеризующимся распределением по типам стрессовой неустойчивости в зависимости от сензитивности неои палеокортикальных структур мозга.

2. В качестве общей психофизиологической закономерности неустойчивого поведения в экстремальной ситуации можно выделить интегративный параметр (психофизиологический потенциал), зависящий от координированной деятельности всех уровней иерархической индивидуальности.

3. Частные закономерности выражаются в том, что уязвимость к стрессу определяется не только особенностями функционирования классических, личностнотемпе-раментальных и нейродинамических свойств индивидуальности, но и параметрами клеточных биомембран и электрических свойств биологически активных точек.

4. Эффективный прогноз поведения в экстремальной ситуации достигается на основе комплексного учета многоуровневых психофизиологических факторов стрессовой уязвимости и обеспечивается применением нелинейных систем регрессионных уравнений.

Научная новизна. В работе впервые, в рамках теории парабиоза Н. Е. Введенского (Введенский Н.Е., 1953; Васильев Л. Л., Благодатова Е. Т., 1961) и системно-субъектного, иерархического подхода к психофизиологической организации индивидуальности (Мерлин B.C., 1982, Симонов П. В., Ершов П. М., 1984; Вяткин Б. А., 1993; Изюмова С. А., 1995; Бодунов М. В., 1997; Марютина Т. М., Ермолаев О. Ю., 1997; Хом-ская Е.Д., Ефимова И. В., Будыка Е. В., Ениколопова Е. В., 1997; Малых С. Б., Егорова М. С., Мешкова Т. А., 1998; Барабанщиков В. А., 2000; и др.) проведено комплексное психофизиологическое исследование стрессовой неустойчивости спасателей в условиях экспериментального моделирования экстремальных ситуаций.

Впервые построена типология стрессовой неустойчивости в зависимости от адресации сверхсильных раздражителей к неои палекортикальным анализаторам мозга: психологический стресс ожидания и физиологический стресс на воздействие химических раздражителей.

Впервые выявлены закономерности связей стрессовой неустойчивости с системой многоуровневых свойств индивидуальности, включая личностнотемперамен-тальные, электроэнцефалографические, электроаномальных свойств кожи и параметров биомембран нервных окончаний.

Впервые на основе регрессионных уравнений показана возможность теоретического прогноза и практического экспрессрегулирования стрессовой уязвимости в условиях подготовки к деятельности в аварийной ситуации с учетом многоуровневых особенностей индивидуальности.

Теоретическое значение. Доказана перспективность введения в прикладную психофизиологию категории психофизиологического потенциала и соответственно динамической модели стрессовой толерантности, отличающейся многомерностью личностнотемпераментальных свойств, нейрорецепторных систем, энергетики БАТ, параметров биомембран, связанных нелинейными отношениями, что открывает перспективы прицельного прогноза и комплексного программирования состояния оператора в рамках парадигмы иерархической индивидуальности, биобихевиористики и психобиоинженерии поведения (Bronfenbrenner U., 1951; Мерлин B.C., 1982, 1986; Вяткин Б. А., 1993; Г. А. Аминев, Э. Г. Аминев, 1996; Портянко В. Н., 1997; Дик Е. Н., 1998; и др.).

Практическое значение. Практическое применение комплексного индивидуальноориентированного прогноза поведения в экстремальной ситуации представляет новые возможности в следующих направлениях психодиагностики, психокоррекции и срочной психологической помощи.

1. Разработанная экспресс-методика прогноза уязвимости к стрессу с учетом реактивности биомембран и энергетики БАТ позволяет осуществить объективное и своевременное выявление «слабого звена» в команде спеконтингента, а также произвести коррекцию психофизиологических предпосылок стрессовой неустойч ивости в условиях психологической подготовки и тренинга спецконтингента.

2. Метод нелинейного моделирования чувствительности к стрессу спасателей может быть успешно апробирован и развит в клиникопсихологической практике снятия предоперационного стресса и педагогической работе.

Апробация работы.

Основные результаты исследования представлялись и докладывались на итоговой научнопрактической конференции БашГУ (г. Уфа, 1999) — научно-практической конференции стоматологов Республики Башкортостан (г.г.УфаМосква, 2000), Республиканской конференции Башкирского отделения Российского психологического общества «Проблемы биофизики духовности и одаренности» (г. Уфа, 2000), совместной Республиканской конференции Башкирского отделения Российского психологического общества, БашГУ и УЮИ МВД РБ «Нейрокриминология: субмолекулярные методы» (г. Уфа, 2001), а также на совместном заседании кафедр общей и клинической психологии БашГУ (1999, 2000, 2001).

Объект и методическое оснащение исследования. В экспериментах за период с 1999 по 2001 гг. участвовали 146 чел., в том числе: спасатели — 38 чел (подразделение МЧС РФ), оперативные работники УВД РФ (7 отдел) — 39 челстуденты 69 чел.

Предмет исследования. Индивидуальные различия и динамика стрессовой неустойчивости в соотношении с многоуровневыми свойствами индивидуальности в условиях экспериментального стресса.

Работа является частью системных исследований биофизической организации индивидуальности, проводимых в русле волновой концепции личности, разрабатываемой кафедрой психологии Межфакультетского центра психологии Башкирского госуниверситета совместно с психофизиологической лабораторией Уфимского филиала факультета психологии МГУ им. М. В. Ломоносова в рамках проекта «Биофизика индивидуальности», утвержденного вице-президентом АН РБ, акад. Р. Н. Гимаевым (1994).

Структура и объем диссертации

Диссертация состоит из введения, аналитического обзора, главы экспериментальных методик, двух глав экспериментальных исследований, заключения с обсуждением полученных данных, общих выводов и списка.

ОБЩИЕ ВЫВОДЫ.

1. Разработана комплексная методика диагностики индивидуальной неустойчивости к стрессу, отличающаяся тем, что с целью выявления уязвимых к экстремальным факторам субъектов, измеряют объем их оперативной памяти в фоне и при воздействии системв1 сверхсильных раздражителей, моделирующих природные и техногенные условия выполнения спасательных операций (внезапная вспышка, выстрел, резкий запах, удар током и ожидание удара током).

2. Экспериментально доказана дифференциация стрессогенных стимулов и соответственно видов стресса на два главных класса: психологический стресс с ключевым стимулом в форме ожидания болихимический стресс — в виде реакции на внезапный резкий запах (тригеминальный стимул), отражающие неустойчивость двух мозговых неои палеокортикальных систем.'.

3. Установлена типология индивидов по неустойчивости/устойчивости к стрессу с учетом нео/палеопсихологического критерия: группа толерантных к обоим видам стрессагруппа риска (каждый пятый) уязвимых к отдельным видам парциального стресса, адресованного к новым или древним образованиям мозга (23.7 ± 7.0%).

4. На основе комплексных исследований энергетических уровней иерархической индивидуальности (ЭЭГ-ритмы, электропроводность БАТ, параметры биомембран нервных окончаний) вывлены общие и частные психофизиологические закономерности, определяющие индивидуальную чувствительность к стрессу. Общая закономерность заключается в том, что неустойчивость к, стрессу связана со всеми исследованными уровнями иерархической индивидуальности и выражается в статистически значимом (Р<0.05) нарастании роли нижележащих структур, включая биомембранные параметры.

5. Неустойчивость к стрессу, адресованному к нео — и палеокортикальным структурам, имела разные, чередующиеся по интенсивности связи с уровнями иерархической индивидуальности.

6. В неустойчивости к психологическому, неокортикальному стрессу доминировало влияние нейродинамических и биомембранных параметров (ЭЭГ — индикаторы силы условиях гипервентиляционной нагрузки, ресурс к ингибиторам кальциевого насоса и избытка АТФ). В неустойчивости к «химическому», палеопсихологическому стрессу первенство отводится личностнотемпераментальныи и биоэнергетическим факторам системы Риодораку.

7. Связь неустойчивости к стрессу с реактивностью на антиоксидантные средства и алкоголь не установлена и требует дальнейшего изучения.

8. Показано, что уязвимость к обоим видам стресса может быть эффективно прогнозирована в практике психологической службы с применением нелинейных регрессионных уравнений второго порядка (доДсоновских моделей) и использованием в качестве регрессоров амплитуды основных ритмов ЭЭГ, электропроводности БАТ, параметров биомембран нервных окончаний и порогов электроболевой чувствительности.

9. Представленный материал открывает перспективы новых теоретических обобщений в русле концепции Е. Д. Хомской о нейроструктурной (нейропсихологической) организации индивидуальности с учетом биофизических уровней психики с выходом на разработку типологии индивидов по новому основанию — балансу нео /палеокор-тикальных систем, что укладывается в рамки отечественной эволюционной психофизиологии Л. А. Орбели (1937),.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Как отмечалось во Введении, психофизиологические исследования оптимальной адаптации и, напротив, индивидуальной неустойчивости к различным факторам условий жизнедеятельности имеют важное практическое значение, так как раскрывают психофизиологический потенциал индивидуальности (Медведев В.И., Зараковский Г. М., 1994; и др.).

В феноменологии стресса индивидуальная реактивность отмечалась в классических работах Г. Селье (1952) в форме полярных категорий стресса/дистресса, однако механизмы стрессовой уязвимости стали предметом изучения только последние годы (Казначеев В.П., Казначеев С. В., 1986;жСудаков К.В., Юматов Е. А., 1991; Нуллер Ю. Л., Циркин С. Ю., 1994; Журавлев А. Л., Поздйяков В. П., 1997; Судаков К. В., 1998; и др.). А между тем с учетом социальноэкономического кризиса и многочисленных фактов срыва адаптации решение проблемы уязвимости к стрессу становится неотложной задачей в военной, инженерной и клинической психологии (Зараковский Г. М., Королев Б. А., Медведев В. И., Шлаен П. Я., 1974; Береговой Г. Т., Пономаренко В. А., 1992; Бовин Б. Г., Лебедев А. Н., Панова Т. Б., 1997; Столя-ренко A.M., 2001; и др.).

Применительно к профилактике срыва адаптации и подбора кадров спецконтингента МЧС эта проблема в психофизиологии не решалась, что и было осуществлено в данном исследовании. С учетом поставленных задач обсуждение касается следующих пунктов:

1) стрессовая неустойчивость как многофакторная структура и ее типология;

2) место и связи стрессовой неустойчивости в системе иерархической индивидуальности;

3) эффективность методов линейного и нелинейного регрессионного анализа в прогнозе стрессовой неустойчивости спецконтингента;

4) практические выходы и перспективы дальнейшего исследования.

1. Стрессовая неустойчивость как многофакторная структура и ее типология.

В третьей главе ставился вопрос разработать технологию оценки индивиду, v альной чувствительности к стрессу спецконтингента, отличающуюся простотой и многофакторностью с учетом природных и техногенных условий выполнения спасательных операций.

В качестве психологического «зонда» взяли оперативную память как базовую когнитивную функцию, без которой невозможна профессиональная деятельность (Зинченко П.И., 1961; Забродин Ю. М., Лебедев А. Н., 1977; Зинченко В. П., Велич-ковский Б. М., Вучетич Г. Г., 1980; Лебедев А. Н., 1990, 1992; Новиков В. В., Забродин Ю.М.- 1990; Солсо Р. Л., 1996). Обращение к этому психическому процессу было естественным и по той причине, что в общей психологии известны классические эксперименты неустойчивости памяти, названные ретроактивным торможением (Вудвортс Р., 1950; Лурия А. Р., 1973; Аткинсон Р., Бауэр Г., Кротерс Э., 1969 и т. д.), а в инженерной психологии были установлены факты неустойчивости оперативной памяти (Ломов Б.Ф., 1963, 1975; Ипполитов Ф. В., Махлах Е. С., Самохвало-ва В.И., 1978; Ломов Б. Ф., Беляева А. В., Носуленко В. Н., 1986; и др.). В силу сказанного для оценки стрессовой неустойчивости была предложена и оказалась эффективной мнемометрическая техника" .

При разработке методики экспрессдиагностики неустойчивости к стрессу мы использовали комплекс стимулов, исходя исключительно прагматического принципа — в лабораторных условиях полнее охватить (смоделировать) возможные техногенные воздействий в работе спасателя (внезапная вспышка, выстрел, резкий запах, удар током и ожидание болевого стимула). Однако исследование выявило дифференциацию стрессогенных стимулов на два класса.

Прежде всего были подтверждены литературные данные об индивидуальной вариативности объема оперативной памяти (Трауготт Н.Н., 1973; Аминев Г. А., 1977; Ляудис В. Я., 1976; и др.) и в силу этого показано, что проба БинеВудвортса в условиях помех является простым и надежным инструментом определения стрессовой неустойчивости индивида. При этом по степени дезорганизующего влияния стресс ожидания оказался на первом месте (71.7% относительно эталонного эффекта ретроактивного торможения) и по этой причине получил название психоло гического стресса. Болевое и химический оказались на втором 1месте (51.0 и 40.9%) и были обозначены как физиологический стресс.

Это деление было подтверждено методом корреляционнофакторного анализа, который выявил два главных фактора индивидуальных различий по стрессовой неустойчивости: психологический стресс с ключевым стимулом в форме ожидания болифизиологический или химический стресс — ег виде реакции на внезапный резкий запах.

Эти данные объяснимы из нейроструктурных и нейрофизиологичевких представлений об эволюционном развитии больших полушарий мозга и подразделении его на неои палеокортикальные системы, так как под данным нейропсихологов ожидание (предсказание, предвидение) осуществляется с участием новых, фронтальных отделов головного мозга (Лурия А.Р., 1973; Прибрам К., 1975; Симонов П. В., Ершов П. М., 1984; Ломов Б. Ф., Беляева А. В., Носуленко В. Н., 1986; Хомская Е. Д., Ефимова И. В., Будыка Е. В., Ениколопова Е. В., 1997; и др.), а обонятельный мозг (ринэнцефалон) относится к древним образованиям (Орбели Л.А., 1938; Макаров П. О., 1971; Батуев А. С., 1980). На основе «этих данных стресс ожидания мы считаем по церебральным механизмам неокортикальным, а реакцию на запахпалеокортикальным стрессом. Безусловно, это гипотеза, которая должна быть уточнена методами MPтомографии (Аминевы Г. и Э., 1999).

По неустойчивости/устойчивости к стрессу с учетом нео/палеопсихологического критерия спасатели подразделялись на следующие типы:

1) преобладающее большинство (76.3 + 7.0%) относились к категории толерантных (устойчивых) к стрессовым стимулам, адресованным обеим (нео — и палеокортикальным) системам мозга;

2) каждый пятый спасатель (23.7 ± 7.0%) был уязвим к тому или иному виду парциального стресса, адресованного к новым или древним образованиям мозга.

Этот экспериментальный результат, с нашей точки зрения, подтверждает перспективность палеопсихологического подхода к изучению индивидуальности через изучение связи личностных свойств с сйстемой древних анализаторов, ставшему одним из подходов в уфимской лаборатории психофизиологии к изучению личности делинквентного, пенитенциарного клиента или больного (Аминев Г. А., Сафронов В. П., Аминев Э. Г., 19.97, с. 136). Палеопсихологическое направление, к сожалению, не стало магистральным направлением поиска, хотя содержит большой эвристический потенциал для экспериментального анализа психики и его древних форм, а имеющиеся в социальной психологии работы подчас носят умозрительных характер и не увязаны с психофизиологической концепцией эволюции от «психона» Дж. Экклса (см. Данилова Н. Н., 1999; психоид — в уфимской концепции) до субъективной реальности (Климов Е.А., 1969; Крылов.

A.А., 1972; Шадриков В. Д., 1982; Новиков В. В., Забродин Ю. М., 1990; Знаков В. В., 1991; Донцов А. И., 1994; Базаров Т. Ю., Беков Х. А., Аксенова Е. А., 1995; Абульха-нова К.А., Александров Ю. И., Брушлинский А. В., 1996; и др.).

2. Место и связи стрессовой неустойчивости в системе иерархической индивидуальности.

Иерархическая организация индивидуальности на сегодня является признанным фактом и теорией в мировой психологической науке (Burt С., 1937; Bronfen-brenner U., 1951; Русалов В. М., 1979; Ананьев Б. Г., 1980; Голубева Э. А., 1980; Крупное А. И., 1984; Мерлин B.C., 1986; Ермаков П. Н., 1988; Лебедев А. Н., 1992; Лупандин В. И., Сурнина О. Е., 1994; Слободчиков В. И., Исаев Е. И., 1995; Барабанщиков В. А., 2000; и др.). Обращаем внимание на различие категорий многомерности и иерархичности: в первом случае неизменно постулируется многофакторность структуры (Cattell R.B., Eber H.W., Tatusuoka М.М., 1970; Digman J.M., 1990; и др.), а во втором — вводится новое ограничение: ступенчатость, вертикальная организация, которая должна быть доказана (но подчас берется на веру).

В теории интегральной индивидуальности пермской научной ш колы (Мерлин.

B.C., 1986; Вяткин Б. А., 1993) выделяют личностный, темперамента л ьный, нейро-динамический, а в последние годы — биохимический уровни.

Исходя из этого постулата, в данной работе поиск механизмов стрессовой уязвимости спасателей мы проводили с использованием личностнотемпераментальных тестов, а также методов измерения ЭЭГ, электропроводности БАТ и биомембран (Аминев Г. А., 1988; Аминев Г. и Э., 2000).

Это позволило установить некоторые общие и частные психофизиологические закономерности, определяющие индивидуальную чувствительность к стрессу.

Общая закономерность выражалась в том, что неустойчивость к стрессу связана со всеми исследованными уровнями иерархической индивидуальности:

1. С личностнотемпераментальным — интенсивность корреляционных связей составила 12.5%, Р<0.05, при этом склонность к палекортикальному стрессу была «привязана» к этому уровню втрое выше, чем некортикальному.

Это согласуется с многочисленными литературными данными о личностной опосредованности реактивности на стресс (Асмолов А.Г., Братусь Б. С. Зейгарник Б.В., Петровский В. А., Субботский Е. В., Хараш А. У., Цветкова J1.C., 1979; Китаев-Смык Л. А, 1983; Ротенберг B.C., Аршавский В. В., 1984; Судаков К. В., Юматов Е. А., 1991; Данилова Н. Н., 1992; Магомед — Эминов М. Ш., 1998; и др.). Дифференциация неои палеокортикального стресса лежит в русле теории фукциональных систем П. К. Анохина (1973) и требует дальнейшего изучения.

2. С нейродинамическим, представленным энергетикой (амплитудой) основных ритмов ЭЭГ в условиях гипоксической нагрузки и ритмических фотовспышек низкой частоты — количество связей достигало 16.7%, Ро < 0.01, при этом в отличие от предыдущего уровня связь с неустойчивостью к психологическому, некортикальному стрессу была более выражена, чем iхимическому, палеокортикальному.

Этот результат также объясним в рамках концепции свойств нервной силы, так как проявление значения силы нервных процессов в условиях повышенной нагрузки является хорошо доказанным фундаментальным фактом дифференциальной психофизиологии (Климов Е.А., 1969; Голубева Э. А., 1980; Вяткнн Б. А., 1993; Изюмова С. А., 1995; и др.).

3. С психовегетативным уровнем, оцениваемым по электропроводности биологически активных точек (БАТ) системы Риодораку, высокодостоверная связь выявлялась у меридианам легких и почек на уровне 20.8%, Р < 0,05, В этом случае более выражена связь с химическим стрессом, нежели психологическим.

Этот результат согласуется с восточными представлениями о связи меридиан со стрессовым состоянием — эмоциями тревоги и страха (Лувсан Г., 1986; Ф. Г. Портнов, 1987; В. Г. Вогралик, М. В. Вогралик, 1988; Ионичевский В. А., Ратнер П. В., Савин С. З., 1989; Д. М. Табеева, 1994; и др.). Это не только свидетельствует о валидности нашего экспериментального материала, но поразительным образом с помощью современных психодиагностического и психофизиологического инстурментария показывает научную обоснованность (с позиций западной парадигмы) восточной антропологии. В этом случае более выражена связь также с химическим стрессом, нежели психологическим.

4. На биомембранном уровне также получены убедительные данные о высокой, статистически значимой связи со стрессовой неустойчивостью спасателей: количество значимых корреляций 26.2%, Р < 0.001. При этом максимальная связь отмечалась для стресса ожидания и на фотовспышку.

Эти результаты не только согласуются, но и уточняют роль клеточных биомембран в индивидуальной реактивности организма и психики на стресс (Анохина И.П., 1975; Ашмарин И. П., Кругликов Р. И., 1983; Болдырев А. А., 1986; Бурлакова Е. Б., 1990; Данилова Н. Н., 1992; Аминев Э. Г., 1996; и др.).

Итак, по мере движения «вниз» в системе вертикальной организации индивидуальности мы получили данные о следующей динамике интенсивности связей со стрессовой неустойчивостью: личностнотемпераментальный уровень — 12.5%- больше связей для ПК-стресснейродинамический уровень, ЭЭГ — 16,7%, больше НК — стресспсиховегетативный уровень, БАТ — 20.8%, больше ПК — стрессбиомембранный уровень — 26.2%, больше НК — стресс.

Отчетливо видно нарастание роли нижележащих структур иерархической индивидуальности в обеспечении высокой реактивности на стресс, причем самые обширные координации приходятся на биомембранные параметры. Далее стресс, адресованный к нео — и палеокортикальным структурам, имел разные связи: их интенсивность чередовалась по «правилу» слоеного пирога: если данный уровень (например, ЛТ) имеет больше связей с уязвимостью к палео кортикальному стрессу, то нижележащий уровень больше координирован с реактивностью на неокортикальные стимулы.

В итоге на глубинном уровне церебральной вертикальной организации реакция на химические (палеокортикальные) стимулы более увязана с биоэнергетикой биологически активных точек БАТ, а на стресс психологическийс реактивностью биомембран. Какова природа этого интересного явления, требует не только дальнейшего изучения, но и уточнения и подкрепления в других экспериментальных ситуациях. Проблема связи психологического стресса с биомембранами имеет не только прикладное, но и фундаментальное значение для общей и дифференциальной психологии.

К сожалению, имеющиеся в современной психологи и психофизиологии индивидуальности не позволяют высказать более конкретные объяснения полученных фактов.

3. Эффективность методов линейного и нелинейного регрессионного анализа в прогнозе стрессовой неустойчивости спецконтингента.

В исследовании были получены не только общие, но и специальные (частные) закономерности связи стрессовой неустойчивости с многоуровневыми свойствами индивидуальности. Если придерживаться приведенной дихотомической классификации уязвимости к стрессу, то эти закономерности таковы.

1. Неустойчивость к психологическому, некортикальному стрессу покоится на следующем паттерне многоуровневых связей: на личностно-темпераментальном уровне — это более низкая эмоциональная устойчивость С, подозрительность L (т.е большая доверчивость), а также выраженная сила возбуждения по Я. Стреляу, так как подобные испытуемые труднее переносят стресс ожидания, им легче справиться с реальным стрессом, чем ожидание виртуальных непрятностей.

На биодинамическом уровне неустойчивость к стрессу ожидания (неокортикальный стимул) СОж сопровождалась низким вольтажом медленного дельтаритма покоя, высоким электроболевым порогом и недостаточностью ресурсов гомеостаза кальциевых насосов и на избыток АТФ.

2. Неустойчивость к физиологическому, палеокортикальному тем больше, чем меньше Сэмоциональная устойчивость, Nпрямолинейность и, напротив, выше G — чувство ответственности, или сила «Суперэго». На темпераментальном уровне чем мощнее сила торможейия, тем выраженнее стресс к химическому раздражителю и, напротив, чем эргичнее индивид в социальной сфере по В. М. Русалову, тем слабее стрессовая уязвимость.

Стресс на резкий запах (химический стимул) имел отрицательные статистически значимые связи с порогом болевой чувствительности и также отрицательные билатеральные отрицательные связи с активностью меридиана почек.

Современное состояние психофизиологических знаний позволяет дать некоторые приемлемые интерпретации описанным фаСктам индивидуальной неустойчивости к стрессу.

Связь с личностными свойствами очевидна, неожиданными (или даже парадоксальными) могут показаться корреляции со свойствами темперамента и биодинамики. По представлениям московской дифференциально-психофизиологической школы слабый тип нервной системы не является абсолютным кандидатом в дезадаптанты, так у него выработалась компенсация в форме высокой чувствительности анализаторов — низких порогов (Теплов Б.М., 1961; Небылицын В. Д., 1966; и др.).

У испытуемых с высокой силой возбуждения, напротив, высокие значения порогови именно в силу этого они меньше чувствуют и реагируют на реальный стимул — сильный запах, он для них оказывается слабым раздражителем. Это и обуславливает толерантность на действие химического стимула.

С этим результатом находится в гармоничной связи ЭЭГ: низкий вольтаж дельтаритма по Э. А. Голубевой (1980) соответствует силе возбуждения, а, следовательно, устойчивости на реальный, палеокортикальный стресс .

Остается уяснить роль недостаточности ресурса кальциевых насосов биомембран.

По современным представлениям с каналами для Са2+ сопряжены ГАМКврецепторы, которые в свою очередь распространены в ЦНС, в двигательных нервных окончаниях, ингибируют мышечную активность (см. Сергеев П. В., Шиманов-ский Н.Л., Петров В. И., 1999, с. 313). Установлено, что ГАМК — агонисты являются анксиолитиками (исцелителями страха, см. Губский Ю. И., Шаповалова В. А., Куть-ко И.И., Шаповалов В. В., 1997; и др.). Представляет интерес и тот факт, что за последние годы выделен низкомолекулярный нейропептид DBI («diazepam binding inhibitor»), который связывает бензодиазепиновые БДрецепторы, в силу чего они теряют способность повышать чувствительность ГАМКрецепторов. В итоге действие тормозного медиатора ГАМК ослабляется и возникает состояние беспокойства, страха и агрессии. Как видим, ГАМК способствует спокойному состоянию индивида, но это зависит от активности БД — рецепторов, которые могут быть заблокированы эндогенным нейропептидом.

Безусловно, эти данные могут быть использованы лишь как основа для гит потезы о биомембранных механизмах повышенной чувствительности к стрессу и разработки рекомендаций, но это требует дальнейших прямых исследований, включая экспериментальные исследования на животных в рамках подхода Е. Н. Соколова «человек — нейрон — модель» (Соколов Е.Н., Вайткявичус Г. Г., 1989).

Перейдем к анализу механизмов индивидуальной неустойчивости к физиологическому, палеокортикальному стрессу. Связь на уровне личности с шкалой Сэмоциональной неустойчивости теста Р. Кеттела кажется вполне понятной: чем ниже устойчивость С, тем сильнее разрушающее действие на энграммы памяти стрессовых стимулов.

Но как объяснить, что на темпераментальном уровне мощность силы торможения отражается в повышенной реактивности на химические стрессогенные стимулы? На этот вопрос ответ затруднителен, так как неясны механизмы поведенческой (условнорефлекторной) «силы торможения». Если считать, что сила т торможения является силой возбуждения регулирующих структур мозга, оказывающих воздействие на другие, подавляемые структуры через ГАМК — синаптические механизмы (Анохин П.К., 1973; Анохина И. П., 1975; Данилова Н. Н., 1998; и др.), то вполне возможно, что сильная реактивность на химический стресс (ольфакторный раздражитель) отражает негативное воздействие на оперативную память стволовых структур, запускаемых через ядра тройничного нерва и обонятельный мозг.

Отрицательные корреляции уязвимости к стрессу на резкий запах (химический стимул) с порогом восприятия также естественна, ибо чем выше порог, чем хуже ощущает испытуемый сенсорные стимулы, а, следовательно, будет давать меньшую реакцию подавления мнемических механизмов мозга.

Билатеральные отрицательные связи с активностью меридианов почек также вполне логичны, если исходить из восточной концепции Ци — энергетики, согласно которой восьмые меридианы связаны с эмоциями страха (Лувсан Г., 1986; Ф. Г. Портнов, 1987; В. Г. Вогралик, М. В. Вогралик, 1988; Ионичевский В. А., Ратнер П. В., Савин С. З., 1989; Д. М. Табеева, 1994; и др.), иначе стрессовой неустойчивости, что мы и получили в эксперименте.

Представленный экспериментальный материал подтверждает концепцию о трехфазной среде мозгового обеспечения индивидуальных различий психики: нейронной, биомембранной и субмолекулярной (Аминев Г. А., 1988; Аминев Г. А., Аминев Э. Г., 1994; Аминев Г. А., Аминев Э. Г., 1999; Аминев Г. А., Аминев Э. Г., 2000; и др.).

Высказанные здесь суждения относительно механизмов уязвимости к стрессу предположительны и в уфимской лаборатории психофизиологии уточняются с учетом современных парадигм классической науки о роли нейромедиаторов и биомембран в психической деятельности (Анохина И.П., 1975; Бурлакова Е. Б., Храпо-ва Н.Г., 1985; Ашмарин И. П., 1986; и др.) и восточной антропологии о биоэнергетике меридиан (Лувсан Г., 1986; Ф. Г. Портнов, 1987; В. Г. Вогралик, М. В. Вогралик, 1988; Ионичевский В. А., Ратнер П. В., Савин С. З., 1989; Д. М. Табеева, 1994; и др.).

Отметим также, что «сила возбуждения и сила торможения» по Я. Стреляу не коррелирует с ЭЭГиндикаторами силы нервной системы (Голубева Э.А., 1980; Аминев Э. Г., 1996). Некоторое новое понимание этого явления открывает психоаналитическая гипотеза уфимской психофизиологической лаборатории о связи силы возбуждения с ЭГО, а силы торможения — с СуперЭГО (Аминев Г. и Э., 1999).

Стресс в психоанализе выступает в форме «психологической травмы» и по 3. Фрейду связан с быстрым и резким увеличением психического возбуждения, в результате которого все обычные средства его устранения ийи обработки оказываются недейственными, что приводит к устойчивым нарушениям в энергетической системе. Приток возбуждений превышает допустимые для психики величины и принцип постоянства перестает действовать, поскольку психический аппарат теряет способность к устранению возбуждения. В этой фазе стресса тревожность выступает как единая система (Фрейд А., 1993).

Как подчеркивают психоаналитики, события не могут быть травмирующими в абсолютном смысле слова — без учета «чувствительности» данного субъекта (Томэ X., Кэхеле X., 1996). Для возникновения травмы как таковой (неотреагированный опыт застревает в психике как «инородное тело») нужны как объективные, так и субъектные условия (Абульханова К.А., Александров Ю. И., Брушлинский А. В., 1996).

Такие интерпретации также согласуются с психои биодинамической многоуровневой концепцией уязвимости к стрессу, однако требуют прямых сопоставлений с результатами измерений психодинамических свойств индивидуальности.

4. Практические выходы и перспективы дальнейшего исследования.

Практическое значение этих результатов усиливается тем, что на основе многоуровневых связей стрессовой неустойчивости с личностнотемпераментальными и биодинамическими свойствами нами были разработаны линейные и нелинейные модели прогноза (в этом нет ничего удивительного, так как компьютерная техника это позволяет, см. Суходольский Г. В., 1972; Аминев Г. А., 1982; и др.).

Ценность этих наблюдений в другом. Вопервых, тесты можно фальсифицировать (это свойственно претендентам на престижные должности спасателей), но биодинамические параметры (ЭЭГ, БАТ, биомембраны), связанные с уязвимостью к стрессу, испытуемый симулировать не может. Разработанные и апробированные в данном исследовании методики прогноза стрессовой устойчивости могут применяться в широкой сфере практики.

Вовторых, энергетика в классической нейрофизиологии и нейрохимии представлена процессами утилизации АТФ через аденилатциклазную систему (Д.Г Кнорре, С. Д. Мызина, 1998; и др.). В традиционной антропологии Востока энергетика рассматривается как функционирование системы меридиан, соединяющих так называемые биологически активные точки (Ф.Г. Портнов, 1987; В. Г. Вогралик, М. В. Вогралик, 1988; Г. Лувсан, 1991; Д. М. Табеева, 1994; и др.). Ценность второго подхода в том, что он открывает пути аккупунктурного регулирования психической деятельности получившее название психопунктуры (Н. Calehr, 1984) или пси-хопунктурного программирования (Э.Г. Аминев, 1996).

В соответствии с принципом гармонического единства структуры и оптимальной динамики работа имеет широкие перспективы развития как в направлении фундаментальной науки, так и для эффективного решения государственных проблем кадровой политики и создания психологической службы в силовых структурах и МЧС.

Вместе с тем в данной работе мы исследовали ограниченный круг мембрано-тропных препаратов, но и это позволило строить достаточно надежные уравнения регрессии для прогноза стрессовой устойчивости спасателя. За пределами поиска остался большой арсенал мембранотропных средств (см. Скулачев В. П., 1989; Губ-ский Ю.И., Шаповалова В. А., Кутько И. И., Шаповалов В. В., 1997; Кнорре Д. Г., Мызина С. Д., 1998), и прежде всего связанных:

1) с оценкой ресурсов мембранных насосов: строфантин — ингибитор Na+, Ка± насоса, более сильный чем коргликон;

2) с активацией энергетических механизмов, включая аденилатциклазную систему (адреналин, тироксин, глюкагон, интерферон и др.) и цАМФ (аминофил-лин, теофиллин и др.);

3) с устойчивостью митохондриального аппарата (рубомицин ингибитор синтеза ДНКрифампицинингибитор РНКнистатиндестабилизатор мембрантетрациклин, левомицетин — ингибиторы рибосом);

4) с мобильностью нейромедиаторов (препараты атропинантагонист холи-норецептороватенололантагонист Р 1-адренорецептороваминазинантагонист адрени дофаминэргических рецепторов Д1, Д2- димедрол, тавегил, супрастинантагонисты HIгистаминовых рецепторовциметидинантагонист Н2-гистаминовых рецепторовгаммааминомасляная кислота — тормозной медиатор).

5) со спектром местных анестетиков и наркотических средств (новокаин, ди-каин и др.).

Актуальность этих поисков подчеркивается и тем, что по современным данным адреналин (т.н. «гормон стресса») отвечает только за быстрый ответ, за реакции борьбы и бегства, за экспрессмобилизацию энергоресурсов, как это предполагал создатель теории гомеостаза В. Б. Кбннон, и является более поздним приобретением эволюции (см. Кириллов О. И., с. 55). При этом нейроэндокринный пул острого стресса дополняется выбросом вазопрессина и окситоцина (супраоп-тическое и парвентиркулярное ядра гипоталамуса), глюкагона (а — клеткми поджелудочной железы), паратиреоидного гормона (паращитовидная железа).

В слюне в условиях стресса найден гормон тревоги, следы энкефалина, нарастание количества олигопептидов средней и высокой молекулярной массы (см. Судаков К. В., 1998), то раскрытие цепи молекулярных событий, ведущих к стрессовой уязвимости, — дело недалекого будущего. При этом возникает реальная возможность УФспектральной психодиагностики стресса (Аминев Г. и Э., 2000).

Развитие биомембранных исследований стрессовой уязвимости и особенно с использованием экспериментальных животных могло бы принесл и существенный успех в молекулярной диагностике стрессовой неустойчивости с последующим привлечением ПЦР — методов.

В третьих, в, данной работе мы обратились к энергетической Ци — концепции восточной антропологии в рамках теории мервдиан и биологически активных точек (Лувсан Г., 1986; Ф. Г. Портнов, 1987; В. Г. Вогралик, М. В. Вогралик, 1988; Ионичевский В. А., Ратнер П. В., Савин С. З., 1989; Д. М. Табеева, 1994; и др.). За рамками работы остались такие многообещающие средства психофизиологической диагностики и коррекции, как: иридологическая психодиагностика, пульсовая диагностика, учет сезонных ритмов (психологической гороскоп), разработанные в уфимской психофизиологической лаборатории. Изучение их возможностей предмет дальнейших исследований (см. Аминев Г. А., Аминев Э. Г., 1994).

При таких глубинных индивидуальных различиях не удивительна генетическая обусловленность степени реактивности на стресс (см. К. В. Судаков, 1998). Как уже отмечалось, при стрессе происходят изменения показателей вегетативной нервной системы (Вейн A.M., Вознесенская Т. Г., Голубев В. Л., 1991). В различных ядрах гипоталамуса, в лимбических структурах, стволе мозга, префронтальной и орбитальной коре наблюдается экспрессия ранних. генов — c-fos, c-jin, с-шус и др.

В свете полученных нами данных для решения проблем стрессоустойчивости предстоит дифференцировать участие ядерного и митохондриального генома, выделить маркеры и ПЦРдиагностические процедуры. Такие наработки показывают актуальность комплексного решения проблемы уязвимости к стрессу и ограниченность чисто психодиагностических и психокоррекционных подходов, на что настойчиво обращают видные специалисты (Фельдштейн Д.И., 1989; Александров Ю. И., 1997; см. также выступления на конференции РПО в г. Москве, 2002).

Полученные в работе результаты дают возможность и для некоторых обобщений. В дифференциальной психофизиологии при объяснении индивидуальных различий безраздельно господствовала павловская парадигма свойств нервной системы (Теплов Б.М., 1961; Небылицын В. Д., 1966; Веккер Л. М., Палей И. М., 1971; Русалов В. М., 1979; Голубева Э. А., 1980; B.C. Мерлин, 1986; А. И. Крупное, 1992; Б. А. Вяткин, 1993; и др.). В настоящее время в связи с исследованиями асимметрии полушарий возникла нейропсихология индивидуальных различий, предметом которой стал поиск нейроструктурных основ индивидуальности (Хомская Е.Д., Ефимова И. В., Будыка Е. В., Ениколопова Е. В., 1997).

В данной работе мы установили два главных вектора неустойчивости к стрессу, привязанных к неокортикальной и палекортикальной системам мозга и обусловленных индивидуальными особенностями на разных уровнях мозгового обеспечения: ЭЭГ, БАТ и биомембраны. Следовательно, уязвимость к стрессу имеет иной цереброгенез, и по этой причине возникает вопрос, с одной стороны, о поиске новых аспектов биодинамической конституции человека — на уровне биофизической организации индивидуальности, что станет развитием нейроструктурной теории индивидуальности Е. Д. Хомской (1997) — и, с другой стороны, о разработке типологии индивидов по новому основанию — балансу нео/палеокортикальных систем, что укладывается в рамки эволюционной физиологии Л. А. Орбели (.1937).